"Что там?" - колыхающаяся зеркальная пленка над головой менялась редко, то светлея, то темнее иногда. Только ночью она становилась совсем черной, непроницаемой, но ночью он спал, как все его родственники и знакомые, так что ...
Он повернулся и хотел было уже последовать по своим привычным делам, - завтрак, обед, полдник, ужин, но ..., вдруг справа внизу метнулось что-то большое и темное. Стрелой вырвавшись из темноты, большая тень рванулась вверх, пробила пленку и исчезла за ней без следа.
Он замер, даже не успев испугаться, и с открытым ртом уставился вверх. Пленка, мгновенно сомкнувшаяся за промчавшимся мимо него чужим телом, не оставила ни-че-го. Только колыхание чуть больше обычного и какая-то большая тень метнулась там, за колышущейся еще преградой куда-то в сторону.
Вдруг в той стороне, куда он невольно повел глазами вслед за непонятным затемнением в "потустороннем мире", пленка будто разорвалась, вспенившись взрывом пузырьков и та самая фигура, что секунду назад пролетела вверх мимо него, снова ворвалась обратно в привычный ему мир. По инерции фигура пролетела еще ошалело некоторое расстояние, но тут же, быстро обведя окружающее выпученными от страха глазами, рванулась в сторону и припустила что было мочи, почти мгновенно исчезнув в недалеких зарослях.
Он едва успел сам юркнуть за камень, повинуясь более инстинктам, чем какому-либо разумному объяснению, как тут же стала очевидна причина волшебных событий: возникшая из темноты зубастая, злобная голова хищника внимательно осмотрелась и, не найдя своей жертвы, медленно, недовольно ушла восвояси, в привычную ей темноту.
"Да-а, уж, так недолго и в пасть попасть. "В пасть попасть" - стихи, - обрадовался он, - "Как приятно видеть вас, посетить бы вам бы нас", - вспомнил он свое прошлое, сочиненное когда-то целое прямо взаправдашнее стихотворение, - Вот здорово! Я поэт, прям!"
Это так приятно сознавать себя кем-то среди тех, кто не интересуется ничем, кроме обеда и удобного сна, вот только это "там наверху" немного беспокоило непонятностью. Беспокойства было немного и появилось оно, в общем-то, случайно, хотя ... он подобрался поближе и попробовал коснуться "этого" носом. Ничего не произошло. Он двинулся чуть дальше и как только его глаз коснулся "пленки" и вдруг прошел сквозь нее, произошло невообразимое. Немыслимый резкий свет хлынул в глаза потоком, ослепляя, подавляя, взрывая мозг.
"Что это?!" - в диком испуге он застыл на месте, почему-то даже не отпрянув привычно от неведомого и не постаравшись тут же забыть все увиденное навеки. Там, далеко, в немыслимой вышине парило Оно. Такой высоты он не мог себе даже вообразить, и такого света быть не могло никогда и нигде и в этой высоте в этом свете "оно" - пари'ло.
Что оно такое, он понятия не имел и никто никогда ему об этом не рассказывал. Ему вообще никто никогда ничего не рассказывал. В его мире это было не принято. Все и так от рождения знают все, что необходимо, так зачем же тогда кому-либо что-либо рассказывать? Даже и разговаривать-то незачем. Ни к чему это. А раз ни к чему, значит - и глупо совсем. Не так ли? Зачем делать то, что не имеет практической пользы? Глупо.
Но он-то видел! Он видел то, чего не видел никогда и о чем он даже никогда и не подозревал! Разве такое может быть на свете, где все про всё нужное и так знают? Как может существовать то, о чем никто никогда вокруг него не слышал? Как может быть "что-то", без чего все вокруг спокойно проживают всю свою жизнь, не то, что не зная о существовании "этого", но даже не подозревая о том, что вообще что-то там может быть - за пределами привычного?
Сколько вопросов! Зачем их столько?
Маленькая рыбка чуть вильнула хвостом в обратную сторону и ее высунувшийся над поверхностью пруда нос тут же исчез под пленкой поверхности воды, прощаясь навсегда с неведомым и, в общем-то, никому не нужным. Раз, два, три и она уже спокойно, как прежде, скользила среди водорослей, отыскивая свой привычный обед. Короткая память - это такое счастье. Вопросы - это столько забот, не правда ли? Раз, два, три и от всех вопросов не осталось и следа.
Зачем вопросы? Дом, работа, обед, прогулка, дети. Раз, два, три ... и жизнь прошла, - без забот, без вопросов о неведомом и непонятном, без всех этих ненужных высоколобых глупостей.