Абрамова Татьяна Евгеньевна : другие произведения.

Голубая гитара

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Голубая гитара.
  
  
  Давно, усталый раб, замыслил я побег
  В обитель дальную трудов и чистых нег.
   А.С. Пушкин.
  
  
  
  Моя попытка удалась,
  И взяв чернила темной ночи,
  Писал и я, что сердце хочет,
  О чём мне
  думалось не раз.
  По траектории, как прежде,
  Летела мысль огню навстречу,
  В далеком космосе за Млечным
  К звезде
  прекрасной Бетельгейзе.
  Но на земле в среде мне чуждой
  Сапожник горевал с колодой
  И спорил он с коварной модой,
  И напевал
  мотивчик грустный,
  Что не пришел его клиент,
  Что упустил он свой момент,
  И отвернулась от него
  Судьба
  и нету ничего,
  Ни добрых слов, ни новых кож,
  Его охватывает дрожь,
  И ночью он сидит впотьмах,
  И ворошит
  остывший прах
  Надежд, веселых праздных дней,
  Сапожник плачь, себя жалей...
  Он на обрезках старых кож
  Нарисовал
  зимою дождь,
  В мозаику он их сложил.
  Без вдохновения, без сил
  Вдруг провалился в тяжкий сон,
  Был феями
  заговорён,
  Умыт прохладною росой,
  Бродил он по траве босой
  И пил амброзий сладкий мёд,
  И наблюдал
  орлиный взлёт.
  Луна чиста была, кругла...
  Вдохнул, расправил два крыла,
  И где-то далеко за Млечным
  Летал...
  Что это было?
  Вечность!
  Смотрел с небес он на себя,
  На суетность земного дня,
  На мелочность земных затей,
  На тщетность
  жизненных путей.
  Прозрев на старом топчане,
  Сон приписал он сатане,
  Впредь меньше плакал и грустил,
  Не говорил,
  что свет не мил,
  Смотрел, луна была кругла,
  Рассвет красив, и даже мгла
  Ночная радовала глаз,
  Был рад, что жив,
  дескать, бог спас!
  И замирал, когда закат
  Закутает цветущий сад
  В пурпур английских королей,
  В прохладу
  девственных ночей,
  Где нежен цвет весенних лоз,
  Свеж сад после апрельских гроз,
  Чернильна ночь, как баклажан,
  Мил день, закутанный
  в туман.
  Что дальше? Все как и у всех,
  Работе - время, без потех
  Привык и он с утра до ночи
  Быть только
  делом озабочен.
  
  
  * * *
  
  Но лёгкий этот слог,
  тебя я не исправлю,
  Корпеть я не люблю
  над строчкою банальной.
  В водовороте
  жизненных страстей
  Я тороплюсь
  прибиться к суше.
  За дальний горизонт
  спешит мой быстрый челн,
  Чтоб в море ликовать
  и шепот его слушать.
  А что до суеты, нам подавай её,
  И суету сует и ничего не надо.
  Всю жизнь я б слушал,
  как волна поёт,
  Какие шторм рождает
  серенады!
  И я пою, играю на гитаре:
   - Il mio mare, il mio mare.
  Пою до слез и до дрожи
  В теле. - Браво, сапожник! -
  Кричит незнакомый мальчик,
  Который бросает в волны гальку.
  А волна смеётся
  хрустальным смехом,
  А за ней повторяет
  угрюмых скал эхо.
  Я могу сказать, что и солнце -
  море, которое ныряет
  в него на закате
  и самым крупным перлом
  всплывает... в платье,
  набрякшем огненной водой.
  А в его кипящих жерлах
  рождается день голубой,
  отмывает блюдце луны
  в морской воде, прибивает
  его на деку к моей струне,
  ее освещая...
  Море - это мать, оно
  поддержит баржи и корабли,
  оно со мной заодно,
  выталкивает меня из петли,
  чтобы я глотнул воздуха...
  
  Мою душу и разум знает гитара
  E mio mare e mio mare.
  Люди знают только,
  что я сапожник,
  Ремесла своего заложник.
  Моя душа и стонет, и ропщет,
  Почти, как, море, станет общей,
  Вселенской...
  
   * * *
  
  Бутон лотоса, человек-лотос,
  а если из'ять форму,
  останется энергия, вопрос -
  оначает ли она норму?
  Чтобы так играть
  достаточно одной струны
  и одной краски, надо стать
  песком у одинокой сосны,
  прахом, развеянным над морем,
  чтобы так петь,
  тысячи гримас боли
   и одна плеть...
  Браво, сапожник!
  Но вода смоет следы,
  песок засыплет дома
  по самую черепицу,
  свет забудет форму,
  и исчезнет навсегда
  энергия музыки,
  хотя, музыкант,
  твоя песня взбудоражит море,
  и оно обрушит тонны воды
  на твой берег,
  цунами разрушит твой дом,
  piano, артист!
  
  * * *
  
  Но надо мной мыслящее небо,
  оно исправит ньюансы -
  добавит света Эребу,
  а вопиющим диссонансам
  назначит меру пресечения
  и парой неожиданных кульбитов
  изменит рек течение
  в гармонии льда и пламени
  синхронностью изменений,
  да, будет так или Amen,
  а человек - божественное творение,
  и надев розовые очки,
  хочется думать именно так,
  а зачем мыслить иначе,
  или ты не веришь, что ты маг,
  oh mio dio?
   - Браво, сапожник! - кричит мальчик.
  
  
   * * *
  
  
  Конец наступит, вам ль не знать,
  Болезни, старость, нету мочи
  Уже колоду мне держать,
  А рядом
  маленькая дочь, и
  Приналег я, пренебрег здоровьем,
  Ведь дела важнее,
  Смывает море мою кровь.
  Мне стала
  музыка милее
  И ближе ближнего, всего
  Не передать в сказаньи этом,
  Всю боль прощанья моего
  С водой морской
  и белым светом,
  Воспоминаний моих ком
  Застрял мне в горле, как распутать,
  Спеть свою песню о былом,
  События
  не перепутать.
  Давным-давно, когда была
  Здесь бухта мелководным шельфом,
  Мы добывали жемчугА,
  И сытой жизнью,
  словно шейхи,
  Довольны были мы, а летом
  Возили продавать в Стамбул
  В гаремы дивные браслеты,
  И я однажды
  заглянул
  В ту часть восточного базара,
  Где в ряд девИцы, а вокруг
  Купцы, оценщики товара,
  Рабынь скупали,
  не подруг,
  По телу щелкали кнутами,
  Насколько терпит оно боли?
  Считали зубы, и с концами -
  В ярмо оденут,
  и неволя...
  В конце рядов между сараев
  мне приглянулась белой кожей,
  со светлым волосом, немая,
  вся исходила
  мелкой дрожью,
  когда купцов чужие руки
  её оценивали смело,
  в глазах её читал я муки...
  Поблёк уж день,
  и солнце село,
  решил я деньги всей артели
  дать за неё, а нам кухарка
  нужна, готовить не умели,
  а мне же
  лучшего подарка
  судьба придумать не могла,
  подруга юная скромна,
  нежна, по-ангельски мила,
  к тому же
  польская княжна!
  
  * * *
  
  Плясали языки волны,
  былины мне шептало море,
  и драги счастьем были пОлны
  до невесёлой
  той поры.
  Лихие времена настали,
  едва-едва концы с концами
  сводили, перл не продавали,
  стал дорог он,
  за рубежами
  его выращивали груды
  сбывали целыми мешками
  задаром, ама пресловутый,
  благословенный
  небесами
  был ловок, с нами мог поспорить
  ныряльщик был он превосходный,
  не принимало наше море
  плохих пловцов,
  волне подобна
  была моя княжна, как рыба
  как будто под водой дышала,
  но море не простит ошибок,
  пловцы на поясе
  кинжалы
  носили, чтобы в пасть акулы,
  не дай бог, в море не попасться,
  мы тросы чутко караулим,
  чуть вздрогнут,
  тянем кверху снасти,
  княжна моей души, Полина,
  вступила в схватку с целой стаей,
  на сотню миль не стало сини,
  вода от крови
  была алой,
  мы трос тянули всей артелью,
  молил я господа о чуде,
  мы проклинали эти перлы,
  глотая слезы горьких
  судеб,
  и вздыбилось шальное море,
  кровавою кипело пеной,
  и побледнел закат от горя,
  на тросе, ставшем
  тяжеленным,
  болталась рукоять
  кинжала...
  
  * * *
  
  Стирает время нашу память,
  вновь обручился я с другою,
  но колыхнёт лихая замять,
  всё вспоминаю я
  с тоскою.
  После того, как поглотило
  седое море нашу "ама",
  мне ремесло стало постыло,
  и не даёт покоя
  память.
  Я стал сапожником, колоду
  купил, народу шил сандали
  и соблюдал каноны моды,
  с тоской смотрел
  в морские дали...
  И будто ржавчина коростой
  накроет у гитары струны.
  Волна ль ласкает её кости?
  А душу вознесёт
  свет лунный?
  Когда-нибудь я в час закатный,
  как в старом сне, где умираю,
  коснусь я девы
  в белом платье,
  её, конечно,
  я узнаю...
  
  11.01.2020.
  
   Ама - японские ныряльщики за водорослями, моллюсками и жемчугом.
   Драга - прибор для добывания с больших глубин морских моллюсков.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"