Мы были совсем детьми, когда жизнь первый раз свела нас вместе: в новом для меня, и старом для него, дворе. Я только что закончила первый класс французской спецшколы, а он был моим ровесником. Каникулы. По законам жанра, и как это ни банально, жизни, мы сразу подрались. Что мы тогда делили, уже не помню, но мои покусы и его синяки, надолго оставили след на наших телах.
Как и положено, капризной и избалованной девчонке, я пожаловалась папе. Тот в свою очередь быстро разыскал моего обидчика, который, оказывается, жил на одной с нами лестничной площадке, и ... поговорил с ним.
Что в том разговоре было - не знаю, но меня с тех пор не обижал никто во дворе, а с Серёжкой мы подружились.
Маме наша дружба категорически не нравилась, но отец её одобрял. А сам Серёга числился в моих заступниках и очень гордился, возложенной на него миссией.
Второй и третий класс прошли весело и буйно - драки, стройки, приводы в милицию. Всё это повышало статус в дворовой компании, но довело мамино терпение до крайней точки. Логическим завершением явилось Серёжкино второгодничество - второй раз в третий класс, и мои пятёрки в четвёртом , но уже в новой школе.
Мы, конечно, продолжали встречаться во дворе, но интересы разно-школьных коллективов изменили приоритеты и несколько отдалили нас друг от друга. Мою неуёмную энергию мудрые преподаватели направили в благовидное русло пионерско-комсомольской активности, а его...
После школы я поступила в институт. И мы, даже, невзирая на то, что жили совсем рядом, видеться стали крайне редко.
Уже выйдя замуж, и как-то вдвоём с мужем вернувшись домой с работы, из своего почтового ящика я достала письмо без марки: "Я на самом конце географии". 13 лет строгого + 5 лет поселений после них.
С письмом, отправив супруга греть ужин, я зашла к родителям Серёги. Тётя Вера уже не плакала: "Видишь, первое письмо тебе... Спасибо, что зашла..."
Конечно, я знала и про дурные компании, и про "важные" дела, и про армию, которая из мальчиков делает мужчин, и про неудачную женитьбу, завершившуюся быстрым разводом.
***
Почему-то вспомнился один разговор.
Я возвращалась домой поздно, и по привычке шла по темноте, чтобы в свете фонарей не привлекать лишнего к себе внимания. Я не боялась: район хоть и бандитский, но свой. Мама, на удивление, встретила меня у подъезда с предостережением: "У нас на площадке - последний этаж - шумная компания незнакомых парней!" Парни, действительно, были все чужие, но то ли мамин грозный вид, то ли что-то ещё, но наш приход никто не обсудил даже словом.
Дома у мамы случилась форменная истерика. Она мне припомнила всё, и что было, и придумалось за эти годы, и укорила тем, что, если я не думаю о себе, то обязана подумать о сестричке, которой скоро исполнится 16 лет, и всякое может случиться. Объяснять маме законы воровского мира было бесполезно, я просто пообещала, что поговорю с Сергеем.
В разговоре с ним, на следующей день, выяснилось, что ребята ждали его, и ничего дурного сделать нам не могут по определению:
- Я обещал твоему отцу - отец к тому времени умер, и нас растила одна мама - что в нашем районе ни тебя, ни твою сестру никто и пальцем не тронет.
- Ну, твои бандиты, может, и не тронут, а вдруг чужие.
- Чужие тоже не тронут, их тут не бывает. Кстати, есть один район, в котором ты частенько бываешь, там другие, но тоже вряд ли, почти полная гарантия, но для спокойствия, лучше бы тебе там не появляться - это дружеский совет. Но если чего, скажешь - разберёмся.
- Ой! Мамочки! Какие мы все из себя! Вся Москва нас знает и боится!
- Знает.
- Ну, вас-то, может, и знает, а нас с Нюркой, сильно сомневаюсь.
- А ты не сомневайся.
- А ты докажи!
Он стал перечислять места, где я побывала за последнюю неделю...
- Ладно! Допустим, они нас знают, а мы-то? Анька ж может испугаться. Дитё ж совсем. Вон, как маму напугали! А её и подавно!
- А чего тетя Маша-то испугалась? Свои ж пацаны.
- Свои здороваются.
- Хорошо. Скажу, будут с вами здороваться.
С того памятного разговора прошло уже около пяти лет, в течение которых, я многократно убеждалась, что "знают" ... и "здороваются"!
***
- Тёть Вер! Всё будет хорошо! Ну, не мог Серёга столько насовершать, чтобы такой срок и строгача. Может, на апелляцию подать?. Я попробую поискать среди знакомых.
- Леночка! Дочка! Серёжа запретил, Он сказал, что ... полсрока отсидеть придётся, а потом амнистируют.
- Полсрока - семь лет. Какой ужас.
- Заседание было закрытым.
- Я ему напишу.
- Не надо. Он тебе не ответит - там одно письмо в полгода, не лишай меня такой радости.
- Хорошо не буду. Вы только привет от меня передайте.
- Конечно.
- Вдруг соберётесь поехать к нему, скажите.
- Леночка, ты же беременная! Какой тебе поехать?
Конец географии.
***
Когда мы вернулись с мужем из Казахстана, сын закончил первый класс. Приехали к маме, до своей квартиры оставалось ждать совсем недолго - всего два-три месяца "оформления" в народившейся перестройке экономики и нравов.
Я не знаю, как остальные, а мы по приезде попали из "коммунистического далёка" прямиком в одичавшее на митингах прозападное вчера.
Всех наших дипломированных зарплат не хватало даже на еду, которой, впрочем, тоже не было в магазинах.
Зима прошла в суете и очередях, а летне-дачный тайм-аут, грозил начаться скандалом с мамой.
- Сергей из тюрьмы вернулся!
Заявила она с порога как-то вечером.
- Начнётся теперь у нас телешоу "Их разыскивает милиция".
- Мам! Не паникуй! Вернулся, и слава Богу. Тётя Вера все глаза выплакала.
***
Зашла я к нему сама, когда всё моё семейство во главе с мужем отправилось на дачу, сославшись на "чёрно-балансовую субботу".
Чтобы не травмировать тётю Веру, мы перебрались в нашу пустую квартиру и проговорили всю ночь.
- Я заслужил право не заниматься этим, хотя мне был дан выбор. Не хочу. Не то время.
- Да, зомбо-ящик тут как-то показал плачущего то ли бандита, то ли банкира, то ли депутата на предмет, что законы у нас не исполняются ни людские, ни воровские.
- Ты зря смеёшься. На самом деле, так оно и есть.
- А тебе-то разрешат не участвовать во всех переделках после зоны-то?
- Мне уже "разрешили". Я своё "отучаствовал".
- И как ты будешь жить?
- Как все нормальные люди.
- Ой ли?! Прям, "кино и немцы"!
- Ты, слава Богу, многого не знаешь, но я бы и тебе не советовал лезть сейчас в новоиспечённый бизнес.
- А куда я теперь денусь? Влезла уже. Ты знаешь, что мужу государство уже 9 месяцев вообще никакой зарплаты не платит? Жить-то на что?
- Ну, смотри, скажешь, если что.
- А то! Конечно, скажу! Ты ж мой защитник. А на личном фронте как?
- А никак. Мне б квартиру снять, чтобы мать не нервировать, а дальше поглядим.
- Ну, на первое время в нашей новой можешь пожить, только там одни стены. А перебираться мы туда будем не раньше, чем через год. У сына с нашими переездами третья школа за два года, не хочется срывать - пусть хоть начальную закончит нормально.
- Как у тебя тогда.
- Да, и возраст тот же, и дразнилки он те же со двора приносит. Муж ругается, а я ностальгирую!
***
Прошёл год.
- Лен! Мне нужно с тобой встретиться.
- Хорошо, я подъеду к тебе.
- Нет, давай лучше дома - у тебя. Я мать навестить хотел.
- Хорошо. Я вечером к семи прихожу.
- А твой будет?
- Нет. Они с сыном на даче. И мама тоже. У тебя что-то случилось?
- Расскажу.
***
Варианты я перебрала всякие по всей линии из "тёмного" прошлого в "светлое" грядущее, подстраховавшись звонками знакомым на случай срочно "помочь", но то, что предстояло мне услышать...
- Я об этом могу только с тобой. Ты меня поймёшь и поможешь.
Предисловий не было.
- Я не могу жить с женщинами. Не получается. Ни разу не получилось за весь год. Лен, помоги мне.
- Серёг! Я не понимаю! Почему? Ты нормальный мужик! Воздержание?
- Нет. Восемь лет большой срок для мужеложства.
- Ты был...
- Нет. Я как раз был "мальчиком", если тебя интересуют подробности, но это, наверное, и к худшему. Меня перестали интересовать женщины. Совсем.
- А... ну, ты знаешь...
- Я всё знаю, потому и прошу тебя помочь. Тебя, понимаешь?! Никто другой не сможет.
- "На родных не женятся" - помнишь, твоя сестрёнка в детстве говорила. Ты мне... Ты только не обижайся, брат. Я люблю тебя. И всё для тебя готова сделать, но... ты-то меня никогда не интересовал, как партнёр, по этим радостям жизни... Да, и ты вроде никогда...
- А вот тут ты ошибаешься. Ты была своим парнем... И когда... Там без этого нельзя было. Должность - по вашему... Статус... Типа того что-то... Первый раз я тебя и представлял. Ты меня прости, но это правда. Я и тогда без тебя бы не смог. Вот потому и подумал, что теперь... но я пробовал представить - не выходит, когда ты... близко - не выходит.
- Понятно... Что ничего непонятно! Ты меня поразил до глубины души. К стенке поставь, не придумала бы такого. На кого хочешь, подумала б, а на тебя - нет.
- Лен. Если ты отказываешься, я тебя пойму - муж, сын... Это только просьба. Я не настаиваю.
- Ладно, дорогой мой человек. Любого другого послала бы, но ты мне - брат. Обещать не буду - не представляю, как это у нас получится, но попробовать не отказываюсь. Только, мой хороший, "плохих баб не бывает, бывает мало водки". Пьём?
- Как скажешь.
***
Водка была по карточкам, потому, как, наверное, во всех тогдашних непьющих семьях, её было припасено достаточно. Но она не брала - ни меня, ни его. Вторая бутылка подходила к концу, а мы даже не приступали к опьянению. Себя я знала - псих, пока его не унять, алкоголь не возьмёт. Серёжка сказал, что научился. Тема переползла с чифиря на прочие "забавы". И тогда, всё равно трезвые, попросила рассказать: как оно, всё таки, было - с кем и вообще.
***
До суда. Суд. После суда.
***
Слово подняло картинки "кровавых мальчиков", и уронило в полнейшее отупение сознание. Рассказ я помню - весь - в картинках, но слов не осталось, как и ощущения от произошедшего после моего провала.
Проснулась я утром - одна. Похмелье, как таковое, меня никогда не мучает, не было исключением и то утро, но все усилия вспомнить: было или не было, и что-как, если было, не принесли никакой информации - провал полный.
***
Сергей появился через месяц, как ни в чём не бывало. Цветы-торт и сообщение, что всё у него наладилось. Я пробовала вызывать его на откровенный разговор, но он говорил, что тоже ничего не помнит, был пьян, а я великая волшебница, которая спасла его от неминуемой гибели, как мужчину.
Тема была закрыта. Закрыта на долгие десять лет, после которых он таки соизволил изобразить "женитьбу" на молоденькой барышне, лет на 20 младше его, родившую ему сына.
***
Прошло еще шесть лет. Мне к нему приходилась обращаться часто, чтобы "разрулил" разные пикантные ситуации в моей аховой бизнес-деятельности. Как ему это удавалось, не ведаю, но мне при всей вздорности характера "везло" оставаться честной и справедливой, и при этом "ненаказуемой" ни людским, ни воровским сообществом. Он никогда не ругал меня, и не напоминал, что неплохо бы уже оставить "бизнес" в покое. Я сама дошла до осознания, что больше не могу и не хочу. Наверное, многие вздохнули с облегчением, но и это осталось за кулисами моего театра абсурдов.
***
Тётя Вера - мама Сергея - умерла после долгой и мучительной болезни. Я за ежедневными заботами узнала о её смерти спустя полгода после похорон - сетовала, конечно, что не позвал, но понимала, что виновата сама - забегалась. Звонить я стала чаще - мужской быт отца и сына. Жена Сергея - гражданская - с наследником жили в 200 км от Москвы, и переселять их к себе он не намеревался, часто навещая и поддерживая материально.
- Лен! Ты не могла бы заехать к нам как-нибудь.
- Что случилось?
- Да, ничего особенного, просто заехали бы с супругом, посидели бы, поговорили. Отец тебя тут как-то вспоминал.
- Хорошо. Заедем обязательно.
***
Радость полнейшая! Так, как радуются старики, наверное, даже дети не умеют.
Но разговоры ни о чём. Тогда я намекнула мужу, что тет-а-тет его с дядей Толей придётся очень даже кстати.
Муж к тому времени, уже не просто смирился с тем, что у меня есть друг, а после всех моих подпрыжек и выручалок, уважал Сергея, перестав ревновать и злиться. Хотя, насколько я могу судить, не понимал, как такое вообще возможно - дружба мужчины и женщины.
- Выкладывай.
- Поговори с отцом. Он после смерти матери жить не хочет. Разговаривать с ней стал.
- Сереж! А о чём говорить-то? Я тебя понимаю, но для него я чужой человек.
- Ну, просто попробуй. Он тебя послушает.
- Ну, что я могу сказать человеку, прожившему долгую и нелёгкую жизнь, потерявшему на склоне лет свою половину?
- Поговори.
- О чём?
- О чём ты со мной тогда говорила?
- Тогда я не говорила, а слушала. До полного беспамятства, кстати. Ты мне хоть сейчас скажи, столько лет прошло, было или нет.
- Было. Всё было. Всё что нужно, то и было. Потому и прошу - поговори с отцом, как ты это умеешь, пожалуйста.
***
Исповедь. Кому она нужна была больше: ему, умудренному опытом или мне, считающей себя докой в вопросах жизни? Не знаю.
***
Спустя месяц я позвонила Сергею - дежурный звонок вежливости.
* 
* 
* 
* 
* 
* 
* 