Аннотация: "...Плейстоценовая эра - эпоха вымирания большей части мегафауны..." - услышала я лекторский голос и рука с указкой протянулась к доске, на которой были изображены вымершие виды животных...
...Дорога мягко шуршала под колесами джипа. За ним цепочкой следовали другие машины, которые направлялись в долину, окруженную с трех сторон горами. Четвертая сторона имела небольшой насыпной вал, перевалившись через который можно было попасть в неглубокую и широкую чашу с плоским, искусственно выровненным дном. Это место являлось отправной точкой во время различных туристических маршрутов. Здесь стояли пара бревенчатых сарайчиков и много-много жестяных, в которых хранилось снаряжение туристической базы для прохождения маршрутов различной сложности - от простой прогулочной до экстремально-альпинистской. Сегодня была сформирована группа для прогулки по недавно найденной и еще сохранившей нетронутый вид пещеры. Инструктор сладко вздохнул, вспоминая - ведь это именно он тогда нашел эту пещеру, обходя владения базы после случившегося небольшого землетрясения и последовавшего за ним обвала. Случайно. Зашел в бывший ранее тупиковым грот и увидел земляную осыпь. Исследуя опасность дальнейшего обрушения той части грота, он подошел ближе. Тогда и увидел черную дыру, ведущую в неизвестность. Пещера оказалась совсем неглубокой и сравнительно маленькой, как выяснилось уже во время полномаштабно развернутого исследования. Но эта пещера стала еще одним пунктом посещения - единственная на их район, она привлекала туристов. Вот и сейчас позади инструктора в одном только головном джипе сидело четверо. Определенно, их базе отдыха банкротство не грозит...
...Он осмотрел всех - костюмы для ползания по пещере, шлемы, налобные фонарики, веревки, металлическое снаряжение - вроде у все все есть. Привлек к себе внимание группы, еще раз провел инструктаж, самыми главными пунктами которого были - слушаться каждого его слова и далеко от него не отходить и повел группу к начальной точке их путешествия. Голубое безоблачное небо медленно скрывалось за наползающими на них стенами грота. Он привычно смотрел вверх, провожая его до последней секунды. Включенные фонарики острыми лучами пронзали темноту, больше создавая сумятицы, чем разгоняя мрак. Так было, пока не зашли достаточно глубоко, чтобы бивший от входа свет не перестал контрастом резать глаза. Теперь уже фонарики помогали, одновременно высвечивая дорогу и стены грота, самого по себе бывшим достопримечательностью. Эксперты, исследуя обвалившуюся породу, единогласно дали заключение, что дальнейшее оседание породы исключено, потому вход в пещеру оставили в первозданном виде, таким, как он его когда-то увидел. Выглядело это внушительно - громада насыпи, застывшая и зацементировавшаяся, а сбоку от нее провалившийся внутрь черный зев, уходящий в глубь горы. Он был маленьким и низко расположенным - крайне неудобным, но и выглядящим загадочно и романтично, именно так, как обычно себе представляют входы в подземные лабиринты. Самое то для туристов. Рассказав о последовательности действий и тщательно проверив еще раз снаряжение, он показал, как протискиваться в эту дыру. Первой полезла бабушка лет семидесяти, которая с самого начала была наиболее бойкой. За ней потянулись остальные...
...Они устало сидели и стояли перед входом в пещеру, снимая с себя снаряжение и грязную уже одежду для лазания по пещерам. Он рассказывал байки из своей практики и придуманные им же самим страшные истории. По гроту гулял смех или застывала заинтересованная тишина. И это тоже часть его работы. Сейчас они выйдут и он будет показывать им, как приготовить обед на костре. Потом отдых и пешая прогулка по самому легкому маршруту, с посещением водопада и закрытой в горах котловине, куда нет доступа, но которую можно издалека увидеть, благо красота этого места стоит потраченных трех часов ходьбы в одну сторону. Он повел группу на выход. И снова, как в первый раз, наблюдал, как медленно белизна светящегося выхода сменяется голубизной безоблачного неба. Позади него шли, таща в руках снаряжение, усталые и довольные люди. Они тоже любовались сменой дня и ночи. Вид с выхода открывался великолепнейший. Это ему он был уже привычен, он мельком глянул и, удостоверившись, что все по-прежнему, бодро зашагал к складу, а большая часть людей так и осталась у выхода, любуясь и фотографируя. Были и те, кто пошел за ним, еще некоторые решили прогуляться по площадке, парочка пошла в противоположную сторону от базы, решив словить еще несколько красивых кадров. Яркая вспышка белого, ослепительно белого света больно резанула по глазам, хоть и полыхнуло сбоку от него. Он неосознанно повернул голову, пытаясь рассмотреть ее источник. Далеко-далеко впереди, медленно и абсолютно беззвучно, словно в страшном сне, распускался дымный гриб, подсвеченный снизу багровым огнем. Это было ужасающе страшно и завораживающе красиво. Не в силах совладать с собой, он стоял и бездумно смотрел. Грохот пришел постепенно - он нарастал и нарастал, оглушая и сбивая с ног. А следом за грохотом неслась волна сжатого взрывом воздуха. Уже каким-то нутряным чутьем почуяв ее, люди из его группы забегали и закричали, ища укрытия. Те, кто стоял ближе к гроту - моментально исчезли в нем. Были и те, кто пытался их догнать, некоторые, ушедшие дальше, просто бежали, безумно крича. Он стоял столбом, бездумно наблюдая за картиной, разворачивающейся у него перед глазами. Ветер, предшествующий ударной волне, все сильнее трепал его волосы, пытаясь сдуть его и режа песчинками открытые участки кожи. Грохот просто одурял. Но он стоял и смотрел. Его мозг фиксировал только отдельные картины, не в силах ухватить все события целиком. Вот беременная девушка, дожидавшаяся мужа, выходящего из грота, неуклюже бежит, пытаясь найти хоть какое-то укрытие. Ее фигура застыла, рот открыт в беззвучном крике, руки поддерживают изрядно округлившийся живот, а красивые черты лица искажены животным страхом. Вот девушка, которая с самого начала экскурсии старалась держаться к нему поближе и потому оказавшаяся далеко от входа в единственное выглядящее надежным убежище, бежит обратно к гроту и пробегает мимо беременной. В этот застывший момент времени их фигуры рядом, только развернуты в противоположные стороны. Беременная точно знает, что не успеет к гроту и бежит к жестяным сарайчикам, видя в них хоть слабую, но защиту. Вот молодая невысокая черноволосая пара, все время экскурсии молча фотографировавшие любую мало-мальски интересно выглядящую вещь, просто крепко обнялись. Девушка уткнулась лицом в грудь парня, а он бесстрашно смотрит на дымный гриб, явно понимая, что видит и даже не пытаясь спастись. Вот немногочисленные фигурки людей, неизвестно когда успевших рассыпаться по площадке, застыли в самых разных позах, полных отчаяния, ужаса, надежды спастись или завороженных, как и он, эпической картиной полномасштабного разрушения. А потом накатилась взрывная волна. Его мозг, подстёгнутый ужасом и осознанием неминуемой гибели, фиксировал последние мгновения жизни с ужасающей чёткостью. Сначала волна докатилась до насыпи и обогнула ее. Насыпь разделила волну на части. Большая часть, направленная трамплином насыпи, пошла выше, выжигая склоны горы добела, меньшая, однако, обрушилась на скрытую насыпью искусственную долину. Фигурки людей исчезали в белом мареве один за другим. Девушка, бегущая к гроту, кинула мимолетный взгляд на приближающийся шквал и бросилась ничком за тяжелую металлическую цистерну, поставленную на попа и стоявшую здесь ещё со времён строительства этой долины. Убрать ее когда-то так и не дошли руки. Волна обогнула цистерну, оставив лежащую за ней девушку на вид невредимой и смела находившуюся на открытом пространстве беременную. Ее просто не стало. Вал белого света катился на него устрашающе неотвратимо и медленно. Он не мог оторвать от него взгляда до того самого момента, пока сияние не поглотило его...
...С чего ей вздумалось попробовать именно этот вид отдыха, она так и не поняла. Устав от работы, бесконечного шума города и суеты, ей захотелось тишины. В свои тридцать семь она не утратила гибкости и задора и, наконец, решила, что отдых можно сделать чуточку экстремальным. Первые несколько дней она провела в тишине дома отдыха, отсыпаясь и отъедаясь. Затем решила поездить, наконец, по экскурсиям. Инструктор был на удивление опытным, несмотря на молодость и она под его началом решилась на дальнюю поездку, с ночевкой в палаточном городке. Когда они ехали к начальной точке маршрута, она внимательно слушала и смотрела на инструктора. Не одна она заинтересовалась его обаятельной фигурой. Девчонка лет 25 тоже бросала масляные взгляды на него. Он не отнекивался, но и не поощрял такое к нему отношение и она пока просто наблюдала за ним, любуясь. Когда вездеходный джип скрипнул колесами по песку, отмечая конец их цивилизованного путешествия и начало дикого, она сначала просто огляделась. Небольшая круглая плоская площадка, явно искусственного происхождения, однако располагающаяся в естественном лоне горы. Небольшой насыпной вал защищал ее от постоянных ветров, дувших здесь весной и осенью. Горы имели здесь весьма причудливую изогнутость, от краев площадки расходясь пологими гребнями, а к середине вырастая в отвесную, даже чуть нависающую скалу. Как корона с одним центральным зубцом и маленькими, отогнутыми назад зубчиками. На пологих склонах зеленели деревца, в то время как на основном зубце могла удержаться только трава, но она не просто покрывала его - она свешивалась и переплеталась, образуя причудливые и прекрасные творения природы. Перед горами, сбоку, там, где были еще пологие зубцы, стояли домики и сарайчики, содержащие инвентарь, принадлежащий дому отдыха. По другую сторону были виды костровища, разложено сушащееся и ремонтирующееся снаряжение, стояла какая-то большая металлическая бочка. Сначала их долго интсруктировали, потом все вместе подбирали и примеряли снаряжение, получали еще напутствие и, наконец, гуськом выстроившись, потянулись по вырубленной в скале тропинке вверх, до скрытого в нависающей скале грота. Он был высоким и темным, чтобы не блукать, почти от входа пришлось включить фонарик. Сначала он почти не помогал, но, чем дальше они отходили, тем сильнее и уверенные разгорался его свет. Она бы даже не заметила входа в пещеру, настолько он был маленьким и полускрытым обвалившейся рядом породой. Казалось, в него и не пролезешь, но люди один за другим исчезали в его зеве. Она последовала за другими. Пещера была маленькая, неудобная, со множеством ходов и лазов, темная, но удивительно сухая. Появившись снова в гроте, она облегченно вздохнула - нет, такие маленькие, темные, замкнутые пространства не для нее. Поэтому при выходе из грота она задохнулась от нахлынувшего от нее простора и синевы бездонного небе. Остановилась, вдыхая такой сладкий, наполненный влагой воздух и упоенно закрыла глаза. Люди начали потихоньку расходиться. Она из-под прищуренных век наблюдала. Некторые, как и она, замирали у входа в грот, радуясь внезапно обретенному пространству. Другие шли исследовать неизученную еще область искусственно площадки по другую сторону той дороги, по которой они поднялись. Инструктор шел к хозяйственным постройкам. Та девчонка, как всегда, увязалась за ним. Пусть идет, она сначала присмотрится к нему получше, а уж потом решит, стоит ли он того, чтобы за него боролись. Беременная девушка, ждавшая у домиков, спешила навстречу мужу, тот радостно махал ей с самой верхней точки дороги. Она перевела взгляд вдаль. Отсюда, с высоты, был хорошо виден силуэт покинутого города. Он, как всегда, тонул в дымке индустриальной деятельности. Как она от него устала... Она не сразу поняла, что изменилось. Потом уловила - стояла мертвая тишина. Сначала словно по команде смолкли птицы. За ними перестали стрекотать насекомые и шуршать мелкие животные. Даже ветер, дувший секунды назад, стих. Потом прошла еле заметная волна под ногами, заставив дребезжать камушки на дороге. Сзади что-то с грохотом осыпалось. Она обернулась и уткнулась в темноту. Вернее, ей казалось, что посмотрит она в темноту - там, где раньше была тьма, теперь светился желтизной дверной проем. Яркая белая вспышка, полыхнувшая за спиной, на миг осветила весь грот. Стена, соседствующая с той, где был вход в пещеру, обвалилась и теперь за ней обнаружилась металлическая дверь, сейчас открытая. Привлеченная белой вспышкой, она обернулась - там, на большую часть открытого ее взгляду неба, расцветал вспышкой грязно-землистого цвета дымный гриб, подсвечиваемый снизу багровым огнем. На миг ее обдало теплой воздушной волной, а затем пришел звук. Низкий гул все нарастал, становясь грохотом и оглушая. Все произошло в считаные секунды и времени на раздумья просто не было. Нутром чувствуя, что ей грозит опасность, она, потянув за руку ближайшего к ней человека, рванулась обратно в грот, благо, они задержались, любуясь открывшимся им видом и еще даже толком не вышли из-под нависающих скал. Таких же неторопливых, как она, оказалось человек семь. Словно очнувшись от толчка и потянув за собой следующего, ближайший к ней человек послушно побежал следом. Дверь была толстая, металлическая, обещавшая надежную защиту и она, не раздумывая вбежала внутрь. Границу двери пересекли еще несколько человек. Громкость гула нарастала и даже грот не мог защитить от грохота. Теперь сюда долетали и все усиливающиеся волны жара. Все светлело и теперь грот уже не казался темным - он был покрыт сумраком, тем не менее позволяющем разглядеть все подробности. К ним бежали еще люди из их группы. Не пересекая спасительной черты, они махали бегущим и тянули к ним руки. За спинами спасающихся разгоралось белое марево - настолько яркое, что смотреть было больно. Бегущие кричали, но их крик не был слышен за раздающимся вокруг грохотом. А потом дверь захлопнулась. Просто взяла и захлопнулась, моментально погас свет, обозначавший выход. За дверью все нарастал грохот, потом она содрогнулась и все стихло. Такая тишина после какафонии звуков просто оглушала и, чтобы убедиться, что она еще слышит, она шевельнулась. Рядом с ней шевельнулось еще несколько человек. Она осознала, что не одна в этой темноте и тишине и стало как-то спокойнее. Вспомнив про так и не снятые налобные фонарики, она щелкнула тумблером. Яркий желтый пучок света выхватил узкий коридор - пустой и неприветливый. Она медленно пошла вперед, крутя головой и осматривая новое место. Через пару десятков шагов она наткнулась на первое ответвление - комната, почти пустая, если не считать пары стульев, кровати и стола. Осмотрев ее, она двинулась дальше. Может быть, они и не погибнут тут через несколько дней. Судя по увиденному, тут собирались какое-то время жить. Может быть, еще найдется выход. Хотя, все больше анализируя увиденное, она не была уверена, что выход искать стоит. Снаружи может быть гораздо неприветливее, чем тут. В любом случае, сначала нужно осмотреться...
...Они медленно выходили из ставшего родным бункера под позабытые уже небеса. Туда их зашло семеро, обратно выходило уже двенадцать, учитывая еще не рожденного ребенка. Ей, семидесятилетней в ту пору, когда она решила прогуляться по горам в компании своего мужа, даже не верилось после случившегося, что она доживет до того дня, когда снова увидит небо. Оно было совсем не похоже на ее воспоминания. Там, в ее памяти, оно было голубым и бездонным, нынешнее же висело низко-низко и сыпало черными хлопьями. Цветом же оно было рыже-серо-багровым. Стояла ужасающая, давящая жара, так разительно отличавшаяся от привычной прохлады бункера. Чем ниже они спускались, тем толще становился слой пепла под ногами. Ничего не осталось от памятного пейзажа - не было растений, не было живности, голые остовы деревьев едва угадывались в дрожащем мареве жаркого воздуха. Видимость была сильно ограничена пыльной пеленой - не было даже видно место туристической базы, что уж говорить про город, когда-то бывший им домом. Теперь домом для них скорее стал бункер, в котором они так счастливо когда-то укрылись. Она оглянулась - грот уже едва угадывался. Сколько они провели в нем времени? Она даже не задумывалась. Под землей нет смены дня и ночи и сначала они ориентировались только на свою усталость. Потом, конечно, сделали клепсидру, потом нашли генератор и стремление во что бы то ни стало выбраться на поверхность как-то поутихло, смытое повседневными хлопотами. Потом появились дети, они росли, развивались и находили все новые и новые помещения приютившего их убежища, ведь со времени их спасения они сами далеко по все продолжающемуся коридору так и не уходили. Нашли воду, семена, площадки, пригодные для земледелия - и осели, не рискуя затеряться среди бесконечности коридоров и ответвлений. Дети этих страхов были лишены - бункер был их домом, поэтому именно дети стали причиной их выхода не поверхность. Тогда она работала "в поле", как они привычно называли место, где росли овощи и плоды. К ней подошел малой, заявив, что сегодня он еще немного прогуляется дальше по коридору. Отложив работу, она пошла с ним - на случай подстраховать - он же еще маленький, вдруг что случится? Длинные освещенные коридоры кончились, дорога пошла в темноте и налобные фонарики, ставшие привычным атрибутом, освещали темноту на тридцать шагов вперед. Закончились исследованные коридоры, остались позади указатели и пометки. Дорога то змеилась в одиночестве в скалах, то разветвлялась на побочные тропки. Изредка по стенам текла вода, временами слышался шум водопада или они проходили над подземной рекой. Дорога вздымалась спиной рассерженной кошки и опадала седлом под лошадью, вихлялась походкой вусмерть пьяного человека и ложилась ровно, как линейкой прочерченая. Они никуда не сворачивали и ни разу не оглянулись. Сегодня, она чувствовала, был особый день и обернуться, значит, сдаться и вернуться. Такой маленький, малой вел ее, придавая ей уверенности и подпитываясь сам ее спокойствием. А ведь она принимала его в родах, хотя когда-то ей казалось, что время детей прошло, что никогда больше она не услышит детских голосов. Ее собственные внуки остались за захлопнувшейся когда-то дверью, за гулом, дрожью и последовавшей тишиной. Она нежно погладила светлую головку - теперь он был ее внуком. Когда впереди забрезжил свет, она даже не сразу поверила своим старческим глазам. Но свет и не думал пропадать - он ширился, манил и сиял позабытым теплом и свежестью. Дорога взбежала вверх, сделала поворот и побежала дальше. А она остановилась. Там, где был поворот - находилось окно, вырубленное прямо в скале. Оно не имело стекла и сейчас от него ощутимо веяло свежестью и моросью. Вид, открывшейся перед ней, был настолько прекрасен, что заходилось сердце. Долгое-долгое время она думала, что такого она больше никогда не увидит. Перед ней расстилалась закрытая со всех сторон гонная долина, та самая, до которой они когда-то так и не дошли, чтобы хоть издалека на нее посмотреть. Высоченные горы окружали ее со всех сторон, а сама она находилась на такой высоте, что солнце, казалось, висит прямо над головой и если постараться, можно ухватить его рукой. Малой тоже молчал, впитывая ранее только виденное на картинках в найденных учебниках и слушая рассказы взрослых. Был день и снег в долине искрился и переливался всеми оттенками радуги, сияя то тут, то там маленькими яркими искрами. Вода, льющаяся сбоку с громадной высоты, добавляла красок такому прекрасному дню, разбиваясь на мелкие капли по дороге и образуя настоящую водную завесу. Сколько они так простояли, она не считала. Очнулась только, когда малой дернул ее за руку. От увиденного уходить не хотелось, хотелось стоять так и смотреть. Смотреть, пока глаза не устанут, пока ноги не откажутся держать, пока сердце, уставшее от невыносимой красоты, не откажется биться. Но ее внук жаждал сам прикоснуться к снегу и она послушно пошла за ним, то и дело оглядываясь на прямоугольник света, все уменьшавшийся за ее спиной. Затем он пропал и дорога снова пошла в темноте и тишине. Теперь они молчали, каждый по-своему переваривая увиденное. Она думала, что еще не раз придет к этому окошку, пусть даже и находится он в невероятной дали от их жилища. Это было окно в ее прежнюю жизнь. О чем думал внук она не спрашивала - это был первый в его жизни настоящий день, такое вряд ли опишешь словами. И снова дорога вихляла и ложилась по линеечке, взмывала и опадала, скользила под ногами и давала твердую опору. А потом закончилась. Их взору предстала решетка - редкая и старая, держащаяся на честном слове. А за решеткой... Она в который раз задохнулась. За решеткой была жизнь, какой она ее помнила. Пологий спуск с горы, поросший мягкой травой, приводил прямиком к ухоженной, чистой и тихой деревне, домов на десять. Она перевела взгляд выше, надеясь увидеть снова так любимое ею голубое небо. Но неба не было. На высоте чуть выше самых высоких деревьев мерцал жемчужной пленкой силовой порог, сквозь который ничего нельзя было разглядеть. Скользя взглядом по куполу, она нашла его границы. Не такое уж и большое пространство было им укрыто. Примерно, как их убежище в разведанной его части. По деревне шла девушка, вертя на пальце длинную веревочку с каким-то предметом. Одежда ее была глухого покроя и закрывала с ног до горла. На ходу та расправляла капюшон и, подойдя к границе сверкающего купола, надела предмет на веревочке себе на нос. Граница мягко пропустила девушку, на миг очертив ее силуэт и пойдя рябью, а затем схлопнулась и снова стала неподвижной. Пытаясь рассмотреть уход девушки, они сильно налегли на решетку - и та сдалась, оказавшись вовсе не решеткой, а бывшей фуникулерной кабиной приема. Толчком ее выбросило прочь к родному спасительному бункеру. А вот малой, наоборот, оказался заложником кабины и его вместе с сооружением снесло чуть не на середину деревни. Она дернулась было вслед за ним, но поняла, что от нее, старухи, проку мало и, насколько позволяли старческие ноги, со всех сил рванулась обратно к своим...
...Когда маленькая, сухонькая старушка внезапно возникла в темноте коридора, он даже сначала и не понял, что это такое и чего от него хотят, а, разобравшись в ситуации, бросил все и опмертью бросился в указанном направлении. Бабушка осталась далеко позади. Дорога летела навстречу и он остановился только раз, когда увидел окно в забытый мир. Это задержало его не пару мгновений, но он встряхнул головой и снова бросился за сыном. Кто была эта девушка, он не знал и знать не хотел. Не верилось, что после случившегося много лет назад, люди относятся друг к другу так же, как прежде, а рисковать он не хотел. Он вылетел на склон горы одновременно с входящей в купол девчонкой. И увидели они друг друга одновременно. Мгновенно прищурившиеся глаза девушки подсказали ему, что лучше не стоит ждать, пока она доберется до него. Нет, он врал сам себе. Он всей кожей чувствовал исходящую от девчонки угрозу, ее взгляд не изменил бы его решения. Добежав до замершей кабинки старого фуникулерного приемника, он нагнулся и сын, увидев его, тут же бросился ему на шею и затих. Не сбавляя хода, он понесся на девушку. Та стояла, ожидая разгадки, что же он задумал. А он выбил из ее руки два кулона, схожих с тем, что был надет на ней и с той же скоростью побежал дальше. Девчонка в ошеломлении замерла. Видимо, привыкнув к постоянному покою, она не ожидала прыти, на которую может быть способен спасающий сына отец. Так что прежде чем она успела хоть как среагировать, он выскользнул из купола, предварительно надев на нос себе и сыну те самые кулоны. Это казались соляные фильтры, с окантовкой из какого-то металла. Они мягко обняли нос и присосались в нему, фильтруя поступающий воздух. И вовремя. Стоило пересечь границу купола, как пастораль тихой деревни сменилась белой выжженной пустыней от края до края и белым же, нереально большим солнцем. Показывать девушке путь до бункера он не собирался, тот ход, из которого выехал фуникулер был далеко не единственным в заброшенной горе, а какая дыра приведет в конце-концов к ним, он раскрывать не собирался. Из всего этого следовал один простой вывод - гору придется обогнуть снаружи. То, что за ними погоня, он понял почти сразу. На счастье, дыхание его так и не сбилось, да и усталость не спешила появляться. Так что он по-прежнему несся со всех своих сил. В какой-то момент то же самое чувство, которому он поверил в деревне, направило его в сторону и привело к маленькому незаметному лазу, который, после долгих блужданий, вывел его на ту подземную дорогу, что была главной и которая вела к дому. Выходит, не зря он решил поверить себе. Теперь следовало готовиться к приходу гостей. То, что их в покое не оставят, говорило то же чувство, что вернуло его домой...
...Они медленно выходили из ставшего родным бункера под позабытые уже небеса. Туда их зашло семеро, обратно выходило уже двенадцать, учитывая еще не рожденного ребенка. Ей, семидесятилетней в ту пору, когда она решила прогуляться по горам в компании своего мужа, даже не верилось после случившегося, что она доживет до того дня, когда снова увидит небо. Именно та их прогулка привела к тому, что теперь они стояли там же, откуда когда-то начался их отдых, последний в привычном мире и их спасение в мире новом. Конечно же, обитатели той деревни пришли за ними и пришли не с добром, не зря она тогда бросилась за помощью. Ее, как слабую и беспомощную, держали далеко от места битвы и она слышала только далекие крики. По-счастью, из их семьи не умер никто, а раны, даже самые страшные, с какого-то момента жизни в бункере стали заживать очень быстро. То, что пришли со злом стало понятно, как только прозвучали команды их брать. Они выиграли эту битву, но дом перестал быть безопасным. Неизвестно, сколько еще людей в той деревне, а дорогу враги теперь знают. Зато они разжились теми чудо-фильтрами и можно было попытаться выйти на поверхность, посмотреть, что стало с их миром. Чем ниже они спускались, тем толще становился слой пепла под ногами. Ничего не осталось от памятного пейзажа - не было растений, не было живности, голые остовы деревьев едва угадывались в дрожащем мареве жаркого воздуха. То тут, то там попадались останки их былых знакомых - обугленные, замершие в нелепых позах. Казалось, это было только вчера. Но нет, были и изменения. Та самая искусственно сделанная площадка, окруженная горами и рвом, покрытая пеплом и сажей, хранила на себе следы человеческой деятельности. Уцелевшие жестяные сарайчики были переделаны в хижины. Входы в них были занавешены обрывками тряпок, а заглянув внутрь, можно было увидеть такие же тряпки на полу. Большего от дома не требовалось, он укрывал от осадков, согревать ему не приходилось, жара и так стояла удушающая. На площадках перед сарайчиками были разбиты огородики, где легким постоянным ветром обдувались хиленькие посадки. Все было сделано очень аккуратно, везде чувствовался уход, но самих людей видно не было. Импровизированная стоянка словно вымерла незадолго до их прихода. Вереницу людей они заметили задолго до того, как те увидели их. И заблаговременно спрятались. Люди шли к этому самому месту. Но это были не те люди, которые жили в их памяти. Странные, одичавшие, почерневшие под этим нещадным солнцем, будто неразумные - они были пугающей карикатурой на тех людей, что она помнила. Что же здесь произошло много лет назад? Из домика, до которого они не дошли вышла женщина. Она была выше тех, кто к ней подходил и была чем-то неуловимо знакома. Память, помучавшись , выдала картинку - когда она разворачивалась, чтобы бежать в грот, ее взгляд зацепил женщину, бегущую к ним мимо беременной девушки, дожидавшейся мужа, мимо большой цистерны, стоявшей вертикально, к ним, к спасению. Добежать она так и не успела. Захлопнувшаяся дверь отрезала тогда путь к спасению всем, кто был достаточно далеко к моменту, когда всех настигло белое марево. Она была последней, кто успел заскочить в дверь. Теперь та девушка разительно отличалась от спасшихся, но не была похожа и на тех, кто сейчас шел к ней, выгодно выделяясь на их фоне. Пришедшие собрались в кружочек и внимали. Взрыв и жизнь на планете после него сильно исказила их вид - они мутировали, деградировали, появились уродства и болезни, выглядели они изможденно и звероподобно, они утратили всю культуру и развитые способы вербального общения. Жизнь в отравленной и загубленной среде полностью изменила тех, кто выжил. Язык говорившей тоже уже ничуть не напоминал тот, на котором когда-то давно она общалась с ними. Он больше напоминал рычание из-за обилия перекатывающихся звуков и ее странно огрубевшего голоса. Но ей внимали и она говорила. Показывала, чертила, мычала и старалась что-то передать. Кажется, та волна все-таки повредила девушке - не в физическом плане, а в умственном, потому что ту, которую они все помнили - остроумную, находчивую и изобретательную - ту девушку они уже не видели. Это был человек, намного уступавший им да даже хотя бы в способе подачи информации. Пусть они не понимали языка, но вновь появившимся чувством угадывали смысл развернувшейся перед ними картины. И понимали, что информация, подаваемая девушкой, носит крайне хаотичный и бессистемный характер. Видимо, та выдавала все подряд из того, что сохранил ее, повреждённый волной, мозг. Когда последний из слушавших ушел, оставив продукты и мутную жидкость в кожаном мешке, девушка безучастно скрылась в жестяном домике и больше никак себя не проявляла. Тогда их группа безмолвно вышла из укрытия. Смотреть на произошедшее было больно. От окончательного осознания утраты прежней жизни на душе было пусто. Но, оказалось, они не все вышли. Ее муж задержался в домике, что-то увлеченно рассматривая. Его тихий окрик привлек внимание всей группы и они вернулись. Его палец указывал на нарисованные углем на стене дома черточки. Судя по всему, это был отсчет времени. И велся он в привычных категориях, так что разобравшись с системой, они смогли подсчитать период, за который эти зарубки были проставлены. Осознав цифру, они помолчали, постояли решили осмотреть другие домики, минуя, конечно, домик с девушкой. Цифры были в каждом домике и приблизительно сходились, разброс был максимум в два года. То есть когда-то здесь было больше людей, эта девушка просто из последних. Шестьдесят лет, как гласили черточки, они провели в бункере. Эта цифра оглушала.
"Вы понимаете, что мы провели под землей минимум шестьдесят лет?" - сказал тот, кто бросился спасать своего сына - "что, возможно, дальше отсчет просто некому было вести?"
Они снова оглядели друг друга и внезапно поразившая их мысль заставила вновь замереть.
"А вы заметили, что мы ничуть не постарели с того момента, как дверь за нами закрылась? - хриплым от волнения голоса, спросила она - "Там, под землей, мы не замечали, что годы бегут, а мы остаемся все теми же. И, если бы не недавние события, мы так бы и не узнали, что приобрели новые качества"...
...Он показал им зарубки на стене не ранее, чем разобрался в них сам. Так что все их стенания он прошел, пока они наблюдали за импровизированным уроком. Теперь же, когда они стояли и о чем-то ошеломленно говорили, он ходил по вытоптанной в песке тропинке и напряженно думал, что с ними произошло и что теперь с этим делать. В какой-то момент что-то изменилось и он недоуменно остановился, огляделся и попытался понять, что изменилось. А поняв, покрылся холодным потом. Он за один шаг проскочил расстояние от одного края площадки до другого, в далеком прошлом так и не исследованного. Теперь его спутники находились далеко-далеко. Он поспешно сделал еще один шаг. Мир снова пошатнулся, а он с облегчением оказался в прежнем месте, рядом с людьми, ставшими его семьей. Спеша поделиться своим открытием, он подбежал к ним и рассказал о том, что сейчас сотворил. Его попросили продемонстрировать. Он попробовал раз, другой, но ничего не получалось. Не желая видеть насмешливые взгляды близких, он решил скрыться в чудом уцелевшем металлическом сарайчике с дверью и сам не понял, как моментально там очутился. Обратный шаг дался ему легче и он вернулся под ошеломленные взгляды спутников.
"Похоже, та волна не только отнимала, но и дарила. И мы оказались в числе тех, кто был ею одарен" - до конца не веря себе, произнес он. То ли такие дары были даны тем, кто пережил только пред-волну, то ли так повлияло их последующее после волны житье по землей, то ли еще какие-то неизвестные факторы, но теперь они могли то, чего не умели раньше. Причем все, как тут же убедились на своем опыте остальные. Нужно было лишь раз открыть, что умеешь - и это умение становилось привычным с подкупающей быстротой. Их дети тоже не избежали участи одаренных. И именно они открыли, что путь в небо им тоже открыт. Всем. А потому они, по старой привычке рожденных ползать, сделали себе по подобию сидения и взлетели, оставляя внизу жару, пыльное солнце и белую пустыню за горой, защищавшей земли позади нее от пепла. На поиски места, где можно жить...
... "...Плейстоценовая эра - эпоха вымирания большей части мегафауны..." - услышала я лекторский голос и рука с указкой протянулась к доске, на которой были изображены вымершие виды животных. Профессор был известным археологом и я гордилась, что слушаю лекции такого знаменитого человека. Именно он пятнадцать лет назад нашел в горах переходный вид от неандертальца к человеку разумному. Нашел залежи металлов и доказал, что древние люди добывали металл, ибо найденные им образцы содержали следы грубой обработки. Профессор выяснил, что в те далекие времена залежи руды можно было найти прямо на поверхности в этом регионе и такая доступность металла обусловила резкий скачок эволюции у неандертальцев. Нетипичная для руды чистота металла была обусловлена уникальным расположением месторождения. Эта ровная, по какой-то прихоти природы плоская долина, укрытая от ветров, что дуют там половину года, земляной складкой и полукругом гор и сейчас является известным местом паломничества археологов и любителей покопаться в земле. Я с удовольствием слушала лекцию профессора - это ж каким умом надо обладать, чтобы разгадывать загадки прошлого? У профессора было очень много изданных трудов и книг, он был крупнейшим светилом науки и был вдвойне уважаем за то, что не оставил преподавательскую деятельность. Когда-нибудь я тоже попробую стать археологом. Наверное, очень приятно держать в руках свидетельства прошедших эпох и понимать, что разгадал еще одну загадку прошлого...