- А во, глянь! - Мишаня уперто взвалил один полстакилограммовый мешок цемента на левое плечо, с "поддатой" неустойчивостью, покачиваясь, присел на колено и правой рукой зацепил второй, серый, сыплющийся из угла мелкой пылью, - Щас! ... Щас, вот, - он с видимым усилием начал привставать. качнулся в сторону и с трудом удержал равновесие.
Чуть шагнул вперед. Тут же мотнулся маятником метронома в другую сторону, но устоял. Упорно, пригнув бритой наголо головой к земле свою массивную холку, он двинулся вниз по ободранной бетонной короткой лесенке. В подвал. На склад.
- Не! Ты смотри! Во! - призывал он свидетелей, протискиваясь полубоком в дверь, обдирая углом дверной рамы плотную бумагу мешка. Ввалившись внутрь, он споткнулся о невысокий железный порог дверного проема и тут же рухнул вперед всей своей огромной расслабившейся тушей. На мягкий от толстого слоя пыли бетонный пол. Один мешок чудом попал на свое место в штабеле. Второй все же лопнул, ударившись с размаху об пол. Ровно пополам.
- Во! Я же говорил! - счастливый Мишаня гордо тыкал от пола ободранными в кровь пальцами в попавший-таки на место мешок, - Я ж говорил, что два утащу! Ставь пузырь!
- Какой пузырь! Ты второй мешок разбил! Теперь с тебя Валентиныч вычтет! - мужики покатывались, глядя на бесплатный цирк. И развлеклись и платить не надо. Сам проиграл, да еще на бабки влетел. Много, не много, а все ж приятно. "Травкой по животику", - Бригадир, вставай, вон Валентиныч идет.
- Так, пацаны, прикройте, я счас, - Мишаня неустойчиво, сосредоточенно попытался засуетиться, хватая из углов все сразу, и веник и лопату, качнулся в тщетной попытке скрыть следы преступления, замести скорей рассыпанное по углам ...
--------------------------------
Удержать равновесие после ночных "трудов праведных" тяжело. Даже если ты боксер. Бывший боксер. Мастер.
Приличного вида дамочка средних лет в сером жакете с черным бархатным воротничком, цокая лаковыми каблучками и благоухая на весь вестибюль подъезда сладким, вошла в лифтовую кабину и ... уехала.
- Уехала! С ...! Там же коробки! Плитка! - Леха застыл на месте, воздев глаза к скрытой потолком вестибюля крыше многоэтажки и только что не заломил занятые 16-килограмовыми коробками руки. Сеня не раздумывая рванул вверх по лестнице.
"Шестой ... седьмой ... восьмой ..." - этажи пролетали махами, прыжками через ступеньку. Пять прыжков - площадка, четыре прыжка - площадка, еще пять, еще пять, еще четыре ... Дыхание следовало за ровным воем лифтового механизма.
Выше, выше, выше, ... Чуть опаздывая с каждым этажом, но не критично. Еще есть шанс. Только поднажать. И он нажимал, - " ... тринадцатый ... Четырнадцатый! Твою м...! Пассажирский же вот он, рядом. Две минуты дождаться не могла! Какая падла?!" - последняя мысль относилась уже к хлопнувшей на этаже железной двери, скрывшей в канареечной клетке рафинированной квартирки нетерпеливую в своем равнодушном человеконенавистничестве "угонщицу". Двери грузового лифта начали съезжаться, но он успел. Коробки стояли внутри.
Площадка сохранила шлейф фр-р-р-р: "Тоже мне, понаехали тут. Что мне их, ждать что ли? Вот еще! Пускай теперь побегают! Нечего тут!" - железная дверь презрительно дважды фыркнула немецким замком, трусливо отгораживаясь искусственной, туго натянутой кожей от усталого молчаливого упрека во взгляде умаявшегося работяги.