Я никому не желаю зла, не умею, просто не знаю, как это делается". Януш Корчак. Дневник

О судьбе польского педагога, врача и писателя, автора "Короля Матиуша I", наверное, все знают. Когда немцы оккупировали Варшаву, он руководил в гетто детским домом для еврейских сирот. Когда в августе 1942 года фашисты вывезли воспитанников "дома сирот" в концлагерь Треблинку, Корчак отправился с ними, несмотря на то, что ему неоднократно предлагали остаться. 6 августа он погиб вместе с двумястами своими воспитанниками в газовой камере концлагеря.

Фильм Анджея Вайды сильный, проникновенный, печальный и, как ни странно, вопреки описываемым событиям, очень добрый. Вайда поставил на одну чашу весов весь ужас, творившийся во время войны в гетто, всю скорбь и страх стоящих на краю гибели людей, а на другую - Корчака с его любовью к детям, отзывчивостью к чужой беде и добросердечностью. И свет у него побеждает тьму, это особенно явственно в финальных кадрах картины, когда дети спускаются из вагона и отправляются, развернув знамя с клевером и шестиконечной звездой, не к газовым камерам, не к баракам, не к стенам из колючей проволоки - а в облако света.

Картина, кстати, снята на чёрно-белую плёнку, что приближает её к документальному стилю повествования. Это помогает схватить суть, глубже осознать показанное, и услышать слова Корчака, как если бы он говорил их сам, ведь в сценарии использовано немало цитат из его дневника и педагогических работ.

Оператор - Роби Мюллер, один из сильнейших мастеров своего дела, как цветного, так и черно-белого кино, известный такими картинами, как "Алиса в городах", "Американский друг" и "Париж, Техас" Вима Вендерса, "Пьянь" Барбета Шрёдера, "Таинственный поезд", "Мертвец" и "Пёс-призрак. Путь самурая" Джима Джармуша, "Танцующая в темноте" Ларса фон Триера. Его камера явственно передаёт атмосферу места действия и словно подтверждает достоверность происходящего.

Войцех Пшоняк в роли Корчака - сама доброта. Временами походкой, сутулостью, взглядом и улыбкой невольно напоминает героев Робина Уильямса. Но прежде всего его Корчак - мужественный человек. Он ходит по территории гетто в форме польского офицера и демонстративно отказывается носить жёлтую повязку с шестиконечной звездой. Казалось бы, безрассудная отвага и безответственность, когда на тебе столько детских судеб, но это всякий раз сходит ему с рук. И, конечно, он чрезвычайно озабочен благополучием детей, он ищет продукты и деньги для "дома сирот" и у сопротивления, и у руководителя гетто, и у совсем уж неприятных людей - спекулянтов-коллаборационистов. Когда за последнее его упрекают, где, мол, доктор, ваше достоинство, Корчак просто отвечает: "У меня нет достоинства, у меня есть двести детей". А по вечерам он рассказывает детям сказки, ставит с ними спектакль о смерти, пытаясь приучить их к мысли о ней, учит молиться Богу и успокаивает, когда им страшно.

А затем - как в "Кадише" Галича:

Мы проходим по-трое, рядами, Сквозь кордон эсэсовских ворон... Дальше начинается преданье, Дальше мы выходим на перрон.

И бежит за мною переводчик, Робко прикасается к плечу, - "Вам разрешено остаться, Корчак",- Если верить сказке, я молчу.

К поезду, к чугунному парому, Я веду детей, как на урок, Надо вдоль вагонов по перрону, Вдоль, а мы шагаем поперек.

Рваными ботинками бряцая, Мы идем не вдоль, а поперек, И берут, смешавшись, полицаи Кожаной рукой под козырек.

И стихает плач в аду вагонном, И над всей прощальной маетой - Пламенем на знамени зеленом - Клевер, клевер, клевер золотой.

Может, в жизни было по-другому, Только эта сказка вам не врет, К своему последнему вагону, К своему чистилищу-вагону, К пахнущему хлоркою вагону С песнею подходит "Дом сирот"

...И тут кто-то, не выдержав, дал сигнал к отправлению - и эшелон Варшава - Треблинка задолго до назначенного срока, (случай совершенно невероятный) тронулся в путь...

Смотреть однозначно, для совести.
11 из 11.

СКАЧАТЬ (проф. многоголосый закадровый, перевод "Культура")