Аннотация: Попытка Љ3 на Миникон-5. Удачная:) 2-е место.
Я его боюсь, потому что он... Он такой непонятный.
Мой сарай тёмный и в нём пахнет мышами. Мышей я не боюсь - они пушистые и не кричат. И темноты я не боюсь - она сглаживает всё: ругань родителей и приторность конфет, мамины слёзы и грохот хлопнувшей за отцом двери, улыбку безумства и слёзы разума. Тогда остаётся лишь ничто... Ничтожество, то есть - я. А себя мне чего бояться?
Отец ушёл в день, когда мне исполнилось пять лет. Помню, я стащил из заветного кулёчка с подарком конфету и, сунув её за щёку, притаился в сарае - моём тайном убежище. Как же здорово тогда было!
Он приехал раньше обычного, вошёл в дом и долго говорил с мамой. Слова путались в кружеве занавесок, но ветру удавалось вырвать некоторые и принести мне. Отец ушёл, ничего не взяв с собой, а жаль... Было бы проще убедить маму, что это не сон. Она запретила трогать его вещи, каждый день она смеялась и пекла праздничный торт, на котором кремом старательно выводила поздравления мне. В ожидании отца, она запирала меня в сарае - моей внезапной тюрьме - и давала конфеты, которые я ненавидел. Когда она смотрела в такую же темноту на улице, что и я в своём сарае, сознание возвращалось к ней. Я слышал, как она плачет, тогда её слёзы текли и из моих глаз.
В то время у меня было две мечты - найти отца и сжечь сарай.
Отца я нашёл много позже, он был болен и одинок, но я не стал мешать его одиночеству. Спасибо, папа, мне многое стало ясно. Ты выбираешь свой путь сам, и никто другой не виноват в твоих ошибках. Никто и ничто...
Сарай я сжёг сразу, как только маму положили в больницу, и честно признался, что сделал это сам, но меня никто не ругал. Маму долго лечили, и она почти поправилась. Мы живём в том же доме, а на месте сарая теперь пристройка - моя студия - моя жизнь. Забавно, но иногда ко мне в гости приходят мыши, вот уж кому всё нипочём.
Теперь я его не боюсь, и больше мне не надо его понимать, потому что он - такой, какой есть. Он - это я.