Абрамян Ананун Дмитриевич : другие произведения.

Адаптация. История первая. Часть первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Начало нового тысячелетия. Начало новой истории. Pax Americana, глобальный джихад и вопросы выживания.

  06.02.2023
  
  На что похож ад? Постоянная, бесконечная пытка болью? Котлы и пламя? Крюки под потолком? Бесы садисты? Или может быть ад - это вечная тьма и пустота, где бесконечное количество времени ты будешь кричать и пытаться услышать собственный крик, вспоминая всё что ты сделал в жизни плохого? Или может быть, ад это бетонная клетка - яма со светом что светит сверху? Давая ложную надежду, дразня тебя свободой, то куда ты никогда не сможешь добраться? А может быть ад - это мы сами? Загоняющие себя в угол, отказавшийся от малейших проблесков света в жизни, проживающие день за днём больным и усталым, в ожидании бесславного конца, после всех совершённых гнусностей что в жизни ты оставил позади. И это ещё может хорошо - что если просто как выключили компьютер. Вот ты был и вот тебя нет, совсем. А если есть? А если отвечать придётся, за всё? Если спросят? Во второе больше вериться, познавая жизнь. И от этого страшно - не потому что боишься ада. А потому что где то глубоко внутри лежит это чувство... совесть, где то очень глубоко под тёмными водами мерзости. Как далёкий гудок в телефонной трубке. Почти угасла...
  
  Это место не было адом, нечистый не способен угнаться за человеком - в его умении измываться над своим ближними. Конкретно в этом отсеке было шесть деревянных полок, здесь воняло телами. Соблюдать меры гигиены пытались, но здесь с этим было проблематично. Вонючая жратва, вонючие тела, вонючее курево, запахи, запахи, запахи... одна лампа под потолком, лампа накаливания болтающейся на коротком проводе, наспех присобаченным к потолку, здесь вообще ламп быть было не должно, и полок. Изучать потолок не хотелось. Из решётки вентиляции постоянно выбегал один или два рыжих мерзотных таракана, к счастью они здесь долго не задерживались и пробегали мимо. Поэтому ему и не хотелось спать на верхней полке, и приходилось спать с фонариком. Всего две ночи, но за эти две ночи этим местом Аслан был сыт по горло. Оно как будто выпивало душу. От длинного и шумного коридора из отделяла грязная занавеска. Их было пятеро здесь, не считая Анвара, он вышел. Через две секции ещё шестеро. Никто особо не болтал, желания не было. Само по себе место удручало, но сильнее удручало только то, к чему всё шло. Занавеск отодвинулась, вовнутрь зашёл и задёрнул за собой Анвар, все смотрели на него.
  В тринадцать часов. Бывшая товарная база ЖБИ, в Калошино. Аслан и Тахир едете со мной. Остальные по Щёлковской - до поворота на Балашиху, потом в поля на север. Точную геолокацию скинут. Собираемся, Тахир, деньги тащишь ты, Аслан прикрывает.
  Шестеро хмурых и небритых, кавказских мужчин, стали собираться, одеваясь в спортивные костюмы и проверяя оружие, Анвар пошёл ко второй части группы. Из под матраса достали оружие, Аслан отправил 'Макаров' за пояс, разобранная АКСУ была в полиэтиленовом чёрном пакете. На всё про всё две минуты, оделись, подпоясались, выудили деньги в большой спортивной сумки, когда Анвар отодвинул занавеску, все уже были готовы.
  
  Длинный, узкий, грязный коридор, в этой секции говорили на кавказских диалектах и турецких группах языков. Здесь селились либо те кому негде было ночевать и не было денег - то есть рабы. Либо такие как они - те кто не хотят привлекать внимание снимая квартиру. За занавесками происходило всё, курили гашиш, ширялись героином, драли дешёвых почти потерявших человеческий облик шмар по кругу, иногда переключались на молодых парней сидящих на наркоте. Здесь всем до этого не было никакого дела. Известно что долбил здесь как минимум каждый третий. Правило было только одно - не убивать, за это наказание со стороны администрации одно, в четыре мешка и равноудалённые свалки, благо в охране служило такое зверьё - даже местный контингент их боялся. Один коридор, двадцать секций, в каждой по шесть полок, и все они были забиты. В этом крыле - шесть этажей под землю, на каждом этаже по четыре коридора, и все имеют выход, уходящий в подземный лабиринт, где и живут люди, там где жить не должны были никогда. Канализационные системы, подземные коммуникации бывших спорткомплексов, соединённые с подземным лабиринтом систем гражданской обороны так называемого 'Бункера Сталина'. А сверху рукотворный лабиринт, из шпона, досок, стали и дешёвого пластика. Двенадцать мужчин быстро и целеустремлённо, со спортивными сумками, двигались по коридорам по лестнице одним своим видом отрезвляя всех кто попадался на пути и заставляя их исчезать. Большинство из группы одним своим взглядом заставляли всю местную шваль исчезнуть, но Аслан старался глазами ни с кем не пересекаться. Это место его пугало до ужаса, о чём он бы даже сам себе не признался никогда, если бы это чувство не било в набат все последние два дня. По металлической лестнице три пролёта вверх. Когда то здесь был люк на улицу, теперь же до неба было метров десять, оно едва проглядывало меж листами убого цветного пластика. Вокруг старых торговых контейнеров, наросли многочисленные конструкции из всего чего попало, подсобные части, склады наиболее близкие к торговым рядам. Гомон толпы говорящий на десятках языков, восточные музыкальные мотивы смешанные с кричащей и загаживающей мозг евроденс-попсой. Здесь торговые ряды держали в основном азербайджанцы и выходцы из других исламских республик Кавказа. И они старались с вышедшими из подземелья - вообще глазами не пересекаться. Не выходя в торговые ряды, мимо завалов из коробок и товаров, мимо глухих заборов по узким коридором, частично проходящими под открытым небом, подсобками, они двигались на парковку с пакетами и сумками. Через семь минут они наконец покинули торговые ряды и вышли на парковку, если это столпотворение можно было так назвать. Тысячи, тысячи и тысячи автобусов, фур, грузовиков, фургонов и легковушек, приезжали сюда и несли сюда людей со всего ближнего зарубежья, и не только, здесь были китайцы, вьетнамцы, индусы, пакистанцы, и даже северные корейцы. Тележки с баулами большие и малые, толпы снующих туда сюда людей со всех концов Евразии, стремящихся просто крутиться и выживать, поставляя товар в крупнейший город Европы, где было очень много людей готовых покупать задёшево, и слишком мало порядка - что бы прийти и навести здесь порядок. Они достигли своих машин, водители уже ждали там. Два сильно подержанных фургона, 'Газель' и 'Фольксваген', Аслан, Анвар и Тахир сели в малиновую 'Девятку'. Перед посадкой в машину Тахир схаркнул, после чего сел рядом сзади, Аслан сел рядом с водителем, и стал неторопливо, не вынимая из пакета, собирать автомат. Посмотрел в зеркало заднего вида в лицо компаньона, тот был зол.
  Животные, шайтан... просто животные. Как так можно?
  Анвар внимательно посмотрел на них обоих.
  Именно этого они от нас и хотят. Хотят что бы мы жили вот так вот. Загнать нас под землю словно крыс. И заставить работать на себя, грести деньги. И многие называющие себя мусульманами - помогают им в этом. Теперь ты понимаешь, чего ради всё это?
  Да брат, я понимаю.
  Держи деньги крепко. Кяфир всегда обманет, если не чувствует ножа у горла.
  
  Все три автомобиля покинул место синхронно, и ещё минут шесть петляли среди автобусов и грузовиков и толп народу. Поэтому когда они наконец проехали через КПП, благодаря пропуску на лобовом стекле, и выехали на шоссе, не смотря ни на какой снующий толпами народ, перебегающий дорогу где попало - они рванули с места нарушая все правила ПДД.
  
  
  
  7 февраля 2002 года.
  Москва. Гольяново.
  
  
  Полумёртвая промзона оживала благодаря соседству с рынком, дикий капитализм и потребность огромного города в товаров, забила территории едва живущих предприятий и пустых складов сотнями тысяч тонн товаров. Лавируя между фурами, 'девятка' ехала по Монтажной улице вдоль бесконечных бетонных заборов, разбрызгивая грязную серо-бурую жижу из под колёс. Пока не достигли точки назначения, проехав через настежь раскрытые ворота, здесь всё было давно заброшено. Пункт разгрузки ЖБИ, огромные стальные фермы с двумя монорельсовыми путями и нависающими сверху кранами, огромный промышленный склад давно заброшенными железнодорожными путями, в былые времена отсюда каждый день увозили сотни тонн бетонных плит. Анвар медленно поехал вперёд, а Аслану здесь не нравилось. Здесь похоже вообще никому не нравилось. На что Аслан отреагировал, не совсем так как полагалось.
  Блядь... как в тире. Надо было Даду с собой взять, или Тимура.
  Теперь то уже что... прав ты был. Надо было место встречи изучить перед приездом.
  Они нас не кинут. - Скорее стараясь казаться уверенным, сказал Тахир. - очко взыграет.
  Это шакалы, а каждый шакал уверен, что всегда сможет обмануть, и ему за это ничего не будет.
  И кто нам таких продавцов подкинул?
  Кто подкинул, не твоего ума дело! Да и не моего тоже. Нам сказали, мы исполняем. Хватит разговоров!
  
  Они проехали всю территорию насквозь и остановились в самой дальней части склада, как раз под одним из кранов. Конструкция уже давно проржавело и всё выдавало следы упадка, но всё равно от этого комплекса веяло былым величием, пускай и не состоявшейся, но могучей индустриальной мощи большого государства. Все трое вышли из машины, было сыро и промозгло. Пакет остался лежать на сиденье, дверь Аслан закрывать не стал. Было отчётливое ощущение, копившееся все последние два дня, что всё плохое что может произойти, случится именно сегодня.
  К часу дня они появились - новенький внедорожный 'Ниссан' с тонированными стёклами, за ним с такими же тонированными стёклами лиловая 'десятка'.
  Они бы ещё на лимузине с эскортом приехали, грузины блядь... - выразил общее мнение Тахир, смачно сплюнув в сторону, плотно прикрыв дверь со своей стороны.
  Ты главное при них ничего не ляпни, а лучше вообще молчи. - осадил его Анвар. Но потом добавил. - 'Макар' при тебе?
  Всегда.
  Кысмет...
  
  Машины остановились встав 'ёлочкой' смотря капотами в разные стороны, из них повыходили грузинские 'гномики'. Все сплошь в дорогих кожанках, кто-то даже в тёмных очках, в феврале месяце, все сплошь в хорошей обуви. Их было всего четверо, один встал за машиной. Почти равные условия, но ключевое тут слово 'почти'. Вперёд вышел высокий, можно сказать симпатичный мужчина, как раз в тёмных очках и в хорошем дорогом пальто, ещё и с золотой 'фиксой' на зубах. Он вышел и обаятельно улыбнулся, но скорее это было похоже на оскал.
  Друзья мои, мир вашему дому.
  И вам того же. Но если вы не возражаете, давайте сразу к делу перейдём, сыро.
  Ай, слушай... деловой человек! Ну вы давайте деньги покажите, да?
  Нет, сначала вы скинете нам геоточку, где товар лежит. Нашим всё равно до туда ещё добраться надо. Или наше слово для вас ничего не значит?
  Так бизнес не ведётся...
  Ну у вас может быть не ведётся. Но мы не бизнесмены. Мы солдаты.
  Грузин, кем бы он не был, уже мысленно продолжил 'и мы мужчины'. Это даже под очками, отчётливо читалось. Тем не менее проглотив собственную спесь, браток сбавил 'игривый тон'. И достав телефон, что-то там посмотрел.
  Дорога в лес, на Абрамцево, бетонная будка со шлагбаумом, брошенная. Пятнадцать шагов до большого дуба, там земля свежая, раскопанная.
  Анвар набрал вторую часть группы и быстро проговорил всё это на чеченском. После отключился. Щёлкнул Тахиру, тот достал с заднего сиденья увесистую сумку и вышел с ней на середину площадки, к нему навстречу вышла здоровенная смуглая и лысая как коленка детина, взявшая сумку и отнёсшая её к капоту, где начала пересчитывать содержимое. Анвар не смог сдержать ухмылки.
  Неужели не доверяйте? Как один бизнесмен другому?
  В этом бизнесе никому доверять больше нельзя. Времена меняются. Все друг на друга стучат, все выслужатся хотят. Уже многие перестали вам оружие продавать - всех фээсбэшники за жопу взяли, за отношения с вами делать будут секир башка.
  А ты что же? Сочувствующий?
  Я в Абхазии повоевал, но там я одну вещь понял - война это просто бизнес. Сегодня одни командуют, завтра другие. Горбачёв, Гамсахурдия, Шеварнадзе, Ельцин, Басаев, Путин... какая разница.
  На этот раз уже пришла очередь Анвара 'сглатывать'. Но он и не таких болтунов видел. Но всё же его что-то беспокоило. Наконец дылда позади пересчитала деньги.
  Все пачки?
  Да, все.
  Ну вот и хорошо.
  Главарь снова посмотрел на 'партнёра' и оскалился.
  Как я уже сказал. Война, это просто бизнес.
  
  На ферме, спускаясь к кабине управления краном, подбежали двое с автоматами. Их едва было видно в сумерках, оттеняемых яркой пасмурной белизной. Но Аслан уже вскидывая автомат заорал.
  ЗАСАДА!!!
  
  У всех троих было то, чего у их 'оппонентов' не было. Даже самый младший из них, Аслан, были на войне уже три года. И эта война не заканчивалась и не заканчивалась для них, всё это время. От городских боёв и долгих походов по лесам, до 'акций' в тылу и долгой подпольной работы. Они умели то, что эти вот не умели - они полностью приняли свою смерть как часть своего пути. И если убивать было даже страшнее чем умирать - они полностью перестали бояться чего либо вообще. Это оттачивало рефлексы, обостряло чутьё, выучка и опыт 'заполировали' эффект.
  Пригнувшись почти до земли Анвар бежал за 'Жигули', стреляя не глядя в сторону уродов. Их главарь уже лежал на земле с двумя пулями в груди и одной в голове, он даже оружия доставать не стал, так был уверен в их плане. Три точные очереди 'срубили' стрелков на ферме, один из них рухнул вниз. Остальные уроды спрятались за машинами, кто-то попытался забрать сумку с капота, но отгоняемый выстрелами прятался обратно. Они так активно перестреливались ещё минуту, пока со стороны заброшенного склада из-за спину группы, не вышло ещё двое с автоматами и не начали не особо целясь палить очередями в их сторону, благо они были метрах в двадцати. Прежде чем получить дюжину выстрелов в корпус, Тахир встав в полный рост с яростный воплем убил одного из автоматчиков с тыла, неожиданно точным выстрелом в лоб. Второго Анвар и Аслан убили почти сразу после этого, только вот срикошетив от асфальта, пуля попала главарю прямо в плечо и тот завалился на землю. Бросив пустой автомат, Аслан достал из-за пояса пистолет, и с яростным рыком высунулся снова из корпуса машины и сделал три неприцельных выстрела в сторону уродов.
  Неприцельные выстрелы попали на редкость удачно. У 'десятки' вспыхнул бензобак а через пару секунд автомобиль взорвался. Накрывая огненным шаром и соседний 'Ниссан', и сумку с деньгами, и все кто там прятался. Спрятавшимся за 'девяткой' повезло не травмироваться, но в ушах звенело хорошо, сверху на них посыпались осколки стекла. Потом послышался истошный вопль, Аслан выглянул посмотреть, человек факел шёл где то за пылающим костром и остова автомобиля, сделав шагов пять рухнул на землю... это было неприятно. Но отчего то выдавить из себя сочувствие не получалось. Оба посмотрели на Тахира, потом Аслан взял компаньона за здоровое плечо, поднял и посадил в машину.
  Ты был прав... ты во всё был прав.
  Молчи! Тебе врач нужен.
  В Лосиный, на пересечение. Вдоль ЛЭП, помнишь?
  Ты дотянешь?
  От выстрела в плечо ещё никто не умирал! Едем! Телефон выброси.
  
  Аслан взял отданный ему сотовый и выбросил в разгорающейся костёр, после сел за руль и дал с места по газам. Они выехали с территории завода и едва-едва успели отъехать на достаточное расстояние, прежде чем в сторону завода подъехало на звонки о взрыве, аж две милицейские машины. Приехавшие туда с явно надеждой что разборки уже закончились.
  
  
  Час спустя.
  Национальный парк Лосиный Остров.
  
  
  Когда он остановился и вышел, ему не сказали не слова, сначала ударили в живот а потом по голове. Потом его оттащили от бетонки аккурат под линии высоковольтных ЛЭП, потом туда выволокли воющего от боли Анвара, и тоже начали бить. Полдюжины ребят участвующих в этом, явно не получали от процесса никакого удовольствия, но смотрели беспристрастно. Так было надо, часть работы. Их били, снова и снова. Вот урод который этим командовал, получал от всего этого просто неимоверное удовольствие. Дрыщеватый мужчина в чёрной водолазке, строящий из себя Ален Делона в расцвете сил, Нурбек. Который был правой рукой Самого. И говорил так спокойно, с весёлыми нотками настоящего искреннего садизма.
  Ну чего ты не расскажешь а? Не расскажешь что это ты грузинам нас сдал?
  Подошёл и ударил по лице ещё раз. А потом ещё и ещё. Честно говоря, Аслан лица уже не чувствовал. Рук тоже, слишком туго стянули.
  Я не...
  Во рту было столько крови, что можно было захлебнуться, сплюнул.
  Может ты сдал? А? Сука...
  Следующий удар пришёлся под ребро. А вот это уже было больно, так больно что захотелось выблевать собственные кишки.
  Тварь! Мразота блядь! Там наших шестерых осколками посекло! Шестерых! Они там гранату оставили! Твоя вина! Ты сделал! Ты!
  Ещё один удар. Найти в себе силы сказать хоть что-то нашёл уже Анвар. От потери крови он уже итак выглядел плохо, а после избиения особенно.
  А Салим в курсе что ты устроил?
  Что?!
  Салим в курсе? А то это подозрение вызывает, тебе не кажется?
  Заржал, громко, весело ему было.
  Да если бы Салим знал, он бы с вас шкуру заживо спустил! Но ничего, когда он приедет, вы уже во всём сознаетесь.
  Как раз в этот момент он похоже и приехал, две машины остановились как раз на бетонке, оттуда в сопровождении ещё шестерых человек, шёл невысокий пожилой мужчина, в широком меховом пальто. Сделав обеспокоенное лицо он направился к самому.
  Салим! Мы нашли этих собак! Эти паскуды которые с грузинами сговорились! Они...
  Договорить он не успел, потому едва заметным движением, этот безобидного вида мужчина, ударил длинным и острым ножом, свою 'правую руку' прямо в мошонку. Тот очень громко, почти на ультрачастоте, завизжал и рухнул на замёрзшую землю, скрючившись в позе эмбриона и схватившись руками за причинное место. Старик ничего не сказал, лишь плюнул на него сверху. После чего бросив два слова на чеченском, приказал отрезать ему голову, где то там подальше. Двое его нукеров схватили несчастного урода под руки и потащили за машины, отрезать голову. Он истошно орал ещё минуты полторы, в целом процесс прошёл быстро. Подойдя же к окружению раненных, он выбрал самого здорового из них, ударил того в живот схватив за горло, смотрел тому прямо в глаза. Все остальные даже глаз отвести не смели, стояли и молчали.
  Кто посмел?! Кто посмел?! Без меня?! Без моего приказа?!
  Нурбек сказал...
  Нурбек это всё и организовал! Нурбек с кяфирами договорился! Из-за Нурбека мы семерых человек сегодня потеряли! Именно поэтому сначала всегда ждут приказов от старших, а потом делают! А старший здесь я!
  Прости Салим!
  Рыкнув старик швырнул молодого бойца на землю.
  Что вы встали?! Отвезите этого в больницу! Помрёт же сейчас! Этого ко мне в машину, аккуратнее!
  
  Анвара быстро погрузили в одну из машин, и увезли, остальные копали яму, где собирались отдельно положить тело Нурбека и его голову. Аслана посадили рядом со стариком и оставили вдвоём. Тот сразу налил в большой металлический стаканчик коньяка из фляги, и протянул молодому.
  Так ведь...
  Пей. Аллах простит.
  Выпив парень закашлял громко и тяжко. Вся ротовая полость, десна, язык, глотка, пылали от боли.
  Недоглядел... моя вина. Жадные все пошли, крысы, им плевать на всё кроме своей шкуры. Слышал сводку милицейскую, они все расплатились за то что попытались забрать у нас то что наше.
  Денег не уберёг. Тахир ещё...
  Весь план провалился. Теперь мы уже не сможем оружие так легко достать. Придётся искать других продавцов в другом месте. К тому же слишком много трупов, по нам уже рыщут.
  Там правда наших посекло?
  Там хуже - кяфиры засаду устроили. Не думаю что по нашу душу, там мусора работали, не федералы. Они только слышали что будет сделка с оружием. Наши открыли ящик, там РДГэшки пристёгнутые. Троих посекло насмерть сразу. Карима, Али и Гафура. Тимур, Дада, Абу ОМОН попытались задержать. Остальные еле ушли. Нас даже не грузины сдали, иначе бы там СОБР был а может и 'Вымпел'. Просто не повезло. Но ты, ты моджахед, ты воин. По крайней мере, они за свою дерзость ответили. В нынешние времена уже неплохо.
  Мы много братьев потеряли.
  Они выполнили своё предназначение. Они теперь встретятся с всевышним, они погибли как воины с оружием в руках, сражаясь за наше дело. Хотя конечно - это удар по нашим планам... ты из Ингушетии, ведь так?
  Да уважаемый.
  Галанбеков. Твои дядя и братья были славными моджахедами. Настоящими воинами. Ты не посрамил их, они смотрят на тебя сейчас, и видит того кто достоин. И я это тоже увидел в тебе. Я давно наблюдаю за тобой, и знал что ты проявишь себя.
  Спасибо уважаемый.
  Другие группы останутся в Москве, нам придётся уехать. Мы возвращаемся во Владикавказ. Всю вашу группу мы пока подержим в Подмосковье. Через пять дней мы вам выправим документы. Полетите самолётом.
  Куда полетим?
  В Турцию. Мансур давно приглашал к себе, хотел взять себе новых учеников для нашей борьбы. Я вижу что ты тот, кто подходит. Здесь тебя кроме смерти ничего не ждёт. Но если ты научишься новому... этой войны хватит и на твой век. И на век наших детей и внуков. Это долгая война, и она не закончится ещё долго. И что бы в ней победить - мы должны учиться воевать. Нам нужны моджахеды, такие как ты.
  Спасибо Салим.
  Я останусь здесь, прослежу что бы всё убрали. Оставляешь всё без контроля и вот что получается.
  Он открыл дверь и гаркнул на водителя. После чего крепко двумя руками пожал руку парня.
  Я буду следить за твоими успехами Асланбек.
  Старик вышел из машины и закрыл дверь. 'Гелендваген' сдвинулся с места и поехал по бетонке в сторону Ярославского района, оставляя за собой усердно работающих лопатами по мёрзлой земле других менее способных моджахедов.
  
  
  
  11 октября 2004 года.
  Москва. Ясенево.
  
  
  Меркулов не спрашивал, почему пришлось встречаться в парке. Если было сказано встретиться здесь, значит так было надо. Паранойя совершенно нормальная человеческая черта, особенно в их сфере деятельности. Особенно в нынешние времена - когда вопрос доверия стал уже чем то второстепенным. Раньше он был на первом месте, теперь уже давно не приоритете. Главное что бы просто работу все свою делали, хоть как ни будь. А уж чудес от людей требовать...
  
  Вообще машинам в парк конечно было нельзя, но тому с кем он должен был встретиться - было плевать на такие вещи, у него были ключи от всех замков, он открывал все двери, и вообще мог делать всё. Это был тот у кого есть реальная власть. И он практически не имел возможности её демонстрировать. Поэтому иногда возможность выпендриваться ею - воспринималось как благо. К массивному пожилому брюнету широкому в плечах и солидной комплекции, вышел лысый как коленка, среднего роста голубоглазый мужчина средних лет, совершенно не выдающееся внешности, за вычетом чуть хитрого прищура. Водитель хотел выйти из машины но остановил его жестом, пройдя двадцать шагов от представительского 'Ауди' подошёл к мужчине и пожал руку.
  Вы уж извините что выдернул.
  Да ладно Игорь, рад из конторы выбраться. Люблю осень.
  Вокруг и правда было очень живописно, золотая осень окончательно вступила в свои права. Было пёстро и красиво, один из самых диких и самых больших парков Москвы. Парк где были горнолыжные курорты. И не мало всевозможных интересных режимных объектов.
  Я бы пригласил вас в 'Метрополь', или в 'Пушкин'.
  Ой, увольте. Не моё... да и не твоё тоже, разве нет?
  Ну... как вам... тебе сказать. Окружение диктует манеру поведения. Сами понимае..ешь.
  Привыкай Игорь, привыкай. Мы с тобой в одной лодке.
  Я вам не очень нравился, разве не так?
  Ну тогда ещё не знал тебя, теперь знаю. И хочу сказать что ценю то что ты для нас делаешь.
  Ты мне льстишь... я человек небольшой, в нужном месте.
  Большой человек, и есть маленький человек - оказавшийся на нужном месте. Что говорят на площади?
  На площади... если убрать мат, то даже говорить не хочу.
  Даже так?
  Не мне вам говорить, какое у нас отношение к спецслужбам. Я начал работать ещё тогда, при прошлом директоре ваших сводных братьев, в смежной структуре. И я прекрасно знаю - что терроризмом у нас стали заниматься, тогда ещё, при Ельцине, только тогда, когда машины стали взрываться у американского посольства. Они не хотели никакой войны с террором, эту войну им навязали, вынудили тратить деньги на внутреннюю безопасность, вынудили начать вторую войну.
  А Беслан?
  Что Беслан... блядь... простите не сдержался. Да плевать им, неужели непонятно? Их полностью устраивало - то что у нас нет своей внутренней и внутренней разведки. Их полностью устраивало, что мы полностью полагались на американские разведывательные данные касательно арабских стран. И то что мы по сути своей - колония, без своих спецслужб и своей внешней политики, их тоже полностью устраивает. Точно так же как американцев устраивало то, что мы за них выгребали всё дерьмо на Кавказе и в Таджикистане - принимая удар идущей на Европу, на себя. Все понимают - что у нас нет внешней политики. А у страны у которой нет внешней политики, не может быть разведки.
  Игорь остановился.
  Но скажем так, на площади другое мнение.
  На какой?
  Та, которая под спасской башней.
  Это окрыляет.
  Не разделяю вашей иронии.
  Они пошли дальше.
  Добить врага на Кавказе, это хорошо. Но это джихад, это война севера и юга, запада и востока. А география как известно - приговор. Мы ведь все понимаем - что Беслан это не акт отчаяния чеченского бандподполья, как это говорят аналитики. Это новый бесчеловечный этап войны на полное уничтожение. После вторжения в Ирак радикалы получили в свои руки миллионы единиц пушечного мяса, и тренировочный полигон, покруче кавказского, это ещё не отвлекаясь на Афган. Пока что Америка главный враг всех правоверных мусульман. Но мы же понимаем что это может быстро измениться.
  И что требуется от нас?
  ФСБ как вы знаете, вопреки своим официально декларируемым целям и задачам, создала в ряде дружественных стран базы наблюдения, подобных тем что уже имеет ЦРУ, британская разведка и Франция. Но они всего лишь занимаются мониторингом угрозы. И то, эта деятельность строго засекречена, и я могу вам назвать пару сотен имён политиков и чиновников, включая силовые структуры, которые узнав об этом, будут биться в истерике и требовать немедленного импичмента. Включая премьер министра мать...
  Мы живём с этим мироощущением со времён Брежнева. Правительство, структуры, органы... этих людей устраивает то, какой стала страна. И их устраивает то, что она всего лишь не разваливается. Не понимаю, почему это кого то удивляет? У нас в стране нет идеологии? Враньё, мы все знаем какая у нас идеология. 'Хотим жить как там'. Хоть тушкой, хоть чучелом, хоть Мексикой, хоть Бразилией, но прям как там, хотим и всё тут.
  Не все с этим согласны.
  И кто же?
  Ты, я, директор сводных братьев и в конце-концов президент. И сто сорок семь миллионов россиян. Которые уже выкарабкиваются из нищеты, и когда это случится - они начнут задавать вопросы. Один из которых заключается в том - почему мы должны быть тихими, кроткими, и питаться объедками с царского стола. Когда мы, уж простите великодушно за пафос, Россия, чёрт возьми. Великая страна, богоспасаемая. И что мы страна, у которой есть свои интересы, которая не хочет и не будет, евразийским медвежьим углом, и банановой республикой без бананов. И что мы больше не позволим взрывать наши дома, захватывать наши театры и школы, убивать наших людей. И мы все прекрасно понимаем, что мало раздавить это гниду в Чечне. Мы должны заниматься политикой и разведкой. То, чем занимаются все страны, у которых есть такая штука, которая называется красивым словом 'суверенитет'.
  Я сейчас уже подозреваю, что вы хотите у меня спросить.
  Тем лучше, тогда мне не нужно задавать вопрос.
  У нас нет ничего.
  Подождите, это не разговор...
  Меркулов аж остановился. Дав волю бурным эмоциям, хотя обычно был человеком очень спокойным.
  Да вашу мать! Вы что не понимаете что ли? Я пытаюсь объяснить это с самого вторжения в Дагестан. Каждый раз когда нас спрашивали, почему мы не предотвратили то, не предотвратили это. Почему арабские наёмники, почему турецкие оружейные коридоры, почему британское финансирование. Почему то когда люди не видят как мы работаем, и в отличии от наших сводных братьев, не бегаем по лесам с автоматами - люди считают что у нас всё схвачено и мы не опускаемся до таких крайностей, потому что наша работа проходит тихо и у нас всё налажено. А я уже не раз пытался донести до руководства - у нас нет ресурсов, понимаете?
  У вас инфраструктура...
  У нас нет никакой инфраструктуры!
  Меркулов выдохнул, и пошёл дальше. Игорь пошёл следом.
  Поймите же вы наконец. Я в разведке уже почти тридцать лет. Я начинал ещё тогда, когда мы действительно участвовали в Холодной Войне, на полную мощность. Я помню как всё начали целенаправленно громить ещё при Андропове, и уничтожили окончательно при Горбачёве. Помню с каким оттягом как мой сын говорит, со смаком - громили всю нашу систему. Европейские разведки за деньги скупают себе половину топ-менеджемента московских банков и половину союза журналистов, и представительстваж здесь в России, и чуть ли не в открытую покупают наши государственные секреты, которые им с радостью продают тысячи ублюдков со всех должностей и во многих званиях.
  Апокалиптическая картина.
  Ты знаешь что я прав. Но мы так не можем делать, не в Европе, не в штатах, не в Азии. У нас нет таких денег, нет такого бизнеса. Идеологию отменили, так что давить на классовую борьбу тоже не получается. Все остатки ресурсов что у нас есть, мы бросили на борьбу с исламским подпольем, и его связями в ближнем зарубежье. Это считанные доли процента от былого величия нашей сети, которая у нас была.
  Звучит как то совсем безрадостно... значит не системы, не ресурсов. Но в Кремле поставлена задача. Понимаешь? Поставлена задача. А если задача поставлена - её надо выполнять.
  Если надо выполнять, то будем. Но наши возможности... мы не не китайская разведка, не Моссад, и даже не французы. Даже 'Вымпел' мы передали ФСБ, да он им и нужнее пожалуй. Учитывая что в стране творится.
  Что вам нужно? Или точнее, что нужно нам?
  'Мозговой трест'. Слышали про такое?
  'Стратфор' самый известный пример. В России нет таких денег - а наша интеллигенция и члены академии РАН это люди... своеобразные мягко говоря.
  Полегче, я из семьи академиков.
  В первые за встречу, в беседе возникли нотки веселья.
  Я знаю многих ветеранов, людей с опытом, готовы вернуться в дело. Мы пережили 90ые, теперь нужно думать о том как служить уже новой стране. Но для этого нам нужно место, куда их возвращать. Что бы им было где работать с молодняком. Нам нужна новая стратегия сбора и анализа данных. Нужно то, на что АНБ, ЦРУ а теперь ещё и Министерство Госбезопасности США, тратит десятки миллиардов долларов налогоплательщиков. Только в сто раз дешевле, и при этом эффективнее. Возобновить старые связи мы всегда сможем - молодняк найдём, главное что бы было с кем работать. Но нам нужна база для всего этого. В первую очередь - то чем мы раньше никогда не занимались. Цифровая разведка, контроль над информацией, то в чём американцы впереди планеты всей.
  Ну почему же... вы ведь слышали, что в России есть пара десятков гениев в этой сфере, которые создают полный эквивалент американской информационной индустрии у нас здесь, то чего нет не в Европе, не в Азии?
  Масштабы тем не менее несоизмеримы.
  Да, но мы можем подключить кого то из этих людей, и помочь на базе НИИ 'Прибой', создать нам новую базу для своих операциях в этой сфере. А что относительно разведки? Кто есть в поле?
  Ну этого я сказать не могу. Более того, начальники подразделений даже друг-другу не рассказывают, кто у них в поле есть, и как работает. Таковы правила.
  Понимаю... никогда не любил играть в Штирлица. Всегда мечтал стать космонавтом, как многие-многие другие... все мы хотели стать. Кто космонавтом, кто врачом, кто разведчиком.
  Я в детстве геологом мечтал стать. У меня родители романтиками были, то по Ангаре сплавлялись, то по Оби, пол Сибири по воде. Песни под гитару, вот это всё. Брат по их стопам пошёл кстати. А я вот чем занимаюсь...
  Что бы все спали спокойно и об этом не думали. Обо всём, о чём думаем мы.
  Смотря на всё что происходит последние 15 лет, как то уже давно в это не вериться. Хреново мы справились со своей работой.
  Значит мы должны это вернуть.
  Покой?
  Покой нам только сниться. Вернуть порядок. Сначала в стране. А там посмотрим.
  Амбициозно.
  Если ставишь себе целью, быть вторым, то всегда будешь последним. Метить надо только на вершину. Мы не рудимент великой державы. Мы и есть великая держава. Просто она вышла из комы.
  Интересная мысль.
  Вы торопитесь?
  Нет пока, у нас ещё есть минут двадцать. Давайте погуляем до управления.
  
  
  
  
  
  
  История Первая.
  Ты хочешь темнее...
  
  Часть Первая.
  Шакал.
  
  'Вот выводят заключённых, расставляют вдоль стены.
  Бесы с кем я вёл сражения, оказались не страшны.
  Я не знал, что и убийства, были мне разрешены.
  Ты хочешь темнее...'
  
  Леонард Коэн - 'Ты хочешь темнее'
  
  
  Руммельсбург. Берлин.
  12 октября 2004 года.
  08:15.
  
  
  Положа руку на сердце, из окна в глаза бросалось какое то Бирюлёво. Длинный панельные девятиэтажки, несколько штук, растянулись по всему району как змеи. 'Тяжкое тоталитарное наследие' в виде панельных кварталов для рабочего класса, простирающихся где то на востоке города, зажатые между узлами железнодорожных магистралей и индустриальными зонами. Небольшие квартирки, зелёные не очень большие дворы, но на газоне здесь никто не парковался и на улицах всё было чисто и аккуратно - этого не отнять. Вообще Германия оставляла странное впечатление, особенно всё что здесь на востоке страны. Вот вроде всё как в России, только почему то здесь чисто а в России... и дело было не в деньгах. Что-то ещё было, только непонятно что. А в остальном, Бирюлёво оно и есть Бирюлёво. На улице к тому же ещё и пасмурно, низкое серое небо, деревья пожелтели, лужи на асфальте, собаки лают, телевизор орёт через три окна, дети идут в школу, люди работать работу... обычная жизнь, как и везде в мире пожалуй. По крайней мере в таких вот рабочих кварталах. Сигареты хреновые, польские, зато крепкие... банка с фасолью стояла прямо на подоконнике. Небольшая квартира, однокомнатная, маленькая кухня, тонкие стены, шумные соседи... всё как везде. Почти как дома можно сказать...
  'Нокиа' заскользила по столу, звонил Таха, брать не хотелось, но едва ли бы тот стал звонить просто так.
  Салам...
  К тебе менты.
  Вот ведь...
  Сколько времени?
  Нисколько, по всему району чешут, в автомастерской спецназ, сейчас по квартирам ходят. Я в центр еду.
  Бля...
  Ты ствол сбросил?
  Ты с Тимуром говоришь что ли? Как думаешь?
  Значит на нас у них ничего нет. Сваливаешь?
  Смысл, до двора добежать?
  
  В дверь уже начали звонить, и громко и настойчиво стучать, сопровождая это криками.
  Offen! Polizei!
  
  Что пришли?
  Ага...
  Фархад в курсе ситуации, освободят всех к полудню, держись там.
  Салам брат.
  
  В дверь продолжали орать. В России бы уже давно выломали, или бы выманили из квартиры. Другая культура...
  Gazlajew! Öffne sofort! Wir haben ein Urteil!
  Да иду я, суки...
  Погасив сигарету об край банки, в одних семейниках Анвар прошёл до двери, открыл. Как только это было сделано, в квартиру ворвались двое в зелёной униформе полиции и сразу поставили его к стене, длинный лысый мужчина средних лет в кожаной куртке сразу сунул ему в лицо постановление, в это же самое время, даже не доставая оружия (вот же сказочные... пингвины), в квартиру ворвалось по меньше мере ещё десять человек в униформе. Ресурсов у местной полиции было конечно с избытком, это вообще то немногое чего у них было в избытке.
  Bürger Gazlaev, Sie wurden festgenommen. Мьёжете одэватся.
  По какому обвинению?
  Устану перэчеслять. Schneller.
  Надев чёрную водолазку и джинсы, Анвар позволил двум ребятам внушительной комплекции вывести его из квартиры. Соседи по подъезду а затем и по двору, не без интереса наблюдали за этой картиной. К вставшему у подъезда фургону вели ещё двоих, Дадо и Карима, все рядом жили. Это был их район.
  
  
  Третье отделение полиции.
  Три часа спустя.
  
  
  Ментовка она везде ментовка. Возможно специфика разнилась по континентам и краям света. Но по крайней мере в пространстве от Владивостока до Рейна, она мало чем отличалась. Те же пластиковые окна и потолок после 'евроремонта' (здесь конечно побогаче и добротнее), та же суета по узким коридорам, те-же мордатые ребята с дубинками. Избить в кабинете или надеть на голову противогаз - здесь не могли, это да. Но если дашь повод, отлупить могут даже не снимая наручников без проблем - психология стаи. В Германии на ментов не прыгали и не бычили в их сторону, здесь знали, огребёшь, и никакой союз гражданских свобод тебе не поможет. И всё по закону. Чего у немцев было в избытке, так это людей и с деньгами проблем не было, что позволяло покупать всякие прикольные штуки вроде видеокамер, тазеров и первовых балончиков. А вот чего не хватало, так это бдительности и опыта, в России бы их с таким подходом к оперативно-розыскным и с такой охраной на входе, давно бы расчехвостили всё отделение прямо в лоб. Но видимо превентивная мера, вроде узаконенной обработки всех кто не понравился дубьём - работала безотказно. Семерых посадили в клетку, трое были в допросной, ещё девятеро сидели прямо в коридоре. Анвару польстило то, что его посадили в клетку, считали опасным. Так они тут и сидели, он, Мухаммед, Сулим и остальные, 'костяк' так сказать. Все держались спокойно, даже весело. Старались тихо, но получалось плохо. Иногда проходящие мимо женщины в форме не вызывали иной реакции кроме свиста и понятно каких комплиментов, если их можно было так назвать. Третьим в кабинет, два весьма мордатых сотрудника, повели Анвара. Среднего роста, молодой, можно сказать даже симпатичный, гладко выбритый мужчина - на их фоне смотрелся совсем не опасно. Если бы не эти тёмные глаза, человека который повидал очень много.
  Завели за поворот, ввели в кабинет, вот здесь уже контраст с 'родной ментовочкой' был внушительным. Начиная с собственно размеров кабинета, компьютеров с теми самым 'плоскими мониторами' и добротной мебели, заканчивая висящим на стене над столом инспектора внушительных размеров герб города Берлина, в виде стоящего на задних лапах чёрного медведя на белом фоне. В кабинете были двое, молодой парень забивающий протокол на компьютере, длинноволосый шатен с неглупым лицом, который был похож скорее на небитого жизнью офисного служащего, чем на сотрудника 'земельного отдела'. А вот во главе кабинета сидел казалось бы уже немолодой, высокий мужчина с умным нервным лицом и несколько флегматичной манерой работы за столом, спокойный как слон в Индии, так держаться обычно люди которые в жизни видели уже очень много. С холодными и цепкими глазами. Он посмотрел на задержанного и жестом указал сотрудникам удалиться, лаконично сказав, не особо отвлекаясь от протокола в руках.
  Данке... - а затем добавив уже на очень неплохом русском. - Садись.
  Ухмыльнувшись Анвар сел. А инспектор не сказать что даже обратил на него внимание.
  Знаешь за что задержан?
  За то что чеченец?
  Плохую ты сейчас модель поведения выбрал. Зря ты так.
  Господин Браудер, вы произволом занимайтесь.
  Инспектор Браудер, попрошу. И как я уже сказал, неправильная модель поведения. Ты ведь знаешь за что задержан.
  Понятия не имею.
  Браудер тяжело вздохнул, как будто со нерадивым школьником разговаривал, положил папку на стол, и сцепив руки, посмотрел на Анвара. Ему было скучно.
  Мауш Головецкий?
  Я не люблю футбол. Он из польской сборной или легионер?
  Мауш Головецкий.
  Анвар сделал удивлённое лицо.
  И?
  Мауш Головецкий, высокопоставленный член организованной преступной группировки 'Блок-14'. Руководил, кхм, 'региональным отделением' - вместе с украинцами промышляли угоном автомобилей здесь, в столичном регионе, и во всех восточных землях. Часть машин оседала в восточных регионах Польши и в Словакии, остальные ушли в Украину и Россию.
  Очень познавательно товарищ начальник. И что дальше?
  А то что у 'Блока Четырнадцать' - был конфликт с вашей группировкой, неделю назад. После которого господин Головецкий пропал... ничего не хочешь мне рассказать? А то знаешь, тут такое дело, сегодня утром его труп нашли, у очистных сооружений на юге. Его неглубоко прикопали - надеялись наверное что там искать не станут. Да только работники увидели как собаки труп из под земли выкапывают. Дальше разжёвывать? Дальше то уже некуда.
  Начальник, ты мне дело шьёшь? Штази вспомнил что ли? Или где ты там работал?
  В милиции, я работал в милиции. И частенько ездил к вам в страну.
  Моя страна, независимая Чечня. Которая была и снова будет. Ясно тебе? Когда мы назад вернём всё.
  А, так ты идейный?
  Главное было сделать максимально надменное и непроницаемое лицо. Проблема была одна, Браудер знал что Анвар далеко не дурак, и что он может притворятся. А Анвар знал, что Браудер прекрасно умеет читать людей.
  Я достаточно идейный, что бы не предавать память. В конце-концов, вы же, немцы, получили вновь единую Германию? Евреи получили Израиль. Чем мы хуже?
  Инспектор снова тяжело вздохнул, начал вертеть в руках шариковую ручку и смотреть по сторонам. Его вывести из себя было тяжело - но разговор его явно начинал утомлять. И это было хорошо. Главное максимально тянуть время, а там может и надоест ему возиться.
  Господин Газлаев, ну вы ведь не дурак. Вы прекрасно понимаете, что идейных вроде вас, в вашей банде мало?
  Где простите? В банде? Вам напомнить, что мы сотрудники частного охранного предприятия, которые занимаются охраной бизнесменов и жителей нашей диаспоры? Вы за кого нас...
  Конкретно тебя, я принимаю за очень умного парня, который себе и другим жизнь портит исключительно ослиным упрямством.
  Вы ждёте, что я буду звать адвоката?
  Я уверен что он уже сюда едет, и не один, и даже не два, а целая стая. Но я знаю, что ты достаточно умён, что бы не поднимать себе с земли срок на ровном месте.
  Инспектор, ты меня задолбал уже. Так понятно? Мы не занимаемся автоугонами, мы не занимаемся контрабандой, мы не занимаемся воровством. Украинцы, поляки, албанцы, сербы, хорваты, полно тех у кого руки в грязи по локоть. Но чеченцев среди этого сброда нет. Мы беженцы и жертвы войны. И мы благодарны вашей стране за гостеприимство. Но когда меня вот так вот хватают утром из дома - мне кажется я вернулся обратно в Россию. Что, возвращаются старые времена, русской оккупации? Что дальше? Будете пакет на голову надевать? Или что? Может почки отобьёте? Твои старые господа тебя этому научили?
  Ты сам то на русском разговариваешь.
  Я не имею ничего против русских. Мы воюем не с русскими как с народом. Так понятно?
  Ты вообще ни с кем не воюешь... Шайсе...
  Инспектор резко встал из-за стола и начал медленно ходить из стороны в сторону. Молодой перестал печатать и стал волнуясь смотреть на старшего товарища.
  Знаешь, ты ведь умный парень. И даже видимо очень пытался казаться неплохим соседом, хорошим товарищем для своих. Но неужели ты не понимаешь что вы убили человека! Вы занимаетесь преступной деятельностью! Сколько уже трупов было за последние два года? Пять? Шесть?
  Каждый год на дорогах в этой стране погибают несколько тысяч человек. А вы хотите на нас повесить пять или шесть мёртвых уголовников? Знаете, уголовники имеют свойство умирать, судьба такая. Кысмет.
  Инспектор хотел что-то сказать, но дверь открылась и в кабинет вошёл лощённый молодой мужчина в отличном костюме, в очках и с небольшим саквояжем в руках, который сразу же указал пальцем на Анвара, сказав на родном в общем то русском.
  Не слова больше! Молчите.
  Инспектор хотел было возмутиться на немецком, что вообще то надо стучаться прежде чем входить, на что адвокат ответил сразу, тоже на русском, и не менее яростно.
  Браудер, что вы себе позволяете?! Если вы забираете моих клиентов не имея на то оснований, я имею право врываться к вам и не стучать в вашу хренову дверь!
  Ереемеев ты...
  Что я?
  В рифму!
  На этом всё?
  У нас разрешение судьи на обыск собственности...
  Мой клиент, как и больше половины вами задержанных сегодня, к этой собственности не имеют никакого отношения. Они там работают либо в качестве вольно-наёмного персонала, либо как охранники. То есть они могут быть вызваны к вам сюда повесткой, исключительно как свидетели. Так какого чёрта, вы тут устроили?! Это что гестапо?!
  Вот здесь вот господин инспектор, действительно разозлился. Черты лица сразу сделались твёрдыми и угрожающими. В него не то что только что плюнули... ответил он на удивление тихим голосом.
  Высказались?
  Не надо мне тут рожи корчить! Фашист! Я забираю своего клиента, и я обещаю вам, что уже к вечеру, на столе окружного прокурора будет лежать жалоба, на которой будет стоять подпись всех моих клиентов которых вы задержали!
  Браудер прервал его вопли резким вскриком. Как не странно, тоже на русском.
  Ты закончил?! Ну и пошёл на хуй отсюда, и этого козла с собой забери.
  Ты мне ещё ответишь!
  Отсосёшь.
  
  Адвокат яростно сверкнув глазами, толкая под плечо клиента пошёл к двери, Анвар отдёрнул от него руку. Инспектор конечно козёл - но его можно было уважать, за многое. За хотя бы позицию и то что он свою работу честно делает. Еремеев же был прекрасным адвокатом... и как человек он был просто невыносимым куском говна. Когда они вышли в коридор он сразу же повернулся к адвокату в коридор, благо их за поворотом никто не видели, шум был где то там. Они стояли близко и тому наблюдать яростные глаза клиента так близко явно было неприятно. Да и голос звучал убедительно.
  Ты на хрена его фашистом назвал?
  Ну знаете, это ведь...
  Ты что-то об этом знаешь? А? Ты здесь уже сколько живёшь, Гриша? С 90ых?
  Ну послушайте...
  Чего послушайте? Если бы ты меня назвал овцеёбом, я бы тебе сука, прежде чем горло перерезать, руки бы и ноги переломал. Ты понимаешь да? Ты за наши деньги работаешь, значит можешь за нашими спинами спрятаться? А если бы не мы, ты бы ему обосрался такое сказать, да? Ты человека, который всю жизнь мучается тем, что бы быть лучше чем его отец и дед - назвал фашистом. Ты на нас работаешь, и он теперь думает, что мы так же считаем. Что думаешь, если он захочет тебе кишки на шею намотать после такого, я тебя защищать что ли буду?
  Ну... я...
  Головка от хуя!
  Анвар приблизился к лицу собеседника очень близко, и тот явно был от этого не в восторге.
  Ещё раз своё хлебало раскроешь, в приличном обществе, тем более на представителя власти. Что бы сказать ему такое. Я тебя на части порублю и собакам скормлю. Ты адвокат сука, ты должен конфликты сглаживать а не создавать. Ты меня понял?
  Еремеев интенсивно закивал.
  Словами отвечай! 'Да, Анвар, я понял!'
  Да, Анвар, я... я понял.
  Глиста ёбт...
  
  Выпустив пар Анвар вышел в коридор, где переругиваясь с полицейскими и с начальником участка, ещё шестеро адвокатов требовали и угрожали. Своего банда встретила радостным улюлюканием, всё закончилось предсказуемо хорошо.
  
  
  Вильмерсдорф. Берлин.
  Час спустя.
  
  
  С Фархадом встречались на 'нейтральной территории', так было спокойнее. Турки в Европе, особенно в Берлине, обосновались уже давно и крепко стояли на ногах. Здесь редко бывали полицейские рейды, а турецкое сообщество давно уже встроилось в европейское общество - что бы не считаться группой 'подозрительных иноземцев'. Старинное здание, построенное не то что до Третьего, до Второго Рейха, симпатичное и отреставрированное, на первом этаже представляло из себя довольно... восточного вида кафе-кебаб. А вот верхние три этажа и крыша, были местом где с позволения 'главного турка' Берлина, сегодня остановился Фархад Бадоев с семьёй, на правах близкого друга и соратника. Два уже поддержанных но весьма и весьма недешёвых седана 'Мерседес' с улицы свернули в арку ведущую на подземную парковку. Сегодня здесь было много машин, а у каждой двери, и в каждом помещении подвального и цокольного этажа, очень много народу, турок во основном, но были и чеченцы. И в подавляющем большинстве это были совсем необычные чернорабочие и торговцы. В гараже их с Мухаммедом встретил Таха, улыбчивый и такой же молодой и очень даже солидный мужчина в хорошем итальянском костюме свободного кроя. Они крепко обнялись, поднялись наверху. Мухаммеда отослали отдохнуть, многие из освобождённых уже были здесь и во всю праздновали что 'пронесло'. А им вдвоём нужно было поговорить с самим.
  
  Дом был примерно такой же высоты как и все дома в квартале, поэтому на ближайшие два квадратных километра, до почти что 'брежневских' высоток с одной стороны, и до послевоенных зданий в центре Берлина вдоль проспектов, здесь был абсолютно открытое пасмурное небо. Берлинская телебашня, высотки на Постдамской площади отсюда тоже были видны весьма отчётливо, где то там за кварталами и кварталами домов. Крышу переделали под место отдыха, сделали здесь клумбы с уличными растениями, поставили несколько столиков и садовых кресел, между клумбами и карнизом за не сказать что невысокой оградкой. Не огромный, но определённо немаленький город в сердце Европы, бурлил своим бытом, внизу шумела проезжая часть и проезжающие недалеко трамваи, откуда то периодически играла музыка, периодически из приоткрывающихся окон слышался звон тарелок на ресторанных кухнях или же детские крики.
  
  Высокий, упитанный но могучий лысый мужчина с обильной щетиной приветливо улыбнулся и обменялся рукопожатиями с Анваром. Это был Джалеб Сулеймани, 'второй турок Берлина'. Говорили они между собой на терпимом арабском.
  Анвар, дорогой мой. Рад что всё в порядке с тобой.
  Вашими молитвами, уважаемый, вашими молитвами. У нас просто возникло недопонимание с местными властями, не более того.
  Ааа! Сколько шакалов не прикармливай... я думаю, что вам нужно обсудить свои внутренние вопросы. Будьте как дома!
  Спасибо уважаемый, нам всегда были рады в вашем доме.
  Мой дом, ваш дом! Кстати, Анвар, на неделе день рождение моей племянницы, помнишь?
  Конечно, обязательно приеду.
  Спасибо дорогой мой.
  Они снова крепко пожали руки, после чего Анвар пошёл к столикам. На улице было прохладно, но все одеты были по осеннему. На круглом столике стоял медный кофейник, большой медный чайник, шесть стаканов и под то и под другое, две большие тарелки с восточными сладостями, большая фаза с фруктами. Всё по законам гостеприимства. Абсолютно седой, с такой же седой бородкой, невысокий, и уже очень немолодой мужчина, в массивном чёрном пальто, сидел держа трость в руках, уперев её в землю. Он встал что бы приобнять пришедшего, здесь они уже говорили так как говорят практически всегда. На русском, так как тот же Таха чеченского почти не знал.
  Ай молодой... - Его похлопали по спине. - не испугался ведь?
  Как можно, уважаемый.
  Не завтракал? Садись давай. Таха, налей кофе старому человеку.
  Таха ухмыльнувшись налил кофе. - не такой уж ты и старый, Фархад.
  Ааа! Оставь! Шуточки ему всё.
  Рассмеявшись Анвар налил себе крепкого и абсолютно чёрного чаю в больную чашку.
  
  Слышал, дело было в том поляке?
  У них ничего не было уважаемый. Было бы, нас бы не выпустили.
  Плохо когда так дела идут.
  Плохо, но вы ведь ситуацию знаете. Так получилось.
  Браудер... питбуль.
  Он хороший следак, и у него есть хватка. - отметил Таха, дуя на чай. - В России этого было бы недостаточно. Но здесь у него есть полнота власти. Он создаст много проблем.
  Но ты его уважаешь?
  Такой как он сторон не выбирает, он верен только своей присяге и своему делу. Нам бы такой союзник не помешал. Особенно когда с албанцами придётся столкнуться.
  Нам не нужен конфликт с албанцами.
  Фархад, он всё равно случится - сказал Анвар запивая крепким чаем таящую во рту приятную приторную сладость. - у этих людей вообще нет понятий. Ни о чём. Они никого и ничего не уважают. У них нет тормозов. Они детей в наркоторговле используют, понимаешь?
  С нами вместе турки, местные власти от албанцев тоже не в восторге. К тому же остальные банды не дадут им развернуться...
  Другие разобщены. У венгров и славян почти дюжина группировок, все друг-друга грызут. По факту, в Берлине четыре главные силы кроме властей. Турки, мы, албанцы и украинцы.
  А что с украинцами?
  Хотят легализовать канал. - ответил Таха.
  Мой ответ нет.
  Уважаемый, нам нужны эти...
  Я сказал нет!
  Он гаркнул один раз, всего один, и голос снова стал спокойным. Но в этом 'нет', слышалась та самая угроза.
  Мы живём в этом городе. Здесь наши жёны, матери, наши сёстры, наши дети. Ты хочешь, что бы албанцы с хохлами из-за наркотраффика здесь бойню устроили? Что бы от этой дряни наши дети умирали? Дети наших турецких друзей, которые пустили нас к себе?
  Фархад, нам деньги нужны.
  Нет, ты говоришь о быстрых деньгах, и я знаю о каких.
  Старик закряхтев встал, Анвар было хотел помочь ему встать но тот отмахнулся. Оперевшись на трость он неторопливо пошёл к краю, смотря на город.
  В вас ещё война живёт. А нам теперь уже нельзя о войне думать. Нам теперь надо думать о том, как здесь жить дальше. Ты думаешь я не понимаю? Я всё понимаю, прекрасно знаю о чём у тебя душа болит. Но после того что того театра, после школы, после всего что они наворотили... я больше с этими людьми ничего общего иметь не хочу.
  Уважаемый, но ведь они это не все правоверные. - с тоской ответил Анвар. - Мы же не можем ровнять...
  Кто и кого с кем ровняет? Молодой... ты мне сейчас зачем это говоришь? Ты думаешь я кого то из них уважаю? Путина, федералов и жульё и воров из Москвы? Может быть Кадырова и его бандитский клан? Я тебе больше скажу - в России, за пределами Чечни, живут сотни тысяч чеченцев, и они тоже Кадырова ненавидят, да. А ещё знаешь кого они ненавидят? Непримиримых, всей душой, и многих из нас бежавших в Европу, в том числе. Потому что убивая невинных людей, они превратили войну в бойню - на которой одна стороны это бесы, а на другой теперь герои. На войне должны быть законы чести, а если их нет, то лучше тогда вообще не воевать.
  Махмуд считает...
  Ааа! Что может считать эта бестолочь?!
  В первые Фархад разозлился, но быстро остыл.
  Махмуд... он был достойным сыном своего отца и братом для своих братьев. Но его война развратила. Мы все полны ненависти к своим врагам. Но эта ненависть не должна окормлять другие пороки. Он превратился в бандита, он опасен.
  Анвар допил чай - уважаемый, всё это конечно так. Но Махмуд прав в том что борьбу надо продолжать. Нас в Европе десятки тысяч, с нами другие сотни тысяч братьев мусульман здесь, и нас миллиард на востоке. Война ещё не закончена...
  Война сейчас идёт в Ираке - возразил Таха. - и она гораздо страшнее и хуже чем то что происходит у нас.
  Ты сейчас серьёзно?
  Ты общался с братьями оттуда, ты знаешь что я прав. И что бы там русские с нами не делали, в конце-концов, это война всем сторонам горя много принесла. А в Ираке за что людей убивают? Правоверных убивают за то что они правоверные. За то что не умеют прогибаться, не хотят быть рабами. Это война гораздо страшнее чем всё что может нам сделать федерация. А вот что с нами сделает единственная в мире сверхдержава, у которой есть всё что бы вторгаться куда хочешь, и убивать кого вздумается?
  Вы оба правы, и оба немного ошибаетесь. - рассудил старик. - Русские... русские нам не будут друзьями ещё долго. Они нас ненавидят, а мы ненавидим их. Но в конечном итоге, они не видят в нас зверей, и сами они не звери. То что делают американцы, гораздо страшнее и хуже. Просто они до нас не добрались. Но это пока - однажды доберутся, обязательно случится это.
  Зачем мы им? - слегка удивившись такому выводу, спросил Анвар. - что можно на Кавказе взять того, чего нет нигде?
  А арабы что, нам помогали по доброте душевной? Или может турки? Ты ведь не наивен Анвар, ты ведь всё понимаешь... русские в силу входят. Ты думаешь они с американцами друзья? Так они тоже так думают. Только у американцев друзей нет. И они придут их добивать однажды, то что они не сделали тогда, в 91ом. И нас, они тоже уничтожат, потому что мы для них не люди.
  Уважаемый, вы так говорите, как будто однажды мы вместе с русскими будем вместе с американцами воевать.
  Старик ухмыльнулся, и молча пошёл к краю крыши, посмотреть на город вокруг. Обернулся и помахал своим людям. Молодые встали тоже подошли к краю, серое небо становилось низким, скоро пойдут дожди.
  Этот город мы брали вместе с русскими. Когда европейцы пришли к нам, на наши земли, что бы истребить нас. Пришли не немцы, нет, пришли европейцы. Они пришли, что бы забрать наши земли, истребить всех кто жил на той земле, и нас, и русских, и хохлов, и евреев. А потом мы, вместе с русскими, их прогнали, прошли пол Европы. И пришли сюда в этот город. Мы с русскими друг-другу много зла причинили. Но вы представляете, сколько зла им причинили немцы? Вы видите этот город? В нём живут потомки тех людей, русские их не истребили, не загнали в концлагеря, не вырезали под корень, не угнали в рабство. Они их простили, понимаете? Не смотря на то что эти земли породили самую тёмную армию в истории человечества - русские пройдя сюда не истребили их. Они поступили так же, как бы мы поступили на их месте. Умение прощать своего врага - это самое важное умение в жизни. Советские, вот как нас когда то называли, вместе из этих земель изгнали великое зло.
  И теперь живут русские хуже чем немцы. - заметил Таха.
  Да, хуже. А мы живём ещё хуже чем они. Дело ведь совсем не в этом. А в том что любую войну надо заканчивать, рано или поздно. Если ты на войне уже переходишь к тому, что бы детей невинных убивать, а вместо воинов с тобой рядом на войну идут шакалы - это уже не война, это резня. А когда от резни земля красной становится - на землю приходит шайтан. И не остановишь ты его никак, если он придёт. Понимаете? Нам теперь здесь жить надо, за нами только в этом городе пять тысяч человек, ещё столько же только в Германии. Эти люди хотят войны? Эти люди жить хотят, и нам здесь надо дела налаживать, нам здесь жить надо. Жить нам теперь здесь, понимаешь?
  Он посмотрел на обоих, на Таху слева и на Анвара справа. Те молча смотрели на город.
  Молчите? Значит думаете. Вот и думаете. Не нужны нам лёгкие деньги. И трупы случайных польских бандитов, тоже ненужны, ясно? А про то что Махмуд говорит, забудьте. Он хочет, что бы к его отморозкам наши дети шли, в качестве пушечного мяса. Он нас в бандитов превратит. Вы хотите этого?
  Снова молчание. Молодёжь задумалась, крепко.
  Мы с вами все долго воевали. Дальше либо крематорий, либо эшафот. Здесь уже шестьдесят лет никто не воюет, и я не хочу что бы это поменялось. Я под бомбёжками то что осталось от семьи, зачем сюда вывозил?
  Фархад, ведь у нас не спросят, хотим мы воевать или нет. - Заметил Анвар, смотря за стаей голубей, что перелетала с крышу на крышу, словно перепрыгивая.
  А кто сказал - что мы не будем защищать то что наше по праву? Они там чем в Косово занимались? Женщин насиловали? Детей на органы продавали? А чем занимались вы? Вы джигиты. Вы воины. Вы ведь старика не разочаруете?
  Никогда Фархад. - ответил Таха.
  Берите со стола всё, спускаемся вниз, кости подсказывают, что сейчас дождь пойдёт.
  
  
  
  Ноллендорфкиц. Берлин.
  Четыре часа спустя.
  
  
  Небольшой кафетерий-бар посреди не самого выдающегося жилого массива, типичного для этой части страны и этого города. Множества квартирных панельных домов построенных после войны, в стиле Западного Берлина. В такие места всегда ходят только местные, неплохая выпечка, сносный кофе, совершенно не выдающееся отделка, подрабатывающие студенты за стойкой. Вечером обычно сюда приходили влюблённые парочки и иногда местные идущие с работы, как правило прикупить выпечку домой.
  Не сказать что Герард Хаас здесь выглядел чужеродно. Лысеющий коммерсант средних лет, в потёртом и не сказать что хорошем костюме светлых тонов, страдающий лишним весом, с толстыми пальцами и бегающими глазами. Обычно человека не характеризует внешность - но Герарда выдавали глаза. Это были глаза человека, который где то по крупному облажался, причём очень давно, и давно не испытывал ничего кроме чувства стыда напополам со страхом опростоволоситься. Причём второго, было гораздо больше чем чувства стыда. Заказав себе стакан кофе он сидел у витрины, изучал свою чашку, Анвар сел напротив.
  Englisch kannst du ganz gut, oder?
  Он ответил на английском.
  Ты ведь знаешь ответ.
  Конечно знаю Герард, конечно знаю.
  Ты ведь всё сделал как я просил?
  Я бы не сказал что это была просьба.
  Я был с тобой предельно вежливым. А решение принимал уже ты сам.
  Ты сейчас серьёзно? Шайсе... ты что не понимаешь, что здесь на кону? Ты знаешь что со мной сделают если...
  И именно поэтому ты сделал свою работу хорошо, не оставив никаких следов, не так ли? Ты ведь бакалавр технических наук, радиоинженер. Это твоя работа. Именно поэтому я тебя и нанял.
  Ты нанял меня не поэтому...
  Герард... как мужчина я тебя могу прекрасно понять. Но наверное не стоило пихать свой член во всё что имеет щель. Особенно если той девице не было и семнадцати лет. Просто мне интересно, как бы ты объяснил своей жене? Ну один раз простить можно всё что угодно. Но споткнуться, упасть и случайно воткнуть член семнадцатилетней молдавской шалаве восемь раз в одной и тоже место - это нужен особый талант.
  Хаас покраснел и вылупился на собеседника - Анвар умудрился вызвать у него злость. Но его это скорее веселило чем наоборот.
  Ты принёс кассету? Я свободен?
  Это так не работает. Вопрос доверия - достигается, путём приемлемого компромисса. Для меня компромисс - добросовестно выполненная работа. Как только я убежусь в том, что ты сделал свою работу хорошо, я передам тебе запись.
  Договор был...
  Гера! Гера, Гера, Гера... будем делать как договаривались, хорошо? Мне нужно от тебя лишь что бы ты делал свою работу как надо. Всё остальное мне неинтересно. Поверь мне, я не заинтересован в том что бы держать тебя на коротком поводке дольше чем оно мне нужно. Более того - я ещё и заплачу тебе денег достаточно, что бы ты покинул город на время. Просто на всякий случай.
  Ты ведь понимаешь что я рискую?
  Ты начал рисковать тогда, когда начал ходить в злачные места и трахать молоденьких шлюх. Тебя ведь не принуждали, правда?
  Хаас осел на стуле, потирая лицо.
  Я просто... хочу что бы всё это закончилось, ясно?
  Так всё и закончиться дружище! Ты свою работу сделал? Сделал, как только всё пройдёт как надо, я отпущу. Только и всего. Поверь мне, не существует того, через что человек не способен пройти, если жизнь его заставит.
  Анвар встал, хотел было идти но потом наклонился, сделав дружелюбное но при этом очень убедительное выражение лица.
  Гера... ты ведь понимаешь, что всё что происходит, оно исключительно между нами? Ты ведь не подведёшь меня?
  Хаас окончательно разозлился, посмотрел прямо в глаза.
  Я просто хочу назад вернуть свою жизнь. Как ты думаешь, если я тебя сдам, мне это сильно поможет?
  Анвар наклонился ещё ближе.
  Это я и хотел услышать. Только это и хотел. Нравишься ты мне.
  Хлопнув Герарда по плечу он покинул кафе выходя на улицу. Снаружи бурлил вечерний Берлин, большой город громко шумел и бурлил жизнью. Доставая из кармана свой запасной телефон, заместо оставленного в квартире, 'Мотороллу' для 'служебного' пользования. Набрал Таху, судя по шуму с той стороны трубки, из турецкого 'дома' он ещё не ушёл, и был там тот ещё сабантуй.
  Что у вас там?
  Ай брат... всё клёво!
  Даже так... встретился я с нашим чувачком.
  И что? Всё сделал?
  Всё сделал, трусит.
  Проблем с ним не будет?
  Нет - он всё же не дурак. Ты я так понимаю не сможешь?
  Я и не собирался... кого возьмёшь?
  Муслима, молодой болтать зря не станет, да и работает хорошо.
  Дойдя до стоянки такси недалеко от парковки, он поднял руку, слегка подержанный 'Мерседес' бежевого цвета встал рядом, но садиться сразу он не стал.
  Большой риск... Фархад будет недоволен, если узнает.
  Он поймёт, когда мы принесём ему результаты, если нам придётся их сообщить. Это разведка, без разведки войны не ведут. Это просто козырь.
  'Мы не воюем'. Ты же знаешь что он именно это скажет.
  Хочешь мира... ну ты понял. Ладно, ты там предохраняться не забывай.
  Ага, и тебе того же.
  
  
  
  Руммельсбург. Берлин.
  Тридцать пять минут спустя.
  
  
  Осень в Берлине была долгой и тёплой, хоть и дождливой. Не сказать что Анвару прям сильно нравился этот город, но достаточно быстро к нему привык. Оставив машину во дворе он пошёл гулять по району, нужно было размяться после долгого дня в машине. Тем более что сегодня он хотел кое с кем встретиться, да и встреча была запланированной. А ещё это место напоминало московскую окраину, даже сильнее чем хотелось бы. Сейчас ближе к вечеру, народ уже начинал подтягиваться с работы. Здесь жили в основном мигранты, выходцы из Восточной Европы, и стран более дальнего зарубежья. Все кто здесь жил, кроме пенсионеров, вкалывали на всякой не самой высокооплачиваемой работе, или же работали на них или с ними. В прочем самому району это не сильно вредило, у городской администрации было много денег которые шли именно туда куда надо, а полиция и Фархад обеспечивали здесь порядок. Люди часто хотят что бы всё работало как надо, но никто не хочет задаваться вопросом о том, как именно это делается.
  С этими мыслями парень уже прошёл половину двора, когда из арки типичного очень длинного и похожего на брежневский дом, к нему выдвинулся его же роста абсолютно лысый, не подобрать иного слова, браток, в бурой кожанке на чёрную водолазку и джинсы, с пронзительно голубыми глазами и нагловатой от природы рожей. Анвар сразу напрягся, но тот встав шагах в десяти примерительно выставил ладони вперёд и заговорил на русском с ощутимым польским акцентом.
  Спокойно, спокойно друг. Я с миром.
  Конкретнее.
  Тебя знают, и уважают, ты с Фархадом в связке. Хотим передать послание.
  Ну, передавай.
  Твои люди убили Мауша. Говорят что ты сам. Спасибо.
  Неожиданно.
  На самом деле нет.
  Он был, как это, крэйзи... отморозок. Он создавал проблем больше, чем их решал. Лично я считаю, что он был садист и псих. И мы его предупреждали, что так дела вести нельзя. Он не слушал. Но у Мауша есть брат, Дмитрий, и он ещё хуже, мы его вообще не контролируем. Он налётчик, слышал в новостях про налёты на инкассаторов на востоке Польши?
  Кое что припоминаю.
  Это его люди, контролировать мы его не можем. Но если будут какие то новости, сообщим вам. Что бы нам вместе с вами... не попасть в... как это. Впросак.
  Ветиевато, хороший русский.
  Спасибо. И есть вторая часть послания. Более конструктивная, для Фархада.
  Продолжай.
  Мы все теперь часть единой Европы, не так ли? Мы все теперь часть запада. Вы приехали сюда, а запад пришёл к нам сам. Хотим мы одного и того же. Я уверен что мы можем договориться.
  Ты ведь понимаешь, я не уполномочен.
  У нас для вас, есть проект. Чёрная икра, и лучшее сливочное масло. Взбитые сливки.
  Аппетитно. Что-то легальное?
  Максимально легальное, наш билет на выход из маргиналов в уважаемые граждане Европы, сможешь из этого района уехать.
  Мне нравиться этот района.
  И я свой городок люблю. Представь что мы сможем сделать для своих, если мы станем как все эти, в центре. Они будут отводить глаза, но они не посмеют не пожать тебе руку. Когда мы будем не теми, кому они звонят что бы заказать себе очередную шлюху.
  Ты идеалист друг. Как тебя зовут?
  Макс, зови меня Макс. А ты Анвар, и мне очень приятно с тобой познакомиться.
  Ты ведь понимаешь что я такие вопросы не решаю, не моя компетенция.
  Передай Фархаду, что пусть свяжется с нашим старшим, он знает с кем и где его найти. Надеюсь ты меня не разочаруешь, я хочу что бы ты увидел перспективу.
  Ну, встретимся в следующий раз, покажешь.
  Хорошо друг. Откланиваюсь.
  Наглая рожа театрально разведя руки поклонился и ушёл обратно в арку, Анвар смотрел ему вслед.
  Чудесатее и чудесатее.
  
  Он пошёл дальше, метров через двести увидев ту ради кого сюда пришёл. Рыжеватая девушка с короткой стрижкой, невысокого роста но с приятной фигурой, в оранжевой кожанке и обтягивающих синих джинсах как раз выходила из цветочного магазина, держа в руках горшок с цветком. Когда Анвар её окликнул, она на него посмотрела и со смехом улыбнулась. Острые чуть азиатские скулы и тёмно-зелёные глаза. Говорила она на не самом плохом английском.
  Не поможете девушке?
  Отчего бы и не помочь. Это что?
  Фикус. Нравиться?
  Мило. Домой утащила?
  Ему там плохо, к своим заберу.
  Тебе скоро ставить будет негде.
  Не без труда отодвинув увесистый цветок, он наклонил голову и впился ей в губы. Поцелуй получился долгим и страстным. На улице народу было немного, да и кого стесняться. Общая для всех часть их часть отношений на некоторое время обнажилась, показав то что они реально сейчас хотели друг с другом сделать. Она прошептала.
  Три дня это очень долго, ты в курсе?
  Были дела, сама знаешь.
  Веди меня домой, сейчас же.
  Слушаюсь.
  
  ...
  
  
  Отель 'Новотел'. Берлин.
  13 октября. 10:17 утра.
  
  
  Сначала они по изображали туристов. Муслим сначала не понял смысла, но потом вспомнил шпионское кино и проникся. Отель стоял на Гертрауденштрассе, в месте в окружении домов, подозрительно напоминающих высотки на Новом Арбате, но зато совсем недалеко от исторического центра, сердце города, где очень много камер. Да и к тому же, едва ли праздношатающейся турист стал бы фотографировать скучное околодесятиэтажное здание, на оживлённом проспекте в окружении пожухлых старинных домов постепенно уходящих под снос что бы на их месте появились новые стеклянные офисы нового европейского типа. А вот двое туристов никогда такого внимания не привлекают. Ну захотелось им свою гостиницу снять со стороны. На подземную парковку въехало три дорогих 'Мерседеса' - машины привычные для этой части города и тем более такого 'отеля'. Сделав много фотографий, не снимая палец с кнопки, они сделали двадцать шагов до своего новенького 'Поло', прикрытый ноутбук лежал на заднем сиденье. Парень взял его в руки сразу, наушники протянул Анвару. Тот хихикнул.
  Не рано тебе такое ещё слушать?
  Э! Сам позвал. Мы же шпионы да?
  Всё работает? Шпион.
  Сам видишь.
  Изображение шло с камеры установленный под потолком и охватывало комнату, весьма неплохого качества. Это была переговорная - типичная для отелей подобного класса, достаточно не бедная, но и не слишком вычурная...
  Ты посмотри какое качества хорошееее а? Через пару лет вообще как в кино будет.
  Ты давай слушай.
  У окна из стороны в сторону ходил длинный как жердь и худощавый типичный немец с выпуклыми чертами лица. Беспокойный мужчина в костюме, его лицо Анвару казалось смутно знакомым, но он не мог вспомнить где его видел. Второй мужчина в костюме, с не сказать что слабой щетиной грузный и средних лет, который как раз таки совершенно никак не волновался о происходящем, и просто изучал свой галстук, какого цвета было не понятно. Они начали говорить по немецки. Муслим прожил в Германии с большую часть жизни, поэтому они заранее условились что бы он переводил. Мужчина за столом явно не был доволен что у него за спиной мельтешили, а мужчина у окна явно не понимал почему его компаньон так спокоен. Звук был очень и очень хорошим.
  Ты можешь не мельтешить?
  Тебе что... совсем всё равно?
  Я не отвечаю на глупые вопросы. Ты сам со мной поехал, тебя никто не тянул.
  Я был... вынужден поехать. И как ты наверное понимаешь... я не в восторге.
  Мужчина в кресле обернулся на своего компаньона.
  Я не помню, что бы за последние два года ты стеснялся брать у них деньги, и выполнять все их поручения? Чего ты боишься? Прессы? Общественного мнения?
  Я не понимаю почему не боишься ты.
  Потому что это осознанный риск, и делаем мы всё это не просто так. По край... я это делаю ради своей страны. А ты за деньги.
  Не делай из меня обычного коррупционера.
  Ты коррупционер Вернон, ты всегда им был и всегда им будешь. Но я тебя успокою - тебе нет нужды бояться журналистов. Если мы сорвём сделку или её детали выплывут наружу, нас с тобой обоих найдут на следующей день, умершими при сомнительных обстоятельствах.
  Они не посмеют...
  Это они то не посмеют? Знаешь, я видимо переоценил... твой ум.
  Не смей разговаривать так со мной.
  Как именно? Ты не можешь хотя бы на пять минут унять свою спесь, и хватит уже... мельтешить из стороны в сторону.
  В дверь постучали, сдержанно, три раза. Анвар напрягся.
  Сейчас будет интересно.
  
  В дверь вошли трое таких немолодых мужчин. В откровенно недорогих костюмах, европейцы средних лет, с вполне европейскими лицами. Но почему то даже по тому как они держались, Анвар понял что это американцы. Только американцы из верхней касты, ходят и держаться вот так, куда бы не пришли. Чуть кудрявый светловолосый мужчина в очках, сел за стол, голос его был жизнерадостный, его компаньоны тоже заняли два других соседних стула. Невысокий, лысеющий и усатый, и рослый и статный мужчина явно атлетического телосложения. Говорил тот что в очках, и как только он открыл рот, сразу стало ясно что это точно американцы.
  Насколько я знаю, джентльмены, вы все владеете английским как родным. А я к сожалению немецкий так хорошо не знаю...
  Тот немец что до этого сидел за столом, своё чувство спокойствие не потерял. Но как показалось Анвару, ему от всего происходящего было... скучно.
  К чему весь этот цирк Хобс? И кто это к нам присоединился? Господина Патерсона я знаю, и хотя бы понимаю какова его роль. А вот кто...
  Рослый мужчина, 'незнакомец', ответил внушительным басом.
  Кто я такой, мистер Дерат, вам знать совсем не обязательно. Вам нужно лишь знать, что я слежу за тем что бы наша сделка прошла в самом лучшем виде, на всех уровнях. А вот что здесь делает... господин депутат Бродхаус, если не ошибаюсь?
  Нервный дергунчик, стоящий у окна за словом в карман не полез.
  Я здесь, потому что без моего контроля и без моего ведома, вы вообще ничего не добьётесь. Потому что именно от меня зависит, будут ли обыскивать ваши грузовики на выездах с ваших аэродромов, не будет ли совать дела в вашу финансовую отчётность комиссия бундестага по борьбе с экономическими преступлениями и отмыванию грязных денег. Теперь вы понимаете кто я? Наверное мы коллеги?
  Там где работаю я, таких как вы нет... господин депутат, Бродхааааус.
  Я спрашиваю ещё раз. - всё таким же бесцветным уставшим голосом спросил человек названый Дератом. - К чему весь этот цирк? Наверное ты не заметил, но я не особо в восторге от этой встречи. Как и мой компаньон. И мне честно говоря, не нравится увеличение количества участников.
  Мы кажется говорили уже на эту тему, и если я помню правильно, наши приоритеты не изменились с тех пор. Разве я не прав? Мы что, занимаемся чем то постыдным? Мы должны стыдиться того что планируем здесь?
  Это очень интересный вопрос. - Тихо взял слово тот невысокий мужчина с усами, который всё это время разглядывал свои ногти. - вопрос моральной гибкости, не так ли?
  Я всё ещё не понимаю зачем вам всё это? - спросил Дерат. - кроме очевидного ответа на вопрос.
  Не смотря на то, что мы тратим десятки миллиардов долларов в год на финансирование наших спецслужб и армий, мы ведь все с вами прекрасно понимаем что львиная доля этих денег будет сожрана бюрократическим аппаратом. Война стоит денег, настоящая война. Не статьи расходов на будущий год, не зарплаты умникам из аналитических центров и представителем комиссий по контролю сената. Оперативные расходы, на всё то нужно нам всем, для того что бы защищать нашу с вами общую свободу и образ жизни. Давайте говорить прямо, Вашингтонских чиновников не особо интересует то - что может произойти здесь в Германии. Ответственность за нашу общую европейскую безопасность, в руках людей таких как мы, и людей которые стоят над нами, и над вами, с обеих сторон, которые понимают что любая война это крайне трудозатратное мероприятие.
  Я бы поаплодировал, если бы не понимал, что в случае если это станет достоянием общественности, нас распнут.
  Снова заговорил Хобс.
  Такова суть всей нашей работы. Не мне тебе объяснять, мы много лет в этом деле.
  'В деле', вот что мне не нравится. Ты говоришь 'дело', и я понимаю что это ведь то, что сможет обогатить очень многих людей. Мы же не будем притворятся что для очень многих людей в этой схеме нет корыстного интереса?
  Но разве эгоизм противоречит альтруизму? Эгоизм в самой по себе основе человека, но это разве мешает ему быть тем, кто желает блага людям?
  Хобс, мы оба знаем что ты ублюдок, с угольно чёрным сердцем.
  А я, и все здесь присутствующие, включая тебя, знают что у твоих оперативников нет нормальных бронежилетов, амуниции, оружия, оборудования для слежки. Разве политики способны понять, что если на улицах всё спокойно, то это может измениться в любой момент? Никто не понимает насколько плохо всё может быть, пока на улицах не начинают взрываться бомбы. Ну и потом, в отличии от нас, ты знаешь что на улицах надо подмазывать всех и вся, что бы шло гладко. Что нужно платить деньги нужным людям, что бы механизм вращался быстрее. Таким как наш дорогой друг, мистер Бродхаус, не так ли?
  А что с албанцами? Они будут не в восторге.
  Слово снова взял усач Патерсон. - Ну вы ведь на своей территории способны устанавливать правила, не так ли? Думаю они могут немного сбавить обороты, они итак скоро займут все криминальны ниши в Европе. В свою очередь, наш с вами новый общий друг - речь явно шла про здоровяка. - действуя за пределами вашей юрисдикции, популярно объяснит господам из Тираны, что им не нужно больше на территории Германии вести этот бизнес.
  Но тогда может возникнуть вопрос, с кем вообще его вести.
  Это уже вам виднее. Не будем же мы лезть в чужой огород, рассказывать вам как делать дела.
  Я это говорю к тому, что для желаемого результата нужно время. А я ведь понимаю, что результаты вам нужны будут быстро.
  Из кармана пиджака Хобс достал платочек и начал тщательно протирать свои очки. Вдумчиво.
  Мне нравиться, что ты до последнего оттягиваешь самую неприятную для тебя часть разговора. Это очень много говорит о тебе.
  Сколько вы хотите?
  Пятьдесят процентов.
  В комнате повисла довольно таки нервная пауза. Неожиданно, возмутился и довольно громко тот кто казалось, был на это не способен. А именно господин депутат.
  Вы что рехнулись?! Шайсе!
  Что же, ожидаемая реакция.
  Мы берём на себя все риски...
  Конкретно вы, мистер Бродхаус, никаких рисков на себя не берёте. Если вы ещё не поняли, я повторюсь ещё раз, эти деньги на войну. Ничего хорошего в том что мы делаем, нет. Но ровно как когда то нам необходимо было остановить московских коммунистов, точно так же сейчас нам необходимо остановить исламистов. И вы прекрасно понимаете что мы можем обойтись без вас, и найти другие источники финансирования. Но мы предлагаем эту помощь именно вам. В конце-концов это не у нас, в прошлом году едва не взорвали грязную бомбу в Мюнхене.
  Что...
  В воздухе повисла тишина, ещё более нервная чем до этого. Герат решил быстро взять инициативу.
  Это была секретная информация Хобс.
  Мне кажется в текущей ситуации, важно понимание ситуации. Так мы договорились?
  Половина так половина. Как будет дальше?
  В секретариат господина Бродхауса придёт весточка с инструкциями. В дальнейшем наладим поставки. Деньги пойдут в один из ваших фондов помощи полиции. Дальше разберётесь. А теперь, джентльмены, прошу нас извинить, на рукопожатие нет времени.
  После эти слов, все трое встали и достаточно быстро покинули переговорную. Оставшиеся двое немцев молчали, долго. Видимо они так перенервничали, что продолжили говорить на английском.
  Ты на хрена рот открыл?
  Ты сейчас серьёзно? Что делать с албанцами?
  Не твоя забота, я разберусь. А ты сделай так, что бы никаких проблем с самолётом не было. Иначе мы оба покойники, если ты ещё не понял.
  После этого, оба не стали задерживаться в кабинете даже на минуту. Муслим а Анвар смотрели в монитор, довольно ошалело.
  Анвар... это чего сейчас было, я не понял?
  Не знаю... сделаешь для меня ещё кое что?
  Конечно.
  Сверься с изображением, залезай на сайт американского посольства, консульства, американских правительственных групп работающих в Германии. И про американскую группу войск тоже не забудь, ту информацию что в открытом доступе. Ищи совпадения.
  Понял, сделаю... Анвар, мы вляпались?
  Пока не знаю. Где тебя выбросить?
  'Афалина', интернет-кафе, знаешь?
  Проезжал. И да, узнай кто такой Маркус Дерат. Мне отчего то фамилия знакомой кажется.
  
  
  Варшауэр Штрассе.
  11:32.
  
  
  На фоне Тахи, Анвар конечно частенько чувствовал себя деревенщиной. Он одетый в худи, джинсы и как правило тёмные футболки, а он всегда был одет с иголочки в очень неплохие костюмы. Таха был известный пижон, и свой вкус одежды он потихоньку распространял на своё окружение. Во многом этому учились и у турок, уличная шпана не особо, а вот те кто стояли повыше и вращались в кругах верхушки диаспоры, отчётливо учились моде у итальянских мафиози. В прочем для восточных мужчин вообще характерно, когда есть вкус и деньги разумеется. Интерьеров тоже касалось, но здесь не было нарочитой цыганщины. Наоборот, за вычетом роскошных и очень мягких диванов с тёмно-зелёной кожаной обивкой, большое помещение, то ли приёмная то ли гостиная на третьем этаже, была обставлено 'по европейски' и довольно скромно. Чуть приобнявшись товарищи сели друг напротив друга через журнальный стол. Здесь никого не было сейчас кроме них, на самом деле тут везде за дверьми кипела работа. Маленький центр небольшого никем непризнанного государства - которое заботилось о десяти тысячах своих подданных по мере сил и финансовых возможностей.
  Как прошло?
  Потом расскажу...
  Таха хмыкнул.
  Параноик...
  Слышал старую истину? Если ты не параноик...
  Да, да... ты прав. Что-то убойное?
  Слишком убойное. Я послал Муслима данные поднять, к вечеру думаю сделает. Запись сейчас у него. Нам от этого может быть много проблем... а может быть и наоборот решение потенциальных проблем. В зависимости от того захотим мы этот козырь применить или нет.
  Заинтриговал... где старик?
  Занят, разгребает на севере. Меня с собой не взял. Зря...
  Есть повод беспокоиться?
  Махмуд отличился... баран. Его гоблины, в каком то автосервисе с персоналом побарагозить решили. Автосервис был румынским, вызвонили своих. У румын один в больнице, с их стороны трое в полиции, и с нашей четверо. Местный коммерсант заяву писать отказался, хвала Аллаху. Но...
  Компенсируем?
  Зная старика, Махмуда заставить компенсировать. И тот как всегда на говно изойдёт. Баран блядь.
  Прав старик. Он опасен становиться. Он бригаду сколачивает, а здесь не там, здесь так не принято.
  Зато это наша бригада.
  Наша ли? Ты знаешь, там нохчей уже половина, туда все идут, арабы, турки. Говорит что правоверных собирает. Только вот он их сам не контролирует.
  Это скоро будет крупнейшая бригада в Берлине. Он через компьютерный клуб уже пацанов вербует. Такими темпами, у него скоро бригада за сто человек перевалит.
  Ты не очень беспокоишься.
  Знаешь, я его не люблю, но силу надо показывать. Я тоже думал, что типа 'дальше едешь, тише будешь'. Не работает это.
  Помнишь ты мне как то сказал 'это не война - это игра'. Фархад прав, это не война. Нам здесь теперь жить.
  Ты сам с ним не соглашался.
  Я не соглашался, с тем что надо только в защите сидеть. Но сто пацанов без царя в голове, с Махмудом во главе, половина из которых вообще дебилы. Это очень плохо. Он превратит нас в банду, а мне этого говна и в России хватило. Ты хочешь, что бы нам и здесь тоже полиция проходу не давала?
  Таха промолчал, посмотрел на люстру на потолку, довольно вычурную для этого в целом скромного места.
  Махмуд старика уважает. К диаспоре прислушивается. Нам с ним тоже ссориться ненужно. К тому же албанцы борзеть начинают... кстати, ты чего сегодня утром старику по телефону сказал? Порадовал его чем?
  Он не сказал?
  Сказал что поляки нам Мауша простили. Но это не всё?
  Думаю он сам расскажет, если с Варшавой свяжется.
  Они из Познани.
  Они там под себя пол страны подмяли, так что не принципиально... поляки ушлые.
  Зато прямодушные. Всегда в них это нравилось. С хохлами например такого нет. Будут тебе яйца выкручивать до последнего. Так что лучше с поляками.
  Бесплатный сыр...
  Посмотрим. Как будет так будет.
  Кысмет.
  Анвар до этого смотрящий в потолок, прикрыл глаза.
  Я иногда не могу поверить что я здесь. Иногда думаю, может я давно уже мёртв?
  А что это? Рай?
  Я совершенно точно уверен что из тех с кем вместе воевал с руснёй, в живых сейчас нет и половины. Иногда просто не верю что мне могло так повезти.
  Аллах кидает кости как захочет. По большому счёту мы не решаем, жить нам или умереть. Мы лишь способны избрать инструменты и маршруты к выживанию. И иногда делать выбор, драться или уступить.
  Фархад прав, надоело воевать. Да и бессмысленно это.
  Ты не веришь в подполье?
  Мы с тобой оба знаем, что убивать солдат это одно. А детей с бабами убивать - это уже только шакальё таким промышляет. Не вернёмся мы уже назад, не при Кадырове. Не при Путине.
  В воздухе повисло тяжкое молчание, Таха перебирал пальцы на руках. Думал о своём.
  У нас нет дома. Страшно это.
  Дом там где свои. Нас тут много, так что мы точно не одни.
  Но мы здесь всё равно будем чужими.
  От нас зависит.
  Снова молчание, оба решили немного подремать, делать всё равно было больше нечего. Таха внезапно продолжил разговор.
  А я без бабы уснуть не могу. Представляешь? Если до упору не сижу, пока не вырубает, вообще спать не могу. А так, пару часов жесткача, потом в обнимку лежите, тебя вырубает. Утром просыпаешься, кофе, запахи... я последний год вообще спать нормально перестал. Я если без бабы, у меня просто крыша едет. Помнишь как я дня по три не спал?
  Да, когда тебя под ручку водить приходилось.
  Немки некрасивые. Бывают жопастые, но в целом вообще не то. За некоторым исключением.
  Разные бывают.
  Польки лучше.
  Польки хорошие. Но вообще мне кажется везде по разному, и хорошо и плохо. С бабами дело вкуса.
  С турчанками нельзя, братья, сватья...
  А хочется?
  Хочется. Через пару лет когда ни одна сука мне не припомнит кто я сейчас, куплю себе дом, женюсь на польке, или на шведке.
  И ты хотел синий 'Порше'?
  И синий 'Порше'.
  Мы превращаемся в гангстеров.
  Мы и есть гангстеры, неужели ты ещё не понял?
  Не знаю... мы просто люди, я думаю. Как все.
  Ты серьёзно?
  Одним везёт больше, другим меньше. Мы людей из-за денег не убивали. Точно не из-за денег.
  Помнишь наш разговор, недели две назад? Что должны быть правила?
  Да, ты тот ещё идеалист.
  Мы никогда никого не будем убивать из-за денег. Я точно не буду.
  Ну, если ты не будешь, то и я не буду. Я всего лишь молоток, помнишь?
  Ай не неси. Мы оба знаем что ты старику нравишься. Если кто-то и займёт его место однажды, так это ты.
  А ты не очень амбициозен да. - Фархад как раз зашёл со стороны коридора. Оба сидящих моментально вскочили. Старик был как всегда разодет в тёмные одежды и был с тростью.
  Да я...
  Ты заслужил иметь здоровые амбиции, вы оба заслужили. Анвар вот правда, всё ещё не наигрался в войнушку, насколько я знаю... молчи, не возражай.
  Оба хотели подскочить, помочь старику сесть но тот сердито отмахнулся.
  Справлюсь я! Садитесь.
  Пришлось подчиниться. Со стороны лестницы заглянул Карим, смуглая детина внушительных данных, который выглядел как обыкновенный бык, что многих вводило в заблуждение.
  Фархад, что-то нужно?
  Нет пока, сходи пока пообедай.
  Фархад по хозяйски упёрся руками в трость.
  Вот его своим преемником назначу, хороший парнишка.
  Да мы...
  Ай, не начинай... с какого то определённого момента в жизни, ты просто перестаёшь верить, что ты проснулся сегодня утром. Старость, награда, а не наказание, если ты знаешь что ты делал и зачем. Я кстати говорил с Белорецким. Меня заинтересовало его предложение.
  И в чём суть? - спросил Анвар. - не обманут?
  Суть в том что только вместе сможем подобное потянуть. И ещё придётся поделиться с турками, в конце-концов мы пока что у них в гостях. Да и как известно, коррупция явление интернациональное... строительство.
  Строительство?
  Не ремонты домов, и не дачи под Берлином. Жилой район, в Ростоке. Для зажиточных бюргеров и как его... среднего класса.
  В Ростоке порт, кроме него, небольшого университета и старого центра там ничего нет.
  Там море есть. Границы Европы сдвигаются, раньше осси были для них чернорабочими и вторым сортом, теперь эти границы сдвинулись почти до бывшего СССР. Поляки теперь будут шестерить на богатеев, какое то время, потом время и украинцев с белорусами придёт. В любом случае, в Росток пошли инвестиции, рабочая сила дешевеет, экономика растёт, растут зарплаты. Там есть старый центр, есть море. Ты там был Таха, приятные там места?
  Приятные, бедноватые, но это если с тем что на западе сравнивать. Со всем что восточнее не сравнить. Там до такого ещё лет десять грести и недогрести.
  Вот и наши польские друзья так считают. Это всего двести километров от Берлина, портовый хаб перестраивают, много торговых и транспортных компаний, коммерсанты... - Фархад красноречиво начал потирать пальцы. - через годик туда все сорвутся, начнут массово скупать землю, все у кого есть связи и деньги. И мы туда уже потом не зайдём.
  Им хочется влететь наверх, легализоваться. Только вопрос есть, что они от нас потребуют? И почему им нужны именно мы?
  Я знаю. - ответил Анвар. - у поляков на бюргеров политических рычагов давления нет, у них у самих немцы почти всю страну скупили. А через нас они могут выходить на турков, а у турков тут всё схвачено. И потом, если это место такое вкусное, туда и другие польские группировки могут сунуться, украинцы, венгры, желающих много будет. Своих людей может не хватить. Они хотят нашими руками жар выгребать.
  Вот поэтому риски надо оценить. - Рассудил Фархад. - Таха, давай сейчас в юрфирму к Шольману, поднимай все данные по польским компаниям. Хочу понять, какого именно кота нам пытаются всучить в этом мешке.
  Таха улыбнулся, хлопнув по коленям встал. - дела, дела, дела.
  Давай, ты молодой, должен бегать. Анвар, давай за мной.
  Хлопнувшись ладонями они разошлись, Анвар пошёл за стариком в кабинет. Кабинет уже был не такой скромный как всё остальное здание, потратились и на дорогую мебель из дуба, и недешёвые канцелярские принадлежности, даже компьютер был который он пытался освоить с посторонней помощью. Но что характерно, самому Фархаду всё это было ненужно. Ему это давали как лидеру, хотя сам бы он мог решать свои дела даже из своего дома, как это на востоке и принято. Но здесь, в этой части света, необходимы были внешние атрибуты респектабельности, что бы вести дела с многочисленными желающими. А желающих становилось всё больше и больше день ото дня. Анвар сел напротив на мягкий стул. Старик покряхтев немного уселся в кресло. Сложив руки на столе. Его былая бойцовская удаль бывшая с ним минуту назад ушла, сквозь мудрость лет проглядывалась усталость, чудовищная усталость. Подтачиваемая сомнениями, которых было очень много. Старику Анвар сочувствовал, от души.
  С румынами порешали?
  Порешали чудом... на севере помнишь площадь, которые хотели открыть под халяль с наших ферм? Мало того что с фермами ничего не получается, так ещё и площади отдать пришлось в уплату румын.
  Что, воевать бы стали?
  Нет Анвар, они бы просто нас слили полицейским, и дали бы им ещё один повод нас ломать... Махмуд, баран набитый... что-то надо с ним делать.
  Анвар промолчал, ждал.
  Ты не смотри на меня так. Что думаешь, я в гангстера превращаюсь?
  Вы же знаете что нет.
  Анвар... сердце у тебя солдатское. Ты никогда не будешь убивать за деньги. Но ты именно что воин, и за это тебя все уважают. А ещё ты людей знаешь, знаешь как они думают, что им нужно... Таха тоже умеет, в нём тоже сила есть. Но он не такой, как ты, Салим, Кара...
  Да и Махмуд тоже.
  В нём злобы много, очень много, и людей он себе подбирает таких же. К нему приходят мальчишки, и такими же становятся. Страшно это, понимаешь?
  Я понимаю.
  Вы друг-друга хорошо знаете?
  Мы тогда в двухтысячном оба из окружения выходили. Из трёхсот в горы пятьдесят дошло от силы. Он нохча.
  Ааа... братские чувства? Понимаю. Но все люди по жизни меняются, не всегда в лучшую сторону. Я для него уже не авторитет, он со мной считается, но не более. Поговори с ним, поезжай. Попробуй понять что у него на уме, вразуми его. За ним наша молодёжь, многие ему уже лично преданны. Если слишком сильно начнём краями расходиться, будет кровь. Возможно когда ни будь раскол случится, но сейчас нельзя, мы слабы слишком.
  Понимаю, встречусь с ним, попробую всё сделать.
  Думаю после нашей встрече он к себе вернулся. Панков, верно?
  Да, спортклуб на Дамеров. Я займусь.
  Давай сынок... Анвар, пожалуйста, аккуратнее будь с ним.
  Ворон, ворону...
  Не загордись, вредно это.
  Показав большой палец и улыбнувшись Анвар покинул кабинет.
  - Аай, ребёнок.
  
  
  ...
  
  
  Дамеровштрассе.
  Сорок четыре минуты спустя.
  
  
  Окраины города прилегающие к промзонам построенных на излёте прошлого века, на севере были как правило малоэтажными. Жилья строилось много, под работяг и во многом напоминало такие же дома в Англии или штатах. Двух и трёх этажные дома по два-три апартамента на корпус, из красного и бурого кирпича. Но со временем, цены на жильё в районе стали падать, и местные стали отсюда понемногу переезжать, на их место стали приезжать сначала выходцы из славянских стран, теперь пришла очередь выходцев из южных стран более отдалённых. На Дамеровштрассе, среднего размаха магистрали посреди всего этого великолепия, стоял большой прямоугольный корпус, в два этажа с минимум окон, в котором безошибочно определялся то ли супермаркет, то ли спортивный зал. Спорт клуб назывался не шибко оригинально 'Терек' - его открыли практически сразу как только появились деньги. И здесь были все свои, особенно молодёжь. Четвёрка пацанов лет по пятнадцать-шестнадцать стояли на парковке, в худи, спортивной одежде, мало отличались от других ребят своего поколения в этом городе или любом другом, наглые, бесшабашные, свободолюбивые и горделивые. Они узнали его, кивнули ему, они его уважали, но он не был для них авторитетом.
  Он в последнее время старался сюда приезжать как можно реже. Тут было много таких, простых пацанов, чаще всего ещё буквально вчерашних детей, многих из которых он не раз видел на улице в своём районе. Но чем дольше они проводили время здесь, тем становилось хуже. Ему было неприятно это осознавать, но он кожей чуял, как именно это происходит. Он видел как из них, бегающих по улице без призора, лишённых весомых авторитетов в жизни и каких то социальных лестниц - успешно превращают в банду, наблюдал за этим уже достаточно давно. Какие у них были авторитеты? Отцы? Половина их отцов сами были бывшими боевиками и были не сильно лучше, это из той меньшей половины что была жива. Их матери и бабушки не были авторитетом для детей, живущих по законам стаи внутри сообщества. Старики были мудры, только кто слушает стариков? Старики скучны, их нравоучения, их вечные рассуждения обо всём и ни о чём. Так же убоги как причитания матерей сливаемые в бесконечный вой. Кого они убеждают и в чём? Когда есть авторитетные мужчины, настоящие нохчи, ветераны той самой войны с руснёй и неверными. Солдаты Аллаха, герои Ичкерии, настоящие мужчины которые знают как устроена жизнь, и как делается дела. Что должен делать мужчина для своей семьи, своего рода, своей страны. Такое ничем нельзя забороть, не в таком возрасте, не с детьми которые жмутся по коммуналкам в абсолютно чужой стране и даже в чужом мире, в тот же самый момент когда многие их родственники лежат в могилах - и то при условии если тела нашли.
  За дверью в тамбуре двое охранников, поуже и пошире, но оба внушительной комплекции, встрепенулись, но узнав гостя, поздоровавшись спокойно пропустили вовнутрь, наверняка один из них по рации уже доложил Махмуду кто идёт. За тамбуром поворот к душевым слева, а справа в большей части здания огромный зал. Снаряды, тренажёры, маты на полу во внушительной части зала, груши для биться, и естественно октагон в крайнем углу. Запах пота похожий на аромат пережаренных цыплят, звуки ударов и резких команд, скрип тренажёров и тяжёлого дыхания. Не меньше двух десятков молодцов, под техничное техно, сосредоточенные, весёлый, злые, разные, тренировали тело и усмиряли дух. За всем этим со стены участливо глядели три огромных портрета в окружении двух стяг флага непризнанной республики: интеллигента с печальными глазами и тонкими усиками похожего в военной форме на офицера старых европейских армий времён интербеллума - Джохара Дудаева. Лицо целеустремлённое и горделивое, в кителе и напоминающее типичного диктатора страны второго мира - Аслана Масхадова. Скромно улыбающееся бородатое мурло со звериными глазами - Доку Умарова. Интересно как они бы отнеслись, если бы увидели среди молодёжи и крепких мужчин постарше изрядное количество арабов и нескольких турок. Все были увлечены тренировкой, но пару человек его узнали. Он почти дошёл до двери в конце зала, когда его на пол дороги перехватил мужчина заметно старше его. Невысокий но широкоплечий, с тёмными злыми глазами, В отличии от большинства, он был не в спортивном костюме, а в тёмных джинсах и пиджаке, что означало что большую часть времени он проводит совсем не здесь. По рации ему уже доложили кто пришёл, и судя по наглой харе и блеску в глазах, он был совсем не рад. Каждое слово вылетающее из его рта, с хрипотцой, звучало так что физически рядом с ним находиться рядом было неприятно. Не любили они друг-друга, мягко говоря.
  Салам Анвар.
  Салам Шах. На месте?
  Вроде был, а что?
  Очень сильно хотелось ответить грубо. 'А что?', вы посмотрите на него. Но место было не то. Да и времени на это не было.
  Переговорить надо. Я от Фархада.
  Я знаю.
  Они сверлили друг-друга глазами несколько мгновений. После чего, с очень большой не охотой, скривив мурло, Шах направился к дверям, Анвар поплёлся следом. Кабинет собственно выходил прямо в зал.
  Махмуд Махмудов отзывался на Махмуда всегда, имя само по себе было звучное. Пускай другие тёзки отзывались на клички, ему кличка была ненужна. Он хотел что бы его знали, и хотел что бы о нём слышали. В конечном итоге, это именно его имя стало нарицательным, по крайней мере в Германии. С лёгкой двухдневной щетиной, светловолосый с ярко выраженными серыми глазами умеющими превращать воду в лёд, в хорошем сером костюме на чёрную же водолазку. Махмуд всегда был тихий и спокойный, он вёл за собой людей другой энергией, такой которой не нужны были громкие слова. Шах ушёл обратно в зал, знал что их нужно оставить наедине. Встав из-за большого стола, не сказать что пафосно обставленного кабинета, обойдя его Махмуд подошёл к Анвару и они обнялись. После чего указал гостю на диван.
  Рад тебя видеть.
  И я рад быть здесь. Давно ведь не виделись.
  Ты не так часто у нас появляешься. Ты больше проводишь времени здесь и в мастерских.
  Люблю проводить время с молодёжью.
  Он уселся, по хозяйски, обратно в кресло.
  Эти ребята, у них горят глаза. Они совсем такие как мы когда то давно. Ты помнишь, когда у тебя в последний раз этот огонь внутри горел?
  Война дело молодых.
  А ведь здесь мы совсем не старые. Здесь мы ещё молоды... сытые, самодовольные, праздные.
  И война далеко. Босния, Чечня, Ирак.
  Это расхолаживает. Смотришь на эти лица, что ты видишь? Они не знают нашей боли.
  А думаешь должны?
  Махмуд посмотрел на него, откинулся в кресле чуть назад, чуть улыбнувшись.
  Интересные ты задаёшь вопросы. Вы считаете я не понимаю... мы все хотим начать сначала. Но что бы начать сначала, нужно быть здесь как дома. А это значит что мы должны показать, кто мы такие.
  С румынами ты перегнул палку.
  Ребята перестарались. Они не такие как мы с тобой, молодые, глупые. Да и мамалыжники себя некрасиво повели. Хамить с ходу начали, матерей поминать.
  Вы одному едва тазобедренную артерию не перерубили, вспороли ногу так что он ходить не сможет. Твой парень, который это сделал, уедет далеко и надолго. Ты ведь понимаешь? Нам нужно излишнее внимание?
  Пусть сядет, раз нарушил. Но в тюрьме мы его не оставим. Как ты сам знаешь, у нас там есть наши братья. Даже если парень оступился, он должен иметь шанс исправиться.
  И теперь тебе придётся отдать свою площадь?
  Я хотел открыть прачечную. Ремонт помещения закончили, хорошо хоть не успели стиральные машины закупить. Пусть подавятся.
  Брат, это ведь всё не шутки. Я с тобой согласен, надо показывать силу. Но твои ребята...
  Я знаю, молодые, глупые, горячие.
  Ты ведь не договариваешь. Ты возишь их на стрельбища, на фермы. Это дорого. И ты ведь в курсе что местные федералы пасут всех посетителей подобных стрельбищ? Неонацистов, хохлов, турок, нас. Они всех твоих ребят переписали, все данные по ним собрали.
  Мы все под колпаком с момента как въехали в страну. И потом, разве мужчина не должен уметь обращаться с оружием? В конце-концов, если они захотят нас закатать, они найдут что-то более убедительное.
  Анвар резко помрачнел.
  Я надеюсь ты прекратил денежные переводы?
  Брат, я же не дурак. Всех наших сестёр и жён они тоже уже знают на пересчёт. Так что да, мы больше не переводим деньги. Пиндосы, русня, и местные, все в сговоре, они давно уже считывают всю информацию по электронным счетам. Так что теперь все деньги только через залив. Ну и, турки оставили лазейку через Кипр. Из Германии этим заниматься невозможно. Так что теперь, всё финансирование идёт через наших братьев в Марселе и в Тунисе.
  Это принципиальный вопрос. Фархад больше не хочет, иметь с ними ничего общего.
  Я слышал о его позиции. Он не одинок в этом, старейшины тоже колеблются. Он опускает руки, сдаётся.
  Он не хочет, что бы на нас начали охотиться ещё и здесь.
  Местные мягкотелые подпевалы Америки? Которые сосут русские нефть и газ?
  На чём по твоему построен ордунг? Почему все германские народы, от Будапешта до Амстердама, такие законопослушные и дисциплинированные?
  Просвети меня.
  Виселицы. Хоровод виселиц, вокруг каждой деревни, в центре каждого города. Мы с тобой оба знаем, что славяне не слабые, и не мягкотелые. Они просто склонны к сантиментам. У немцев нет сантиментов, они вешали за малейшую провинность, за каждую украденную монету, за каждое не верно сказанное слово. Немецкий нацизм построен на очень крепком фундаменте, как и этот самый ордунг. Мы воевали с русскими до смерти, но ты знаешь, что они очень неохотно шли умирать за интересы воров в Кремле, и только когда мы уложили многих из них в землю, они начали всё выжигать. Если мы дадим повод щемить нас здесь, мы не успеем никого купить. Нас тут всех отправят в печь раньше, чем мы успеем начать сопротивляться.
  Махмуд слушал всё это с интересом. У него глаза как то нехорошо заблестели.
  Ты всегда так уважал русских. Я никогда этого не понимал.
  Не обязательно любить своего врага, что бы его уважать.
  Но ты стал таким же как они, ты стал сантиментальным.
  Я устал от войны.
  Такие как мы от войны не устаём. Таких как мы с тобой, три процента населения на планете. Бандиты, наёмники, киллеры, и в конце-концов солдаты. Воин не устаёт от войны. В этом вся наша суть - смерть может настигнуть нас в любой момент. Но воюя за правое дело, мы обретаем бессмертие.
  Ты к себе набрал очень много ребят. И не все они из наших. Есть арабы, есть турки. Их матери о них беспокоятся, старики тоже не очень хорошего мнения о том что ты делаешь.
  А ты хочешь что бы они шатались по улицам? Ты так говоришь, как будто бы это я тебя и твою охрану выгнал из нашего зала. Это ведь вы ушли от нас. Открыли свой зал, общаться с нами перестали.
  Я не считаю что твоим зелёным пацанам надо тренироваться вместе с моими ребятами.
  Хочешь устроим дружеский турнир? Посмотрим кто кого одолеет?
  Анвар даже не был уверен, шутка это или нет.
  Я подумаю над этим.
  Махмуд засмеялся. Тихо так, смех был больше похож на сиплый лай.
  На тебе слишком большая ответственность. Я это вижу. Ты не можешь расслабиться, не можешь довериться. Даже среди своих ты ищешь подставы. Да... война, чёртова война. Она делает нас именно такими.
  Нас уже не переделать.
  Это так. Но надо ли?
  Вопрос наверное был риторический. Анвар тяжело вздохнул, он просто не знал что ответить. И не уверен что вообще знал на этот вопрос ответа. Он лишь знал что они друг-друга слишком хорошо понимали. Махмуд слишком хорошо его знал, достаточно что бы знать куда давить и на что.
  Дело не во мне, не в нас. А в этих вот пацанах, в их семьях, во всех нас здесь. Старик хочет тебе верить, поэтому послал меня сюда.
  Я не приведу войну на наши улицы. Теперь уже, наши улицы. Это я могу пообещать.
  Их прервал звук звонящего сотового. Поднимая вверх указательный палец, Махмуд взял из ящика стола свой 'Сони Эриксон' и встав с кресла направился к выходу из кабинета, не очень громко но по хозяйски разговаривая на сносном турецком. Анвар положил ногу на ногу. Хозяин кабинета вышел чуть в зал, из-за двери слышался шум зала. Гость выудил из кроссовка маленький бумажный свёрток, размером чуть больше напёрстка, внутри с приделанной с одной стороны бумажкой обмазанной клеем во всю поверхность - был небольшой круглый предмет размером с ручные часы, оснащённой часовой же батарейкой. Нагнувшись, чуть продвинувшись под стол, гость прикрепил устройство под стол, приладив 'жучок' как можно крепче. После чего сел на стул как сел. Хозяин как раз закончил разговаривать и вернулся обратно.
  турки... псы.
  Проблемы?
  Не больше чем обычно. Цены на халяль растут. Поэтому нам и нужны свои собственные фермы.
  Всему своё время.
  Это твоё мнение или старика?
  Мудрость жизни.
  Ты не сильно торопишься?
  Дело к вечеру, не особо.
  Ну тогда пошли.
  Хитро улыбнувшись, хозяин встал из кресла и пошёл к выходу. Вот ничего хорошего Анвар от этого не ждал.
  
  ...
  
  Ребята собрались вокруг октагона, Человек тридцать пять, весело им было, радостно. Они явно чего то предвкушали, и Анвар уже догадался, что именно. Шах весёлый был, ходил всех, поджуживал.
  Махмуд, мы тут с братьями захотели посмотреть, как наш герой драться умеет. У нас легенды же ходят о герое Ичкерии! О том сколько он русских на войне убил, сколько братьев на войне спас. Ребята хотят посмотреть, как настоящий нохча умеет драться!
  Махмуд обаятельно улыбнулся. Анвар смерил и его и Шаха таким взглядом, что при иных любых обстоятельства и имей он дело с незнакомыми, дело могло кончиться плохо. Дело не в том что они его подначивали. А в том что они знали, что он сможет с ними сделать. Не поймут.
  С кем драться?
  В октагон уже поднялись двое улыбчивых и бесконечно самодовольных ребят, в шортах и голые по пояс. Прям всё по правилам, за вычетом количества участников. Дурачки...
  Это Рустам, это Зангар. Они у нас одни из лучших. Зангар у нас в MWA кандидат, в декабре в Прагу поедет.
  Хотелось куда то сплюнуть. Анвар быстро стянул обувь, без рук, и кинул толстовку Махмуду, тот её поймал. Анвар полез через канаты.
  Ему хотелось молодых хоть чему то научить. То чему местные старшие из уже учить не будут. Даже если урок будет 'на свою голову'. Зангар и Рустам были и похожи друг на друга и не совсем. Оба были совсем молодыми и одного возраста, но уже не сопляки. Оба чернявые и со схожими резкими чертами лица которые в прочем только формировались во что-то взрослое. Зангар был на голову выше Рустама, и чуть более 'вытянутым'. Зангар заметно шире в плечах. Они оба встали по двум разным углам от октагона, после сделали по два шага вперёд. Толпа молодых дурней по сторонам радостно улюлюкала. Шах зубоскалил.
  Ну что ребята? Готовы учиться? Дядя Анвар у нас боец страшный.
  Ребята встали в стойку, готовились 'ловить'. Анвар расслабился, оценил обоих. Слева Рустам, неуверенно держал правую руку, ниже груди. У Зангара видимых дефектов не было.
  Ребята, вы ведь в курсе что на войне правил нет? Там не октагон.
  Толпа уже вызверела, орала во всю, требовали крови. Первые три шага сделал Рустам и 'вбросил' вперед левую руку, парень промахнулся слегка 'задев' по касательной. Получил удар ребром ладони прямо под ухо, без замаха. Как то странно крякнул и рухнул на колени. Обойдя его слева на него 'заходил' Зангар, Анвар подставил под два его удара плечо, бил парень хорошо, с отдачей. От ответного удара в живот поперхнулся, но выдержал, отскочил, снова пошёл в наступление, руки выставив в защитную стойку. 'Выстрелил' правой, Анвар перехватил и ударом ладони прогнул ему кисть, после стукнул его ударом ребра ладони в челюсть. Тот завалился на бок. Рустам встал уже на колени и готовился вскочить, его остановил удар стопой в висок, рухнул на маты обратно. Стая злобно заулюлюкала, какой то пацан очень громко завопил, в принципе тоже что вопили все остальные, но чуть тише.
  Это не по правилам!
  В бою нет правил! - заорал Анвар. - В бою нет судей! Октагона в бою тоже нет! Ты либо побеждаешь, либо сдыхаешь!
  Шах сбросив туфли лихо, не смотри на рост, перемахнул через канаты. Пиджак тоже полетел куда то в сторону. Судя по шуму, зал был явно на его стороне.
  Я тебя, сука, убивать буду.
  Работал он верно, не стойки, ничего, прямо с места хороший удар справа. С менее подготовленным соперником бы сработало. Анвар увернулся хотя по виску царапнуло хорошо, ударил по печени. Заломил правую руку и вывернул так что она захрустела, левой рукой Шах потянулся за пояс, у него там был кинжал. Анвар манёвр не оценил, с размаху стукнул его под колено, срубив как дерево, и придав ускорение влепил его головой прямо в маты. Зал пришёл в ярость, кто-то явно собирался залезать вовнутрь, но Махмуд громким и кратким выкриком на чеченском их всех остановил. Продолжил на русском.
  Вы хотели, что бы дядя Анвар вас научил воевать? Он вас научил! И правильно сделал! Все слышали что он говорил?! Все видели что он показал?! Запомните это! Только так и надо! С врагами мы только так и поступаем! Либо ты, либо тебя! Поднимите этих, ко врачу везите!
  Шаха попытались поднять, но тот неожиданно громко матерясь, встал сам. Перепрыгнув через канаты Анвар обулся и натянул толстовку. Махмуд сдержанно улыбался.
  Хороший бой, поучительный.
  Хотелось врезать, сильно. Проглотил.
  - Передай старику, может положиться на меня.
  
  Парень обошёл толпу, смотрел как пытаются поднять отбитых, вид у них был неважный. Какими взглядами его провожали. Ему стало страшно, не за себя, а в целом. Страшно и противно. От этого места давно веяло мертвечиной... Сегодня, смотря в эти лица молодых ребят, в эти холодные или безумные глаза. То как они держатся, как ведут себя, он понял. Они уже не банда - это теперь уже боевики. Обработанные звериной жестокостью 'педагогов' и сотнями часов изнурительных тренировок, смешанных с психологическим тренингом о собственной небывалой исключительности и тотальной лжи всех кто их окружает. Которых уже прогоняли и спаивали вместе через хулиганские действия, вандализм, кражи и разбой. В этот момент Анвар понял что не уверен, что сможет хоть кого то из них 'отлучить' и спасти хотя бы переведя к себе, или же сможет как то остановить их всех. Он понял что видит перед собой будущих убийц, обозлённых на весь мир, молодых и жадных псов. Из которых делали бойцов личной армии Махмуда... он понял что ненавидит этого ублюдка, до глубины души. Но нужно было убрать это глубоко вовнутрь. Как можно глубже... проще сказать чем сделать. Смотря на ещё месяца три назад, обычных неприкаянных ребят которые ещё могли получить шанс стать нормальными людьми, он теперь видел в них... себя, и таких же как они, что пошли на войну с федералами, наслушавшись пафосной чуши, потому что хотели мести за поруганных и убитых соплеменников, а так же из желания увидеть что-то кроме нищеты и забрать у богатых то что им самим было нужно. Эти вот ребята больше ничем от него, Анвара до войны, не отличались. Ничем кроме одного - они просто ещё не прошли обжиг в горниле бойни. Они ещё не поняли, что это такое, и в кого это тебя превращает. Но складывалось упорное и нехорошее чувство, что скоро всё к этому и придёт. Если правильно натаскать волка, он не будет задавать вопросов. А Махачкала это, Бейрут, Москва, Берлин, не так уж и важно. Гореть всё будет одинаково, если правильно поджечь. А если спросишь - откуда они знают что поступают правильно? Они однозначно ответят - потому что они воюют за свой народ. Психология волка проста, волк не убивает и не грабит, волк охотится и добывает.
  
  Через главную дверь он шёл уже быстрым шагом. Ему не хотелось здесь задерживаться больше не на минуту.
  
  ...
  
  Открыв в фонарном столбе дверцу отсека ведущую к кабелям, редко но осторожно озираясь, Анвар установив вовнутрь небольшой аппарат напоминающий электробритву с толстой пластиковой антенной. 30 гигабайт памяти и радиус приёма сигнала в сто пятьдесят метров. Ещё лет пять назад для профессиональной прослушки необходимо было иметь аппарат размером с небольшой телевизор, технологии развивались слишком быстро, и хоть и стоило аппаратура дорого, он позволял ему вести подобную операцию в полном одиночестве. Так делать на самом деле конечно не полагалось, но поступать так как полагалось у него не было не возможности, не времени. Достав из под переднего пассажирского сиденья ноутбук, даже не отъехав с парковки, всё равно никто не будет смотреть, а вызывать подозрения лишней суетой совсем не хотелось, Анвар включил приложение,нашёл единственный источник сигнала, достав наушники начал слушать. Он знал что его визит их взбаламутит, это и было одной из целей. Будут ли планы подвергаться корректировке или нет, теперь он стал тем фактором с которым они будут считаться. В любом случае запаса памяти хватит недели на три беспрерывной работы. Махмуд и Шах судя по скрипу мебели, вернулись в кабинет, говорили они на чеченском. Шах шипел, ему явно было больно.
  Псина...
  Сказал же, не задирай его. Он бы тебя убил, если бы захотел.
  Он тебя не уважает. Я вижу.
  Уважает, просто по своему. Он лев, с таким хорошо быть и врагом и другом.
  А я нет?
  Ne revnuy Шах, мы все тут братья. Но если бы я не был собой, хотел бы я быть им.
  К чему всё это? Фархад не на нашей стороне. Старик уже совсем не понимает что происходит и куда всё идёт.
  Со стариком вопросы будут решать старейшины. И мы им подскажем, как именно их надо решать. Когда придёт время. Ты очень нетерпелив.
  Напомнить тебе, что сейчас после Австрии, на нас могут ополчиться все местные musora?
  Для того что бы ополчиться, они должны хотя бы знать кто всё это сделал. Когда они сворачиваются?
  Уже, всё сделали как ты приказал.
  Иншалла.
  У нас стало очень много арабов.
  Они нам нужны.
  Зачем?
  Затем что эта долгая война с неверными. Мы не завоюем свободу нашему народу в одиночку. Ты становишься узколобым Шах. И меня это раздражает.
  Vot tak znahit?
  Я говорю тебе это как твой брат. Мы не сможем не то что победить в этой войне, мы не сможем даже её продолжить, если будем цепляться за все эти мелочные понятия о горской чести и чистоте крови. Нам нужны воины. Много воинов. Нам нужны деньги. Ili tue s goluem zadom voevaty будешь с кяфирами? Сколько раз я тебе говорил - ты продолжаешь мыслить так, как будто мы всё ещё там дома. А мы уже давно не дома, мы его потеряли. Eto drugoy mir, здесь другие правила. Понимаешь ты или нет? Хватит задирать арабов, они пришли к нам добровольно, они хотят воевать вместе с нами бок о бок. И не надо ребят стравливать между собой.
  Этого не было...
  Молчание было коротким, но явно нервным. Его прервал снова Махмуд, уже на русском.
  Я сделаю вид, что этого не было. А ты сделаешь так, что я больше об этом не слышал.
  Что с 'Фараонами'? С Анваром?
  Они снова вернулись к чеченскому.
  Мы всё ещё на одной стороне. Ты что правда думаешь, что я буду воевать со своими?
  А ты уверен что они с нами воевать не начнут? Или ты так ему веришь?
  Человеку, который способен протащить своего брата семь километров на себе, пока многие предлагали бедолаге из 'милосердия' пустить пулю в голову? Верю как себе. И потом, решает всё равно Фархад. А старик на это не пойдёт.
  Они снова замолчали. Шаха видимо ответом он всё же пристыдил, хоть немного. Он закончил на русском. Тоном не терпящем возражений, и явно дав намёк, что больше Шаха видеть не хочет какое то время.
  Езжай в автомастерскую. Реши вопрос с деньгами. Что с билетами?
  Шесть билетов в Марсель, на десять утра завтра. Фарух примет старых друзей.
  Иди.
  Анвар отключился, захлопнул ноут, завёл мотор и двинулся с места. Надо было встретиться с Таиром. Но перед этим надо было заехать домой и бросить машину. Он понял что он либо сейчас выпьет, либо кого то покалечит.
  
  
  ...
  
  
  Старый центр производил странное впечатление. Здесь история была вычурная, нарочитая. Город который сначала был уничтожен второй мировой, а потом был разделён и превращён по сути в буферную зону между восточным и западным блоком. После объединения, новый индустриальный центр Европы, бывшая ФРГ поглотившая восточных собратьев, отчаянно вкладывались в новую столицу. Но Берлин не смотря на все вбуханные в него деньги, всё равно не дотягивал не до Мюнхена, не до Франкфурта-на-Майне, не до уж тем более Гамбурга. Запад остался западом, восток остался востоком. Берлин должен быть стать символом победы запада на востоком, глобализации и демократии над всем злым и тоталитарным. Но Берлин был... фальшивым. Вокруг зажатых исторических упрятанных в камень набережных Шпреи, вокруг исторического квартала Берлинского Собора и Берлинского городского дворца - Германии эпохи Бисмарка. Вокруг был... обычный постсоветский город, чистый (каких в пост-СССР не было), аккуратный, местами богато отстроенный, вызывающе современный или же демонстративно историчный... но по сути город который нёс на себе лишь один отпечаток истории Европы. Прага, Будапешт и Вена потрясали историей. А здесь стеклянными фасадами довольно безвкусных бизнес-центров отстраиваемых поляками, чехами и турками, как будто бы пытались скрыть эти застарелые шрамы истории. От этого города ему было не по себе - в нём как будто было что-то неправильно. Он искренне пытался им проникнуться, понять его, потому невозможно жить в месте которое не способен полюбить. И за два года он сумел тут найти пару мест которые ему нравились, пару мест, за два года. Вечер выдался прохладным, точнее холодным, морось с неба была мелкой почти как пыль. Ссадины на ветру и от дождя щипали, но это было даже приятно, алкоголь согревал изнутри. Пройдя по мостовой к набережной где стоял Анвар он приветливо тому улыбнулся. Тот был разумеется в тёмно пальто на чуть более светлым костюм, с небольшим кожаным портфелем. Он осмотрел подошедшего с ног до головы, обратив внимание на увесистую бутылку в бумажном пакете, и весьма выразительно изогнул бровь, не сказать что он был удивлён.
  Опять хернёй маялись?
  Дружеское рукопожатие. Посидели... продуктивно.
  Насколько продуктивно?
  Братались...
  Анвар подошёл к ограде и взглянул на расположенный на той стороне квартал Берлинского исторического музея, не подбери иного слова, брутального здания так же времён Германии Бисмарка, с колоннами и массивными крышами серого цвета. Народу в этот вечер было не очень много, погода не располагала да и будние дни.
  Что пьёшь?
  Испанский, семилетний.
  Я так понимаю это не в подарок дадено. Что с Махмудом?
  Амбиции его распирают. Старика уважает, делу предан...
  Веришь ему?
  Против старика не пойдёт. Но в остальном мутно всё. Не нравиться мне его активность.
  Она естественна, когда силы слишком много - её нельзя не использовать.
  Я там видел пару человек из бригады Хабиба.
  Ливанец Хабиб? Автомобильных дел мастер?
  Ага, самый молодой у турок, и самый борзый.
  Может они к нему просто в качалку ходят?
  Ну ты сам знаешь как оно начинается. Ходят, занимаются, притираются, общаются. А Хабиб отморозок, даром что тачками занимается, пока.
  Плохо.
  Говно вопрос. Конечно плохо.
  Старику сообщил?
  Нет пока. Он сегодня же в социальный центр поехал? Ему не до этих проблем. Мы тогда вообще на что?
  Кстати о том как всё плохо... Муслим откопал кое что. Про депутата парламента от Социал-Демократической партии Вернона Бродхауса ты не мог не слышать. Полицейский профсоюз, помощь ветеранам Югославской и Афганского конфликта, налаживание международных связей с 'друзьями Германии' на ура-патриотической ниве. Именно через него шли все компании с востока и Балкан, которые хотели попытаться задружиться с немецкими компаниями. А он с этого имел маржу. Но сам по себе он просто решала, к тому же как я слышал, не самый талантливый и хваткий, да и жадный собака. А вот этот вот товарищ, уже реальная проблема.
  Он достал запечатанные в файл распечатки официальных документов, на официальных фотографиях было лицо того самого мордатого и квадратно-челюстного мужчины с взглядом человека который похоже в жизни всякое повидал.
  Маркус Дерат, старший инспектор, уполномоченный заместитель контртеррористического отдела Федеральный Уголовного Ведомства. Это третий человек во всех их силовых структурах, наделённый абсолютными полномочиями, отвечающий за национальную безопасность. Все мы, когда приезжали сюда и проходили через таможню, все наши данные уходили именно в его отдел. И они всё ещё ждут что бы вцепиться нам в глотку.
  Анвар не знал что сказать, вляпались так вляпались...
  Можешь почитать что на него Муслим на официальном сайте нашёл, плюс ещё поискал по посторонним источникам и в блогах.
  Где?
  В блогах... не важно. Почитай, ознакомься, читается как детектив, не оторвёшься.
  А по американцам что?
  Нашёл только одного.
  Тот самый, кудрявый, светловолосый, говорливый. Даже на фотографии он чуть улыбался. Протянул и эти бумаги в файле.
  Эдвард Майкл Хобс. Директор по связям с общественностью финансовой компании 'Бэйлиш Консалтинг'. Компания зарегистрирована в городе Александрия, штат Вирджиния, что в пригороде Вашингтона, который округ Колумбия, краткая географическая справка для понимания глубины жопы. А вот офисы у них расположены, во всех крупных городах Германии. Оказывают юридические и финансовые услуги, проводя интересы немецкого бизнеса в США и соответственно американского в Германии. Я пораспрашиваю про клиентуру, но думается мне, мы с тобой оба понимаем в какое дерьмо мы влезли.
  Местное гестапо и гестапо американское, будут вместе сюда возить афганский героин. И будут на эти деньги бороться с террором? Я конечно много бреда в жизни слышал...
  Нас за эту информацию потеряют. И больше никогда не найдут.
  Хочешь запись уничтожить? А если они узнают что мы делали запись? Нам козырь нужен, нам теперь уже вперёд в любом случае проще чем назад.
  Это всё равно что яйца в осиное гнездо пихать.
  Теперь уже поздно думать. Мы хотели узнать против кого играем, теперь знаем.
  И что нам это нам даёт?
  Федералы будут ходить по улицам и торговать наркотой? Кокаин, экстази и мет под Французом, героин и марихуана под албанцами и с хорватами на подхвате. Они говорят что хотят потеснить 'балканский коридор', это война. Тут интересно другое, кого будут на их место прочить. И кто на это место захочет.
  Думаешь к нам придут?
  У стариков позиция сам знаешь какая. Могут прийти к Французу. Больше не к кому. В любом случае албанцы так это не оставят.
  Они что, будут с федеральной полицией воевать?
  Эти будут, за ними правительство Албании, это ресурс. И этому ресурсу в общем то с прибором положить, на то что думают какие то местные менты по поводу их бизнеса.
  Надо отдать Фархаду, он нам конечно за это жопу на уши натянет. Но мы должны это старшим донести, у них связи везде. Не успеем, крови будет море. А давить будут в результате, нас.
  Не надо торопиться.
  В какой смысле? Блин, Анвар...
  Успокойся... на горячую голову не принимай ничего. Никаких решений. Давай сначала соберём данных, побольше да погуще. Что бы информацию можно было использовать против кого либо, одной записи мало. Даже как средство шантажа не проканает. Топить мы их будем или за яйца брать, нам нужно вот таких вот папочек собрать, штук пять минимум, потолще.
  Размышляешь как...
  Ну?
  Как мент!
  Ну спасибо...
  Блин...
  Они оба уставились на музей и вечерний город вокруг, ветер становился всё холоднее, файлы отправил обратно в портфель.
  Я когда говорил что это игра...
  Не хотел на войну. А в этом мире по другому не бывает.
  Что будет с жирдяем? Ну который камеры поставил?
  Пусть оставит их там, мало ли, может ещё чего ценного подсмотрим за кем ни будь. Дам ему деньги - пусть с семьёй уедет подальше.
  Использовать его не хочешь?
  Зачем? Он итак головой за нас здорово рискнул. А если они узнают кто им это оборудование поставит? Думаешь они его семью пожалеют?
  Блядство... до сих пор не могу поверить что такие бывают.
  Их больше чем все думают, к сожалению.
  Анвар посмотрел на друга.
  Страшно?
  Не боится знаешь кто?
  Вот именно. Страх это нормально. Но не надо бояться, надо опасаться. Не паникуй, будь осторожен.
  Я не могу привыкнуть к этой твоей философии... как к этому твоя венгерочка относится, как её...
  Вера, просто Вера.
  Надежда, Любовь... даже мне с тобой рядом иногда не по себе. Хоть я к тебе привык.
  Она просто не спрашивает. То есть, она не глупая совсем, понимает всё. И просто не интересуется. Она из такого места... там город был, при заводе. Завод закрылся, городу жопа. Гадюшник в общем. Иногда знаешь мы в обнимку лежим и она... плачет просто и всё. Она весёлая, домовитая, улыбка, глаза, ноги... ну ты видел. Со всем остальным вообще всё отлично. Но вот как у неё заскок в голове, лежит и плачет. И не рассказывает.
  Зачем тебе всё это?
  Не знаю... мне с ней хорошо. Ей нормальный мужик нужен, хороший какой ни будь немецкий парень. При бабках, образованный, из хорошей семьи.
  Не нравиться мне этот разговор. А мы с тобой кто?
  Вот хочешь вас познакомлю? Она хорошая.
  На хер мне такое счастье... тёлки это то что хорошо, когда много, но мало. А когда мало, но много, это уже перебор.
  Кто-то там мне про шведок с домом и 'Порше' затирал.
  В отдалённой перспективе же. На хрена мне сейчас эта головная боль? Я ещё пока как Ален Делон. Вот когда стану как Депардье, тогда...
  Ты вылитый Бельмондо. Даже уши такие же. Как у чебурашки.
  Ты то себя небось Аль Пачино полагаешь, да? Но ты ошибаешься.
  Знаешь чо? Мужчина должен быть не красивее обезьяны... На которой он женат.
  Они оба рассмеялись, в первые за вечер и вполне искренне. Но их разговор прервал заверещавший сотовый Таира. Тот засиял как начищенный пятак.
  Привет красавица... куда торопишься то? Сейчас приеду... ай женщина, перестань! Потерпи немного... весь твой с головы до пят... наручники? С собой нет, на работу заеду одолжу, это же Германия здесь так принято... давай, давай красавица. - выключил телефон. - безобразница.
  Наручники?
  Не завидуй и не осуждай.
  Как можно. С Верой не познакомлю, поезд ушёл.
  Боишься я её испорчу?
  Иди уже давай, к этой своей... что по полякам?
  Послезавтра встречаемся вроде как.
  Они попрощались и разошлись в разные стороны. Анвар пошёл пешком.
  
  ...
  
  
  Просто по дороге в семи минутах от пригородного вокзала Варшаувэр, небольшой проулок идущий во дворы, к мусорным бакам и подсобкам. Электрощиток, кирпичная кладка. Вечерние улицы шумят, кто-то уже начинает гулять и веселиться, но в эту сторону никто не смотрит. Кирпич был расшатан и прикрывал нишу, вполне вероятно что эта нычка была здесь со времён Холодной Войны. Теперь здесь лежала самая обычная и самая дешёвая и самая надёжная 'Нокиа'. Включив сотовый парень нашёл один единственный номер, отправив по нему SMS с одним единственным сообщением.
  '?!'
  Ответа ждать пришлось недолго, чуть больше минуты. Но казалось что прошла вечность.
  'Паульштрассе8/4/39/09/00'
  Алгоритм тот же, телефон выключить, положить в нишу, заложить кирпичом. Тело всё же болело, но хотелось пройтись по улицам до дома, подышать свежим воздухом. Ему нравился этот вечер, очень нравился.
  
  
  ...
  
  
  На следующий день.
  14 октября.
  08:50
  
  
  Дома по улице Паульштрассе напоминали наитипичнейший постсоветский квартал. Обильная и ухоженная зелень по дворам, между многоквартирными панельными домами, с множеством подъездов. Практически на протяжении всего пути в эту сторону на своём 'Поло', возникало ощущение что он где то всё это видел. Восьмой дом был самой обыкновенной девятиэтажкой, расположенным прямо напротив школы через дорогу. Из-за этого могли возникнуть проблемы с парковкой, Анвар постарался машину поставить так что бы её не было особо видно, аккурат за курьерским фургоном. Четвёртый подъезд, тридцать девятая квартира. Нацепив бейсболку и худи осмотрелся, дети уже вовсю шумели и бежали в школу. Нормальное утро, нормальной жизни, посреди нормального жилого района. В подъезд он попал выпустив очередную партию детей. Пошёл наверх по лестнице, так было спокойнее, слушал и смотрел по сторонам, хоть и не явно, внутренности подъезда такие же как у миллиона других таких же жилых домов. Он не всегда мог отделаться от навязчивого ощущения постоянной угрозы. Когда он достиг квартиры, он постучал три раза. Тишина. На площадке никого не было, только шумы из-за дверей и тонких стен, но не из этой квартиры. Он нажал на ручку и та поддалась, дверь была открыта. Он машинально вытащил из кармана выкидной нож и аккуратно открыл дверь, квартира была обставлена минималистично и икеевской мебелью, максимально дешёвой, а так обычная квартира как и везде, небольшая, метров тридцать максимум, справа кухня и туалет, прямо большая комната. Было так пусто что от стен разносилось эхо шагов и звук детских криков и машин с улицы через открытое окно. Боярин сидел в кресле в центре комнаты перед старым дешёвым телевизором, целя в коридор из 'Зиг-Зауэра', увидев кто пришёл, поставил на предохранитель и убрал пистолет обратно не вставая с кресла. Немолодой, седой, в бейсболке 'Рэд Сокс', в очках авиаторах (осенью, в полусумрачном помещении) и в увитом нашивками бомбере клуба авиалюбителей, в таком любили ходить американские же оставники.
  Ты хоть дверь за собой закрыл, малой?
  А это ловушка для незваных гостей?
  Дверь, молодой человек.
  Закатив глаза Анвар вернулся и захлопнул дверь, после чего вернулся обратно в комнату. Боярин указал на второе кресло, стоящее у стены напротив телевизора. Он туда и плюхнулся.
  И никаких отеческих объятий?
  Если тебе надо, можем хоть сейчас. Сэкономим на психиатрах. Что у тебя?
  Твой источник в министерстве не подкачал. Огромная куча тротила. Депутат Бундестага и замглавы федеральной уголовной полиции по антитерроризму, которые собираются возить в страну афганский героин через американскую военную инфраструктуру. И подвинуть с рынка албанцев с хорватами. И на эти деньги бороться с терроризмом. Кажется так.
  Боярин цокнул языком.
  Я слышал что Дерат мужчина своеобразный, но почему то не думал что на это ему духу хватит. Как попала информация?
  Это не моя епархия, это дела диаспоры. Но нам эта информация может быть полезна.
  Где запись?
  У Таира, он этим занимается. Считает что запись нужно уничтожить.
  И правильно считает - я бы на его месте так и сделал. Но ты не уверен?
  Махмуду эта информация может пригодится. А мне нужно заполучить его доверие, а то как то пока не особо получается.
  Ты никак не успокоишься? Наша цель Фархад Бадоев, именно он считается приоритетной угрозой.
  Фархад Бадоев, и остальные лидеры диаспоры, это уставшие от войны люди. Какую бы злобу они не испытывали, то что произошло за последние годы их отвратило от борьбы. Никакие поруганные национальные чувства не стоят того, что бы пожертвовать всем что у них тут есть, а есть у них ещё немного, что бы ополчить против себя ещё и местных. А Махмуд и в Ингушетии, был опасен, по настоящему. Не опытен, но уже умён. По настоящему умён, и самое хреновое, он верит, для него борьба это как кислород, он человек с целью, и до кучи адреналиновый наркоман. Он любит игру ума, любит власть, силу. Он любит воевать, и не боялся никогда лезть в пекло. Он собирает не криминальную бригаду, он собирают армию из уличных пацанов, беженцев с Кавказа, беженцев из Малой Азии, теперь ещё и Ирака, и местных из трущоб. И я знаю, что с точки зрения всех вокруг, он выглядит как амбициозный браток. А я говорю, что сначала он утопит в крови Берлин, а потом превратит эту свою бригаду, во вторую 'Аль-Каиду'. И ты лучше меня знаешь, что желающих финансировать и помогать им, от Ливерпуля до Стамбула, найдётся до хрена и больше.
  А ты лучше меня знаешь, теории не в приоритете. Вчера в Волгограде пятеро сотрудников милиции, местной уголовки и патрульных, погибли, они остановили собой грузовик со смертником и сорока килограммами синтетической взрывчатки, в полукилометре от одной из городских школ, повезло что он ещё посреди пустой магистрали был... Мы за за этот год почти две сотни сотрудников потеряли, не считая тех что в Беслане, чёрт возьми... Девятнадцать терактов предотвратили, двенадцать пропустили. Потенциальное количество жертв - десять тысяч человек, это как три 11 сентября. Мы сдержали большую часть, но та что прорвалась...
  После того как они убили старшего Кадырова, они поняли что им всё можно. Мы позволили им оборзеть. Показали что легитимность нашего правления на Кавказе трещит по швам. Они этот урок усвоили. И не важно, что мы заняли всю республику, пока они идут с территории Грузии, и пока через Турцию их снабжают всем необходимым, и пока их снабжают и вооружают половина монархий залива, мы их никак не остановим. Но это уже не вопрос нашей компетенции.
  Они оба замолчали, ненадолго. Но обсуждать всегда просто, когда ты не знаешь предмет обсуждения. И тем более, когда непосредственно от тебя ничего не зависит.
   - Что с внутренней чисткой?
  Ты знаешь, 'закрытые процессы' только над ублюдками, слишком тупыми и охеревшими, что бы честно работать. Над тварями никакого суда... Вчера брали одного подполковника, попытался свалить через Выборг, с пятью миллионами долларов полученных за... эта сука положила двух оперов.
  Сдох?
  Сдох... ты бы знал сколько их, мразей, в системе расплодилось. А мы ведь предупреждали, с брежневских времён эта гнида плодилась, я предупреждал. Кто-то слушал? А теперь уже...
  И что теперь?
  Чистим, по мере сил. Это не целенаправленная работа на раскачку ситуации, просто уровень гнили такой что...
  Они уверены?
  Это не попытка переворота, или расшатать ситуацию в стране. По крайней мере это не основная версия. Да и с чьей стороны?
  Что желающих мало?
  Федеральную власть вместе с бородатыми валить? Тебе напомнить что эти твари в прошлом году чуть Калининскую АЭС не рванули? У нас конечно много отморози, но не таких же... это же зверьё, о чём с ними договариваться?
  Ты сильно удивишься, что я узнал о людях за эти четыре года.
  Ой, смотрите на него... узнал он.
  Да, и понял что люди, способны на всё. Особенно когда речь о деньгах и власти. Но всё это лирика, а у меня факты.
  Нет, всё это лирика, а у тебя теория. А у нас война и тотальный разгром в структуре. И региональные элиты, которые начинают смотреть косо на всю эту ситуацию. А у нас нет никаких ресурсов, что бы охеревших ребятишек привести в чувство. Не говоря уже о наших дорогих сердцу банкирах с нефтянниками...
  Я уже понял к чему ты ведёшь. Нас двое.
  Пока да... слушай, если ты прав насчёт Махмуда, я тебя поддержу, когда речь пойдёт о непосредственных докладах. Но пока об этом даже речи не идёт. Им сейчас вообще не до Европы, так что у тебя есть шанс раскопать как можно больше. Пользуйся им пока можешь.
  Нам главное, момент не проворонить... ты лучше меня знаешь, что когда начинается эскалация, каждая упущенная минута, делает всё хуже.
  Нам сочувствуют три главные силы в континентальной Европе, они все на короткой ноге, особенно в своём страхе перед терроризмом. Если попытаться через каналы, с прямыми доказательствами, попробовать до них донести статус угрозы - вполне вероятно что они помогут нам с этим. Только проблема в том, что наши заокеанские, если без мата, партнёры, закручивают гайки, мстят за 'непоследовательную' позицию по Ираку. Причём мстят и нам, и местным, с последовательным подхрюкиванием наших лепших 'партнёров' из Лондона. Эти мрази, будут нам гадить, просто в отместку. То что результатом этой политики, может стать то, что станции метро и школы, начнут взрывать здесь - им в голову даже не приходит. Уж не думаю что им на это плевать. Скорее эти ублюдки просто реально настолько возвысились в своём мироощущении, над всем остальным человечеством - что даже не рассматривают вариант того, что по их союзникам или даже им самим, могут ударить ещё раз. И Брюссель, разумеется, у них целиком и полностью в кармане, до последнего депутата и чиновника. Колониальная, сука, администрация... Поэтому вариант, привлечь местных, мы будем рассматривать как запасной. Я в этом разрезе Дерата даже понимаю.
  А что, какие ещё есть варианты? Ещё один штурм Берлина?
  Ты не остри, малой, варианты и ходы всегда есть. Просто надо понимать, что сам по себе факт нашего присутствия здесь - это повод для грандиозного скандала. Времена нашего 'медового месяца' с 'партнёрами' закончились после той херни что они учинили в Совбезе ООН с этой грёбанной пробиркой. Если нас с тобой здесь найдут, никто даже не будет разбираться что мы тут делаем и с кем боремся. Они просто устроят всемирный скандал, рассказав про то как зловещее ФСБ, наследница КГБ, снова собирается восстановить 'берлинскую стену'. И никто в мире даже не отличит нашу контору от 'сводных братьев'.
  Короче мы в жопе... ты да я, да мы с тобой. Сколько нас, в мире то, Боярин?
  Это секретная информация, и потом ты расстроишься... ладно, я одобряю твой план. Запись передай, когда будет что собственно передавать.
  Анвар встал, с кресла когда Боярин его окликнул.
  И малой, прошу тебя, если знаешь что партию до конца не доведёшь, лучше выходи из игры сразу. Переиграть всегда можно успеть, а голова у тебя одна.
  Парень обернулся и улыбнулся наставнику.
  Я не азартный, я везучий.
  Вот учишь вас, учишь... когда ты запомнишь уже? Удача - для неподготовленных.
  
  
  ...
  
  
  
  Ноллендорфкиц. Берлин.
  Час спустя.
  
  
  Встретились в том же кафетерии, а на Герарде было тоже бежевое пальто, выглядел он плохо. Было очевидно что жизнь не готовила его к таким перегрузкам как последние несколько дней. Поэтому он удивился, когда увидел на столе пухлый конверт, и не менее пухлыми пальцами открыли посмотрел вовнутрь, потом на своего недруга. Удивлённо посмотрел, но даже с внезапно какой то закипающей злобой.
  Я не буду больше ничего для тебя делать.
  Гера, мне от тебя больше ничего не надо. Здесь пятьдесят тысяч евро, возьми отпуск, съезди с семьёй на юг на месяц... это не просьба, это настоятельная рекомендация.
  Было видно что он не понял.
  И всё?
  Вам повезло герр Хаас. Вы наткнулись на того, кто не хочет вашей крови. Ты исполнил свой долг перед обществом, помог прижать к ногтю плохих людей. Ты свободен.
  Я больше никогда тебя не увижу?
  Не увидишь, но исчезнуть из города придётся. Просто так бывает. Поверь мне, через неделю, отдыхая с детьми где ни будь на Бодонском озере, и запуская воздушного змея - ты забудешь обо всём плохом и это будут просто маленькие проблемы. Но купить билеты и уехать я рекомендую прямо сейчас. Понимаешь меня?
  Да... не знаю что сказать.
  Ничего не говори, просто езжай в школу и забирай детей.
  Анвар встал, и перед уходом снова чуть наклонился вперёд. - И Хаас, совет от мужика мужику. Жене больше не изменяй, особенно с семнадцатилетними. Вот оно тебе надо?
  Похлопав его по плечу, Анвар удалился.
  
  
  ...
  
  
  В центре Берлина с его широкими и длинными проспектами, почти что не было пробок, движение было организовано как то грамотно, и люди ездили не нарушая ничего. В первое время ездить здесь было очень сложно, и штрафов насобирал он кучу, здесь повсюду в каких то немыслимых количествах висели камеры наблюдения. Но в конечном итоге, когда привык, ездить по городу было одно сплошное удовольствие. Единственное что запарковаться в центре было невозможно. Но с такими дорогами, выбор пользоваться ли автомобилем, не смотря на развитие общественного транспорта - был очевиден. А вот одновременно говорить по телефону и рулить было не очень удобно, особенно когда все эти правила надо было соблюдать.
  Салам.
  Салам брат, ты где сейчас?
  К нам в офис еду...
  К Махмуду приезжай. Он отличился... по крупному.
  Насколько?
  Не по телефону... старик в ярости, и там ещё и остальные старцы едут.
  Сука... настолько?
  Настолько.
  Народ подтянули? Нужно местность оцепить.
  Охрана будет естественно. Но не думаю что слишком серьёзная. Это же просто разговор, тем более со старшинами.
  Убеди старика всех вызвонить, и сам народу побольше подтяни.
  Он же не конченный...
  Он уже палку перегнул, хотя ему старик сказал не делать этого - значит он уже не управляем. Готов головой стариков рисковать? Скоро буду, готовь всех.
  
  
  Настроение как то сразу испортилось. Он конечно знал что начнётся кавардак, но почему то не думал что так скоро.
  
  
  35 минут спустя.
  
  
  Для этого спорткомплекса на окраине, явно не могло считаться не аномальным такое наличие машин представительского класса. Их здесь было минимум штук восемь, половина машины охраны. Обычно для таких чрезмерных мер не было необходимости, стариков бы вообще никто не посмел бы трогать не при каких обстоятельствах. Должно было случится что-то совершенно из ряда вон. Что-то вызвавшее у всех приступ страха, настоящего и неподдельного. И ребята курящие на парковке, человек девять, были не только водителями. 'Поло' хотели не пускать на парковку, но потом узнали водителя. Старший среди них, по крайней мере по уважению, Азам, рослый и добродушный в целом детина приветственно распахнул объятья, делать нечего.
  Салам Алейкум.
  Алейкум Салам. Как ты?
  С утра был лучше. Где Старик?
  Внутри со старцами. И с сыном. Тебя только не хватает.
  С сыном? Дело и впрямь плохо...
  Люди Махмуда где?
  Большинство по домам. Но здесь человек сорок. Оружия вроде нет.
  Вроде или нет?
  Ан, мы же не мусора. Что мы их обыскивать будем?
  Так ребят, давайте заканчиваем перекур и в дозор.
  Несколько посмотрел с недоумением, но кто-то, и сам Азам, его поняли.
  Ан, ты уверен?
  Да, здание окружить, будьте готовы применять оружие. Вызванивайте Дадо с бригадой, пусть все приезжают.
  Ан, ты серьёзно? - спросил один из водил, Тимур кажется.
  Да серьёзно! Давайте!
  
  Не смотря на возражения, ребята бодрым шагом выдвинулись в разные стороны выполнять указания. От своих ты никогда не ждёшь угрозы, такова психология людей не считающих себя бандитами... проблема в том, что теперь внутри этого здания было похоже как минимум две группировки явно не согласные быть чем то единым целым. И количество сил у этих двух группировок было примерно сопоставимо, только вот это был их район. Сам он направился вовнутрь. В очередной раз мысленно себя обматерив за то, что он уже давно не имел привычки постоянно носить с собой здесь ствол. Похоже придётся снова эту привычку завести. И про бронежилет похоже теперь тоже придётся помнить всегда.
  На том месте где он проходил вчера, вместо тех двух молчаливых ребят, стояли пятеро, трое старались соблюдать некий 'дресс-код', двое были одеты как босяки в спортивную одежду. И настроены они были, в лучшем случае пренебрежительно. Как в волчьей стае, если вожак начал рычать и пускать слюни, вся остальная стая тоже начинает впадать в бешенство. Анвар даже позволил им себя обыскать, чего бы в иной ситуации делать бы не позволил никогда. Тот низенький, 'метр с кепкой' бритоголовый урод с 'фиксой' на своём оскале, как будто специально делал всё медленно, на осмотр ушло минуты полторы. Уже захотелось сказать что-то очень грубое, но видимо поняв что дальше будет худо, они его пропустили в зал.
  В зале собралось друг напротив друга две внушительные толпы, народ галдел, разговаривал друг с другом. 'Местная' сторона явно была в приподнятом настроении, и их было много. Сторона 'гостей' им не сильно уступала в численности, но выглядела куда как мрачнее в целом. В центре зала стояло четыре стула, на одном из них сидел Фархад, справа от него едва-едва моложе его Талиб, слева Мехмет и Ураб, примерно ровесники. 'Отцы' крупнейших четырёх тейпов, вставшие во главе берлинской диаспоры. Седые мужчины были внешне, как и всегда, спокойны и выдержанны. Но обманываться не стоило - общий сбор, по сути их собственный суд, означал что случилось что-то совершенно из ряда вон. Анвар обменялся рукопожатием с несколькими ребятами из своих, после втиснулся в чуть расступившееся толпу, пожав руку Таиру. Тот был мрачнее тучи, что ему было совершенно несвойственно.
  Что случилось то, э?
  Старший и Мехмет сегодня утром посмотрели новости, и сопоставили их со слухами, которые давно доносились. Махмудов занялся мрачным криминалом.
  Махмудов вышел в центр зала откуда со стороны своего кабинета. Все умолкли, а он вышел в середину, встав напротив старейшин. Он был в том же костюме что и вчера, он был спокоен, не выглядел не разу мрачным или переживающим. Держался с подчёркнутым достоинством. Говорить начал Мехмет, голос его уже был старческим и немного слабоватым, годы давали о себе знать, но говорил он твёрдо. И ощущалось, что его хладнокровие весит на волоске.
  Мы будем говорить на русском. Не знают многие здесь, родного языка. Так что по русски. Ты знаешь зачем мы здесь собрались, Махмуд?
  Анвару не показалось, виновник торжества явно был собой горд.
  Могу лишь догадываться, уважаемый.
  Догадывается он... я сегодня утром смотрел новости. А потом решил почитать газету.
  Рослый паренёк из за спину подошёл к старику и протянул к ему газету, серьёзную новостную судя по всему. 'Шпигель' вроде.
  Я сегодня утром прочитал новости. Там рассказывается, о случившееся серии ограблений, на юге, в Австрии. За одну неделю, два инкассаторских фургона, один банк в Вене и один в Альпах. Четыре человека в больнице, двое убитых. Похищено двадцать семь миллионов евро. А сегодня утром, мы узнаём, что крупная сумма денег, прибыла на одну из наших ферм на юге, на несколько часов, а потом исчезли. А потом мы поинтересовались у знакомых, и узнали что шестеро твоих людей исчезали из города, на целую неделю.
  Я не хочу отчитывать тебя словно дитя. - сказал Ураб. - мы здесь не для этого. Мы лишь просим тебя честно ответить на вопрос, что бы ты не врал нам. Сделал ты это, или нет.
  В зале повисла тишина, на некоторое время. Махмудов осмотрел всю 'противную' сторону, все стояли и молчали. Нет, он страшно собой гордился. И снова посмотрел на старейшин.
  Да, это сделали мои люди.
  Зал заполнили крики и ругань. Одобрительные с 'той' стороны, и ровно с обратной реакции с 'противной'. Фархад громко гаркнул и все замолчали.
  Осёл! Что ты натворил?! Чего ты этим добился?! Ты представляешь, что именно случится со всеми нами?!
  К ругани присоединился Мехмет. - Теперь все местные власти ополчаться против нас!
  Давайте успокоимся! Нам надо выяснить, насколько чисто всё это было проделано. - сказал Ураб.
  Да дело разве в этом?! Вы что не понимаете что мы теперь стали бандитами?!
  А мы что, были кем то другими? - громко спросил Махмуд, и все замолчали.
  Что ты сказал...
  Вы слышали что я сказал! Мы что, для кого то из местных были другими? Я ничего не буду вам рассказывать. Потому что всё что было проделано, было проделано под моим руководством, и проделано моими людьми. А деньги, это деньги банкиров, кяфиров которые нас грабят. Это грязные деньги, в том числе и русни, их политиков, коммерсантов и чиновников, которые они делают грабя своё же стадо, а потом эти деньги тратят на войну с нами.
  Старики смотрели на него с разным выражением лица. Но первым нашёл что сказать Фархад.
  Что за чушь ты несёшь? Ты что не понимаешь последствий...
  Я устал слушать всё это! Вы старые забыли, что идёт война?! Что нас выгнали из нашей страны?! Что русские убивают нас каждый день?! И все местные, относятся к нам точно так же! Это были грязные деньги, которые теперь пойду на нашу борьбу. На нашу борьбу с кяфирами! На нашу борьбу с руснёй и всех тех кто им помогает! Я не буду извиняться за то, что воюют за свой народ.
  Толпа сторонников закипела, да и со стороны противников побежал нехороший ропот, который Анвару не нравился вот совсем.
  Нашим браться нужно оружие, боеприпасы, взрывчатка. Им нужна помощь в их борьбе против русни.
  Мехмет встал со стула, к нему со спины подскочили двое молодцов, которые боялись как бы резвый старичок не рухнул на пол. Но тот на ногах стоял крепко, и был в ярости.
  Я был на этой войне! Я воевал с руснёй! Но я не воевал не с женщинами! Не с детьми! Я не воевал с осетинами! А то что твориться сейчас, это бандитизм! Ты хочешь этих людей поддерживать?! Хочешь им помогать! Мы не будем в этом участвовать!
  А кто сказал, что ты имеешь право решать за всех. - спросил Талиб, спокойным но каким то глубоким но высоким голосом. - И почему мы должны плакать по детям убитых неверных? Осетины убили много наших братьев. И получили по заслугам.
  Что ты такое говоришь?! Что ты такое говоришь?!
  Я говорю, о том что русские отнимают у нас всё больше и больше. Неверные навязывают нам свои порядки. Они убивают нас в Чечне, убивают в Ираке, убивают в Палестине, убивают в Афганистане. А мы должны это терпеть?
  Я согласен. - присоединился Ураб. - мы не имеем права забывать, что война не закончилась. И то что мы были вынуждены уйти со своей земли, не даёт нам права отказываться от борьбы.
  Голоса поддержки становились всё громче. Лица были искажены восторгом или злобой, кто-то явно впадал в экстаз. Анвар поймал взгляд Таира, тот испытывал тоже что и он - это было страшно. Фархад встал со своего стула, и указал пальцем на Махмуда.
  Как ты смеешь, втягивать этих мальчишек в войну! Ты же просто обыкновенный бандит! Ты ничем не отличаешься от других бандитов! Ты говоришь этим детям, что они должны сложить свою голову! Но ты говоришь что ты делаешь это ради Чечни. А на самом деле, ты хочешь что бы они сложили голову ради тебя! Ты подонок!
  Анвар кивками и жестами приказал четверым своим выдвинуться ближе. Он поймал взглядом сына Фархада. Руслана. Невысокий, субтильный, с совсем неглупым и симпатичным лицом, он уже стоял впереди всех, двое верных людей Фархада стояли по бокам. Парень был не совсем 'из этого мира', но это был его отец. И сейчас он бы мог натворить дел, потом не разгребёшь. В прочем, дела похоже и впрямь пошли скверные. Махмуд стоял в нескольких шагах от старика, и он как то нехорошо совсем, хищно улыбнулся.
  Я старик, воевал. Я потерял много братьев на той войне. Ты не смеешь мне говорить о том, кто я такой и что делал. И вообще, кто сказал что мне вообще нужно вас слушать? Ведь вы, трусы и предатели. Вы свой народ предали!
  Ах ты...
  Толпа взорвалась криками с обеих сторон, Анвар подскочил к Фархаду, схватил его под руку и они его повели в зал. С другими стариками делали тоже самое. До драки дело не дошло, какая то инстинктивная осторожность. Две толпы сошлись в центре, не толкались и не пихались, стояли друг от друга метрах в двух и орали друг на друга, плевались, посыпали проклятья и активно жестикулируя периодически показывали непристойные жесты. Анвар лишь краем глаза заметил как Махмуд 'растворился' в толпе. Его быстро вывели из здания, в фактически внутри 'каре' из десяти человек, довели до его седана 'БМВ' и посадили на заднее сиденье. Через минуту к нему присоединился сын, парень уже был весь взмыленный и какой то помятый. По всей видимости от толпы его пришлось уводить силой. За спиной из дверей стали появляться и другие старики, тоже с немаленьким сопровождением. Анвар окликнул прыгающего в машину водителя.
  Давай к нам! На светофоры плевать! Мы следом.
  Тот кивнул, едва отошли все от машины та с места рванула с парковки, пару секунд спустя следом погнали ещё два транспорта. Анвар стоял и смотрел на толпу, из зала не сильно далеко отходя от дверей вышло Махмудово воинство. И стали активно жестикулируя и довольно громко, 'выпроваживать' гостей. Кстати двое старцев из здания не вышли, и кажется здесь был даже кто-то из их 'свиты'. Он не сразу понял что Таха и кто-то ещё тянут его за руки и тащат к ближайшей машине. Он только когда его подвели к двери, понял, что сжал кулаки так сильно что заболели ладони.
  
  Когда дверь захлопнулась, видимо выражения лица Анвара было таким, что и Тахе и даже Кариму было не по себе. Тишину решил нарушить Карим.
  Что будем делать?
  В школу внуков возить теперь будет не один человек а по двое на машину. Во всех конторах поставить круглосуточную охрану, всех вооружить 'тяжёлым'. За Фархадом пустить две машины, людей отберёшь лично, и сам будешь ездить если нужно.
  Таха решил возразить, неудачно. - Анвар, остановись. У нас столько людей не хватит, кто будет охраной заниматься? Дела вести? Людям спать ещё...
  Анвар взбесился. Он сам от себя этого не ожидал.
  Спать будут по очереди, там где дежурят! Там же будут и жрать и срать если понадобится! Всё! Доигрались блядь! Хотел острых ощущений?! Распишись!
  Чёты орёшь на меня?!
  Да ничего!!! Делайте что сказано! А мне ещё надо думать, как завтра доехать до Ростока так, что бы нас по дороге всех не перебили! Не надо спрашивать и спорить! Просто блядь сделайте!
  
  В состоянии глухого бешенства Анвар покинул автомобиль громко хлопнув дверью, что бы поорать на воздух. Но попав под дождь и посмотрев вокруг на толпу соратников стоявших у машин, ту часть что ещё не разъехалась, остыл.
  С этого момента мы на шухере! Всех в ружьё! Всю незаконную деятельность свернуть! И всё что есть в нычках достать! По машинам!
  Нестройных хор голосов доносил что ребята ситуацию осознали. Анвар сел обратно в машину хлопнул дверью уже не так громко. После чего уронил голову в ладони на коленях, как же они его все... он услышал голос Карима.
  Анвар, брат..
  Он встрепенулся и быстро потёр ладонями лицо, разве что не врезал себе.
  Всё нормально... поехали уже.
  
  
  ...
  
  
  Варшауэр Штрассе.
  Сорок минут спустя.
  
  
  Окрестности совсем нового, одного из символов объединённой Германии, пригородного вокзала Варшауэр, были местом бурного коммерческого роста. Ещё в основном довоенные кварталы, восстановленные ещё при ГДР, здесь были какие то старые режимные объекты, жилые апартаменты с дворами колодцами, место было в целом бедноватое. Но с начала нового тысячелетия район стал меняться, пережившие ремонт здания стремительно обрастали стеклянными пристройками, много офисов преимущественно молодых компаний способных потянуть местный ценник на аренду. Когда у диаспоры наконец стали появляться деньги, они первый делом выкупили целое здание. 'Культурный центр национальной диаспоры чеченского народа и независимой республики Ичкерия' - место где растущее и встающее на ноги сообщество новых граждан Европы, численностью уже в несколько тысяч человек в одном только Берлине, смогло бы представлять свои интересы. Стать частью этого самого европейского сообщества было непросто, но в условиях растущей экономики, стоило только закрепиться и дела стремительно пошли вверх.
  Скрытый серой штукатуркой кирпичный четырёхэтажный дом занимал половину немаленького квартала, когда то здесь были общежития переходящие в небольшую кожгалантерейную фабрику. А сейчас это был весьма презентабельный, дорого обставленный и готовый принять всех представителей своего народа, офисный центр. Скромный снаружи и весьма впечатляющий внутри. Но не многие понимали, что здание изначально строилась как крепость. Фархад и сам был человек определённого склада ума, и обладал должным жизненным опытом - что бы понимать, что всегда надо быть начеку, и он потратил немалые деньги что бы всегда быть готовым к неожиданностям, и даже не ради себя, а ради остальных. Офисы делились на 'гостевые' и 'хозяйские' части, из одной части в другую нельзя было попасть минуя охрану. А сама 'хозяйская' часть была расположена во всех внутренних частях здания, и занимала ещё и замкнутый двор, разумеется все 'не парадные' окна были закрыты решётками, парадные смотрелись современно - только не каждый бы мог приметить на глаз что это было семисантиметровое бронестекло. И разумеется камеры и датчики движения. И это не считая ещё и постоянной охраны, одна смена - пятнадцать человек, все сотрудники службы безопасности группы компаний 'Фараон', и все с лицензионным оружием. Многими аспектами безопасности, Анвар заведовал лично, и многие считали что он параноик, но он был непримирим, а старик ему совсем не возражал.
  А теперь что они интересно о нём скажут? Теперь... в случае полицейской облавы, у них теперь были бы серьёзные проблемы. Потому что конечно они не были кристально чисты перед законом, но они его лишь мягко обходили а не напрямую и в наглую нарушали, и старик не зря держал при себе целый штат очень неплохих юристов (выходцев из бывшего СССР разумеется), способных доказать что они тут занимаются законным делом. Но теперь во двор въехало два фургона. Фургона с опустошённых схронов, и в каждом были оружие и боеприпасы, в очень обильных количествах. И было по большей части очень и очень нелегальным. Анвар посмотрел из окна второго этажа, из коридора вниз, ребята резво разбирали поступивший груз, расторопно и со знанием дела. Стволы в руках, ящики перемещались вовнутрь здания. Он услышал сзади шаги, обернулся, это был Руслан. На лице была пара ссадин, вид у него был подавленный. Они чуть приобнялись, пожали руки. Говорили они на русском. Но Руслану он давался чуть сложнее чем хотелось бы, он слишком долго говорил на английском. И 'американский' акцент уже стал проникать в его речь навязчивым 'аканием'.
  Рад что ты приехал.
  Рад что ты присматриваешь за отцом. Спасибо тебе...
  Не жалеешь что вернулся?
  Я думал всё немного изменилось. А тут у вас оказывается вот так дела. Хорошо что Зиза с Ахметом в этом не участвуют во всём.
  С племянниками повидался?
  Да, уже, они рады были меня увидеть. Быстро они растут.
  Парень опустил голову.
  Вас здорово подставили. Нам это теперь аукнется.
  Не аукнется. Махмуд не вся диаспора. А у нас свой легальный и прибыльный бизнес. Нас уважают, с нами ведут дела. Махмуд бандит, и всегда им будет, и руководит он бандой. А у нас профи.
  Ты умеешь подбодрить да?
  Я умею подбирать людей, и обучал их лично.
  Ты с ним был тогда, на войне, с Махмудом. Он опасен?
  Да, опасен. Но ему не дадут с поводка сорваться. А если даже и сорвётся, и мы не лыком шиты. Слушай, даже закон, и тот на нашей стороне. Мы же не бандиты, мы честные граждане.
  Руслан хмыкнул, как то нехорошо. Анвар подошёл и приобнял парня за плечи.
  Слушай, тебе бы сейчас пойти отдохнуть, расслабиться. Дело житейское. Завтра у нас большое дело.
  Да, отец говорил, с поляками. Большой бизнес.
  Вот именно. Так что отдыхай.
  Я к Зизе, хочу с ними весь день провести... там точно безопасно?
  Закрытый комплекс, в охране мои лучшие люди. И потом это хороший пригород, врачи, адвокаты, судьи. Мы же в Германии, всё таки. Тут тебе не Гарлем.
  Смешно... ладно, я поеду. Отец с тобой поговорить хочет.
  Давай, до завтра тогда.
  Они обменялись рукопожатиями и парень пошёл в сторону лестницы. Анвару паренёк нравился, он к нему относился как к младшему брату. На них с сестрой в этой жизни свалилось слишком много того, что может выдержать ребёнок. Война сломала и разметала их семью, и то немного что от неё осталось, Фархад спасал как мог. И он не хотел, совсем не хотел, что бы его дети были участниками его 'криминального' бизнеса. И уж тем более, что бы они имели какое то отношение к делам подполья. Дочь он держал подле себя, потому что таковы были традиции, ну и потому что боялся отпустить её в мир. Подобрал ей мужа - но брак был счастливым, они полюбили друг-друга, и заделали уже четверых детей. Сына же отпустил в свободное плавание, потому что видел в нём ум и сметливость, но и волю к свободе и жажду знаний. Он знал, что сын рано или поздно вернётся, но вернуться преуспевающим юристом со связями в штатах и дипломом Ельского университета, означает прыгнуть сильно выше головы всех их грешных на этой земле. Анвар в прочем считал, что парень этого заслуживал. А тот в свою очередь не задирал нос и оставался всё тем же скромным, дружелюбным и честным парнем. Который очень сильно старался скрывать то, как сильно его сломала война, отъев у него немалую часть души. Он прошёл через длинный и неброской оформленный коридор, подчёркивающий солидность и историчность здания. Это не был тот кабинет где они встречались ещё вчера. В эту часть здания попасть можно было только пройдя через целый корпус забитый людьми, три поста охраны и две бронированный двери. Это был 'основной' кабинет Фархада, там же располагался сейф, наиболее важные документы и всё то, что связывало его с нелегальной деятельностью. Кабинет был большим, с зарешёчеными окнами выходящими на внутренний двор, здесь не было слишком яркого света, уютный жёлтый от абажуров на стенах. Таир и старик сидели за большим столом из красного дерева, и пили коньяк. Что было совершенно неподходяще для этого времени суток, и совершенно не было в характере старика. Но похоже случившееся, его расстроило, и довольно сильно. Старик посмотрел на вошедшего, тот закрывал за собой дверь. Обратил внимание на его широкую ветровку поверх самой обыкновенной футболки.
  Спасибо хоть догадался кепку снять. С тебя не убудет.
  Я могу снять куртку...
  Да садись уже. Не знаю, предложить тебе выпить или нет. Не хочу давить авторитетом, ты же откажешься. Тебе ещё работать.
  Анвар посмотрел на Таира, тот переглянулся с ним, и сочувственно помотал головой.
  Что вы молодые? Думаете я ничего не вижу?
  Анвар сел, Таир шлёпнул на стол подстаканник, после поставил большой стакан. Из такого стакана пьют виски, но никак не коньяк. Налили много. Старик отхлебнул ещё. Парень не знал что сказать.
  Я не думал что он настолько двинутый. Говорил что надо договориться, что он не пойдёт на раскол. Уважаемый...
  Ты ни в чём не виноват. Виноваты все мы. Дали ему силу набрать, показали что ему можно всё. Это псину надо было на цепи держать, сколько уже сигналов было!
  Он перетянул на свою сторону много народу да?
  Это не так уж и важно. - сказал Таир, он практически не пил. - весь самый прибыльный бизнес завязан на нас. И потом, большинство наших людей криминалом заниматься явно не захочет. А то во что он нас втянул, это бандитизм. Мы можем просто его слить...
  Мы не сдаём своих легавым! Никогда! Нигде и никому! - громко ответил старший. - нельзя выносить сор из избы. Свои не простят, а местным и одного раза хватит - после нам житься не будет.
  Анвар думал. - у нас есть практически половина всего бизнеса. У остальных даже меньше половины, и распределено на всех. Когда у одного есть всё, у других ничего, всегда возникает желание это забрать. Своя шкура ближе к телу.
  Ты прав... эти люди стали забывать, отчего мы бежали и почему. Вот что плохо. Они становятся бандитами. Мол если в жизни тебя один раз сломали, значит можно всему миру мстить.
  Ты не прав Фархад. Совсем не прав. Он не обиженный ребёнок. Он жестокая, умная, расчётливая мразь. И он сейчас понял что на коне.
  Ну ты же не убить его предлагаешь? - спросил Таир. И как то переменился в лице. Анвар кажется понял, что друг сейчас только что понял что сказал. Но почему то сам не мог найти аргументы против.
  Воевать со своими? Особенно сейчас? Народу много потеряем, со всех сторон. А цели не достигнем, полиция за нас тогда точно возьмётся. Албанцы за своим куском придут, хохлы сейчас вообще оборзели. Нам нельзя сейчас ни в какие разборки влезать, если нам совсем выбора не оставят.
  За нас этот выбор уже сделали.
  Я этого не хотел. - оба посмотрели на старика. Тот был совсем мрачным, у него даже голос просел. Он пялился куда то в стол, держа почти пустой стакан в руке. - мы почти справились, почти пришли к тому чего хотели. Стать уважаемыми людьми, что бы у нас были свои культурные центры, что бы нас уважали, что бы мы здесь жили как нормальные люди. И без войны, без крови, без криминала. А теперь получается что всё зря? Этот щенок всего нас лишит. Он бросит на убой этих мальчишек, а сам на костях их поднимется. И всё ради чего? Ради судьбы правоверных? Да плевать ему на них!
  У нас есть завтрашняя встреча. Если выгорит с поляками, всё измениться. Мы получим свой по настоящему крупный полностью легальный проект. Там речь идёт о государственных инвестициях, об общем планировании. Поляки очень хотят с нами в эту тему. И мы вполне можем с этим справиться. Если мы сейчас запрыгнем в этот поезд, нам уже через пару месяцев никто страшен не будет.
  А мы сами то потянем?
  Старик посмотрел на них обоих. Таир пожал плечами.
  - У нас нормальный легальный бизнес. Магазины, лавки, автомастерские, скоро будут свои фермерские продукты.
  Скоро, скоро... да.
  Будут, со временем. У нас чистые доходы, законодательно придраться можно к кому угодно. Но это не наш случай. Налоги мы платим, продукт продаём хороший, народ его честно покупает. Мы же не отмываем никакие грязные деньги, мы честно работаем что бы кормить свои же семьи. Собранная плата за 'услуги' это сущая мелочь по сравнению с этим. В конце-концов это делают все, особенно турки. Ну и что?
  Ты считаешь рисков нет?
  Считаю, что это шанс за который надо хвататься. Не смотря на то что произошло сегодня. Особенно с учётом этого.
  Старик посмотрел на Анвара.
  А ты что скажешь?
  Моя работа - наша общая безопасность. Не хочу хвалиться, но у нас лучшее охранное агентство в Берлине. Как минимум. И потом, у нас официальный статус. Но мы с вами знаем, на что способна уличная шпана при правильной мотивации и с первичной военной подготовкой. Но самое главное, если сейчас пойдёт раскол, этим воспользуются, те-же албанцы. Я смогу обеспечить безопасность завтрашней встречи, но это будет шумно и затратно. Плюс нам придётся серьёзно охранять всё наше имущество. Усилить охрану на рынках и в магазинах. Благо люди у нас есть.
  Считаешь это необходимо?
  Необходимо. Ты ведь доверяешь мне?
  Странный вопрос юноша.
  Тогда вам обоим надо будет делать всё, что я вам скажу, начиная с этого момента. Особые распоряжения я уже раздал.
  Это не вопрос сынок. Я всегда рассчитываю на то, что ты понимаешь то что делаешь.
  Тогда нам нужно готовиться. Это всё не война, это бизнес. Но для Махмуда, это война. А если мы дадим слабину, скоро все будут пытаться от нас кусок урвать.
  Это не война, и не бизнес. Это наши семьи, наше общее дело.
  Понимаю. Я лишь говорю о том, что всё это у нас попытаются забрать. Потому что они считают что в своём праве.
  А мы в своём праве, ничего им не отдавать... надо ещё раз переговорить нам старикам. И турков подключить. Надо попытаться выдернуть мальчишек из под его влияния, хоть кого ни будь.
  Анвар хотел возразить. Но потом решил что не стоит. Пусть старик пребывает в иллюзиях, что можно быть для всех хорошим. Иногда и самому очень так хотелось.
  Тогда с вашего позволения, я пойду ещё раз всё перепроверю, и отдам распоряжения для завтрашней поездки.
  Так и не выпил... иди, конечно иди сынок.
  Анвар откланявшись вышел. Работа, только работа. Больше ни на что не отвлекаться.
  
  ...
  
  15 октября.
  
  
  От Берлина до Ростока не было идеально прямой дороги, пришлось ехать по двум шоссе, двадцать четвёртому и девятнадцатому. И хотя конечно по российским меркам это были не расстояния, а сами местные знаменитые на весь мир автобаны чем то совершенно прекрасным - это были самые беспокойные один час и сорок минут в жизни Анвара (и как он подозревал многих его людей), со времён войны совершенно точно. Умом тот он конечно догадывался, что здесь в этой части света правила совершенно другие, и здесь никто не будет например устраивать атаку на колонну дорогих машин прямо в центре страны, средь бела дня, на оживлённой автомагистрали. Но жизнь учила его тому, что если кому то очень хочется переписывать правила под себя, он всегда это делает и плевать ему на все последствия. За всю дорогу он ни с кем не перебросился никакими словами кроме кратких распоряжений и команд. Про себя он в очередной раз отметил, что он сделал из ребят, большинство из которых не имели той 'школы войны', хорошо подготовленных и готовых ко многому бойцов. Ко многому, не ко всему, ко всему быть готовым просто нереально. И никогда нельзя быть достаточно подготовленным, никогда нельзя стать лучшим, к этому можно только стремиться. Он учил их этому когда было свободное время. Он знал что за глаза его называли параноиком, хоть и сильно уважали, и что большинство забивало на его инструкции сразу как он ослаблял контроль. Но поэтому то он и гонял их каждый раз когда появлялась возможность. В какой то момент появилось это странное чувство, потом он понял что это, он за них отвечал. И он бы не простил себе, если бы с ними что-то случилось, просто потому что он сделал свою часть работы плохо. Не говоря уже про Фархада старшего, младшего и Таху. Иногда он понимал, что страшно собой гордиться. Но потом он вспоминал как глубоко они увязли в неприятностях, и всё хорошее настроение как то быстро улетучивалось.
  
  Северо-восточная часть Германии была странной страной, тут даже бы больше подходило слово 'очень' странной. Эта земля была сердцем Европы, попытавшееся дважды стать мировой империей - после последней попытки это сердце выжгли огнём почти что до углей и праха. И эту территорию поделили между собой две равнозначные, противостоящие друг-другу силы. Силы которые были абсолютны чужды этой местности и народу его населяющему, но при этом исторически были неразрывно с ним связаны долгие столетия. В результате, вроде как освободившись экономически и культурно, эта страна всё равно оставалась странным гибридом двух миров, один из которых давно уже скукожился в два раза минимум, и облетел на ветру словно горелая бумага, но продолжал подавать признаки жизни, а второй утвердился в своём праве повелевать миром на свой манер. Они ехали под низким серым небом и светом иногда подмигивающего солнца, мимо окраин городов и городков что пролегали между на удивление процветающими фермами. И видели они бесконечное количество хрущёвок, почти тех же самых хрущёвок, что кварталами в десятки домов каждый, облепили собой все города от Рейна до Камчатки, то есть большую часть северного полушария. И это было странно, учитывая всё остальное вокруг. А потом кварталы пятиэтажек заканчивались, и начинались казалось бесконечные и до неприличия разросшийся и так похожие на одноэтажную Америку пригородные дома с зелёными лужайками и низкими заборами во все стороны куда не кинь взгляд. И как в Америке, через это пролегали шикарные автобаны под неприлично большими рекламными щитами и стояли по обочинам дорог супермаркеты и мегамоллы. Этот пейзаж нельзя было назвать пасторальным. Весь этот коммерческий рай выглядел каким то надуманным, но он всё же выглядел живым. От фальшивого Берлина веяло нелепым маскарадом, скрывающим своё прошлое всеми способами.
  
  За пределами уцелевшего в войну и внушающего исторического центра, портово-промышленный Росток представлял из себя тот же нечёткий гибрид 'провинциального' СССР и 'провинциальной' Америки, вдоль роскошных автострад. Их 'маленький' конвой из четырёх 'БМВ' достиг точки назначения, большой парковки и придорожной гостиницы явно не больше трёх звёзд, но всё же более-менее приличной. На парковке стояло четыре 'Мерседеса'. Такая же конфигурация, два внедорожника, два автомобиля представительского класса. Когда они подъехали, со стороны кафетерия на первом этаже мотеля, вышло десять молодцов, в костюмах двойках как правило, с кажущейся такими родными славянскими рожами. И Макса среди тех кто явно был 'в центровых' Анвар сразу узнал. Ребята покинули машины и встали по периметру, сын помог Фархаду выйти из машины, после чего тот что-то шепнул ему на ухо. Анвар 'ощупывал' встречающих - ребята у поляков были серьёзные, как правило не криминал, а 'бывшие', на не шибко большую Польшу после распада Варшавского Блока, приходилось слишком много безработных силовиков выброшенных на обочину. Все вертелись как могли, и тот кто был у них главный, был самым свирепым но и умным из тех кто смог остаться в живых и 'пробиться'. В центре к ним шёл улыбчивый седой и держащейся бодрячком мужчина лет пятидесяти пяти в светло сером костюме и фетровой шляпе с широкими полями. Фархад выйдя из машины так же приветливо улыбнулся, подойдя они обнялись. Говорили на русском разумеется.
  Фархад! Дорогой мой. Салам Алейкум!
  Салам Дани. Приятно видеть. Это мой сын, Руслан.
  Дани подошёл к молодому и крепко пожал ему руку.
  Жжещ, пан Белорецкий.
  Жжеще-жжеще, ха! Молодец какой. А мне про тебя рассказывали, я уж не думал что ты успел так вымахать. Где учился?
   В Ельском.
  Заметно, статный у тебя парень вырос. А моя Гарвард заканчивает. Как остальная семья, Фархад?
  Хорошо, весьма. Нам будет что обсудить сегодня за столом.
  Согласен, согласен с тобой. Давайте не будем здесь долго задерживаться. Сначала дела, а потом у нас тут недалеко накрыт шикарный стол, хозяин ресторана мой хороший друг. Он нам такой стол накрыл.
  Настоящий поляк, любишь ты громкие застолья.
  А кто не любит?! Ну, давайте за нами, место покажем.
  
  
  ...
  
  
  Они ехали не слишком долго, свернув с шоссе и через развязку выехал на Ам Штранде, главную улицу города. Проезжая мимо таких родных кварталов пятиэтажных панелек. Но не доезжая до исторического центра, свернули и проехали под неким строящемся мостом на грунтовую дорогу и поехали на какой то заросший бурьяном пустырь. Ехали ещё где то минуты три, пока не подъехали к какому то пригорку. После чего все вышли из машины и пошли наверх, Дани всячески подчёркивал торжественность момента, многозначительными взглядами и своим весёлым настроением. Пока охрана по распоряжение Анвара расоссредоточилась вокруг холма, Дани, Руслан, Фархад, Таха, Макс и собственно Анвар, поднялись на вершину. Они были в центре дикого полуострова, вгрызающегося в русло широкой судоходной реки, по которой как раз плыла большая речная баржа. Сквозь серое пасмурное небо деятельно пробивался серый блин солнца, стараясь дать как можно больше света и тепла. С севера виднелся исторический центр города. Дани был доволен как ребёнок. И к тому же сопровождал свою речь довольно живенькой артикуляцией руками.
  Ну как вам место? До Берлина два часа езды, до старого центра и кампуса университета - пятнадцать минут пешком. Мост который мы проехали, трамвайный, его закончат в течении года. Ещё год назад эта земля не стоила ничего, сейчас она идёт по четыреста евро за квадратный метр.
  Фархад кивнул Тимуру. Тот как раз внимательно осматривался.
  Место и правда хорошее. Такое в столичном регионе уже не найти, если только старые промзоны. И ценник там совершенно неадекватный.
  Местный порт находится в стадии реконструкции. Старый центр скупается транспортными компаниями. Росток конечно не будет крупнейшим портом в стране, но объём грузоперевозок вырастет однозначно.
  Что именно вы хотите здесь построить? Жильё бизнес-класса?
  Для среднестатистического гражданина новой Европы, свои собственные роскошные апартаменты, десять домов этажей по пять, пристани под яхты, даже своя школа. Европейская мечта... К нам всё это время относились как к лицам второго сорта, унтерменшам. Ни одна польская компания даже помыслить не могла о том, что бы выбраться куда то западнее Дуная. Но теперь когда мы вступили в Союз, нам открыты все дороги. У меня три цементных завода, один завод железобетонных конструкций, все эти годы они дышали... на ладом. А теперь мы наконец выйдем на рынок здесь, а дальше нам открыта вся Европа.
  Я немного знаю о ваших возможностях, и при всём уважении, это вызывает вопросы - а зачем вам собственно поддержка нашей диаспоры? У вас достаточно денег что бы спокойно протолкнуть этот проект на местном уровне.
  Скрывать не буду, нам нужны ваши связи. С турками у нас отношения всё ещё сильно так себе. А именно они здесь в Германии, давно уже закрепились на всех важных местах. А ещё, я наслышан о вашей службе безопасности. О ней вообще много говорят, за пределами Берлина. У неё слава лучшей в стране. За пределами Польши наши возможности ограничены, мои люди хорошо подготовлены и обучены, но у нас нет стольких бойцов, и нет таких сильных позиций здесь. Сюда, в Европу, стремятся многие. Украинцы, албанцы, арабы, чехи... С русскими дела ещё можно вести, они адекватные, они всегда себе на уме, но надёжные партнёры. А украинцы, уже даже у нас в стране, повадились грабить наши фуры, убивать наших людей... эти курвы нам уже... чехи вообще отдельный разговор.
  Старый едва не вышел из себя, но сразу успокоился.
  Это вот всё, будет нашим с вами делом. Общим делом. А когда мы раскрутимся, наши стройки и автосалоны, ваши фермы и рестораны. Мы столько лет все стремились на запад, а теперь мы его часть. От вас требуется лишь охрана наших общих активов, а акции разделим пополам. Это золотая жила, копнём здесь, и никогда больше ни в чём не будет нуждаться. И никогда и ни одна скотина, не назовёт нас бандитами.
  Этот энтузиазм даже таким циничным и видавшим жизнь людям, передался с удвоенной силой. Белорецкий явно верил в то что говорит, и это подкупало. Иногда просто было приятно побыть с человеком, который по настоящему 'болел идеей'. Даже старику это речь пришлась по нраву, хоть и реагировал на неё сдержанной полуулыбкой. Молодой был настроен, по крайней мере внешне, чуть более скептически.
  Не буду скрывать, звучит многообещающе. Но как к проекту относится местная власть?
  Им нужны инвесторы, те кто будут вкладываться в город. Большие застройщики в город пока ещё не зашли, и в любом случае работа с ними для местных будет стоить больших денег. Правовое государство это палка о двух концах. Количество чиновничьих ртов растёт пропорционально количеству законодательных актов которые нужно соблюдать. И люди всегда хотят решить вопрос в свою пользу. Мы ведь собираемся сделать хорошее дело, городу и людям нужно качественное жильё по средней рыночной цене. А по совокупности расходов и дальнейших перспектив роста цен - мы всё равно остаёмся с огромным плюсом. Не говоря уже о том, что это создаст нам репутацию. Репутация... я почти пятнадцать лет к этому шёл. За наше право, поляков, быть здесь, не только в качестве водопроводчиков и сутенёров. Вы ведь знаете какого это?
  Гости промолчали, конечно можно было бы включить горскую гордость и сделать сердитое лицо... но правда заключалась в том, что они все понимали о чём говорил Дани. Школа жизни у них может и была разной. Но по сути, с определённого момента они все здесь, в Европе, становились одинаковыми. Фархад подошёл к Дани, тяжело вздохнув, смотря по сторонам.
  Скажи мне друг мой. Когда тебе по настоящему страшно было? Как на духу скажи, Аллах свидетель что бы был. Когда тебе было страшнее всего в жизни.
  Поляк посмотрел на старика, потом на небо.
  Когда с бывшими гэбэшниками, 'коллегами', воевал за канал поставки амфетамина, и две месяца мою дочь в школу четверо автоматчиков возили, бывшие, из 'Формозы'. На неё покушались трижды, один раз я даже подумал что... я был жаден и самонадеян. И едва не заплатил за это жизнью своего ребёнка.
  А я когда бегал по пепелищу своего аула после бомбёжки, и пытался отыскать среди всего этого, тех кто сумел выжить, из моей семьи. Оставив там жену, брата, двух дочерей и сына... а так же племянников, многих друзей и соседей.
  Он положил руку на плечо Дани.
  Давай сделаем так, что бы наши с тобой дети с внуками, наши с тобой люди, никогда не испытывали такого страха и такой беспомощности, которую мы испытывали с тобой в те времена.
  Дани отстранился и они крепко пожали руки.
  Сделка?
  Сделка.
  Сделка!
  Дани засмеялся, и как то радостное настроение быстро передалось всем остальным.
  
  
  ...
  
  Как им всем сказали перед посадкой в автомобиль, ресторан был на берегу моря. Разумеется его владельцем был поляк, и разумеется там были роскошные виды на холодное октябрьское море и песочные береговые барханы. Их там ждала выпивка, угощения, и вполне вероятно, определённое количество девиц не самого тяжёлого поведения. Они выехали на Ам-Штраде, быстро проскочили через набережную в центре города, и устремились дальше на северо-запад. Дороги здесь были всё ещё приличные, но конечно это были никакие не автострады, а самые обыкновенные - просёлочные можно сказать. Поражающие своим качеством. Вокруг Ростока повсюду тянулись обширные поля, среди полей от самого моря, затерялись многочисленные пригородные посёлки поновее, соседствующие со старинными городками. Один из них назывался, кажется, Остзебад, и именно туда они и держали путь. Колонна из восьми машин, явно выделяющихся на этой местности, изредка им попадались малолитражки, и даже пара тракторов. Приходилось ехать с умеренной, с этим здесь было строго, а создавать себе дополнительные трудности с местной полицией решительно не хотелось. Так что ползли по дороге они достаточно неторопливо.
  Он сам не понял где потерял бдительность. Он потом сам думал, где он ошибся. В конечном итоге он понял, он предусмотрел любой вариант кроме самого маловероятного. Вариант самый логичный, при атаке на большую колонну из бронированных подвижных автомобилей с кучей вооружённых людей внутри. Но почему то казалось, что такого в Германии быть не может. Такого в принципе нигде кроме как там быть не может. Он предусмотрел всё варианты, но именно этот ему бы в голову не пришёл.
  Поляки ехали впереди - это их и спасло. Типичный коммерческий 'Еврокоптер' ярких красно-сине-оранжевых цветов. Когда он стал заходить низко над убранным полем - Анвар сначала просто удивился. Пока он не понял что вертолёт заходит уже на шоссе. В голове что-то перемкнуло в последний момент. Он снял рацию и заорал со всей мочи.
  Все вправо! ВПРАВО ВСЕ!
  
  Его машина шла второй в 'их' колонне, но его примеру последовали все машины в колонне. Они с разнице в долю секунды, все свернули с трассы в поле, и съезд этот был жёстким. Но им повезло, потому что первые две польские машины исчезли в огненных разрывах, а следующие две следом толком не успели затормозить и влетели прямо в пылающие кузова. Сулим и Мурат выскочили из машины так же как и он с нужной стороны, не зря он их натаскивал. Вертолёт не стал зависать, он быстро и шумно пролетел сверху, чуть дальше от колонны, а потом словно самолёт стал разворачиваться по долгой дуге, причём так что бы все машины остановленные в поле и вставшие за ними, были именно с его стороны. Анвар бросил взгляд на своих, все пятнадцать сгрудились у машин. Оружие машинально вытащили пятеро, уже неплохой результат учитывая ситуацию. Правда это были пистолеты, и только, то на что было разрешение. 'Еврокоптер' уже развернулся и летел в их сторону, до него было метров семьдесят или около того. Если на машине есть пулемёт, а он там есть, бежать смысла нет - два захода и им конец. Единственное верное решение пришло к голову мгновенно. Он резко выхватил свой HK USP, прицелился и заорал.
  Огонь по вертолёту! Стреляйте! Они начали стрелять, не совсем синхронно но усердно. Прежде чем обоймы у всех опустели, казалось что прошла целая вечность. Сбоку послышался громкий грохот, звук разбиваемого стекла, искорёженного металла... очередь из пулемётная двигалась упорно в его сторону. Не дошла, вертолёт слегка накренился. Новая обойма встала на место, народу стреляло столько же, но на этот раз трое были с 'польской' стороны, всё же им повезло уцелеть. Вертолёт стал крениться, но вспышка огня с боковой двери, её уже догонял знакомый стрёкот... вертолёт задымился и начал улетать, в тот самый момент когда в течении считанных секунд, грохот, свист и треск сбоку, настиг его... боль в плече была адской, но как то мгновенной, потом он просто перестал его чувствовать. Анвара швырнуло в кузов автомобиля. Он не мог повернуть голову, увидел лишь то как напавшие на них улетали, он попытался отойти от машины, опереться на ноги. Он едва повернул голову когда сбоку ударила взрывная волна, подняв его над землёй, полёт казался явно более долгим чем был на самом деле. Поглощающая темнота не ощущалась милосердной, это была не смерть. Она обещала ему много боли...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"