Не садясь секретарь поприветствовал собрание состоящее в основном из бабушек и дедушек, среди которых преобладало щучье выражение - режиссер, вознамерившийся бы снять детскую сказку без труда отыскал бы здесь не менее дюжины классических типажей Бабы-Яги и не меньше Кащеев Бессмертных.
-Дорогие товарищи, - развел руками секретарь, - вы уж извините, что приходиться проводить наше собрание вот в таких вот условиях. Сами понимаете, время сейчас какое - конспирация! А вспомните как 2 съезд РСДРП проводили в Лондоне, почти также, - он добродушно рассмеялся вновь открыв свои бесчисленные зубы. - Между прочим, - он понизил голос, - в самый последний момент мною получены сведения, что наше заседание противник попытается любыми средствами сорвать, и вот видите... - указал он на потолок, они думали лишить нас света, но не тут то было... (секретарь сам перед собранием вывернул в щитке пробки: он считал полезным всякого рода тренировки для поддержания боевого тонуса однопартийцев и активистки не подвели с чисто партийной находчивостью в считаные минуты, как и было, впрочем, предусмотрено планом, раздобыв свечки в церкви напротив дома культуры)
-Не тут-то было! - поддержали его голоса.
-Гады!
-Сволочи!
-Демократы!
Над головами мелькнули сухие кулачки.
-Если надо мы и в темноте друг друга найдем! - задорно выкрикнула довольно молодая женщина с гладким красным лицом восторженной улыбкой и восторженно неподвижными глазами. - Нам дело Ленина светит!
-Правильно, - послышалось, - по нашему говорит...
Секретарь кивнул и многозубо улыбнулся под одобрительный гул.
-Даже, - продолжал он, чувствуя как всегда во время собраний захватывающий дух полет воображения, - я могу вам сказать, что сегодня в этом зале присутствуют самые отважные, самые смелые, достойные наших вершивших революцию героических отцов и дедов. Не каждый мог бы прийти сюда, зная что в любой момент может ворваться ОМОН ! Низкий вам поклон за то, что пришли, дорогие товарищи!
-Кто сказал? Как ОМОН?! Почему не предупредили! - вдруг раздались резкие встревоженные голоса и секретарь, поняв что слегка перехватил, тут же самортизировал:
-Не волнуйтесь, товарищи, у нас на этот случай уже все предусмотрено, есть, так сказать, своя Красная Армия! - он вновь очаровательно улыбнулся, погружая аудиторию в блаженство.
-Пусть только сунутся! - крикнул задорно, привстав, чтобы все его увидели, престарелый орденоносец, высоко взмахнув палкой-клюкой, - я первому же вот этим по башке!
Купузов знал орденоносца: ворошиловский стрелок, всю войну прослуживший на Колыме в лагерной охране.
-Пусть сунутся! - послышались задорные крики, - мы их в окна вышвырнем!
-И я тоже кой-что припасла, - захихикала соседка Купузова со слуховым аппаратом, она неожиданно молодо подмигнула ему, обтянутая кожей костлявая ручка приоткрыла сумку, показывая что-то и, присмотревшись, Иван Макарович увидел угол силикатного красного кирпича.
Иван Макарович Купузов был человеком неглупым, он, конечно, ни на миг не поверил ни в "конспирацию" (какая там конспирация, если за два месяца все автобусные остановки в городе были оклеены листовками, созывающими рабочих, крестьян и трудовую интеллигенцию на всенародное "вече"!), ни в то, что в зал ворвется ОМОН, ни, конечно, в Красную Армию, и все же ему было приятно находиться здесь. Во всем этом слышался отзвук привычной и уютной, как матка кормившей всю жизнь, лжи. Всю жизнь ему врали, всю жизнь он врал другим, а теперь с удовольствием врал себе, думая: "А ведь мы верили во что-то!" - Теперь ему было приятно так благородно и грустно думать, да главным сейчас были вовсе и не слова, а какое-то настроение, которое объединяло этих людей, как нечто неуловимое смыслом, но объединяющее биологические индивиды в стаи животных, рыб и птиц...
Неожиданно в зале вспыхнул свет - зажглись все лампы.
-А-а!...
-А-а!...- раздалось злорадное, и в воздухе снова замелькали жилистые костлявые кулаки кому-то грозящие.
Секретарь широко улыбнулся, будто заслуга восстановления электрического освещения принадлежала лично ему, деловито попросил аккуратно аккуратно затушить свечки. Он чувствовал, что все это должно выглядеть достаточно символично: все это как-то ненавязчиво рождало нужные ассоциации - лучина в избе, лампочка Ильича, план ГОЭЛРО, "Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны!"...
Где-то в рядах даже вспыхнули аплодисменты, кто-то встал...
Секретарь скромно улыбнулся и успокаивающе задирижировал.
Неожиданно одна из дверей в зал приоткрылась и показалась лохматая молодая голова.
-Свет есть? - спросила голова.
-А ты кто?
-Электрик я ... а то пробки кто-то вывернул, в казино темень...
-Ах, электрик...
-Видели мы таких электриков...
-Агент!
-А вы что, фильм про революцию репетируете? - спросил электрик.
-Вон отсюда! Вон! - закричали партийцы. - Кто там ближе, дайте в лоб этому сионисту!
-Да ты чего, бабуля, - ошалело выпучил глаза электрик, вовремя увернувшись от клюки и захлопнув за собой дверь.
-Так вот... И не высовывайся, - послышались удовлетворенные возгласы.
-Споемте, друзья. Ведь завтра в поход, уйдем в предрассветный туман!... - победно затянул в зале довольно звонкий и чистый голос.
Вновь вскочил с первого ряда орденоносец-тыловик: - "А не слабо нам спеть в полный голос, товарищи, нехай слушают враги революции и локти кусают!
-Вихри враждебные веют над нами... - запело несколько голосов и все подхватили, вставая... - темные силы нас злобно гнетут... час роковой... - тут неожиданно количество поющих голосов резко упало: большинство помнило лишь первые две строки.
Куплет допели лишь немногие голоса и все, не сговариваясь, сели. Сам секретарь вынужденный поддержать незапланированный порыв масс приоткрыванием рта, задирижировал, беря вновь управление собранием в свои руки.
-Хорошо, хорошо спели, товарищи, - улыбнулся он, - от хорошей песни кровь моложе становится, но у нас много работы, я тут кое-что набросал. - зашевелил он бумажками на столе, - но сначала надо выбрать председателя и секретаря.
Как уже повелось председателем выбрали его же, а секретарем безгубую женщину у портрета Сталина. В президиум также попал "потомственный рабочий" Семен Митрофанович - краснолицый пожилой толстый человек, примечательный разве что своей великолепной седой гривой густыми бровями и удивительно низким лбом. Редко кто мог услышать его голос: в основном он или хмурил свои пышные как одежные щетки брови или милостиво улыбался, но чаще сидел с видом невозмутимой важности.
-Единогласно! - бодро кивнул секретарь, окидывая зал взглядом.
Затем председатель прокашлялся и вытащил бумажку. - Тут у меня кое-что наметано: первое - небольшой доклад по текущему моменту, второе - вручение партийных билетов новым членам, - он прокашлялся, зорко и испытующе оглядев зал, - и третье - выработка программы действий, кхм, нашей, теперь я уже с гордостью могу сказать молодеющей партийной организации на ближайшее будущее и четвертое - прения... Кто за?...
-Единогласно!...
Неожиданно дверь открылась и на пороге показался скучающий неряшливый молодой человек с мешком в руке.
-Вам кого?
-Коммунисты здесь, что-ли?...
-Здесь...
-А тебе что, - выкрикнул кто-то. - Иди своей дорогой, хороший человек...
-Стойте, стойте, - помахал рукой председатель, - так с человеком нельзя, нам с людьми работать надо, а не гнать их... Вы по какому вопросу, товарищ? - ласково улыбнулся он.
-Да вступить хотел... - вяло сказал молодой человек, обводя равнодушными глазами зал.
-А кто таков будешь?
-Петухов я... Лешка Петухов, - также безразлично ответил молодой человек. - Так чо, берете?
-Заходите, заходите, товарищ Петухов, там у нас кажется есть места, - пригласил председатель вновь демонстрируя кукурузный початок зубов.
-Ну, е... , еле нашел, - сказал Петухов, подошел к ряду, опустил на пол мешок, в котором брякнули пустые бутылки. Половину сегодняшнего дня он занимался обычным делом, собирая их в сквере между Домом Культуры и церковью, отогнал от "своего" участка двух бабок и одного доходягу, получив достойный урожай, который мог бы вполне обеспечить бутылку водки, как увидел на фонарном столбе старое пожелтевшее, частично смытое объявление: "Граждане электрогорска! ... всенародное вече ... Состоится в клубе Фридриха Энгельса ... в субботу ...25 сентября, в 13 часов. Долой правительство демофашистов!"
-Придется немного отклониться от протокола, - улыбнулся секретарь, - жизнь вносит свои коррективы, вот - свежий человек...
-По запаху чую - свежий! - взвизгнула находящаяся ближе всех к Петухову толстуха, внезапно сорвавшись со своего места и демонстративно перейдя на несколько рядов вперед. Петухов проводил ее ничего не выражающим равнодушным взглядом.
-Ну, расскажите, - улыбнулся председатель, - что вас к нам привело, что это вы про коммунистов вдруг вспомнили.
-Да что, надоело все, - махнул рукой Петухов, - раньше лучше было, ема, раньше жизнь была...
-А чо, раньше свобода была, раньше кто мне хозяин - никто, хочу начальника цеха подальше пошлю, хочу - директора и никто мне слова не скажет... и на бутылку всегда хватало... а счас работы, значит нет, вот, бутылки собираю, - и уж совсем неожиданно для себя добавил, - ...на лекарства матери, - и с изумлением почувствовав как защипали глаза непрошеные слезы, выдохнул, - стыдно!...
-Нас держись, не пропадешь, нас, - загудело собрание... - В кандидаты его!
-Товарищ Петухов, партия наша народная, от рабочего человека никогда не отворачивается, но у нас все работают, один старый за десять молодых пашет, чем бы вы могли партии помочь, себя проявить? У вас у самого идеи какие есть?
Петухов пожал плечами, подумал: - Ну, на атасе постоять и всякое такое я завсегда...
-Хорошо, хорошо, товарищ Петухов, но этого мало, вы должны совершенствовать свое политическое мышление... Хорошо, предлагаю вас пока в кандидаты... Кто за?... - Единогласно!
-Ну, я пошел, - сказал поднимаясь Петухов, брякнув стеклом в мешке.
-Возьмите, возьмите его адрес, - закричал председатель. Подбежала бойкая улыбчивая старушка с блокнотом и карандашом, они с Петуховым о чем-то живо переговорили, старушка что-то записала, потом Петухов не спеша пошел к выходу и дверь за ним закрылась.
-Что с человеком сделали! - сочувственно сказал кто-то вслед
-Проклятый капитализм! - добавил другой.
-Я б этих новых русских всех в Сибирь! - крикнула старушка со слуховым аппаратом.
Купузов слегка поежился вспомнив белый мерседес сына.
-Конечно, капитализм это плохо, - произнес председатель, до которого долетела последняя реплика, - и наша задача всеми силами бороться за социализм, но я вам скажу, не все новые русские плохие, - он таинственно понизил голос, - некоторые даже помогают нам!
Купузов облегченно вздохнул и расправил плечи: ему понравилась гибкость председателя.
-Далее, наконец, собрание вернулось к протоколу. Маленький толстый человечек зачитал доклад о происках мирового империализма и сионизма, потом снова немного покричали на демократов, спели "Уходим завтра в море" и перешли к вручению партбилетов.
На сцену вышла розоволицая веселая женщина с восторженной, будто приклеенной навсегда улыбкой.
-Ну вот, - сказал председатель гордо, - а говорят у нас в партии одни старики. Вот и молодые уж пошли: шире-дальше! Наталья Нечитайло - наша первая ласточка, поздравляю тебя Наталья с вступлением в Российскую коммунистическую партию! И позволь вручить тебе партийный билет. - Он встал, массивный и уютный как буфет, добродушно облапил Нечитайло и трижды поцеловал в щеки.
Молодая женщина обернулась к залу, прижимая к груди красную книжицу, в глазах ее блестели искренние слезы волнения.
-Дорогие товарищи, - начала она, - это самый волнующий день моей жизни... Слов нет... Спасибо вам! Низкий поклон!... - она медленно и низко поклонилась залу, который взорвался долгими аплодисментами. Когда они утихли, она все стояла на сцене, потом высоко подняла книжечку и крикнула:
-Да здравствует коммунистическая партия России!
-Ура! - закричали в зале и снова зааплодировали.
-Да здравствует коммунистическая партия Советского Союза! - выкрикнула она и что-то злое, решительное мелькнуло за ее внешней округлостью и гладкостью. Зал еще сильнее закричал "Ура!" и в воздухе замелькали руки и палочки.
-Пусть живет дело Ленина и Сталина!
Зал восторженно кипел.
Когда наконец установилась тишина, Наталья Нечитайло повернулась к столу председателя, но взгляд ее был устремлен не на него, а на портрет "вождя народов". Неожиданно воцарилась тишина.
-Дорогой, любимый Иосиф Виссарионович! - четко и звонко заговорила Наталья в углубляющейся тишине. - Ты слышишь нас?!...
Все замерли, казалось и в самом деле вождь вот-вот ответит, но он лишь загадочно помалкивал, пряча хитрую улыбку в усы.
-Клянемся бороться что есть сил за светлое будущее социализма, всегда быть достойными тебя!
После Нечитайло в члены партии приняли какого-то сухонького, мало знакомого Купузову старичка, который покаялся, что голосовал в свое время за Ельцина, а теперь ему даже пенсию вовремя не выплачивают. Эта процедура прошла уже довольно спокойно.
Однако с третьим вступающим в партию кандидатом, вернее вступающей, произошел скандал.
Председатель зачитал имя кандидата: Ривкина Ада Семеновна. С места поднялась худощавая надменная средних лет, седеющая брюнетка.
-И тут яврэи! - неожиданно прозвучал в зале явственный и какой-то просевший от невольного изумления голос. Все обернулись: голос принадлежал бабуле с картофельным носиком в повязанной на затылке косынке, вовсе не ожидавшей, что реплика будет услышана.
По бледным щекам Ады Семеновны поползли красные пятна.
Председатель постучал ручкой по графину и звон был явственно слышен в тишине, все затаили дыхание а сама бабуля видно слегка струхнула неожиданно став центром общего внимания, заерзала, засуетилась, как-то глупо ухмыляясь.
-Я прошу, - наконец произнес председатель. - У нас партия интернациональная... Русская, но интернациональная... и призываю всех отнестись с должным уважением, - он кашлянул и оглянулся, словно в поисках кого-то, - к основателю нашей партии, - председатель кашлянул сильнее, - Карлу, нашему, Марксу...
Зал будто тихо выдохнул и поник, а Ада Семеновна, горделиво выпрямилась, глаза ее метнули библейские молнии и отчеканила:
-Я вступаю в партию по убеждению!
Пятна на ее лице слились и оно теперь было красное, как тот флаг, который она готова была во что бы то ни стало отстаивать.
-Конечно, конечно, - закивал секретарь, - здесь все по убеждению... И к тому же, - нравоучительно продолжил он, - для нашей партии важно не то какой ты нации, а государственник ты или нет. Если ты государственник, значит русский. А значит Ада Семеновна русская! Я бы вообще в графе национальность так и писал бы - государственник! Русский государственник!
-Я более русского, чем Сталин не знаю! - выкрикнул ворошиловский стрелок по своему обыкновению тряхнув палкой.
Раздались негустые аплодисменты, неизвестно к кому относящиеся, - то ли к Аде Семеновне, то ли к Сталину, то ли к стрелку, однако удачно сгладившие неловкость момента.
Получив заветный билет, Ада Семеновна села на свое место - горящая, прямая, неуступчивая.
Секретарь объявил прения и слово взял ворошиловский стрелок. Скованным, но твердым шагом он прошел к трибуне, слегка вскидывая правое колено, держа в руках серую общую тетрадь. Поднявшись на сцену встал за трибуну, оперся левым локтем, положив перед собою тетрадь, устремил в зал крохотные, глубоко спрятанные дальнозоркие глаза.
В гробовом молчании орденоносец-конвоир торжественно спустился со сцены и проследовал на свое место.
Далее среди участников собрания возник быстрый оживленный спор как различать врагов и неблагонадежных и какую меру принять: расстреливать сразу или сначала отправлять в сибирские лагеря, но не доспорили, потому как кто-то вдруг предложил "пока не поздно" перенести тело Ленина из Москвы в Электрогорск, а если возникнут сложности, то вообще отделиться от России и организовать в Электрогорске независимую социалистическую республику.
Поступило много интересных предложений, но Купузов уже сидел как на иголках, еле вслушиваясь и поглядывая на часы.
Однако всему на свете приходит конец: закончилось собрание, были подняты черные занавески, ваключены лампы и в ярком солнце заиграла пыль.
Купузов вышел на улицу и сотановился у перехода: прямо на него мчался белый мерседес. Через мгновение мерседес приторомозил рядом.
-Эй, батя, домой подбросить? - высунулся из машины Купузов-сын, красное широкое лицо его ухмылялось.
-Езжай, езжай, - махнул рукой Иван Макарович, боязливо оглядываясь - он не хотел бы, чтобы его сейчас заметил кто-нибудь из партийцев, - мне еще в церковь надо...
-А, грехи замаливать, - снова ухмыльнулся сын, - денег у Бога попроси побольше... А я в баню!...
Мерседес дернулся и помчался в капиталистическое будущее.
-Ну и поколение, ни во что не верят! - грустно подумал Купузов-стариший вслед.
Золотой купол сиял над зеленью сквера. У самых ворот Купузов неожиданно столкнулся с Кирсанычем. Кирсаныча Купузов не любил, тоже одно время работал в горкоме, всю жизнь лез куда-то и ничего у него не получалось: сначала хотел сделать карьеру в профкоме машиностроительного завода, потом подался в демократы, но и там звезд не хватал. Попробовал было сделать вид, что его не заметил, но Кирсаныч, распахнув руки удивленно воскликнул:
-Здорово, Макарыч, никак в церковь собрался?!
-Здорово, - хмуро кивнул Купузов, Кирсаныч стоял неудобно, не давая возможности сразу пройти мимо.
-Ну, знаешь, время было такое, - строго сказал Купузов.
-Знаю, знаю, а теперь другое? - закивал Кирсаныч снова ухмыляясь чему-то.
-Теперь другое, - сказал Купузов тоном не допускающим шуток, непонятно почему раздражаясь, и, наконец, протиснулся мимо Кирсаныча во двор церкви, унося с собой, однако что-то нехорошее, как ожог крапивой.
Но когда он переступил порог церкви, то сразу забыл Кирсаныча - так здесь было тихо и торжественно: горели свечи, сияло золото окладов икон и царских врат, под высокий купол уносились крылатые фигуры.
Купузов купил три свечи и направился к серьезным темным ликам на иконах. Подойдя к ним остановился и задумался.
Он думал о том, что Бог, наверное, все-таки есть. Иначе как же объяснить, что все вдруг рухнуло? "Господи, - думал он, - ведь нас все боялись! У нас же самая сильная в мире армия была! Боеголовки, госбезопасность! Мы же любому могли пасть заткнуть! Они только по углам шушукаться умели, улыбочки кривить, а так, как дрессированные на демонстрации ходили, ура орали по команде, песни пели в художественной самодеятельности про Ленина, который такой молодой, про советскую конституцию! Боялись, гады, все боялись!... Нет, они не сила! Видать тут и впрямь без Тебя не обошлось! Все-таки зря мы вначале рассорились... погорячились, а вместе любые горы своротили бы! Нет, теперь надо поумней...
Значит Ты есть? - спрашивал он себя мысленно, глядя на вытянутый лик Спаса-Вседержителя. - А ежели Ты есть, - думал он, - мы Тебя не отпустим!
И зажигал, и ставил свечи
, еле шевеля губами: "Эту - за Ленина!.. Эту - за Сталина!.. Эту - за коммунизм в отдельно взятой стране!"