Ночью все кошки серы, я то же сер, у нас теперь тут. Виной конечно же, этому всему, мои бесконечные потери. Их, не избегнуть было, в этом суть. Мы сами станем, однажды, все здесь ими. Удел живых, нам, не изменить. Дамоклов занесён, тот меч, над нами. Удел живых, лишь слёзы лить. О тех, кого любили мы, у нас, своими здесь сердцами, мы все стоим здесь, в очереди к ним...
Когда в 2000-м году, умерла у нас, первая тогда кошка. А она прожила долгие пятнадцать лет. Ничем, никогда, не болея. Ела всё натуральное, кормов магазинских, она не знала. Да их кстати, тогда и не продавали нигде. Может где-то и были они тогда в продаже, но я, в магазинах, не видел их нигде. Но тем не менее, кошка умерла. А так, если бы, не та опухоль на молочной у неё там железе. То она бы, ещё нас радовала, ну лет пять, это точно.
В тот год, погоревав. Мы сразу же взяли другую. Котенком. Он тоже был, почти таким же окрасом. Белый с чёрным. И конечно, это была там девочка. Как все котята, она была игривая, все её сильно так любили. И очень быстро, мы забыли про первую свою кошку. Лишь изредка, тогда вспоминая, там у нас о ней.
Так постепенно она подрастала. Сразу же полюбила мою мать. И большую часть времени, проводила с ней в маленькой комнате. Назвали, мы её, не мудрствуя лукаво, -"Мурка". В честь той, первой у нас кошки.
Я её, если честно, не сильно любил. Это была, злая кошка. Играть не умела, когти выпускала и один раз, палец мне, она насквозь прокусила. Я даже не знал, что у них, такая там, сила есть укуса. Точнее, меня никто, так раньше не кусал.
Вышло это случайно. Я кормил её с рук, фаршем говяжьим. Мы всех кошек баловали тогда им. Это ещё, у нас с первой кошки повелось. Я разморозил небольшой кусок его тогда там. Начал её кормить, прямо с рук.
Делая из него, небольшие там, как бы шарики. И поднося к её пасти, она ловко брала этот кусочек. И начинала работать своими челюстями, не жевать, а проглатывать. В какой то момент, может она увлеклась, я даже не знаю. Как только, я поднёс ей, очередной, сформированный мной, тот шарик, к её морде. И она лениво и как бы не глядя, беря его клыками с пальцев моих. Я почувствовал, как будто, иголка воткнулась мне в подушечку указательного тогда там пальца.
Точнее нет, это было похоже на то, как однажды, я ножницами, пытался в чём-то, сделать ими, там отверстие. После того как давя ими и крутя во все там стороны, их острым концом, они вдруг, там у меня, как я помню, соскользнули, и проткнули кончик мне указательного пальца. Палец ещё долго у меня в детстве немел, похоже задет был нерв, но потом, всё прошло.
С тех пор, я больше не ленился, доставать шило или дрель.)
Но тут, всё произошло, так быстро, Я быстро одёрнул, тогда там свою руку. Она мне, проколола, подушечку указательного пальца, своим клыком, почти насквозь. Я был удивлён. Я столько раз играл с кошками.
Причём со своими и даже чужими. Но при укусе, они могли только слегка оцарапать. И часто, там просто, остаются две точки белые, от их клыков. Которые моментально проходили, прямо на моих, тогда там глазах. А тут, такое.
В общем, не скрою, я немного, но побаивался её. И лицо своё, к ней близко не подносил, хотя тоже, задирался шутя с ней. Но после, царапины были глубокими и кровавыми. Так даже, особо и вспомнить об этой кошке, мне и нечего.
Один раз, она, ещё будучи котёнком, месяцев пять, ей наверно было. С ней приключилась беда. У нас, во всём доме, были тогда тараканы. Мы безуспешно, боролись с ними, я помню это ещё с Перестроечных, тогда тех времён. Родители приносили, тогда с работы, там сильный инсектицид "Тиурам'. С ихнего кабельного производства, где вместе работали, они там всю свою жизнь.
Так вот посыпав его за плинтуса и в различные там щели. Рыжие оккупанты, надолго покидали нас. Но через какое-то время, снова отвоёвывали, они свои, там позиции. В общем, борьба с ними, шла у нас, тогда там, с неким, переменным успехом. А, в тот период, их давно уже, не было у нас дома, лишь только разведчики, иногда к нам заползали . Мы там мазали всё, какими то, я помню, мелками "Машенька")
Но ничего, не помогало. Они умудрялись, заползать через щели, через вентиляцию и ещё не пойми там откуда. Тогда, кто то, из соседей, стал травить их, беспощадно. Чем то, там у них, невероятно, сильным таким. Я помню, они к нам, заползали уже, побелевшие такие, и еле-еле, тогда передвигались они по кухне, больше были неподвижными, как парализованные тогда.
И как, вот назло, накануне, той травли, буквально несколько месяцев назад. Котёнок тот, играя тогда, и забегая там, часто на кухню. Начал их, иногда, играючи он есть. Я сам видел, несколько раз, это, доставал их, даже из пасти, у неё там.
Потом уже, больше, мы этого, уже не замечали. Как вдруг. Тогда когда соседи, начали их у себя травить, и они заползали везде, а потом, отравленные, заползли уже к нам.
Неожиданно, котёнок, перестал бегать, есть. А после, и вовсе слёг он. И целый день, лежал на боку, лишь подымаясь, чтобы только попить. Я положил его, на кровать у себя, а рядом с ней, блюдце с водой. И опустившись на пол, с пола, по долгу тогда смотрел на неё, жалея сильно.
Мы были, все огорчены и подавлены. Мы думали, что котёнок, совсем уже, не выкарабкается. Ведь, тогда он, тяжело так, там дышал. Но потом. Как то, день за днём, полежав, оклемался и снова ожил. Но вот, почему-то, он уже не был, таким весёлым и ещё, очень редко тогда бегал. А также, я вот, не помню, чтобы он там, также и по прежнему, у нас играл.
Потом, из котёнка того, выросла кошка, но так она, там тогда ожирела. Даже не жир, это был что-ли, а как бы, она, почти что, круглая вся была. Тогда там, она стала, как сковородка. И гладя её, по спине, я не ощущал, ни костей, ни перехода от головы к спине. Она раздулась буквально, как некий, тогда там шар.
Плотная была, она какая то, нет, это было, не ожирение. Мы думали, что это, как то, было связано, тогда вот там. С тем её, случайным, тогда у нас, там отравлением. Когда она была, совсем ещё, тем там котёнком.
Но она, умудрялась при этом, с кошками, тогда там у нас. С Зайкой и ещё Лапкой, бегать там, очень шустро. А бегала она, очень так забавно. Как заяц, одновременно и синхронно, так как-то там, передвигая, то передними, то задними своими лапами. Кстати, не сильно то, она уступала спринтеру, моей тогда, той Зайке, в беге, и повороты все, она лихо проходила).
А уж Зайка, спортсмен была знатный, выносливая, невероятно прыгучая, и очень умная. Но это, от природы у неё было. Она играя, двоих их, переигрывала легко, просто прыжками. В итоге, все две кошки, были ей загнаны, всегда под кровать у бабушки. А она, гордо выходя оттуда, ещё долго, голосила там, странным таким, своим голосом. То ли, выражая своё, тогда она там недовольство, что так быстро, всё это закончилось, то ли, некую победу, над ними.
Утро, обычно у них, троих, начиналось так. Зайка проснувшись, поев, полежал немного. Полизав шерсть свою. Ей становилось скучно. Тогда она, из коридора и с шумом от лап и когтей по паласу, вбегала в большую комнату. И начинала голосить, по своему, наверно это был, у неё, на вроде, некоего, там типа горна, у них.
Как из маленькой комнаты, где жили мать с отцом. Выходили, зачастую, заспанные, две наши кошки, Мурка и Лапка. И тут начиналось, что то невероятное, они носились по всей у нас трёх-комнатной квартире, места было достаточно, для таких немыслимых, там у них разгонов.
Кошки бегали по полу, а Зайка как рысь или Багира. Лихо их догоняла, прыгая, то на кровать, то срезая все повороты, прыжками своими, через кресло, на повороте. Бывало, что, по пол часа, так они, там у нас бегали.
Но всё это, обычно, там у них заканчивалось, тогда дракой. И Зайка, как всегда, там одерживала, над ними, всеми, свою, тогда там победу. А одна из кошек, как обычно, была загнана под кровать, а другая, позорно ретировалась, в маленькую комнату. Часто, после таких, у них там, пробежек с драками. У кого то, после, оставалась царапина на носу.
А я, ещё долго потом, выравнивал на полу палас, во всех у нас 3-х комнатах и на кухне. И покрывало, тогда на креслах, и ещё оборванные занавески у штор, и штору бывало вешал. Мама их только вслух тогда отчитывала, за то, что они, или разбудили её, или просто, спать ей не дают.
Я же, никогда не злился на них. Они мне были, там тогда, как родные. Я сам часто с ними, там тогда любил играть. И видел их, тогда там, те горящие глаза, от радости той в них, от этого.
Придумывал разные им игрушки, в виде имитации полёта птиц, на основе упавших голубиных перьев. Увидев которые, их часто я тогда там, на улице подбирал. Лишь бы, оно было чистым и большим, маховым. Потом мастерил из перьев и небольшого тогда там противовеса.
Подобие, некой им птицы, и на нитке, играл тогда там с ними. Они носились за ней, как угорелые. А какие прыжки в высоту они там выполняли, и часто с места. Как вспомню, то безумно просто и красиво это там, было у них тогда. И уже после придя с работы на следующий день, и сев в кресло у компьютера.
Я слышал, это волочение, по полу. Это наша тёмненькая и маленькая, Лапка, с безумно красивыми, чистыми, глубокими и выразительными тёмными глазами, как драгоценные камни.
Накануне она заметив, куда я, тогда положил, ту самодельную свою игрушку, в последний раз. Уже, в клыках своих, тащила её она мне, с волочащимся и раматывающимся, по нашему тут паласу, тогда с тем же, там, мотком тех ниток. И прямо мне под ноги, ложила она его, то перо, или самодельную игрушку.
И усевшись рядом с ним, пристально так глядя на меня. Она, как бы, говорила мне, тем, тогда там, всем своим взглядом. Чтобы я снова, поиграл с ней. Конечно, я не мог ей в этом там отказать. Хоть ноги мои и гудели тогда, у меня после, моей той работы. Так как, работал я токарем, и целый день, у станка там я стоял.
Но я ведь, хотел написать про Мурку...
Мурка которая стала нам, на то время, некой заменой, той первой кошки. Меня не любила. А любила она, только мою мать. И очень часто, подрожала тогда она там, нашим всем голосам. Когда мы жили, с братом моим вместе.
Она всю жизнь, я помню звала с кухни своим кошачьим голосом маму: - Мау. Это максимально был возможно похожий голос, на тот, что мы, тогда звали у нас им нашу маму. То, там мы произносили, тогда вот помню, это укороченное у нас: - "Мам", вместо слова Мама. И кошка, там это, начала повторять за нами. Звучало это, очень тогда забавно. Мы часто, от этого, там просто все смеялись.
Ну и мама её любила. Из за того что она, ещё с молодости той превратилась в шар. То естественно, она не могла себя, как все просто вылизать. То маме, часто, тогда после того как она сходит в лоток, приходилось мыть в ванне, её там, помню это всегда.
А то, со временем, от неё, исходил запашок, ещё тот. И очень часто запрыгнув ко мне на диван, то посидев на нём, или там полежав, я видел эти следы, характерного цвета и запаха. Которые, я сразу же, и с негодование в себе, там оттирал. Но я не злился, я понимал, что это, больная кошка. По сути, она была инвалид.
Хоть аппетит у неё был, будь здоров. И бегала она очень резво. Но гладя её по голове, я часто замечал, помню тогда. Что она была, нетипично горячей. Может она, у неё болела тогда там от давления.
Но это, была злая кошка. Которая могла, резко выбежать из маленькой тогда там комнаты. И со всей своей силы и ещё веса, а весила она, то семь кило, то восемь. Вонзиться своими когтями на передних лапах, в мою ногу, на всю глубину... и драть её... что есть силы.
Только за то, что Зайка запрыгнув с пола, на нашу секционную стенку. Боялась тогда с неё спрыгнуть, я и попробовав тогда со стула её оттуда снять, она же убегала просто в другой край её. А так как это была говорящая кошка. Часто мяргала и выла она при этом.
Говорят богатки, часто такие, вот бывают. Она просто могла, глядя на тебя, мяукать, то ли, прося что-то, то ли вовсе просто так. И все свои действия, она озвучивала всегда громко своим там голосом.
Так вот, тогда устав, пытаться ей помочь слезть со стенки. Где она просила меня об этом своим голосом, тогда помню там. До этого она просто спрыгивала мне на спину. Я её, к этому, тогда там приучил. Просто, тогда там, стоя нагнувшись, подставлял ей свою спину. А она, слегка сползая вниз, спрыгивала мне на спину, а после и на пол. Стенка то, у нас высокая, два метра двадцать пять сантиметров, в высоту. И четыре метра в длину.
Но один раз решил пошутить над ней, услышав как она скользя передними лапами, спускается со стенки, для прыжка мне на спину. Я резко убрал вбок свою там спину. Как вдруг, я услышал там скрежет, её тех когтей, и увидел, как она обратно, с трудом взобралась назад. Стенка то, у нас вся полированная, хоть она и под цвет дерева.
Она обиженно взглянув на меня, и ещё мяукнула с досады там. Больше уже, никогда, не прыгала мне она, с той стенки, на мою спину. Бывало по несколько минут, я стоял там согнувшись и звал ласково её, по имени. Но всё было, тщетно, она мне, больше, после той, дурацкой шутки с ней, уже не верила.
И вот, в тот вечер, я так и не мог, снять её со стенки. А Мурка, то ли спала, то ли ей показалось, что я мучаю, там Зайку. Что вряд ли было возможно, эта кошка была невероятной силы и себя никому в обиду она не давала. Даже я, не всегда мог, её взять на руки тогда. Обычно она, всегда вырывается с воем и скандалом, и ещё задними лапами, царапнет мне пузо, от души там, когда из рук она спрыгнет.
В общем так сильно, ободрала ногу, тогда мне Мурка. И совсем вот, не за что...)
А прожила она, у нас, ровно десять лет. С 2000-го по 2010-й. Помню, что неожиданно, она начала там худеть. Изнутри у неё, начали выходить, какие-то белые, там выделения, похожие на творог. Очень быстро, она похудела, и уже перестала быть, тем она, плотным и пушистым шаром.
В ней начала, через шерсть, просматриваться её там, костная система. И я, тогда там, увидел её, такой, какой не видел, уже никогда. Точнее видел, но только, на первом году, её той, тогда там жизни.
Там она, в маленькой комнате и умерла. Я на работе был тогда её родители похоронили без меня. Прямо на том, небольшом поле, у нашего дома. Я когда узнал, про это, долго помню, ругал их за это. Что не могли, что-ли, в лес её унести, и там уже похоронить. Лес у нас, везде здесь. До него, буквально, десятки метров. Но они промолчали. А через пару, уже лет, там вот дом, потом стали строить, тот, на 272-е квартиры.
Мать долго ревела, ведь это была её тогда там самая любимая кошка. Она сама безуспешно лечилась второй год там тогда, от неизвестного недуга. Который потом, оказался обыкновенным у нас раком, и на последней стадии. Спасибо врачам.
В тот год, вспоминая свою там кошку, она помню часто, тогда там повторяла. Что пришло, видать время и ей уходить. На следующий год и она ушла, в августе 11-го.
Вслед, за своей любимой, тогда там кошкой. Мурку я запомнил, почему-то, очень злой. Сам же, я зла на неё, не держал и не держу. Я любил её и понимал...