Аннотация: Сон о ледяном безмолвии, покрывшем планету, о нескольких людях, что пришли в себя посреди льда, об их поисках и путешествии, воспоминаниях и открытиях. Очень грустный сон.
Первый вопрос был - "где мы?"
Они оказались в ледяной пещере. Вокруг были остатки рельсов, какие-то обломки, несколько переключателей, светофоры. Пещера была полностью ледяная. Она имела форму сферы, но ледяной потолок не позволял увидеть даже - день сейчас или ночь. Их было несколько - шесть парней, пять девушек. И они совершенно не могли понять, как сюда попали и откуда. А главное, когда? Словно мир начался с того, что они осознали себя. Меня среди них не было, я смотрела глазами одной пары - попеременно парня и девушки. Мелькнула мысль - а я ведь когда-то читала что-то подобное, но что это была за книга? Все ходили по пещере, пытаясь найти выход, но он был высоко. Одна ветка рельс, что здесь проходили в изобилии, шла наверх, к выходу, но она была разорвана. По ней было не пройти. Пространство, освещенное тусклым светом, возникавшим непонятно откуда, постепенно расширялось. Даже дырка, куда уходили рельсы, стала проступать все явственнее и явственнее. Видимо там, наверху, начинался день. Так где же мы? - вопрос висел в воздухе. Девушка, глазами которой я смотрела, словно проснувшись, зябко повела плечами и тихо произнесла:
"Мы в книге. Мы умерли и попали в книгу"
На секунду все остановились, но предположение звучало слишком дико и потому все, чертыхнувшись, продолжили что-то искать, что-то, что поможет выбраться. Только парень девушки подошел к ней и, расстегнув дутую куртку, под которой мелькнула белая футболка с черным принтом любопытной белки, обнял ее. Так они и стояли, освещенные сверху падавшим из дырки светом, пока остальные углублялись все дальше, расширяя видимое пространство. Один, шедший по краю стены дальше всех от дырки, не успел сказать ни слова, когда, ступив на вездесущий лед, вдруг почувствовал, что он хрустнул, раздаваясь, под ногой. Этот хруст был единственным звуком, говорящим о том, что их стало меньше. Этот хруст разнесся по пещере громом и парень, обнявший девушку, сорвался с места и кинулся на помощь другу, но дыра была бездонной, настолько бездонной, что казалось, там на многие мили нет ничего. Парень упал на колени, он шептал какое-то имя и плакал - их и так было мало, а теперь осталось еще меньше.
"Пойдем, его не вернуть" - кто-то взял его за плечи. Он обернулся и зло посмотрел на того, кто произнес эти слова - "А вдруг он там карабкается наверх? Моя девушка сказала, что мы все уже умерли. Я верю ей. Второй раз умереть нельзя, вдруг мы сейчас уйдем, а он вернется? Он же будет здесь совсем один. Как я могу его бросить?"
"Посмотри сам" - охладил его пыл собеседник - парень чуть старше его - "Дыра слишком глубокая, может, он все еще летит, ты же не слышишь ни звука оттуда. Даже если он жив, выбираться он будет неделями, годами - ты что же, останешься здесь все это время?" - и, предупреждая ответ уже открывшего рот парня продолжил - "оставишь здесь свою девушку?"
Это был удар ниже пояса. Парень, глазами которого я смотрела, обернулся и посмотрел на девушку, одиноко стоящую там же, где он ее оставил, освещенную падающим сверху светом и очень беззащитную. Нет, ее он здесь не оставит. Словно отвечая на его настрой, еще часть мрака в пещере расступилась, обнажив противоположную стену у которой стояла ... вагонетка. Она не была похожа на привычные мне - двигалась не усилием ехавших, а до сих пор действующими источниками питания. Они тоже были странными - крутились и немного светились. Правда, не так интенсивно, как, он помнил, они должны были. Сама вагонетка была темно-голубой, с сиденьями и поручнями, за которые можно было держаться. А стояла она на платформе, под которой были подвижные элементы - каждое колесо этой вагонетки имело самостоятельную подвеску и свободную ось вращения - она могла ехать по любой поверхности. Даже по причудливо изогнутым рельсам. Например, таким, какие сейчас были в их распоряжении - изогнутые, оборванные, они все же продолжались выше. Надо набрать разгон и на нем можно будет перепрыгнуть разрыв. Парень подбежал к рельсам, что уходили выше - там, недалеко, были разводящие стрелки - их можно было настроить. Тоже не имеющие ничего похожего с современными мне стрелками, они представляли собой шар с ручкой, установленный в гнезде на ножках и регулировали только один рельс. Соответственно, стрелок, на пути было парное количество. А шаром они были потому, что позволяли свободно регулировать угол наклона рельса к поверхности не по одной плоскости. Смутно припоминается, что такое было распространено в двух случаях - в сейсмо-опасных районах, чтобы подстраиваться под изменившийся ландшафт и на путях, использующихся под разные типы железнодорожного транспорта - скоростные имели другой способ передвижения и, чтобы не прокладывать лишние километры дорог, было придумано вот такое устройство рельс - в обычном состоянии они служили дорогой, для более современных моделей генерировали силовое поле - тогда и требовалась их со-наклонность друг другу. К тому же, еще до силового поля, ездили поезда со скошенными колесами, для убыстрения движения - и такие рельсы могли подстроиться и под них. Как бы то ни было, это был их шанс выбраться на поверхность. Парень подбежал к одной стрелке и попытался настроить ее угол наклона под тот, что виделся ему наверху, на глазок - чтобы колеса вагонетки попали точно на рельсы после прыжка через разорванный участок. Соответственно , он проделал ту же манипуляцию и со второй стрелкой. Какое счастье, думал он, что проектировщики всегда закладывали в стрелки возможность регулирования вручную, без электричества - как бы он сейчас регулировал, если бы такая возможность заложена не была? Электричества не было, не было уже настолько давно, что становилось страшно. А ведь когда-то переключение путей проводилось в доли секунды, синхронно и точно и поезда по ним проносились часто с минутным перерывом - по разным направлениям, с разной скоростью, с разными грузами. Когда же это было? Определив угол наклона, он приподнял рельсы, чтобы вагонетка, разогнавшись, подпрыгнула. В последний раз взглянув на пролом у противоположной стены, который до сих пор безмолвствовал, он крикнул: "Айда все в машину, сейчас выбираться будем!" Четыре парня и пять девушек споро разместились по скамейкам, крепко ухватившись за поручни. Пятый парень, тот, глазами которого я смотрела, сидел за пультом управления. Странно, я до сих пор не знаю их имен. Вагонетка тронулась и стала задом отъезжать с запасного пути, где стояла, на тот, рельсы которого вели наверх. Они проехали немного и еще часть темноты отступила сторону, обнажив колонну и все так же уходящие вдаль рельсы - оказалось они были на узле, где множество рельс пересекалось, закольцовывалось и расплетаясь, снова уходило вдаль, в темноту, за исключением того, одного-единственного, выводившего на поверхность. Обогнув колонну, вокруг которой было закольцовано несколько рельс, он еще подал назад, чтобы увеличить пространство для разгона - весьма осторожно, потому что он все больше приближался к той стене, где в треснувшем льду исчез его друг. А где начиналась линия тонкого льда, было непонятно, а вагонетка весила явно больше, чем человек. И хорошо, что он двигался осторожно, потому что услышав характерный хруст, он моментально газанул вперед. Поверхность, которую они считали полом и были уверены в ее надежности - ведь по ней шли рельсы, стала осыпаться - по всей длине исследованного ими пространства. Похоже, они стронули хрупкое установившееся равновесие этого законсервированного холодом места. Вагонетка, разгоняясь, огибала колонну, а позади нее рельсы падали в чернильную темноту провала подо льдом. Теперь - захочешь, не остановишься, иначе - пропасть. Обогнув колонну, он повернул на те пути, где был выход и вагонетка, послушная его рукам, устремилась к разрыву рельсовых путей. Ее трясло и бросало их стороны в сторону, сзади была только пропасть - впереди - разрыв - смогут ли они перескочить его? Он крепче сжал ручки управления - они должны! Отрыв сопроводился сильным толчком и на какое-то время они оказались в невесомости, удерживаясь руками за все, что могли ухватить. А потом вагонетка приземлилась и удар этого приземления был настолько силен, что одна девушка не выдержала и расцепила руки, с криком улетая в разверзшуюся за их спиной пропасть. Они оглянулись, чтобы броситься на помощь и увидели, как подо льдом все стало чернильно черным. Туда не было возврата - там была пропасть. И возможно - с горечью подумал парень за рычагами, если была права моя девушка, они, уже давно мертвые, а потому не могущие умереть еще раз, будут вечно бродить в темноте этой пропасти в попытках выбраться, возможно, найдут когда-нибудь друг друга и все равно, вокруг них всегда будет темноте. Он отвернулся. Вагонетка тем временем натужно ревела, взбираясь на рельсы, идущие вверх под большим уклоном. Здесь на поверхности, рельсы были подняты на высокие тонкие опоры. Та пара рельс, на которую они приземлились, бессильно свесилась, лишившись одной пары опор и нависала как раз над местом пролома льда, скорее всего и послужив причиной такого пролома. Но даже выбравшись на высоту поднятых путей, где дальше рельсы шли прямо, им нельзя было останавливаться - рельсы качались и скрипели, все так же осыпаясь за их спиной. Им было слишком много лет. Они стояли веками и уже не могли выносить нагрузки, для которых когда-то были предназначены. И вагонетка понеслась вперед, не останавливаясь, а они смотрели по сторонам и не могли поверить своим глазам. Когда вагонетка вынырнула из разлома их всех на секунду ослепил свет, плескавшийся на поверхности, но когда глаза привыкли, они увидели....
Город. Город, простиравшийся на многие километры вокруг. Город, который пронизывала насквозь ветка рельс, поднятых высоко на поверхность. Город замерзший - покрытый льдом, снегом и забвением. Мертвый город, пустынный. Не было ни одного мерцания жизни в этом насквозь промерзшем и забытом пространстве. Многоэтажные дома стройными рядами уходили вдаль, куда ни кинь взгляд, перемежаясь изредка домами поменьше, пространствами замерзших парков, озерами, многополосными шоссе с перекрестками... Ни огонька. На дорогах без движения стояли ряды машин - частично покрытых снегом, частично - коркой льда. Светофоры уже долгие годы не работали, являясь, по сути, уже памятниками самим себе. Небо было затянуто тучами и свет лился сквозь них рассеянным потоком, не позволяя определить, где солнышко. Время, появившееся, когда они пытались выбраться, здесь снова уплыло, вытесненное видом замерзшего мира. Они плыли словно по озерам памяти, узнавая и не узнавая знакомые когда-то места. Даже осыпающаяся позади них дорога не так их беспокоила, как то, что вставало у них перед глазами. Невольно вспоминались слова девушки, глазами которой я смотрела - "Мы все уже давно умерли. Умерли и после смерти попали в книгу". Когда не видишь ничего живого и сам перестаешь быть живым. Вагонетка унеслась вдаль....
Они гуляли по Троицку. Парень и девушка. Нет, мне показалось - в Троицке нет такого места. Сейчас нет. И уже не появится - в том месте все застроено и менять там уже нечего. Но место все равно вызывало в памяти Троицк - возможно, он не один раз находился на этой точке земного шара, я говорила уже, что меня часто притягивают одни и те же места, словно что-то меня туда зовет. Сейчас на том месте многоквартирный дом, напротив детский сад с небольшим лесочком и проходит узенькая асфальтовая дорожка, по которой курсируют люди. Тогда же это место было чуть другим - тот же дом, тот же детский сад, но между ними выложенная красной плиткой площадь, разделенная на несколько кольцевых зон. Прогулочная пешеходная часть. Перпендикулярно дому и детскому саду, стоящим друг напротив друга, проходило шоссе, обрезая пешеходную зону, но оно было не слишком близко и замечалось только краем глаза. Парень что-то увлеченно рассказывал девушке и та заразительно смеялась, заставляя оглядываться мимо идущих мужчин. Было лето и она была одета в белое, до колен, платье, расшитое синими цветами, которое тонким слоем облегало ее фигуру и нетерпеливо трепетало на ветру. Он был в рубашке с рукавами до локтя и длинных шортах, открывающих сильные, мускулистые ноги. Часто он жестикулировал, что-то показывая, но в промежутках их руки нежно соприкасались, не желая надолго разлучаться. Они гуляли по внешнему кольцу площадки красного кирпича, но их внимание привлекли трое - взрослая женщина и мужчина, гуляющие с девочкой лет шести. Девочка держала за поводок ручную белку и та с любопытством прыгала по плитке смешными короткими скачками, приподнималась на задних лапках, нюхая воздух и явно что-то ища.
"Ой, какая замечательная белочка!" - воскликнула девушка и парень увлек ее за собой, шагая к выбранному объекту интереса. Мужчина с женщиной казались смутно знакомыми, но их лица будто расплывались, как и лицо девочки и только белка была явственно видна. Яркая, огненно-рыжая, с остроконечными пушистыми ушами, она запрыгивала на деревья, куда позволял дотянуться поводок, шевелила мокрым черным носом и снова спрыгивала, устремляясь обратно к маленькой хозяйке. Маленький неугомонный огненный вихрь. После короткого разговора, сути которого я просто не уловила, да и не запомнила даже, поводок от белки перекочевал в руки парня и троица удалилась, словно растворившись в свете, который бывает, когда только открываешь глаза со сна..
Он открыл глаза. Что это было? Сон? Воспоминание? Белка! Он снова расстегнул куртку и посмотрел на свою футболку - там внизу явственно отпечатался черный беличий силуэт, принт, который он впервые увидел, обнимая свою девушку в ледяной пещере под городом. Они по-прежнему ехали по рельсам, проложенным высоко над землей, вернее, сейчас - морем. Те же высокие столбы выступали из воды, которая серым глянцевитым зеркалом плескалась внизу. Они приближались к берегу. Небо было по-прежнему затянуто тучами и в воздухе тихо кружились невесомые белые снежинки - крупные и невероятно красивые. Казалось, можно было рассмотреть рисунок каждой, но им было не до того. По-прежнему рельсы тряслись и качались, осыпаясь позади них трухой и не позволяя повернуть обратно. Сколько они уже проехали? Берега, откуда они уехали, даже видно не было. Он посмотрел вперед - приближающийся берег выглядел не таким замерзшим, как тот город, который они покинули. Он оглядел своих спутников - их стало меньше. Что с ними случилось? Память снова отказывалась сообщать что-либо. Ну и ладно - тряхнул он головой, главное, моя девушка со мной. Она сидела сразу позади него и по-прежнему ласково отвечала на его взгляды. Чем ближе они приближались к берегу, тем ниже становились опоры, на которых держалась дорога и тем сильнее они шатались. Уже на подступах к берегу дорога не выдержала - осыпаясь и теряя одну опору за другой, она начала заваливаться на бок.
"Прыгаем!" - завопил водитель и, схватив свою девушку за руку, совершил самого его поразивший длинный прыжок, приземлившись на крупный камень, из которых состоял берег. Его маневр сумела повторить еще только одна пара, после чего вагонетка окончательно упала вместе с подломившимися опорами и практически мгновенно скрылась в серых непрозрачных водах, несмотря на то, что происходило это в двух метрах от берега. Ни всплеска, ни пузырьков. Больше никто не выплывет. Какая там глубина было не разобрать, но, судя по тому, что высокие опоры целиком скрылись в воде вместе с вагонеткой, даже в двух метрах от берега было невероятно глубоко. Мелькнуло воспоминание о черной бездне подо льдом. Там тоже не было дна. Еще посмотрев на спокойную воду, будто и не было крушения, они отвернулись и огляделись. Этот город был не таким замерзшим, как тот, что они покинули. Тот же снег, те же заледеневшие улицы, но он чем-то неуловимо отличался - он не был пугающе холодным и пустым, здесь словно еще жила память от другом времени. Они пошли прочь от берега. Лед, по которому они шли был тонким и под ним проглядывал асфальт, а сам лед выглядел оплывшим - значит, иногда здесь бывает солнце, которое потихоньку растапливает сковавший город панцирь. Здесь дома были ниже, улочки более узкие и странно изогнутые - архитектура отличалась от покинутого ими места и если брошенный город вызывал ассоциации с Нью-Йорком, то этот, встречающий, навевал ощущение Дании или Голландии. Из-за сильной извилистости улиц море очень быстро скрылось из глаз и они оказались со всех сторон зажаты домами. Что-то мелькнуло в голове у парня, глазами которого я смотрела на мир и он потянул за собой девушку - "Пойдем, я, кажется, знаю, как найти отсюда выход". Все четверо, они устремились налево, по пересекающей улице, мимо застекленных, теперь навечно темных витрин, под нависающими балконами, пропуская многочисленные ответвления. В какой именно момент раздался жуткий вой, никто не понял, но внезапно они осознали, что в этом городе они не одни. Этот город не такой мертвый, как тот, что они оставили позади. Вой приближался и они все перешли на бег, стремясь найти какое-нибудь укрытие, прежде, чем увидят обладателя этого воя. Дома мелькали мимо них, пустые темные стекла отражали их бег, солнце, выглянувшее из-за туч, ясно показывало, что оно собирается садиться, с крыш капало и оттого лед становился еще более скользким. Сердце ухало где-то под горлом, одежда мешала дышать и жарила немилосердно, ноги все больше дрожали, но останавливаться было нельзя и они бежали. В какой-то момент одна девушка не смогла держаться за руку и отпустила ее, ее парень суматошно оглянулся и в его глазах отразился запредельный ужас. Девушка, ориентируясь только на этот ужас, метнулась в сторону и снова оказалась на берегу, подбежав к крайнему ряду домов. На одном из домов висела пожарная лестница и она, не раздумывая, устремилась по ней, на крышу. Очнулась она уже наверху. Я проследила за ее взглядом, провожая три фигурки, которые по-прежнему бежали, едва угадываемые в наступающих сумерках. А потом я перевела взгляд вниз и глаза девушки последовали за моими - там, внизу, сидела страшная помесь собаки и человека - то ли мутировавшая собака, то ли одичавший насквозь человек - покрытое шерстью, с мерцающими в сумерках глазами, существо сидело на земле и не собиралось уходить. Пока - сидело. Последнее порождение умирающего города. Я медленно стала удаляться от этой парочки, смотрящей друг на друга в лучах заходящего солнца, подо мной был океан и город все дальше уплывал вдаль, теряясь в сумерках и исчезая....
Это было чем-то смутно знакомое каменное здание. Немного оглянувшись, я вспомнила, что такое же видела по телевизору в программе "форт баярд". Ну, похожее. Ну, тоже каменное, с несколькими строениями, с внутренним двором, правда, пересекаемым рекой, с несколькими башенками и балконами, связанными только деревянными мостками на высоте нескольких этажей. На них сейчас и находилась девушка, глазами которой я смотрела и еще одна девчонка, совсем малышка, лет шесть, не больше. Нужно было во что бы то ни стало перейти с той промежуточной точки, на которой мы находились, до хоть какого строения. Но было очень высоко и страшно. Сначала было покатое бревно, повешенное на нескольких цепях, потом уже более привычные соединенные между собой досточки с перильцами веревочными, а где-то далеко был вожделенный балкон каменный - твердая поверхность, с которой не грозила опасность сверзнуться. Поверху над бревном и досточками шла страхующая веревка, к которой, однако страхующих тросов, обвязываемых вокруг талии, не было приделано. Зато там были поручни, за которые можно держаться. Две пары простых колец и какая-то фигня плетеная, круглая. Девочка выбрала ее для поддержки, отцепила одну из двух привязанных к фигне веревок и продела ее сквозь прутья, сделав себе лямки, в которые и сунула руки, оказавшись таким образом, полностью поддерживаема тросом, что проходил над подвешенными путями. Я же, став за какое-то мгновение девушкой, глазами которой до этого смотрела, отказалась от таких ненадежных колец, привязанных к веревке. Руки у меня всегда были слабыми, я просто не удержусь на них, если соскользну с бревна, так зачем за них держаться. Я отвернулась и подошла к краю той площадки квадратной, тоже подвешенной, на которой мы обе были. Девочка первая ступила на бревно, за ней пошла я. О, мама, до чего ж высоко. У меня аж голова закружилась и коленки ослабли. Поэтому, если на бревно я ступила стоя, то уже через два шага опустилась на колени и поползла. И все равно было очень жутко, хотелось прижаться к бревну и обхватить его всеми конечностями, но я стойко ползла. Девочка шла впереди, но внезапно верхняя, страхующая веревка ослабла и полетела вниз потянув за собой плетеную круглую хрень, к которой так тщательно прикрепилась малышка. Хрень, кувыркаясь, полетела прямо в реку, что протекала под нами. С несильным всплеском она шлепнулась в воду. На поверхности девочки не было, значит, она оказалась снизу этой фигни и не может вдохнуть воздух, фигня полностью закрывала ее собой. С берегов реки в воду прыгнул мужчина, быстро доплыл до фигни и перевернул ее, там девочки тоже не было. Я оглядела русло реки - пусто, неужели она уже ушла на дно?
"Помогите" - тихо раздалось откуда-то снизу. Я аккуратно подползла к краю бревна и как могла вытянувшись, заглянула под него. Девочка висела, уцепившись за краешек бревна, ступеньку, выщербленную ветрами и временем. Я протянула ей руку - до руки девочки не хватало совсем чуть-чуть. Что же делать? Я оглянулась. На цепях, держащих бревно, раскачивались полосы ткани и я, крикнув девочке, чтоб еще чуть подержалась, принялась их лихорадочно собирать и связывать. Набрав немного ткани, я на коленях вернулась обратно и скинула импровизированную веревку девочке. Резкий толчок заставил меня вскрикнуть и попытаться ухватиться руками хоть за что-то...
И я ухватилась руками за плечо моего молодого человека, покачнувшись и пережидая тошноту от быстрого падения. Мы снова были в замерзшем городе.
Теперь их осталось двое - парень, что вел вагонетку и его девушка. Тот парень, что бросил вымотанную девушку во время бешеной гонки по городу тоже куда-то пропал. Я не знаю, что с ним случилось. Эти двое затаились в каком-то кармане ледяном и сидели на бревне, которое когда-то было деревом, упавшим от сильного ветра. Отдохнув и не слыша за собой больше погони, они решили идти дальше. Совсем вечерело, тени от домов, вытянувшись и потемнев, уже давали полноценную темноту. Тишина висела над городом - не было слышно даже шороха ветра. Снежинки давно не падали и из-за этого казалось, что они были единственным источником движения в городе. Красивые домики кончились и пошли изыски архитектурной мысли - гиганты из стекла и бетона. Кажется, они подходили к области, где что-то случилось, потому что здесь было очень много домов с выбитыми стеклами, потрескавшихся, асфальт ходил волнами и вообще, в воздухе витал отголосок криков, замолкших много веков назад. Неожиданно парень заметил черный дым в одном из домов из стекла и бетона - наполовину обрушившегося, покрытого ледяной коркой и занесенного снегом с трех сторон. Это было так неожиданно, что он остановился. Огонь могли развести только люди. Придя к такому заключению, он потянул за собой девушку, увлекая ее к огню. Та послушно пошла за ним. Вход, единственно свободный от снега открывался их взглядам постепенно. Они заходили с угла и не могли сразу увидеть, что там происходило. Дым меж тем истончался, из черного становясь сизым, а затем бесцветным - видимо, бросили что-то в огонь, что так зачадило. За костром сидело несколько человек - страшных, черных от грязи и копоти, давно забывших, что такое ванна и уют, выживающих в этом негостеприимном городе. Мужчины - только они смогли так долго продержаться на остатках цивилизации. Они сидели кругом, с тоской смотря на костер. Каждый видел в нем что-то свое, но общее между ними было - их прошлая жизнь, которая к ним уже не вернется. Парень тихо хмыкнул, привлекая внимание. Те вскинулись, но увидав, что это не очередная опасность, успокоились и разрешили им подойти к костру, погреться. Парень с девушкой были словно выходцами из другого времени - чистые, в новой одежде, не заросшие и не вымотанные - они совсем не походили на тех, кто сидел у костра. И люди рассматривали их с любопытством, но пока молча. Быстро согревшись у костра, парень расстегнул куртку и в свете огня снова мелькнул на его футболке силуэт белки, напечатанный на ткани. Все у костра завороженно уставились на этот рисунок, а потом один, самый старший, с черной бородой, хрипло сказал:
"Так это ты повинен в смерти мира?" Ты - у тебя знак, который был символом наступающего хаоса"
Парень недоуменно посмотрел на него, а потом перевел взгляд на свою футболку....
....Те трое - мужчина, женщина и девочка ушли из прогулочной зоны, а парень все никак не мог успокоить белку - та крутилась и вертелась, не желая признавать нового хозяина, вырывалась и верещала.
"Дай, я ее успокою" - ласково улыбнулась девушка и протянула к нему руки
"Бери, я для тебя ее и просил, она же тебе так понравилась" - он протянул ей непослушного зверька.
Белочка, оказавшись в руках девушки, мгновенно затихла и свернулась в клубочек, сладко сопя мокрым черным носом, уткнувшимся в пушистый огненный хвост. Девушка улыбнулась - она одна могла успокаивать огненную бурю. Даже если та - живая. Так они и стояли, смотря на маленького зверька, который лежал на руках девушки, а вокруг них сновали люди. И эта картинка медленно меркла, пока не растаяла в белесой дымке пробуждения.
...Парень смотрел на свою футболку и видел, как принт белки стекает с нее - полосами, неровно, не оставляя после себя даже следа. Но стекал он не вниз - он стекал вбок и это было так странно, что парень даже не знал, как реагировать, а только тупо смотрел за полосами краски, медленно ползущих прочь с его футболки. За пределами его футболки краска не появлялась, как он на секунду было предположил. Проследив возможный путь движения краски, он уткнулся взглядом в свою девушку, которая по-прежнему молча сидела сбоку от него. На ее куртке краска не появлялась, а расстегивать ее она не собиралась. Ее куртка была застегнута под горлышко и что скрывалось под ней, было непонятно. Он посмотрел ей в глаза - если она что и подозревает, она этого не покажет. Тогда он отвернулся, чтобы не привлекать к ней внимания людей, сидящих у костра. А люди, тоже оторопело смотрящие за тем, как силуэт белки истаивает, потихоньку успокаивались, видимо, подумав, что этот рисунок появился на нем, когда он бежал от эпицентра событий и теперь за давностью лет исчез. А значит, пришедшие были не опасны, ведь они не виноваты в произошедшем. Дубины и ножи снова вернулись на свои места подле сидевших. И снова люди молча уставились на огонь. Говорить было не о чем. Все разговоры остались в привычном прошлом, а сейчас они просто доживали свое время...
Утро встретило их солнцем. Оно ярко светило и снежинки, сдуваемые ветром с крыш, ослепительно искрились в его лучах. Костер давно потух и только угли еще переливались красным, отдавая последние крохи тепла. Парень с девушкой устремились дальше. При свете солнечного дня город не казался таким страшным и мертвым - он просто был пустым. Покрытый сверкающим снегом, он казался сказочным, иллюстрацией из книжки про добрую зиму. И все равно было не слышно ни единого звука - все, что могло звучать, здесь давно отзвучало. Попадались сгоревшие машины, столкнувшиеся на дороге, сгоревшие дома, развороченные взрывом, но все это было настолько давно, что ничто не омрачало белизну снега. Но внезапно в их пространство все же вторгся звук. Смех. Он, словно колокольчиками, звенел вокруг и так же неотвратимо приближался. Люди, которые сидели у костра с ними вечером, услышав этот смех, побледнели и заметались в поисках укрытия. Как можно бояться смеха? Чего его бояться. Поэтому парень с девушкой не двинулись с места и только наблюдали, как черные взлохмаченные мужчины разбегаются по улицам, отходящим от перекрестка, до которого они успели дойти. Наконец, определив направление звука, они обернулись к нему. К ним приближались три девушки - все, как на подбор высокие, стройные, румяные, с длинными светлыми косами, в нежно-голубых полушубках. Ну чисто снегурочки - иронично подумала девушка. А приближающиеся подружки, словно не замечая их, метнулись за убегающими людьми. И нескольких догнали. Те, которых они догнали, словно подрубленные, упали на землю. За дальностью нахождения от них было непонятно, что же с ними произошло. Но закончив с погоней, "снегурочки" вернулись, таща за ногу пойманных - мертвых, заледеневших - и скидывая их в кучу. Догнали троих. Парень с девушкой молча наблюдали. Покончив с работой, "снегурочки" обернулись к ним.
"Кто вы?" - с трудом разлепив спекшиеся от жажды губы, спросила девушка
"Снегурочка" подошла к ней, дохнув жутким холодом и, заглянув в глаза, весело прощебетала:
"Теперь мы новые хозяева этого мира. Ты сама отдала нам эту власть"
Девушка недоуменно моргнула. Вместе с ней моргнула и я, открыв глаза от бьющего в лицо солнца. Я лежала в кровати, укрытая теплым одеялом и за окном был март, предвестник весеннего тепла. Сон явственно стоял перед глазами и я решила его записать. Как только эта мысль стукнула ко мне в голову, мне вспомнилась мысль, посетившая меня в ледяной пещере под городом, что я когда-то что-то подобное читала и слова девушки:
"Мы в книге. Мы умерли и попали в книгу"
Но, кажется, я говорила, что со временем у меня странные отношения...