|
|
||
Я снова куда-то спешу,
На странные звуки отзывчив.
Я резкие вещи пишу,
Совсем становлюсь неулыбчив.
Все больше жесток, одинок,
Зато до конца откровенен.
Меж вечных, стремительных строк
Застыну безумен, мгновенен.
Я медленно падаю в ночь,
Коротким аккордом гитары.
И чтоб хоть немного помочь
Творю ледяные кошмары.
О годы бесцельные бьюсь
Словами отчаянных споров.
И собственной тени боюсь
В пространстве пустых коридоров…
Жизнь не стоит даже фантика,
Ровным счетом ничего.
Здравствуй, черная романтика,
Роковое торжество!
Вижу в мире искалеченном
Смертоносные слова.
И стараюсь незамеченным
Быть, и видимым едва.
Это праздник неизбежности,
И пульсация беды.
Это блеск зловещей нежности,
Ледяной лихой звезды.
И душа моя туманная
Наливается свинцом.
И кривит усмешка странная
Зазеркальное лицо.
Все опять обезобразится,
Станет наперекосяк.
Льется в разум несуразица,
Превращая мир в пустяк.
Все меняется стремительно,
Только время — мишура…
И глядят сквозь жизнь презрительно
Парадоксов мастера.
Алхимия звука, алхимия слова —
И жуткое варево песни готово.
Осенний аккорд: темнота да багрянец,
Да звезд холодеющих медленный танец.
Кругом одиночество-нежность романса,
Нависшее марево вечного транса.
Забито пространство мистическим бредом:
"Забвение рядом, возмездие следом…"
Более чем странные вещи,
Более чем жуткие тайны —
Это непонятное хлещет,
В душу проливаясь случайно.
Словно целый мир нарисован
Кем-то невозможно далеким.
Тем, кто одиночеством скован,
Превращаясь в звезды и строки.
И уходят тихо поэты,
Их слова становятся вьюгой,
Словно все на свете предметы
Быстро переходят друг в друга.
Это знак великой печали
И напоминанье о Лете…
Это свет, что мы излучали,
В ночь уносит солнечный ветер.
В непроходимых топях дури,
Себя теряя понемногу,
Ты ищешь твердую дорогу,
А все вокруг живет в сумбуре.
А все кругом живет в кошмаре,
Питаясь пустотой и ядом.
Гляди на мир потухшим взглядом,
Ведь в мире много глупой твари.
Вот иллюзорная свобода
И безнадежное величье.
Меж тьмой и светом пограничье —
Как сумрак из любого года.
Но что-то ноет, что-то ранит,
Души нечеткий отпечаток?
Нет, пара-тройка опечаток,
Все то, чего легко не станет.
В черные мысли опять погружен
Несуществующий — Я.
В каждой строке мной беспечно сожжен
Нерв моего бытия.
Каждое слово куда-то рывок,
Но никуда не попасть.
Можно не делать ненужный бросок,
Можно банально пропасть.
Пропасть ведь рядом…за каждым углом
Тонны и тьмы, и тоски
Время сдано в переплавку, на слом,
Боль заливая в виски.
Я досмотрю этот сон до конца,
Я ни на миг не прервусь.
Я застываю как капля свинца
Или в забвение рвусь,
Вижу раздробленный скукою день,
Тягостный бред бытия.
Все превращаю в холодную тень,
Несуществующий — Я.
Взглядом вершатся лихие дела
Дождь неизбежности лезет за ворот.
Улицы те же — вот проклятый город,
Жутко хохочет веселая мгла.
Цирк приезжает в осенний туман,
И освещает пространство огнями,
И расстилает меж скучными днями
Вновь феерической лжи океан.
Только размыты любовь и мечта —
Сырость бросается вечно под ноги,
Взмокли, набухли тревогой дороги,
И заскользила в душе пустота.
Дней продолжая вращать жернова,
Мечется, гибнет мучительно кто-то…
Это времен одичавших тенета,
И запредельных небес синева.
Видно время исчезать.
Время прекратить свой ропот —
То, что громко не сказать,
Ветер превращает в шепот.
Сплав из лунного свинца,
И из солнечного злата —
Маска странного лица,
За безумие расплата.
На себя ты не похож,
Ты записан в силуэты.
Фокус жизни — злая ложь,
Радуга на грани Леты.
Не уйти от пустоты,
Голову вжимая в плечи…
К черту сказки и мечты,
Их мелодия калечит.
Время — выдумщик жестокий,
Все придумывает боли:
То ли вздохи, то ли строки,
Как обиды иль пароли.
Блеск простора — тьма для взора,
Стынет красота немая.
А душа среди раздора
Ничего не понимая
Ищет смысла или счастья,
А находится лишь злоба.
Вот и смотришь с безучастьем,
Напряженно смотришь в оба.
Время стучит из развалин,
Боль разливая в груди…
Это концовка? Едва ли,
Большее ждет впереди.
Ненависть в сердце клокочет,
И одиночество злит.
Пламя темнеющей ночи
Очи твои опалит.
Жизнь навсегда искалечив,
Душу твою разломив,
Льются безумные речи,
Жуть в глубине затаив.
Глаз потусторонних блеск.
Лет заиндевевших треск.
Ходит кругом угомон.
Ходит абсолютный сон.
И созвучий никнет спесь.
Здесь конец дороги, здесь
Окружил со всех сторон
Душу абсолютный сон.
Запугай и обмани,
Годы, месяцы и дни.
Старой магией имен
Верой в абсолютный сон.
Не важны: судьба и боль,
И навязанная роль…
Бьется с сердцем в унисон
Абсолютный, тихий сон
Прячь в карманы миражи,
Фокус жуткий покажи,
Погружая ход времен
В абсолютный, в темный сон…
Глотаешь снег и лунный свет,
А смерть глядит из-за плеча.
Ты — бред убийственных планет,
Бредешь чего-то бормоча.
И ночь холодная права,
Что жизнь не значит ничего.
Судьба, душа, твои слова —
Лишь ветра злого шутовство.
Теряя между днями связь,
Дробя событий снежный ком,
Ты множишь призраков, смеясь,
Блестя студеным огоньком.
Но как не вглядывайся в тьму,
Как пристально ты не смотри,
Летят (неясно почему)
За декабрями — декабри.
Да, мчатся годы все быстрей,
Примешивая в кровь беду…
И трудно у календарей
Всю жизнь идти на поводу.
Глупое зло расчертило на клетки тетрадь,
Делая жизнь на другую безмерно похожей.
Надо себя по частям до конца разобрать,
В темном пространстве ночном вечность чувствуя кожей.
Время торопится сделать подножку тебе,
И уронить, усмехнувшись, в забвения лужи.
Только ужимки его непонятны судьбе,
Слышащей голос ветров, что суров и простужен.
И продолжается бешеных лет череда,
Только надежды порыв безвозвратно утрачен…
Падает небо на стекла, звенит как вода.
Ты застываешь, осенней печалью охвачен.
Гляжу в нечеловеческие дали,
С их бесконечным странноватым блеском
Любовь — всего лишь версия печали,
А жизнь — души хрустальной занавеска.
И я спешу в туманы запределья,
Иное принимая воплощенье
Сознанья открывая подземелье
И ускоряя кровообращенье.
И я уже не знаю кто я? Некто?!
И множатся слова мои без смысла.
Я становлюсь загадочным объектом,
Меня влекут то образы, то числа.
И мирозданье зло и грандиозно,
И так нечеловечески прекрасно,
Что жить не видя это — несерьезно,
А сомневаться в вечности опасно.
А музыка звучит самозабвенно:
И, кажется, ласкает или ранит…
Стирая просто так, шутя, мгновенно
Меж космосом и мной былые грани.
Годы нас с тобой не замечают,
Мы на этом свете не нужны.
Постоянно суета встречает,
Все слова банальны и смешны.
Что же делать? Трогать переплеты
Книг, попавших в руки от тоски…
Продолжать межзвездные полеты,
Быть, паскудной жизни вопреки!
Горят безутешного сердца костры,
Сжигая скопившийся хлам.
От всех путешествий в иные миры
Осталась лишь пыль по углам.
Шумит и гудит человеческий рой,
А что еще нужно ему?
Не всем же калечиться жуткой игрой,
Вмещая великую тьму.
Есть игры попроще, есть гибель верней,
Но это подходит другим…
А я надеваю корону огней.
Я делаю в небо шаги.
Груды металла, времени груды,
И подловатых лиц кутерьма.
Вот что: похоже, последнее чудо
В этом овраге — тоска да чума.
В эту эпоху можно скитаться,
Можно остаться сразу на дне,
И потихоньку навеки расстаться
С черной душой, что горит в вышине.
Остановись, повернись незаметно
К ветру и к вечности, доброй и злой,
Кутая мысли мглой предрассветной,
Жизнь расчищая слоем за слой.
Дышать тяжелее, все чаще
Отчаянье стелет постель.
И ветер, двойник твой летящий,
Приносит тоску да метель.
И не понимают другие,
С чего так болит голова…
На жизнь у тебя аллергия,
На пошлые дни и слова.
Надеяться глупо на случай,
Ведь там, где скитаешься ты,
Кручины лихой, неминучей
На лике застыли черты.
Жизнь играет в карточные игры:
В покер, в дурака и в преферанс.
И в сознаньи оживают тигры.
И душа опять впадает в транс.
Я себя легко перемещаю
Ночью в параллельные миры.
Потихоньку время превращаю
В скрученный моточек мишуры.
И туманны в будущем дороги.
Впрочем, нет, одна лишь неясна:
Та, в которой через все тревоги,
Нитка счастья в гибель вплетена.
Жизнь лишь повод для коммерции,
Только полигон для зла.
Я цепляюсь по инерции
За стихи и зеркала.
Я хватаюсь за высокое:
За мечты и небеса,
Но великое, жестокое
Солнце светит мне в глаза.
Не находится, не ищется
Бред счастливый и святой
Лишь скучается и свищется
Вместе с гулкой пустотой.
Ничего, теперь я стреляный,
Я стал жестче и сильней —
Тонны муки перемеленной
Я развею среди дней.
Ты плетешь узлы заманчиво,
То крича, то бормоча…
Только жизнь всегда обманчива,
Бродит жутко хохоча.
Мысль уходит на снижение,
В скуки долгий коридор
И плывет изображение —
Бред глядит в тебя в упор.
Ты стесняешься, ты прячешься
В темных комнатах души,
И словам забытым плачешься,
С болью шепчешься в тиши.
Вот еще одно издание
Сказок, стертых в порошок
Снов больного мироздания,
Провоцирующих шок.
Вот в руках труба подзорная,
Да на небе — облака…
Ты — фигура иллюзорная,
Только тень издалека.
Звук распластан, а свет приглушен.
Твой прекрасный порыв так смешон,
В хаотический бред приглашен.
Грани между мирами стирай.
И чужими словами играй.
Чуешь — рядом времени край.
Ох, и много зловещих структур,
Образующих странный сумбур
Всевозможных архитектур.
Ты погибнешь, погибнешь не раз
Парой жутко кружащихся фраз,
Ледяным выражением глаз.
Распадаются серые дни,
Отпускает капкан западни
В разноцветные ночи огни.
И пускай всем вокруг невдомек,
Что скрепляет безумие строк…
Жизнь — на что-то иное намек…
Глотаю книжные тома,
Лекарства-яды для ума.
И судорожно мой язык
Ко вкусу странному привык.
И с искривленных губ моих
Слетали сонмы слов лихих.
Но интересна мне не речь.
А то, что можно в речь облечь.
И чувств отчаянных накал,
И мистика чужих зеркал,
Когда в них просто так глядишь:
То притворяешься, то спишь.
И время — зыбкая стена
Иные кажет имена.
Где все не этак и не так,
Где все — нелепица, пустяк.
Ни с кем себя я не сравню,
Я жизнь люблю, как западню,
И иронический кивок,
Меж пары-тройки тонких строк
Мне всем становится порой,
И одурманенный жарой,
Лежу без сна иль в полусне,
Идущем от меня, ко мне…
Я продолжаю бред глотать:
Ходить по улицам, мечтать.
Тревожа жителей больных
Иллюзией миров иных…
Так в лунной технике поэт,
Рисует свет и тени лет.
Из холода восстав,
Из разных книг и песен
Ты понял: мертвых трав
Простор тебе стал тесен.
Не мешкая, легко,
Выходишь за пределы…
И в полночь глубоко
Свои бросаешь стрелы.
И бесконечный звук,
И свет зеленоватый
Идут сквозь кисти рук
В мир тени и утраты.
Гляди, едва дыша,
Как чертит в полумраке
Погибшая душа
Светящиеся знаки.
Иной сознания виток,
Дороги в спящих городах.
И сквозь тебя проходит ток
Надежды в гибнущих словах.
И вырастает обелиск
В честь окончания времен.
И проплывает лунный диск,
Не помня никаких имен.
Печаль свела беду на нет,
И чуть смягчила боль утрат…
Так пробегают стрелки лет
Созвездий вечных циферблат.
Какая-то вкралась ошибка.
Мельчайшая вышла оплошность
И снова все призрачно, зыбко.
И правит всем миф — невозможность.
Меняет столетье тональность,
А с нами блуждает все тоже:
Бессмысленных слов инфернальность,
Тоски неизменные рожи.
Сочти одиночества тайны,
Нас нынче почти не осталось…
Мы хрупки, мы очень случайны —
Ошибка какая-то вкралась…
Когда дрожит сердечная струна,
Когда в твоих глазах клубится тьма
И тишина диктует имена,
И в ночь спешит бесснежная зима,
Дробится лист трагическим стихом,
Душа, смеясь, над бездною стоит,
И музыка в безумии лихом
Твои шальные звезды растворит.
Ты медленно поднимешься с колен,
Заклятия высокие шепча.
И, отразившись от холодных стен,
Войдешь в мерцанье лунного луча,
И он тебя до дна легко пронзит,
Ты будешь зыбким пламенем объят…
И вдруг поймешь, что над тобой висит
Чужого времени недобрый взгляд.
Кругом лишь насмешка и скука —
Одни бытовые шумы.
Душа ускользает без звука
В безмолвное общество тьмы.
А мне остаются лишь нервы,
И я их отчаянно рву,
Пытаясь проведать, кто первый
Сумеет уйти в синеву?
Я зло и надменно мечтаю,
В словах находя только яд…
Похоже, я изобретаю
Угрюмый и яростный взгляд.
Коплю отчужденье большое,
И ненависть я берегу,
И помню, что время чужое
Когда-нибудь взором сожгу.
Люблю смотреть, как время утекает,
Как превращает время вещи в пыль.
Как ненависть безумца увлекает
За грань судьбы, где небыль словно быль.
Люблю идти по гибельным дорогам,
Дрожать от высоты жестоких строк.
Пускай душа оплавится немного,
Ей нужен неизбежности урок.
Люблю те звуки, от которых стынет
Дурная жизнь, боясь ко мне войти…
Быть может, вскоре даже скука сгинет,
Узнав, что может вдруг произойти!
Мир — это цирк-шапито,
Да, это танец безумных.
О, мы с тобою — никто
В этих галактиках шумных.
Стой, вот еще один миг…
Только лишь вечность повсюду…
Несколько песен и книг —
Верность прошедшему чуду.
Голос мой сел, я охрип.
Так ли нужны разговоры?
Жив ли я или погиб
Знают немые просторы.
Город двоится в глазах,
Лет проплывает убранство.
Снится порой в зимних снах
Сердцу иное пространство.
Стало легко видеть тишь —
Бледность полуночных красок…
Все, что увижу я — лишь
Смена ветшающих масок.
Над городом блаженный звездный свет,
И над душой трагическая тьма.
Тебя теперь и в самом деле нет.
И нечего теперь сходить с ума.
И нечего в ночи стихи читать,
Кривить опять в усмешке горькой рот,
Бессмысленно и тягостно мечтать —
Все будет все равно наоборот.
Подбрасывай в ладони камень сна,
С земли беду и счастье поднимай…
Неважно, что вокруг цветет весна,
Пойми, не для тебя весь этот май.
Пойми, что ты случайно здесь стоишь,
Напрасно и вздыхаешь, и поешь…
И без тебя не воцарится тишь,
И мировая не исчезнет ложь.
Наш жуткий цирк дает гастроль —
Переполняется словами,
Вздымается тупая боль
Над каменными головами.
В нас превалирует тоска,
Забавно скрежеща зубами.
И чья-то темная рука
Нас лихо сталкивает лбами.
Метафизическая смерть,
В нее так хочется влюбиться!
Я бьюсь о ледяную твердь.
Я бьюсь… и не могу разбиться.
Нелепой жизни города,
Ее капризы и курьезы:
Водопроводная вода
И трансцендентные угрозы.
Уже нетрудно разглядеть
(На фоне маленькой монеты)
Веков расставленную сеть,
Большого зла приоритеты.
Вербуют душу пустоты
Замысловатые курьеры.
Потусторонней красоты
Я вижу сумрачные сферы.
Сознанье пятится во мглу,
За свет цепляясь еле-еле,
Стоит у дома, на углу,
На прошлой-будущей неделе.
В трагикомические дни
Умов оставшихся броженье…
И даже звездные огни —
Вселенской тьмы отображенье.
Никуда ты больше не поспеешь,
Черной меланхолией пропитан.
Но зато легко пронзать умеешь
Бездну, что отчаяньем сокрыта.
Только зло крадется переулком,
Воздух восхитительно разрежен.
И молчанье повисает гулко,
А слова срываются все реже.
Холод проникает отовсюду,
Странный ужас сковывает губы.
Верный отрицательному чуду —
Жизни ты показываешь зубы.
Ты кивнешь на вечность, на расплату,
И на ртуть тоски перстом укажешь…
И, нырнув в больничную палату,
Вновь сознанье восприятьем свяжешь.
Ничего не происходит
Ни сегодня, ни вчера…
Лишь, с ума, как прежде, сводят
Скуки дни и вечера.
Надоело все! Противно
Видеть тот же горизонт,
Подставлять под непрерывный
Дождь из бед, дырявый зонт.
И безрадостной весною
Наполняя все вокруг,
Время смертной тишиною
Над твоей летит страною,
Замыкая чертов круг.
Над столетьями колдуешь,
Узнавая пустяки,
А потом на воду дуешь,
Страха ловишь сквозняки.
Строчки никогда не могут
Ни добить, и ни спасти,
Лишь умеют боль-тревогу
На листы перенести.
Огни далеких станций
И голоса субстанций
Все переплетено.
Раскрой глаза пошире —
В полубезумном мире
Нас нету все равно.
Столетья смотрят косо,
Стучат ночей колеса —
Уходят поезда…
А из иной Вселенной
Светло и неизменно,
Легко летит звезда.
Размытый мир: слова, слова
И числа, промеж них.
Чушь, глушь, больная голова
От сумерек лихих.
Обыденность твоих затей
Давно подтверждена.
И черных хлебом для людей
Все стали времена.
Линяют лица, вянут сны,
Все застилает гарь.
Позиции беды сильны.
Сейчас сильней, чем встарь.
А с виду все — ажур и блеск,
Для грусти нет причин?..
Но как устал я слушать треск
Раздутых величин.
Возьму перо, возьму резец,
И на стене стола
Души оставлю образец
В горизонтали Зла.
Разобрали тебя по частям,
Разорвали тебя на куски.
Разбросали по скомканным дням
Канители вселенской тоски.
Горькой правды тебе не простят
Те, в чьих взглядах не видно зги…
Только звезды спокойно блестят,
Да печаль отмеряет круги.
И мечты превращаются в бред —
Все на свете стремится к нулю.
Ты в холодную ярость одет,
Шепчешь: "Я это все не люблю"…
Отыщи на беду угомон,
И управу на ложь отыщи…
И слетаешь ты с края времен,
И летишь ты с обрыва времен,
Точно камень летит из пращи.
Сейчас мне нечто странное приснится,
И жизнь легко пройдет наоборот.
Я в незнакомцах вижу мертвых лица.
Кривлю опять в усмешке горькой рот.
Сейчас мне будет явлено иное,
Такое, что вовеки не понять.
И солнце, что сжигает все земное,
Никак не может боль мою унять.
Я подпущу в сознание отравы,
Мне все равно с кем гибнуть, где и как.
И лезут в душу мне степные травы,
А я бреду в свой запредельный мрак.
Я город этот лживый презираю,
Эпоха эта просто не по мне…
И человека я в себе стираю,
И с тьмою остаюсь наедине.
И только звезды редкие сверкают,
Как будто обещают чудеса…
Но дни и сны из бездны извлекают
Знакомые — чужие голоса.
Сердце забилось и сникло,
Словно почуяв помехи.
Время отмеряно цикла,
Точно расставлены вехи.
Предан печали без лести
Ищешь в пространстве кого-то.
Только душа не на месте,
Будто ей быть не охота.
Все до безумья чужое,
Все бесконечно банально.
Горе крадется большое,
Счастье опять инфернально.
Временем, жизнью, судьбою
Кто-то играет нечестно.
Молча следит за тобою
Космоса черная бездна.
Мысли летят ниоткуда,
Зреют кругом перемены.
И в довершении чуда
Взгляд проникает сквозь стены,
И за пределами боли,
Помня мечты дуновенье,
Жестко, усилием воли
Преобразует мгновенье.
Сыграй с отчаяньем на фарт,
Тащи веков кровавый шлейф.
Двойник — в тебя вселенный бард,
Все тайны запирает в сейф.
Играй размашисто и зло,
Сжимай без жалости напев.
Пусть имя ветром унесло,
Ты продолжай чудес отсев.
И сквозь обыденную муть,
Где заправляет чехарда.
Душа, пройдя тоску и жуть,
Прорвется лихо в никуда.
Пусть все не то и все не так,
Но даже боль имеет срок.
На парадоксы ты мастак:
Судьба — в поэзию нырок.
Съедает сердце кислота
Безликих, чуждых дней и лиц.
Но есть мороза чистота
И лунный свет ночных страниц.
Из глубины твоей сквозит
Потусторонний холодок.
Воображение дерзит
И дразнит парой звонких строк
Колода-жизнь, крапленых карт
Забавный миф, смешной узор.
Играй с безумием на фарт,
Вбирая ненависть во взор.
Трудно жить среди умалишенных
И рассудок медленно терять.
Вглядываться в мир опустошенных,
Формулы иллюзий повторять.
Проходить по улицам неспешно.
Сумерки сознанья созерцать.
Время протекает безутешно,
Продолжая звуками бряцать.
Люди расплываются как тени.
Тени заменяют нам людей.
Музыка фатальных разночтений
Тает между гранями идей.
Несколько магических пассажей,
И надежды множатся как сны
Превращая блеклые пейзажи
В звезды фантастической весны.
Разрушаем мы верней, чем строим
Никогда не ведая: "Зачем?"…
Стану отрицательным героем —
Это лучше, нежели ничем.
Побольше неопределенности,
Побольше сумрака и сна.
Побольше роковой влюбленности
В тебя — погибшая страна.
Мы никогда не остановимся.
Дойдем до самого конца.
И соскользнуть в тоску условимся.
В ту, у которой нет лица.
Мы станет хаосом сознательно,
Иль только он подходит нам?
Ты только приглядись внимательно
К зловещим нашим временам.
Жизнь как хотела, так и сгинула,
Без меры ожесточена.
Всю душу вымотала, вынула,
В обман и бред вовлечена.
Упрямо ловишь чей-то взгляд
Ты в комнате пустой.
Играешь много лет подряд
С вселенской пустотой.
За шторами души твоей
Опять то дождь, то снег…
И все сильней и все быстрей
Беды лихой разбег.
И все ясней, что жизнь темна,
Что жизни просто нет,
А есть весна и тишина,
И скуки парапет.
А есть коварные часы,
И сотни лет кругом.
Мир окровавленной росы,
Что кажется врагом.
Твои чеканные слова,
Как формула войны
На грани бреда-волшебства
В огонь облачены.
Я стал до боли фантасмагоричен,
Я пустотой заполнен до предела:
Она вскипела иль заледенела —
Я был до отвращенья безразличен.
Как трудно осознанье состояний,
Когда ты жив уже наполовину.
И смысл всего мне снова кажет спину:
Я пленник и часов, и расстояний.
Сотру с лица черты — и мир воскреснет,
Вот только я об этом и не вспомню.
Вон бездна делается все огромней…
Шагну туда… там будет интересней!
Мне трудно засыпать и просыпаться
Ведь все на свете — маски или позы.
Я вижу трансцендентные угрозы —
Вселенной окровавленные слезы.
Жизнь стала на фрагменты рассыпаться.
И взгляды, и слова опять другие:
Я словно на безумие помножен.
Сверкает мир, как прежде, прост и сложен…
Но хаосом он будет уничтожен —
Мы медленно впадаем в летаргию…
|