Аннотация: Полный сюр. Читать психиатрам и тем, кто уверен в своей психике, потому что моей психике, похоже, уже поздно помогать. Осторожно, есть ужасные моменты!!!
Близился Новый Год и я была отправлена в гости к родственнице своей бабушки, в Казань. Казань совсем не такой город, как Москва - спокойный, с гораздо большими расстояниями между домами, с неспешно гуляющими людьми. Кажется, здесь все делается неспешно - в отличие от Москвы. Я гуляла по Казани и старалась далеко от дома родственницы не уходить - я этот город в вообще не знаю - в реальности я в нем ни разу не была. Он поражал меня непохожестью на другие города, где я была и я все больше начинала скучать по привычному течению жизни. Осмотрела квартиру родственницы - двухкомнатная, скромная, с половичками на полу и покрытыми скатертями столами. С цветами. И один маленький телевизор. Я кивнула на него - "не думала я, что остались еще такие маленькие телевизоры в продаже". Она ответила мне - "Так это и не мой, мой побольше будет, но он в ремонте" Мы собирали на праздничный стол убранство и ждали гостей и родных.
Был вечер тридцать первого. Самый волшебный вечер года. На улице за окном грохотали салюты, там пели и танцевали люди. Там был праздник. А здесь... А здесь праздника не было. Был стол с двумя салатами и тишина. Как такое могло получиться? Я оглянулась в памяти назад. Я не помню. Смутные картинки всплывали в памяти - как мы куда-то ехали, как что-то где-то делали. Надо же, сон меня балует амнезией ровно как и реальность. Тьфу на них на всех. В любом случае, до Нового Года оставалось не более получаса. В дверь постучали - пришли соседи моей родственницы (вот не помню я, как ее зовут - ни в реальности, ни во сне - у меня вообще на имена память ужаснейшая) и наши родные. Пока они сидели за столом, я смотрела на них издалека - чем-то я от них отличаюсь... Они такие радостные, а у меня почему-то сердце не на месте. Почему? Один из родных, мужчина, проходя мимо, сунул мне в руки бумаги и пошел дальше. Я удивленно посмотрела ему вслед, но, заинтересовавшись, все-таки развернула бумаги и вчиталась. Там было написано, как долго он был влюблен в меня, как долго не мог решиться на то, чтобы сказать мне это и как ему сейчас страшно мне в этом признаваться, отнюдь не будучи уверенным, что я отвечу взаимностью. Не надо кричать, что это инцест. Это родственник моего отчима, поэтому и называю его родным. Я еще раз перечитала письмо. И это пишет человек, имеющий семью, детей! Ему не стыдно? Я по-прежнему была в отдалении от стола и хорошо видела, что они насытились и теперь собираются на улицу - влиться в общие гуляния. Я тоже прошла в коридор - обуваться. Там меня и нагнал человек, жаждавший моей любви и спросил ответа. Я промолчала. Подошли остальные, стали одеваться, а он все ждал. Его жена одевается в нескольких шагах от нас, а он смотрит на меня и ждет ответа. Я еще раз прокрутила в памяти прочитанные строчки - там ни разу не упомянулось мое имя. "И много ты таких писем раздаешь?" - спросила я. Он плюнул и ушел. Подошла его жена с вопросом, что между нами сейчас произошло. Я протянула ей отданные листки. Я затем очень сильно пожалела о только что сделанном поступке - вот зачем я это сделала? Она бы так дальше и жила, ведь ее не собирались бросать, а я теперь, выходит, положила начало разрушению их семьи. Дура.
Меж тем мы вышли на улицу. Они явно видели не то, что я - ведь я видела пустые полутемные улицы. Совсем-совсем пустые. Вокруг меня были только те, с кем я вышла из дому. Представьте - самая праздничная ночь года - а на улицах большого города - ни души и только светят через раз одинокие фонари. М-да-а-а, веселый у меня Новый Год получится. А окружающие меня веселились, радовались и жгли бенгальские огни, словно их не окружала пустота заброшенного города. Ко мне подлетел один из празднующих - "Новый Год, Новый Год" - кричал он радостно - "Наступил Новый Год" И мне стало так грустно - это был самый препаршивейший Новый Год в моей жизни. Скоро отправляться из Казани обратно в Москву. Какая-то была неправильность в этих словах - ведь мне вспомнилось, что мы уже в Москве - да, верно, мы уже приехали из Казани, перед самым Новым Годом. Ну и славно, можно не беспокоиться за переезд. Я отошла от гуляющих и пошла бродить по пустынным улицам. На душе было смурно и грустно - блин, такой паршивый Новый Год. Я шла по широкому освещенному проспекту, сворачивала в темные подворья и снова выходила на пустые освещенные улицы. Пока однажды, завернув за угол дома, не увидела впереди совсем темную, неосвещенную громаду какого-то завода. Он тонул в темноте и угадывались только его очертания и еще он внушал страх. Я остановилась, рассматривая его. Большой, неосвещенный, не работающий - он притягивал таинственностью. Занятненько. Но приближаться - страшно. Очень - страшно. В отличие от пустого города, ничуть меня не пугавшего - этот завод меня пугал до дрожи.
Сзади подошел человек - "Мы решили туда пойти, исследовать его. Собирайся"
Я оглянулась - смутно знакомое лицо: "ты что, спятил? - я туда ни ногой, мне страшно".
"Собирайся-собирайся" - был ответ - "мы все идем, а ты решила остаться?"
"Решила" - упрямо мотнула я головой - "Мне до ужаса страшно. Я боюсь таких сооружений, неужели тебе, тебе не страшно?"
"Нет, мы решили его исследовать и исследуем" - ответили мне.
Даже сейчас, вспоминая этот сон, я никак не могу припомнить человека, стоящего сзади того, кто со мной говорил - я прокручиваю этот эпизод снова и снова, я смотрю его с разных сторон и останавливаю время в этот момент - но я не вижу, просто не могу сконцентрировать внимание на том человеке, что стоял позади говорившего со мной - а ведь именно он заронил в мою душу семена любопытства, перевесившие страх. Кто это был? Я даже совсем остановила это мгновение в памяти - пустая едва освещенная улица, смутно знакомый человек, с которым я разговариваю, а за ним - другой и вот он расплывается, не давая себя рассмотреть. Я проворачиваю это сцену, как модель 3D, но этот человек упрямо оказывается за спиной говорившего со мной, а его голос вплетается в речь того, кто ко мне подошел. Впервые на моей памяти я с таки эффектом сталкиваюсь. Впервые. Как бы то ни было, я решила идти. Нет, мне по-прежнему было страшно, но любопытство было еще сильнее страха. Я вернулась в дом за фонариком. Поискала там, тут - не было ни одного фонаря. Что за черт? В реальности у нас дома дофигища фонарей - я отлично помню, где они лежат и найти их мысленно даже сейчас не составляет мне труда. Но их не было. Я прокрутила все возможные места и полезла в самое последнее, то, где лежали даже не фонари - так, игрушка, которую и за осветительный прибор не сразу примешь. Вот они были на месте. Фонарики-букеты - они были слабее нормальных фонарей, но все равно они были источниками света. Спасибо тебе, Максим Борисович, за то, что ты их когда-то мне подарил. Я вынула их и осмотрела - они по-прежнему действовали, так что я готова была идти в этот неосвещенный участок города. Я вышла на улицу и направилась к заводу.....
...... Я шла по шумной ночной ярмарке. Вокруг были толпы народу и все веселились, что-то кричали, ели на ходу, толкали дружественно друг друга и проносились мимо, гогоча во все горло, ничуть не смущаясь тем, что на дворе - ночь. Сущий бедлам. Так в представлении среднестатистического европейца выглядит разве что только восточный базар. В общем, чем-то похоже. Нависающие деревянные дома, сверху шире, чем первые этажи, узкие улочки, заполненные всяческим товаром, открытые прямо на первых этажах домов харчевни - и люди. люди, люди - вот тут их было даже гораздо больше, чем требуется мне для морального спокойствия. Проходя мимо одной из витрин, я удивленно ойкнула - я была не собой. Я была блондинкой старше себя, одетая в штаны и просторную рубашку, завязанную на талии, имеющую совсем другие черты лица, чем привычные мне. Хм-м. С одной из боковых улочек ко мне подрулил мой парень - "ну что, пошли?" Я кивнула неуверенно - "ну, пошли". И мы подошли к окрашенному в белый цвет деревянному одноэтажному дому. Его суета бурлящей вокруг жизни как то незаметно обтекала. Он стоял одиноко посреди крутящейся вокруг суматохи. Мне в голову стукнулась картинка с темным заводом и девушка, которой я была, замедлила шаг, словно увидев то же, что и я.
"Мне страшно" - сообщила она парню
"Ничего, если что, мы тут же развернемся и уйдем" - с этими словами, он взял меня за руку и мы вместе вошли в гостеприимно раскрытую дверь.
За дверью был легкий сумрак - солнышко светило в запыленные окна и давало некоторый обзор, но дальше все терялось в темноте. Я еще удивилась - откуда солнышко, если мы вошли с улицы. где была ночь? Я оглянулась, но проверять пока не стала, потому что к нам подходил мужчина.
"Вот вы и пришли" - сказал он - "дом проверит вас, как проверял многих и если вы достойны, пропустит дальше. Можете идти"
Краткая вспышка памяти пронеслась в моем мозгу - когда-то что-то подобное мне уже снилось и я не хочу снова видеть то, что видела. Девушка, которой я была, рванулась к двери, так же напуганная тем, что я увидела - но дверь была накрепко закрыта. Это удивило мужчину, что встречал нас - он тоже рванулся к двери и стал ее безуспешно дергать. "Мы заперты, мы в ловушке" - испуганно выдохнул он, когда осознал, что дверь ему не поддается. И тогда я тоже огляделась - от порога начинался дом - н был весь несуразен - странная на вид лестница, различные детали интерьера не из привычного дерева, а, как это сейчас любят делать дизайнеры, из различного мусора - крючья, иглы, веревки, переплетенные предметы. Смотрелось ужасно. И где-то здесь был один-единственный путь, который был безопасен и который вел к выходу. Один, среди множества тех, что убивали. Я рассказала, что видела своему парню и он тоже побледнел. Он не ожидал, что задание, которое предложит ему дом, в случае неправильного ответа, убьет его. Мужчина, нас встречающий, метнулся к месту, где он нас встречал- там было еще безопасно -ведь там он не раз встречал приходящих. Но так было до того, как пришли мы, потому что стоило ему пересечь порог боковой комнаты, откуда он вышел, как ловушка активировалась и он запнулся о веревку, являющейся спусковым крючком для ножей. Он увернулся от одного, другого, третьего, в кувырке преодолел натянутую проволоку, что, несомненно, могла разрезать его, и приземлился около окна, с облегчением вздохнув. Я прямо видела облегчение на его лице - ведь окно можно разбить и выбраться, наконец, наружу. Оно так и осталось на его лице, когда из стены высунулся сверху железный тонкий крюк и подцепил его под верхнее небо, как рыбу на крючок, а затем рванулся назад, сминая и обезображивая лицо, разрезая челюсть и продолжая свой путь вниз, убивая человека. Боже мой, боже мой, я не хочу это видеть - я ведь и в жизни замечательный эмпат и я помимо воли могу чувствовать то, что чувствуют люди вокруг меня. Я тоже чувствовала ту боль, что испытывал человек, умирая. Он умер совсем не мгновенно - секунд пять его раздирала ужаснейшая боль. Боже, как это страшно. И пять секунд - это не короткий промежуток времени для того, кто умирает. Совсем не короткий. Я закрыла лицо руками, закрываясь от окружающего меня ужаса. Впереди был дорога, усыпанная такими же ловушками и пройти по ней - было делом настолько невозможным, что одна мысль об этом казалась святотатством. Мой парень тоже видел это и он тоже, наконец, понял, почему я так сопротивлялась походу сюда. Но назад дороги не было. И он, сказав, что расчистит дорогу для меня, рванулся вперед. Пробежав до лестницы и первый ее пролет, он оказался на втором этаже. Несмотря на то, что я осталась у двери, я все равно видела его очень хорошо - словно оператор камеры показывал мне картинку с лучшего ракурса. Физически я находилась до сих пор у двери, однако видела так, будто зависла под потолком второго этажа, там, где был наилучший обзор для наблюдения за событиями, которые не замедлили развиться. Барная стойка позади парня, взбежавшего по лестнице, была плетеной из веревок и крючков - смотрелось на самом деле непривычно, но красиво. Ровно до того момента, как веревки, составляющие обмотку стойки не расплелись и не захомутали парня, уже почувствовавшего, что он тут в безопасности - ведь прошла минута, а с ним ничего не случилось. Веревки обвили его с ног до головы, впиваясь в его тело крючьями, на них закрепленными, протыкая его и удушая. Мучился он тоже недолго, превратившись просто в фарш, вылезший между сочленениями веревок. Боже мой, зачем я все это рассказываю? Это же форменный кошмар. И ладно, люди, играющие в ужастиках, знают, что это - игра, зрители знают, что то, что они смотрят - спецэффекты, а у меня таких оправданий не было - я все видела и чувствовала вживую, полный эффект присутствия. Никому такого не пожелаю.
Я осталась одна. Выход был только один - прямо. А что если, как в играх - пробежать, не останавливаясь, прямо - вдруг пронесет? Я буду нестись, покуда хватит дыхания - решила я, и со всех ног бросилась по лестнице. Пробежала первый пролет, проскочила под все еще стекающими веревкам, под дрогнувшими цепями, что были вроде занавесок на окнах, пронеслась ко второму пролету и уже почти взбежала на третий этаж, как лестница, по которой я бежала, начала проворачиваться. Каждая лесенка вертелась вокруг своей оси, став очень замечательным орудием убийства - острым и безжалостно ломающим кости. Я уже видела спокойную поверхность третьего этажа, когда попала в эту мясорубку и захлебнулась своим криком. Такого я тоже не пожелаю никому. Я чувствовала, как меня раскрошило и полетела отдельными ошметками плоти под лестницу, где уже наверняка лежали сотни таких же неудачников.
Краткий миг темноты и я снова стою перед дверью, а рядом со мной мой парень. Мы переглянулись - даже смерть здесь не являлась уважительной причиной выхода из ловушки. Теперь мы были осторожнее. Мы помнили, что нас убило и постарались обойти это. И нам это удалось - ловушки, не тронутые спусковым крючком, находившемся где-то, где мы проходили первый раз, остались недвижимы. Я оглянулась на обмотку барной стойки - она выглядела так невинно, словно и не убила несколько минут назад моего парня. Мы посмотрели на лестницу, ведущую на третий этаж - там не пройти. Что ж, тогда исследуем второй этаж - все равно по площади он превосходил размеры дома, когда мы еще подходили к нему. Он казался нескончаемым. Что странно, мужчина, нас встречающий, снова не появился, видимо его так называемый рестарт не коснулся. Но это были мои мысли, а девушка, которой я была, испуганно жалась к парню и думала только о том, как бы отсюда сбежать. И я ее понимаю.
Спокойные от того, что задетые нами ловушки в прошлый раз сейчас бездействуют, а значит, сейчас мы в безопасности - мы оглядывали возможность прохода. И опять просчитались. То, что раньше было незадействованным, сейчас проснулось и растянуло моего парня веревками в разные стороны, попросту разорвав его. Вне себя от ужаса я кинулась вперед и наткнулась на ножи, которые оказались по кругу воткнуты в коридоре и которые задвигались, опять измельчая меня в фарш. Было больно. Но тут я прокрутила сон назад, пытаясь понять, что же сдвинуло их, заставив ножи высунуться из пазов, где они до этого были незаметны. Это вышло так непринужденно, что я ни на миг не усомнилась, что так не бывает. Это уже потом, проснувшись и вспоминая этот сон, я удивилась тому, что сделала. А пока я снова стояла у начала коридора и он пока казался безопасным. Нет, туда я не пойду. А куда пойду? Я сделала шаг вбок и еще один и еще. Очень внимательно, очень осторожно. Я приблизилась к окну. Разбить его и свалить отсюда нафиг! Я ударила по стеклу раз, другой - оно даже не задребезжало. Я аккуратно подняла стул и со всей дури бросила его на стекло. Ничего. Это стекло нельзя разбить - вспомнилось неизвестно откуда мне. Я обессиленно прислонилась к нему и выглянула. Там, снаружи, светило солнце, там ходили люди, там была жизнь. А я не имела возможности выбраться отсюда и забыть об этом кошмаре. Слезы закапали из глаз, смывая древнюю пыль на стекле - ведь я-то совсем не хотела сюда идти! Потом я отлепилась от окна и пошла дальше - аккуратно и тщательно осматривая все, казавшееся подозрительным - то есть вообще, все, нашла лестницу на третий этаж - совсем не ту, что была видна от входа. Но дойти до нее мне не удалось - меня раздавила стена, внезапно провернувшаяся на манер пропеллера. Больно..
Я снова стояла у входа. Интересно, сколько мне нужно будет умирать, чтобы я смогла продвинуться хотя бы на значительное расстояние? На этот раз я стояла одна. Видимо, лимит "рестартов" у моего парня - закончился. Пройдя уже знакомым безопасным маршрутом до второго этажа я неуверенно остановилась. А дальше - куда? Все, что я помнила - было смутными картинками. Что я делала, куда наступала? Послышались шаги - меленькие, цокотающие, они пугали уже тем, что их звуки были неестественны, а еще тем, что их обладатель свободно разгуливал по дому, ничуть не боясь. Но просто кидаться по дому здесь было все равно самоубийством, поэтому я так и осталась стоять на месте, надеясь, что эти шажочки процокают мимо. Зря надеялась. Прямо на меня из глубины второго этажа надвигалась женщина, девушка. Все бы ничего - молодая, красивая, чуть полноватая, да только ее ноги были прибиты гвоздями к платформе, под которой находилось шесть суставчатых ног, что и цокали так неестественно. Девушка сидела на корточках и напоминала паука. Эти суставчатые ножки двигались по ее воле, взамен тех, что были прибиты к платформе сверху и были недвижимы. Хороший сюр мне снится? Пока я ее разглядывала, удивляясь тому, то раньше в этом доме никого не было, она схватила меня и прижала к себе, сама захлебываясь слезами. "Я не хочу тебя убивать" - причитала она - "но выбора у меня нет". Ее хватка была стальной, даже смысла не имело вырываться. Мне на шею кольцом легли веревки и затянулись. "Из-за тебя я совершила самоубийство" - продолжала она - "Ты увела у меня парня". Я с трудом открыла глаза - да, она была мне смутно знакома.
"Расскажи мне" - тихо попросила я, не проявляя никакой агрессии или ужаса и ее хватка ослабла
Она плакала у меня в руках и говорила, говорила, говорила. Я слушала и понимала, что бояться ее после ее слов мне глупо. Каждый попадавший сюда и становившися таким - был виноват сам. Самоубийства делали из людей надсмотрщиков в этом сюрреалистичном доме. Лишали их человеческого облика и ставили присматривать и убивать раз за разом против воли тех, кто при жизни убивал, зверствовал и издевался. Нет, это не всех касается. Только тех, кто терял человеческий облик - а таких тоже было много. Но все они попадали сюда против воли, а мы, дураки, зачем-то пришли сюда сами. Девушка-паучок совсем ослабла, рассказав мне все, что мучило ее. Так исповедь обессиливает верующего, так беседа с психологом помогает пациенту, так долго копившееся, прорвавшись, совершенно лишает сил того, кто смог отпустить от себя мучившее. Она, оказывается, была влюблена в того, кто пришел со мной сюда. А он выбрал меня. И она не выдержала этого и убила себя. А теперь она над собой не властна. Ее руки снова раскинулись, растягивая веревки, кольцом охватывающие мою шею. Я была совсем маленькой рядом с ней и сил сопротивляться у меня не было. Да и не тем были заняты мои мысли. Я молча жалела ее. И она подхватилась, обоженная этой жалостью и, крикнув - "Я не могу" - судорожно процокала по коридору несколько шагов и буквально отшвырнула меня от себя, закинув в неприметную комнату. Дверь захлопнулась. Я лежала посреди комнаты с несколькими кроватями, совершенно обессиленная, оглушенная, с тяжелой гудящей головой - что неудивительно учитывая, что меня только что душили. Я закрыла глаза и растворилась в полудреме. Спустя некоторое время я открыла их с величайшим трудом и увидела, что нас, людей, в комнате несколько - мой парень, еще двое незнакомых мужчин, еще одна женщина. Я так поняла - это все те, кто пришел сюда добровольно, но как они здесь оказались? Ведь дверь не открывалась, а они уже не раз умерли? Неожиданно я почувствовала желание. Блин, стыдно это писать, но что было, то было. Оглядевшись, я поняла, что и все остальные этим же желанием охвачены.
"Этот дом хочет любви" - прошептала женщина. И, простите, тут же начала претворять сказанное в жизнь с ближайшим к ней человеком. Я осмотрелась вокруг - те, кто волей судьбы оказались рядом друг с другом в тот момент, когда нахлынуло желание, простите, занимались сексом, причем двое- однополым, так нас женщин, было мало, а я, так вообще, оказалась в одиночестве, потому что в момент открытия глаз находилась равноудаленно от всех остальных. Меня передернуло от отвращения - смотрелось это ужасно. Слава богу, закончилось это быстро, только меня по-прежнему снедало так и не удовлетворённое желание, мне-то пары не досталось. И я призывно разделась. Те же, кто уже успокоил себя в утехе, лениво осмотрели меня и заметили, что частично прикрытая женщина смотрится все же более соблазнительно, чем полностью нагая. Я покраснела и прикрылась одеялом.
"Ладно. Помогу я тебе" - все еще лениво проворчал один, самый стойкий мужчина, едва вставая с кровати с намерением подойти ко мне.
Дойти до меня он не смог, потому что запертая до этого дверь распахнулась и комнату наводнили серые, длинные как жерди, нескладные люди, которых даже и такими-то сложно назвать - так, человекоподобные. Они быстро похватали визжащих людей, что минуты назад сладострастно стонали и ушли в крохотную дверь, что открылась прямо посреди стены. Я осталась незамеченной. Может, в силу своей прямо-таки уникальности, а может по простой, банальной причине - я была единственной, кто не участвовал в оргии. По чистой случайности, надо признать. Впрочем, острое до того желание, моментально утихло. Я, по-быстрому одевшись, проскользнула в дверцу за теми, серокожими, человекоподобными....
.....Я снова шла по ярмарке, но на этот раз не по той, что привела к памятному дому - здесь не было ни одного человека. Ни одного нормального, я имею в виду. Несуразные, скособоченные, с перемешанными частями тела, частенько изуродованные до того, что их сложно было признать за людей - они так же, как люди на той ночной ярмарке здесь жили, торговали, веселились. Я проскальзывала меж ними, незамеченная. Когда я в очередной раз проходила рядом со стеклом, я посмотрелась - на это раз это была я, а не та блондиночка, что вошла в дом. М-да. Где же все начинается? Я шла, и словно знала, куда идти. Я обходила громадное бетонное серое здание, вокруг которого расположилась эта ярмарка. Оно высилось с одной стороны и поражало своей монументальностью. И да, здесь был день, ровно как и тогда, когда я выглядывала из окошков в том доме. Полная противоположность ночи, когда я собиралась на завод или когда я шла по человеческой ярмарке к тому деревянному дому. Где же вход в это серое, громадное здание? Проходя мимо людей, я увидела знакомое располосованное крюком лицо с разорванной челюстью - тот самый мужчина, который нас тогда, в доме, встречал, тот самый, что тоже испугался, когда понял, что с нашим приходом дверь запечаталась, тот самый, что умер, уже будучи уверенным в том, что спасся. Он сидел в той позе, в которую его согнул крючок, дошедший до конца своей траектории в доме и этот крючок по-прежнему его держал за верхнюю губу. Смотрелось кошмарно.
"Здравствуй" - вежливо поздоровалась я - "Подскажи, куда мне идти"
Он глянул на меня уцелевшим глазом из-под крючка и его рука поднялась, показывая вперед и налево. Внутренне содрогаясь, я поблагодарила его и направилась дальше.....
.... Я шла по коридорам невиданной школы. Громадной, целиком и полностью серой. С большими, но тоже серым и грязными окнами. С длинными переходами и большими классами, в которых учились маленькие серокожие человекоподобные. Мне опять было до ужаса страшно - мимо меня сновали эти серокожие детишки, по жестокости ничуть не уступавшие взрослым, проходили взрослые серокожие- учителя этих детишек, но они меня не замечали. У меня в руке находился брусок какого-то вещества и перед каждым проходящим я им взмахивала. И этот брусок испускал какой-то запах, делая меня в глазах этих серокожих такой же, как они и проявляя еще один удивительный эффект. Этот запах был для них как наркотик - он заставлял их добреть и делал их послушными. Я шла по этому коридору, не имея цели, просто надеясь на удачу. И удача мне улыбнулась. Одна из серокожих учительниц, попав под действие этого удивительно запашистого бруска, для меня, кстати. ничем не пахнущего, прошла по инерции дальше, потом оглянулась, заставив меня взмокнуть , подошла и дружелюбно спросила: "ты здесь затем, чтобы узнать начало?"
Я кивнула и она быстро повела меня известным ей маршрутом. Мы прошли громадные гулкие классы, прошли подсобные помещения и спустились в подвал. Здесь был музей. Своеобразный, так сказать, но вполне в духе этих серокожих. И замерли перед странным аппаратом, состоящим из двух круглых брусков, поперечной перекладины, рукоятки и веревочки.
Серокожая учительница, взявшись за ручку этого агрегата, начала свой рассказ:
"Это началось в 1687 году, когда (имя забыла, простите) придумал устройство для наказаний. Смотри" - и она прокрутила ручку, заставив агрегат двигаться. Он неприятно заскрипел. Между бревнами появилась щелочка - они были не одинаково круглыми по диаметру. Женщина положила в образовавшуюся щелочку три пальца и велела мне крутить. Я посмотрела на нее, как на сумасшедшую. "Крути, крути" - повелительно сказала она. Ладно, ее пальцы, ее воля. Я и прокрутила аппарат - пальцы расплющило в лепешку, заставив женщину болезненно вскрикнуть. Я судорожно прокрутила обратно, содрогаясь от омерзения и когда пальцы показались из-под аппарата, они были снова целыми, заставив меня удивленно вскинуть брови. А экскурсия продолжилась.
"Потом придумались более изощренные аппараты" - подвела меня к чуть более современному аппарату женщина, подкрутила там что-то, вставила пластинку, положила свои пальцы и сама крутанула - пальца обрубились, упав с другой стороны станка. Прокрутив ручку обратно, женщина снова показала мне невредимую руку. В моей голове забрезжила догадка - вот как мы оживали в том доме.
"Но сейчас-то вы зачем над людьми издеваетесь" - удивленно спросила я
"Что ты, мы уже давно это не делаем" - отмахнулась женщина. А я не знала, как мне высказать ей, что вот буквально недавно я оказалась там, где они это не делают.
Меж тем нас привлек какой-то шум, которого здесь, по идее, быть не должно. Мы прошли музейный зал, тренажерный зал, кинематографический зал и увидели аккуратно сделанный домик. Я сама такие в детстве делала из одеял и подушек. Этот был сделан по тому же принципу - только был в разы больше, а внутри что-то происходило. Мы, откинув полог, зашли. Там, в красном свете ночника сидели рядами дети и смотрели в мониторы. А в мониторах...
А в мониторах отражалась я - блондинистая, снова и снова заходящая в деревянный дом и пытающаяся найти в нем выход. Дети, увидев, нас, заверещали, застигнутые на горячем и врассыпную кинулись из импровизированного дома. Женщина в ужасе смотрела на экраны, где опять меня-блондинистую убило. Потом посмотрела на меня, на экран, снова на меня и закричала от ужаса - "Это же ты. И это не ты!" - она с дикими воплями выбежала из импровизированного домика и тоже скрылась с моих глаз. Я вышла и посмотрела ей вслед. Вот так и получается - винишь в происходящем одних, а оказываются виноватыми совсем другие, те, на которых и не подумаешь... Дети. Это из-за них я столько раз мучительно умирала и видела столько смертей вокруг. Дети. Совсем не взрослые, которых я готова была растерзать.