Аннотация: Соционику курю давно с подачи любимой подруги. А раз так - не могла обойти вниманием обожаемую соционическую парочку, ЖукоЕся ))
Влажные сумерки накрыли лес, и мохнатые ели щедро благословляли отца Георгия на искоренение нечисти в подведомственном ему районе. Старший инквизитор ордена Непорочного Зачатия долго бороздил непролазную чащу на манер королевской галеры - воинственно пёр напрямик. И уже основательно промок ниже ватерлинии. Колючие заросли шаловливо хватали священника за рясу и немедленно подвергались запальчивой анафеме в форме греха сквернословия, который отец Георгий сноровисто тут же сам себе и отпускал.
У старшего инквизитора давно не было необходимости лично преследовать исчадия тьмы - с этим прекрасно справлялись два помощника, брат Оноре и брат Жозеф. В обязанности отца Георгия входило рассмотрение собранных доказательств и вынесение справедливого приговора. Кроме того, старшему инквизитору приходилось осаживать брата Жозефа, склонного несколько... увлекаться допросами и обвинениями. В отеческих наставлениях нуждался и брат Оноре, которому приходилось напоминать, что еретик и идиот - это не синонимы и второе, в отличие от первого, не требует крайних, высокотемпературных, мер.
Дело, заставившее старшего инквизитора самому выйти "в поле", казалось на первый взгляд простым и банальным: до приходского священника доходили тревожные слухи о Ведьме из Чащи. Снарядить добрых людей с подручными средствами в единственную на всю округу чащу обычно не составляло труда. Однако ж, призыв доброго пастыря вот уже почти год натыкался на странные препятствия. То у мужиков посев, то молотьба. У баб же - то скотина не кормлена, то мужики не доены. В общем, темнят что-то селяне - ни какие полевые работы, ни домашние хлопоты раньше не мешали народной забаве "Поймай ведьму". Отчаявшись, священник обратился в вышестоящие инстанции за помощью, и в деревню прибыли главные каратели. Инквизиторы нашли временное пристанище на сельском подворье, где брат Жозеф вскоре заскорбел животом, вызвав тем безмерное веселье брата Оноре и ехидные намёки на чревоугодие. Приходской священник жаловался отцу Георгию на леность паствы и собственные хвори, мешающие собственноручно призвать ведьму к ответу:
- И что ведь удумали: к святой исповеди приходят - ни слова о еретичке, а станешь напрямую спрашивать - открещиваются, мол, нет на них греха, - сетовал пожилой священник.
- Откуда же сведения, раз все открещиваются? - Удивился отец Георгий.
- От трёх благочестивых прихожан, кои на исповедь по два раза на дню являются, да в каждой про ведьму говорят, - вздохнул пастырь.
- По два раза? - Цинично хмыкнул брат Оноре. Неужели им церковные таинства поля пашут и за хозяйством следят?
Отец Георгий укоризненно глянул на помощника, но нравоучений читать не стал, молчаливо согласившись.
- Зажиточные они, батраки пашут, - пожал плечами священник. Щедрые прихожане, жертвуют много. Говорят, что ведьма мужикам головы задурила, а те на своих баб прикрикнули. Вот и не собрать народ.
Брат Оноре скептически хмыкнул, впрочем, от озвучивания крамольных мыслей его отвлек стон брата Жозефа:
- На костёр ведьму, - страдальчески, но непреклонно прохрипел тот.
Отец Георгий разделял сомнения брата Оноре. Ведьму, "задурившую головы" всем окрестным мужикам, церкви осталось бы только канонизировать в мученицы. Ибо что такое инквизиторские пытки по сравнению с местью сельских женщин, вооруженных скалками и веретенами?...
Необычность происходящего заставила старшего инквизитора пуститься на самостоятельные поиски истины. Непролазные кущи все-таки смилостивились над отцом Георгием и расступились, открывая широкую поляну. Инквизитор отобрал у колючих зарослей край плаща, со вздохом рассмотрел звездное небо через новые прорехи и огляделся. Поляна больше походила на луг, окруженный неприступной лесной оградой, с небольшим бревенчатым домиком на краю. Отец Георгий присмотрелся к жилищу. Вдруг отворилась дверь и на крыльцо выбралась маленькая, похоже, девичья фигурка. Инквизитор стряхнул оцепенение и решительно направился к дому. Силуэт на крыльце никак не отреагировал на приближение человека. Отец Георгий подошел к избушке и замер в двух шагах от хозяйки.
- Я так и думала, что это ты, - улыбнулась ведьма.
Инквизитор подозрительно разглядывал обвиняемую: маленькая, хрупкая, русоволосая. Что ж, телосложение - как раз для метлы (известно: более габаритных дам сей транспорт не выдерживает). Исчадие тьмы откинуло пышные кудри со лба и с хитрым прищуром уставилось на отца Георгия. Инквизитор поморщился: без пяти минут пепел смеет беспардонно рассматривать его резкие, сами по себе обвиняющие черты лица, чуть тронутые благородной сединой виски и осанку воина!
- Дитя моё, - строго начал брат Георгий.
- Я не твоё дитя, - рассмеялась ведьма. Меня Еся зовут. Заходи в дом.
С этими словами девушка исчезла в тёмном проёме.
Отец Георгий сначала опешил. Потом, злобно помянув того, чьей дочерью, по мнению святой церкви, является ведьма, поспешил за хозяйкой. В домике царствовали бедность, чистота, запахи пряных трав и свежеспиленного дерева. Старший Инквизитор быстро осмотрелся - ничего компрометирующего. Ни сушеных лягушачьих лапок, ни мышиных черепов. Огонь в печке самый обыкновенный, не диавольский. Даже кот подозрительно законопослушный - не чёрный или рыжий, а серый, полосатый. Разочаровавшее инквизитора животное лениво зевнуло и свернулось уютным клубочком на скамье рядом с печкой.
Ведьма затеплила лучину и отец Георгий получил, наконец, возможность рассмотреть будущую обвиняемую. Девушка приветливо улыбнулась, и Старшего Инквизитора внезапно холодным лезвием прошибла мысль о поиске сатанинских меток на бледной ведьминой коже. Раньше процедура не вызывала у падре никаких мыслей кроме профессиональных. Старший Инквизитор забеспокоился.
- Что ж, Ваше Священство, начнем, помолясь, - произнесла Еся, поворачиваясь к печке. Остолбеневший инквизитор наблюдал, как чисто выскобленный стол заставляется аппетитно пахнущими горшочками с едой. Под конец ведьма достала кувшин с неизвестным добрым католикам напитком и водрузила его на середину стола.
- Священнослужителям должно плоть держать в строгости, - мрачно буркнул Инквизитор. А чревоугодие - грех великий.
Еся пожала плечами и сноровисто убрала гастрономические соблазны, оставив, впрочем, кувшин.
- Не побрезгуйте, Ваше Священство, хорошие травы, в меду сваренные, - ведьма налила напиток в две щербатые глиняные кружки и тут же отпила из одной.
- Тебя, пейзанка, обвиняют три примерных католика: Жак Хитрый, Теодор Квёлый и... - отец Георгий замялся, начисто забыв имя третьего, такого же ушлого и мордатого, как первые двое, - ещё один раб божий. Обвинение тяжелое - ведьмовство. Они утверждают, мол, девица Еська промышляет диавольскими сетями, расставляя их на благочестивых прихожан, запугивает их жён и калечит детей. Дерзнешь ли сказать слово в оправдание, девица Еся? - Старший Инквизитор строго нахмурился, ожидая трепета, обычного в ответ на справедливые обвинения.
- Дерзну, Ваше Священство, - обезоруживающе улыбнулась ведьма. Как именно пострадали от моих козней сии мужи? Ежели не пострадали - где жертвы? Почему не жалуются благочестивые прихожане в сетях, запуганные жёны и матери искалеченных детей?
- Ведьмы хитры и коварны, а паства запугана, - отрезал Инквизитор.
- А, ну, да, "паства" же, - досадливо шепнула Еся. Отец Георгий возмущенно засопел и уже приготовился вразумить дерзкую, как ведьма жалобно посмотрела на него. Старший Инквизитор с ужасом понял, что хладнокровно сжечь или утопить наивное, прекрасное дитя он уже не сможет. Или взгляд, полный чистых слез, будет преследовать его до гробовой доски.
- Ваше Священство, я ничего плохого не сделала, - всхлипнула Еся.
- Дитя, сознайся, чем живешь, какие нечестивые заговоры плетешь, покайся, бог милостив, - выдал отец Георгий стандартную формулу.
- Бог милостиво одарил сироту знанием диких трав, кои собираю я в нужное время, приготовляю и лечу ими хворую скотину. Ведаю травы, облегчающие коровам горячку, и делающие овечью шерсть подобной шёлку. Добрые жители деревни приходят ко мне за травами для скота, а потом благодарят, чем могут, - слезно призналась девушка.
- Для скота - это можно, церковь разрешает. А не случалось ли тебе, пейзанка, теми же травами людей пользовать? Тех, чье здравие и хворь в руках божьих? Не преступала ли ты божественного закона о лекарях, кои получают знак врачевателя только по церковному благословлению? Иначе откуда добрые католики знают, что ты колдунья? - Старший Инквизитор попытался вернуть себе самообладание и отвлечься от умоляющего взгляда.
- Так что ж мои обвинители, сами видели колдовство или могут представить вещественные доказательства оного? - вкрадчиво поинтересовалась ведьма.
- Церкви не нужны вещественные доказательства! - рявкнул отец Георгий, но тут же смущенно замолк, словно запнувшись.
- Ах, да, прошу меня великодушно простить, Ваше Священство. Я забыла, что церкви нужны не доказательства вины, а свидетельства невиновности. Что ж, извольте.
Ведьма проворно начала сбрасывать с себя одежду: за тёплым серым платком на пол слетело верхнее платье из темно-зелёного льна. Белая нижняя рубашка уже позволяла видеть достаточно совершенства, но ведьма не успокоилась, пока не сбросила и её.
- Прошу, Ваше Священство, засвидетельствовать полное отсутствие каких-либо меток, - твердо произнесла Еся и медленно опустилась на колени у ног Инквизитора.
Несчастный отец Георгий не мог отвести глаз от коленопреклоненной ведьмы, с ужасом ощущая приближение очередного страшного греха, непростительного для монаха. Старший Инквизитор судорожно ощупал карманы сутаны, стараясь лишний раз не смотреть на непослушный завиток у нежной шеи, высокую грудь и немыслимо узкую талию пейзанки. Наконец, в одном из тайных карманов, была обнаружена маленькая путевая библия. Отец Георгий вцепился в потертую книжицу, ища спасение от искушения, и нарочито громко произнес:
- Что ж, ведьм Еся, твоё тело признано прекрас чистым. И сказано в писании, что тело роскош есть сосуд души. И, ежели душа запятнана нечестивыми делами, то и сосуд отразит мерзость. Но, коли сосуд чист, аки белёное полотно, следует признать и душу свободной от греха. Вот тебе священная книга, пейзанка, клянись на ней, что никогда не состояла в связи с нечистым и не вводила добрых католиков в грех прелюб... Ни в какой грех!
Еся проворно накинула нижнюю рубашку и торжественно поклялась. Старший Инквизитор, едва прозвучали последние слова клятвы, выхватил писание, быстрым шагом вышел из домика и направился к подворью.
На постоялом дворе было шумно. Но не праздник бодрил селян. Деревенский народ столпился у корчмы, и гул стоял недобрый. К народу вышел брат Оноре, брезгливо поджав губы, обвел презрительным взглядом толпу и громко спросил:
- Ночью добрые католики спят, а не по корчмам шастают. Чего собрались, пейзане? А ну, пшли вон.
- Ты что ль, главный инквизитор? - раздалось недоверчивое из толпы.
- В отсутствии Старшего Инквизитора, отца Георгия, я принимаю на себя хлопоты по усмирению непокорной паствы, - ответил брат Оноре, так хищно оскалившись, что селяне невольно поежились.
- А! Значит, ты и будешь в отсутствии старшОго мою Зорьку от горячки лечить! - визгливо крикнула баба из середины толпы, поудобнее перехватив вилы.
- Какую еще Зорьку, вы что, крестьяне, одичали что ли? - Удивился брат Оноре. Мы пришли очистить паству от паршивой овцы, избавить от проклятия, которое неминуемо падет на того, кто... - Но ему не дали закончить.
"Какая ещё ведьма? - раздалось со всех сторон возмущенное. Не сиротка ли Есечка, которая всю нашу скотину лечит по доброте душевной? Не дитя ли, всеми брошенное?!" Толпа заволновалась, и передние ряды ощетинились вилами и дрекольем. Брат Оноре стратегически отступил к двери корчмы, сохраняя, впрочем, презрительное выражение лица.
- Остановитесь, миряне! - раздался громоподобный голос Старшего Инквизитора. Отец Георгий в очередной раз выпутался из цепких лесных лап и спешил к подворью. Удивленный люд расступился, давая дорогу запыхавшемуся инквизитору.
- Именем святой католической церкви, - заговорил, наконец, отец Георгий, взойдя на крыльцо и отдышавшись. Мною только что было осуществлено инквизиторское дознание девицы Еси, обвинявшейся в колдовстве.
Толпа угрожающе заворчала - не поняв практически ни одного слова из выспренной речи.
- В результате дознания выяснено, что девица Еся чиста перед святой католической церковью, в колдовстве невиновна. Однако, следует допросить клеветавших на добропорядочную прихожанку и строжайше наказать, дабы было неповадно возводить напраслину на порядочных девиц.
Жители деревни озадачено переглядывались и перешептывались, стараясь всем миром разобраться в хитросплетенном протокольном донесении. Тем временем отец Георгий на ухо приказал брату Оноре разбудить брата Жозефа и быстро собраться в дорогу. Когда до жителей дошла суть объявления, инквизиторы уже были в пути.
- Аферрристка, экстрррремалка, - недовольно ворчал кот, вычесывая остатки серого заклятья из-за уха.
- Не ворчи, Франсуа, - ведьмочка аккуратно заплела почерневшие волосы в косу и погладила раздражённого питомца.
- А если б он быул альтерррнативным, как дррругие?
- Ну, в этом случае его Священство не вылез бы из чащи, - пожала плечами преображенная Еся.
- А если б он взяул с собой этих, бррратьев его меньших? - продолжал допытываться кот.
- Не взял бы, корчмарь лично обещал их потравить. Хорошо еще, что не все инквизиторы рьяно исполняют обеты, предпочитая им сытные обеды, - хмыкнула ведьмочка.
- Если бы Стауррший Инквизиторрр их не исполнял, он бы уже быул под неснимаемыми чарррами. Все раувно ты кроме них и медовухи ничего готовить не умеуешь, - Франсуа потянулся, расправив стальные когти, на пол бесшумно осыпалась древесная стружка. Еся укоризненно посмотрела на кота, и тот виновато прижал ушки.
- А он интересный, правда? Старший Инквизитор ордена Непорочного Зачатия... Хм, я даже знаю, где их монастырь - отсюда три часа лёту всего, - задумалась ведьма.
- Тебеу лишь бы в мужской монаустырь влезть, паурршивка, - рассердился кот. Нельзяу играть с инквизицией! И откррроу окно, надымила афрродизиаками!
- Успокойся, Франсуа, меня бы жители деревни в обиду не дали, - уверено заявила Еся. Не враги же они сами себе? К кому еще мужики за девясильным зельем бегать станут, а бабы за молодильным? Да они скорее инквизицию бы сожгли и сказали б, что так и было.
Кот скептически фыркнул, за что был непочтительно затискан воодушевленной ведьмочкой.
- Все, решено! - Еся сбросила рубашку и выбежала на крыльцо, улыбаясь лунному свету. Навещу, пожалуй, его Святейшество. "Метла-метла", двенадцатый век на дворе, кому нужны эти бабкины костыли?
Ведьмочка разбежалась, прыгнула и налету обратилась в белоснежную сову. Довольно ухая, сова взяла курс на монастырь, куда стремительно неслась карета с тремя незадачливыми инквизиторами.