Аннотация: Глава, в которой Эльза слушает историю Тадеуша.
Эльза бежала, задыхаясь и держась за руку Тадеуша, потому что без 'демонического' зрения была слепа. Демон ее обретался неизвестно где. Она ведь обесточила 'Третий Глаз', чтобы подставить Отто под его же удар, догадавшись, как тот будет действовать. Иначе он и сам бы отключил ее от установки, как только пожар бы позволил, а потом вновь схватил бы ее с помощью Лотты.
...Они нашли и отвязали лодку. Тадеуш быстро повел ее вдоль берега вниз по течению. Эльза чуть касалась его ноги своей, чтобы талисман хранил его, а руку положила на плечо другого бывшего подопытного. Они покинули Вену; дальше начинались леса. Там, кратко поблагодарив, их спутник тихо спрыгнул в воду и поплыл к берегу.
- Куда теперь? - спросил, налегая на весла, Тадеуш.
- В Виндульгсмауэр. Знаешь, где это?
- Да уж помню как-нибудь, - усмехнулся Тадеуш. Он вдруг бросил весла и сгреб ее в охапку, - Эльза!..
Радость встречи на несколько мгновений затмила для обоих все - даже то, что случилось в лаборатории. Но эйфория быстро оставила Эльзу. Гибель Вальтера встала у нее перед глазами со всей своей необратимостью. И еще она предвидела, чем закончится их с Тадеушем разговор...
Он снова сел, но не взялся за весла. Лодку несло течением - прямо в закат, к огромному гаснущему солнцу. Тянуло сыростью, холодом ранней осени.
- Выходит, я тебе жизнью обязан, - улыбнулся Тадеуш, - Спасибо! Я с самого начала не верил, что ты проведешь этот жуткий опыт. Тебя заставляли это делать, да? Но как...
- Подожди, Тадеуш, - прервала его Эльза, - Я клянусь, что отвечу тебе на все, - но позволь мне расспросить тебя первой! Это очень важно, честное слово. Знаешь ли ты, что мой дед погиб?
- Да, - грустно сказал Тадеуш, - Узнал об этом, когда вернулся из Америки... Я его видел единственный раз, но он был очень хорошим, Эльза. Правда, я тогда не понял, зачем он устроил эти похороны...
- Нет, об этом тоже позже. Расскажи с самого начала. Откуда у тебя медальон, что ты делал все это время, почему ты оказался на месте покушения на моего деда, как тебя угораздило узнать про эту проклятую могилу и рассказать ему?
- Так... - Тадеуш собрался с мыслями, затрагивая непростую тему, - Ну, медальон я выловил из нашей речки. Целую неделю нырял, ей-богу. А раз уж выловил - то взял и надел... Знаешь, долго я не мог 'переварить' тот случай. Не только в тебе было дело. Я ведь... все-таки вылечил тогда корову твоим лекарством!
Эльза не сказала на это ни слова, хотя Тадеуш и ждал реакции. Тогда можно было бы рассказать ей, как страшно умирала Мальва, как рыдали мать и сестры и как он стоял со спасительным средством в руке перед мучительным выбором... Но Эльза молчала, и это делало любые объяснения глупыми. Поэтому он продолжил:
- В общем, решил я тебя найти. И, представь, не смог! Мне доставались только слухи: не то ты учишься, не то путешествуешь, не то вообще сошла с ума. Всю Австрию исколесил с Германией в придачу: то на день опоздаю, то на полдня! Приду в очередную гостиницу, где ты должна быть - а ты уже съехала, оказывается. Да еще все портье меня расспрашивают, глазами сверлят. Что, думаю, за напасть? Ну, и решился я тогда бросить эти разъезды, а пойти прямо к твоему деду. Хоть я и не был с ним знаком, но говорили о нем с уважением. Это тоже оказалось сложно, очень уж он был занятой. Но я облюбовал кафе неподалеку от военного министерства, где он бывал. Думал: тут я его точно дождусь. И вот в тот самый день я добрался до места через подземный ход...
- Стой. Почему через подземный ход?
- Хах!... - улыбка осветила его лицо, - Ну, ты ведь знаешь, я с детства увлекался подземельями, сокровищами, археологией и всем подобным. Я и тебе про эти подземелья рассказывал, помнишь? Они раза в три больше, чем сама Вена! Там катакомбы, начиная от древнеримских, а то и постарше... Я еще в детстве туда забирался. А потом я их очень неплохо изучил. И порой, если мне в Вене нужно было куда-нибудь попасть, я шел через них. Так выходило короче... Хотя, если честно, в тот день была еще одна причина. Мне все казалось, что кто-то ходит за мною. Я весь извертелся, пытаясь понять, кто - и ничего не выходило у меня. Вроде бы, никого и нет - а чувствую на себе чье-то внимание... И до того мне это надоело, что решил я идти катакомбами. Пусть там поплутают, думаю.
Выбрался я неподалеку от кафе. Прислушался к ощущениям: вроде, отстали. Дед твой вскоре появился с кучей охраны. Вышли они из машин, - и я к ним прямиком. Хотел его перехватить, почти успел... Он как будто даже заметил меня. И тут как начнется! Налетели какие-то люди, стали стрелять, потом взрыв был. Охрана барона отбивается. Я наземь упал, а сам думаю: нельзя бежать! Так меня за террориста примут, еще пристрелят ненароком. Ну, и стал я потихоньку выбираться из-под огня. Но вдруг меня за руку кто-то схватил и поволок прочь! Какой-то верзила из тех, что на барона напали. Руку сжал, как в тисках: не вырваться.
- И ты его не знал?
- У меня нет друзей среди террористов, знаешь ли! Впервые видел.
- Так. То есть, на глазах у всех террорист утащил тебя с поля боя. И..?
- Мы бежали. А за нами бежал бешеный адъютант барона...
- Отто Штальберг.
- ...да, и стрелял по нам из какой-то жуткой пушки, сжигая чуть ли не по полздания разом. Нас спасло только то, что я хорошо знаю подземелья, - и то моему спутнику пришлось кинуть гранату, чтобы между нами и этим Отто проход завалило... Потом он спросил, где мы находимся, развернулся и ушел.
- И ничего не объяснил?
- Нет, нет! Тут же оборвал все расспросы. Ну, выбрался я тоже, походил немного по городу и отправился восвояси. Что теперь делать, думаю? К барону-то стало не подобраться.
А где-то примерно через неделю сижу я в трактире, а рядом со мной - двое, вида самого обычного, но стоят спиной. И слышу я их разговор... Тут меня аж пот прошиб, Эльза! Один другому рассказывает, что видел твою могилу, а второй подхватывает: да, еще бы барону не скрывать такое!
Как они ушли - я вскочил, и прямиком туда, в то селенье, что они упомянули. И там... Ты видела, наверное, раз спрашиваешь.
- О, да.
- Эх... Даже не думал, что могу так горевать. Два дня там пробыл.
- Подожди. Как выглядела могила?
- Ты же говоришь, что видела! Ну, белая мраморная гробница, белый обелиск с башней... Видно было, что новая...
- И все? Больше ничего необычного?
- Нет, вроде бы. И не появлялся там никто... Эльза, да что с этой могилой за история?! Неужели барон и вправду все это подстро...
- Мой дед был найден мертвым в этой самой могиле! - резко перебила Эльза, - И я сама хотела бы знать, чей это мерзкий розыгрыш! А когда узнаю - жить этому шутнику останется недолго, кем бы он ни был.
Лицо Тадеуша дрогнуло, и он, ни слова не говоря, сжал ее ладонь. Она чуть сдавила в ответ его пальцы, принимая сочувствие, и попросила:
- Продолжай, пожалуйста.
- Через двое суток... ну, что ж... пошел я домой, что было делать. Прихожу, навстречу - мать с расспросами. Выслушала - и говорит: а давайте уедем отсюда все. Тебя теперь тут ничего не держит, а я на черный день кое-что приберегла от отца, на билеты хватит. Собрались мы и поехали в Америку... Ох, постой! Я ведь тогда во второй раз встретил твоего деда, когда за билетами на вокзал пошел! Смотрю - он. Ну, и возникло у меня побуждение сказать ему пару слов по-человечески. Двинулся я к нему. Он меня увидал, охрану чуть в сторону отослал. Я сказал ему, что случайно услышал о его секрете, что разделяю его горе... Стой, Эльза! Так он, выходит, ничего не знал? А то я чувствовал: неладно что-то, слишком уж он ошарашен.
- Да, он узнал от тебя.
- И... после этого пошел туда? - потрясенно спросил Тадеуш, - И там его убили? Так это, выходит... я поспособствовал...
- Не говори глупостей. Твое поведение было естественно. Предположить настоящее положение дел было довольно сложно. Тебе не в чем раскаиваться, лучше рассказывай дальше.
Тадеуш кивнул:
- Жили мы в Америке четыре года. Мать с сестрами хозяйство завели, я поступил на археологический, ездил в экспедиции... И вот встречаю я однажды путешественника, немца. И узнаю от него, представь, что ты жива-здорова!
Я не знал, что и думать, но рад был без памяти. Поехал обратно в Австрию. Тут узнал и другие новости: что барон погиб, что ты наукой занимаешься, что должность у тебя в отряде... А у меня с собой бусы были ацтекские, в подарок тебе привез. И решил я пойти, вручить подарок-то.
У вас как раз праздник был, все хотели к Германии присоединяться. Даже меня веселье захватило. Иду через старый город к мосту; гляжу - толпа стоит, галдят. Подошел поближе; а они вопят что-то несуразное. Что, вроде бы, Отто Штальберг - колдун, и они сейчас пойдут с ним разделаться... С ума посходили, думаю. И тут... я не знаю... накрыло меня какое-то умопомрачение. И я пошел с ними. Иду - и чувствую: что-то не то мы все делаем...
- Тадеуш, у тебя просто талант оказываться в плохое время там, где не нужно.
- А что это было-то такое?
- Психотропное оружие. Люди попали под действие особых лучей, и им внушили этот приказ.
- Ну и дрянь! - искренне сказал Тадеуш, - Это что, теперь у вас в ходу?
- Смотря у кого, - уклончиво ответила Эльза.
- Ладно, потом расскажешь. Так, на чем я остановился?.. А. Ну, дошли мы до вашего поместья. Там все бесновались, а я мало что понимал: вроде бы и от нас стреляли, причем чем-то странным, и от вас в долгу не оставались. Только я как-то стряхнул с себя наваждение и хотел уже выбираться оттуда, как поднимаю глаза - и вижу тебя. Назвал я тебя по имени... это само собой вышло. А рядом со мной какой-то господин стоял с чемоданчиком. Обернулся ко мне, аж глазами впился. 'Что, - говорит, - знаете ее?' Я кивнул. 'Я - Вальтер Дитце, врач, - говорит он этак... с лихорадкой, - А вы, позвольте узнать?' Я представился. А он как будто слышал про меня от тебя. 'А, - говорит, - тот самый... 'друг детства'! Дружить, значит, пришли? Или колдунов убивать, как эти?' Да они, говорю, сами как одержимые. 'Нет, - отвечает он мне, - Они правильно пришли. Но это не колдовство, о, нет! Это у нас называется передовой наукой. Пока вы там болтались неизвестно где, уважаемый 'друг детства', я был рядом с ней! Я вскрывал трупы, я призывал "духов", я поднимал мертвых!' Смотрю на него - и чувствую: он верит в то, что говорит. Но вижу и другое: он взвинчен до предела, а может, и не в себе. Тут он смотрит на свою руку. А на ней браслет... И он говорит: 'А! Ха-ха! Я жив! Я все выложил - и я жив! Что-то заело в твоей машинке, Эльза!? Или тебе стало не до меня еще больше, чем обычно? Или... все-таки нашелся кто-то, кто тебе дорог, а?!!' Тут я точно уверился: бедняга тронулся рассудком. Но вдруг гляжу - народ бежит от поместья прочь, как ошпаренный. Чуть нас не затоптали. 'Смотрите! - кричит мне этот Вальтер, - Смотрите!!! Я говорил!!!'
И... Эльза... я увидел...
- Мое славное воинство, - помогла ему Эльза, - И понял, что Вальтер сказал правду.
Тадеуш жег ее глазами: она чувствовала это даже в кромешной тьме.
- Все опять развалилось на части, - произнес он, наконец, - Я понял, что напрасно приехал... Повернулся и пошел прочь. Но быстро сообразил, что просто идти недостаточно: сомнут. Побежал. Смотрю - и Вальтер тут же, рядом держится. Ушли мы чуток с обочины, гляжу - толпа редеть стала. Выбрались на дорогу. Там человек лежит, стонет: затоптали его, видать. Я Вальтеру говорю: вы ведь врач, помогите ему! - а сам над раненым склонился. Он открыл саквояж, вытащил оттуда что-то... В общем, упустил я момент, да и не ожидал такого: он вместо того, чтобы раненым заняться, зашел мне за спину и прижал к моему лицу тряпку с какой-то гадостью! Пахнуло этак остро... а потом я потерял сознание.
- Ничего себе... - прошептала Эльза.
- Очнулся я, - продолжил Тадеуш, - в каком-то подвале. Лампочка горит, ведро железное, на полу матрас и я на нем - к трубе прикован за ногу. Долго сидел один. Потом явился этот... Вальтер. Встрепанный весь. Слова не давал сказать: 'Заткнитесь, - кричал, - Заткнитесь! Не говорите ничего!' Однако воды принес и хлеба. И ушел чуть ли не бегом... Понял я, что он меня привез к себе домой, а зачем - мне было неизвестно.
Потом я опять долго сидел в одиночестве, а потом он стал меня навещать. С виду-то он успокоился - но только с виду. Я бы иначе сказал: он встал на какую-то свою... лыжню, и спокойствие его было только от того, что лыжня эта никуда не сворачивает. Меня он ни о чем не спрашивал, только сам говорил, - иногда часами. Говорил о тебе, и о вас троих, когда вы занимались наукой... Он тебя любил, - ты знала?
Эльза кивнула. Не дождавшись больше ничего, Тадеуш повел рассказ дальше:
- Он сказал, что из-за этого и стал с вами работать. Но любовь его была безответна, а вы делали вещи, которые он принять не мог - однако же принимал. Ваш врач, как я понял, был довольно мягкотел... Он раз за разом шагал через себя, чтобы оставаться с тобой, и сам в этом себе не признавался. Вместо этого он придумал, что ты ведешь с ним какую-то извращенную игру... Он решил, что ты хочешь, чтобы он стал, как ты. И когда он отбросит человеческую мораль и примет твою, - тогда ты на его чувства ответишь.
Эльза слушала молча, сжав губы. Она и впрямь зашла далеко за свою черту - но возвращение Тадеуша воскресило в ней тени эмоций, которые она могла бы сейчас испытывать: недоумения, досады и горечи.
- Он долго так делал - но потом все же решил воспротивиться. И родилась у него теория. Ему пришло в голову, что надо найти что-то такое, что ты переступить не сможешь. Тогда, думал он, получится тебе показать, что все, над чем ты до тех пор смеялась - тоже не просто слова. Он хотел опередить тебя в злодействе, - так он выразился. Но долгое время он не мог сообразить, как за это взяться. А когда вы проделали ту штуку с полицейскими, он вообще усомнился, что ему хватит фантазии это переплюнуть. Потом ты надела ему браслет, прежней работы у вас уже не было - и он долго ходил, выброшенный из жизни, одержимый своей навязчивой идеей.
Ходил он так до того самого дня, как тоже оказался под стенами вашего поместья, попав под эти лучи. Он шел не то к пациенту, не то обратно - но и его захватило. И там он увидел меня и понял, кто я. И, похоже, его взяла досада, что он полжизни занимался ненавистными экспериментами - и не приблизился к тебе ни на сантиметр, а я, вроде как, палец о палец не ударил, - но продолжаю считаться твоим другом. Тогда он поддался порыву и оглушил меня эфиром, притащил к себе, но зачем я ему - он и сам не знал до поры до времени. Он был в ужасе от содеянного, а отпустить меня уже не мог, - вдруг я в полицию пойду?
А потом его навестили представители новых властей, работать у них предложили. И он согласился, при этом сделав все, чтобы оказаться к тебе поближе. Так он попал в группу профессора... этого... как его...
- Убермана.
- Да, его самого. Он сказал, что там он, наконец, увидел кое-что похлеще твоих опытов. В общем, он понял: у Убермана точно хватит воображения тебя превзойти. Он стал правой рукой этого профессора, участвовал во всех его разработках, - и наконец, дождался часа, когда тот предложил провести с твоей лабораторией совместные испытания. И вот тут-то к нему пришло понимание, зачем ему нужен я. Он решил проверить, сможешь ли ты меня убить ради науки.
- Проклятие... - пробормотала Эльза.
- Он все ходил кругами и повторял: 'Это выше моих сил... Укрепи меня, Господи...' По-моему, он вообще забывал, что он в подвале не один. А я сидел, будто в камере-обскуре, и смотрел, как он окончательно сходит с ума.
Смотрел я на него и думал: интересно, мог бы я оказаться на его месте? И вдруг решил: никогда, ни за что я на его месте не окажусь. Злость меня взяла на себя: я опять готов был выбросить медальон, услышав чужие безумные речи и увидев что-то непонятное, - и при этом даже с тобой не поговорив! Нет, решил я: раз уж я из самой Америки приехал - то встречусь с тобой с глазу на глаз и тебя выслушаю, а до этого ничего больше решать не буду! И вот... я здесь. Скажи мне, Эльза...
Вот и все, поняла она. Сказочке - конец.
Лодка легонько ткнулась в песок.
Эльза выпрямилась:
- Хорошо, я скажу тебе. Все, что ты видел, и все, что говорил Вальтер - это правда. Но и это еще не все! Мое главное изобретение называется 'Ментальная Катапульта'. Она может сделать из обычного человека того, кого раньше называли 'Просветленными' - то есть, освободить его душу от пут земных условностей. От самого Закона Кармы! Только для этого кто-то другой должен потерять свою душу навсегда. Как Вальтер Дитце только что. И я запускала ее, - свою машину! Я - настоящее чудовище, даже не сомневайся... Я производила этот опыт над людьми. И продолжу производить дальше! Потому, что другими способами Просветленные почти перестали рождаться! Потому, что они уже ни на что в мире не влияют! Потому, что цель науки - по-прежнему познавать Истину! Потому, что последнее откровение было дано вовсе не каким-то аскетам - а именно нам, ученым! Оно называется: второй закон термодинамики. Это закон всеобщей деградации, Тадеуш. Это закон, по которому умирает наш мир... И 'Ментальная Катапульта' - мой способ его преодолеть!!
Тадеуш с ужасом смотрел в ее расширившиеся глаза. С новой силой она рубанула:
- А ты, мой бедный друг, зря явился! Лучше тебе и впрямь выбросить медальон в речку, вместе с ацтекскими бусами!! Ты никогда не вычислишь ответ на свой вопрос, и знаешь, почему? Потому что ты находишься внутри системы, которая его порождает! Понятно ли я выражаюсь?! Нет, лучше так... Ты будешь вечно сравнивать разные обстоятельства и размышлять: сначала - можно ли простить другу собаку, потом - можно ли простить опыты с мертвецами, потом - можно ли простить опыты с живыми. В итоге ты повстречаешь такие условия, что загасят всю твою 'негасимую дружбу' и 'вечную любовь' в два счета. Вопрос лишь в мере того, что ты способен 'переварить'. А все потому, что своего способа разорвать Закон Причин у тебя нет - и мир играет тобою, как игрушкой!! - закончила она с прорвавшейся яростью.
Эльза не видела его своим изувеченным зрением, но ощутила, что он поднялся, и знала, что его трясет.
- Ты спасла меня, Эльза. Ты спасла еще одного пленника, и пыталась спасти третьего. Только поэтому я сейчас не думаю, не убить ли тебя на месте... или не сдать ли хотя бы полиции! А лучше - в дом умалишенных! В гробу я видал твой способ, ясно?! И всю теорию твою - тоже! Всё, иди к черту!! И хоть бы нам с тобой и правда никогда больше не встретиться!
Он шагнул через борт прямо в мелкую воду, и ушел так быстро, как мог.
Но все равно он расслышал за своей спиной тихий и злой смех Эльзы.