Аннотация: Вы можете продолжить эту сказку. Мне было бы интересно узнать, что произойдет дальше.
Сказка про Жень.
Жени были отличной парой. Они познакомились на даче, когда ему было двенадцать лет, а ей 10. В начале июня, Женья, так манерно звала свою внучку Риса Сергеевна, свалилась на велосипеде недалеко от футбольного поля. Она разбила коленку и локоть в
кровь. Мальчишки подбежали, чтобы помочь. Белобрысый мальчуган оттащил
велосипед в сторону, подал девчушке руку. Малышка не плакала, чем, вероятно
заработала несколько баллов по мальчишеской шкале. К тому же, она являлась
владелицей отличного велосипеда с переключателем скоростей, вокруг
которого и собралась вся орава, забыв о его обладательнице. Она встряхнула
выбившиеся на лицо. "Ты здесь давно живешь?" - обратился к ней белобрысый.
"Вчера приехала. Меня к бабушке привезли на все лето". "На все лето!
Здорово!" - воскликнул мальчик, и сам же смутился своей восторженности. "А
как тебя зовут?" - с нарочитой небрежностью спросил мальчуган. "Женя" - и
неосознанное кокетство сверкнуло в глазках девочки. Белобрысый недоверчиво
посмотрел на новую знакомую. "Это мальчишеское имя. Это я Женя!" "Меня зовут
Леонтьева Евгения Александровна!" - отчеканила зеленоглазка, как на
официальном приеме в консульстве. "Моего папу зовут Леонтьев Александр
Андреевич! Он дипломат в Чешской республике". Что такое дипломат Женька знал
отлично: это такой портфель, с которым папа и дядя Дима ходят на работу по
утрам. В нем лежат разные бумажки. Таким образом, промысел Жениного папы показался мальчику более чем сомнительным. Мальчик был настолько озадачен, что забыл даже о странном имени красивой девочки. "А что в нем носят?" - поинтересовался он деловым тоном. Девочка не знала - что ответить. Она не поняла, что речь все еще шла о ее папе. Тем временем, она подняла свой велосипед с земли. "А в гору хорошо идет? Дай покататься?" - атаковали ее со всех сторон. Девчушке пришлось отвечать на множество вопросов, объяснять сложный механизм. В этой суматохе белобрысый затерялся в толпе. Выяснилось, что новенькая приехала из Чехии, что ее бабушка угощает вкусными печеньями, что у них перед домом огромная поляна для игры с качелями и отдельным сараем, в котором можно устраивать штаб. У нее куча интересных игрушек, жвачки и она умеет играть в футбол. Восторгу не было предела. Ее полюбили за столь редкостное сочетание материальных благ и щедрость души.
Лето набирало обороты. Купание в ледяной речке, утренние мисочки с клубникой, залитые парным молоком, толстый Федька, потерявшийся в лесу. Жизнь бурлила и кипела.
Несколько дней пришлось проваляться в постели с температурой. Именно тогда и появились первые цветы на подоконнике. Нежный полевой букетик в стеклянной банке. Друзья зазывно кричали под окном: "Женя! Ты сегодня выйдешь?". А Раиса Сергеевна с балкона требовала, чтобы ее внучку не будили, она болеет. Жека тем временем подавала знаки из окна и кидала самолетики с записками своим приятелям. Вместе с цветами появилась и книга: "Том Сойер". Она прочитала ее за пару дней и положила обратно на подоконник, с благодарственной запиской. Караулила всю ночь, желая узнать: кто же таинственный "библиотекарь". Но заснула, так и не получив ответ. Вместо разгадки, она обнаружила утром новое издание: "Янки, при дворе короля Артура", засыпанное фиолетовыми цветочками. Вторая книга показалась ей столь же увлекательной. На этот раз, Женя решилась на маленькую хитрость. Она привязала к книге веревочку со звонким колокольчиком и прикрыла поплотнее дверь, чтобы бабушку не разбудить. Хитрость сработала. Под утро, когда желтоглазые одуванчики распахиваются навстречу солнцу, когда роса еще переливается жемчугом на кустах и паутинках, когда сиреневый туман еще дремлет над озером, тогда тихий "звяк" разбудил утомленную Женьку. БЕЛОБРЫСЫЙ! Женька подскочила с кровати, застав "преступника" на месте. Загорелый, с голубыми глазами и выгоревшими на солнце волосами, он беспомощно хлопал белесыми ресницами, еще не отдавая себе отчета в том, что произошло. Он цеплялся руками за подоконник, стоя на цыпочках на выступе первого этажа. "Это твои книги?" Белобрысый пытался удержаться на малюсеньком выступе, ноги отчаянно соскальзывали. Сверху послышался голос бабушки. "Женья, ты проснулась? Что-нибудь случилось?" "Бабуля, все хорошо. Я уже засыпаю. У меня колокольчик со стула упал". "Я сейчас спущусь, девочка моя". Обзор из окна был хороший. Под самым окном - колючие кусты малины. Вероятно, белобрысый прошел по узкому выступу, от угла дома. Обратная дорога потребовала бы много времени. Было сложно остаться незамеченным. "Забирайся и прячься!" - скомандовала зеленоглазка. Мальчишка проворно влез на подоконник при помощи своей благодетельницы. Суматошные поиски окончились за дверью. Женька успела кинуть на странного гостя цветастый плед. Бабушка вошла. "Я сплю, я сплю, бабулечка! Не волнуйся!" "Посидеть с тобой? Что это у тебя покрывало на полу валяется?". "Ой, бабуля! А мне мишка снился". "Какой мишка?" "Ну, мишка плюшевый, он был моим папой, и мы жили в берлоге". "Ты, мое золотце. Это ты еще не выздоровела. Надо плед поднять". "Смотри!" - завопила внучка. "Что?! Ты меня испугала. Что случилось?" "Вон! Посмотри в окно! Цветы распускаются. Если вовремя проснуться, то увидишь, как они раскрываются. Правда, красиво". Раиса Сергеевна подошла к окну, а внучка повисла у нее на шее, обхватив ее руками, и звонко целуя в щеку. "Когда выздоровеешь, мы с тобой пойдем встречать рассвет на поляну лесника. Хочешь?" "Конечно, бабулечка!" "Ну, а теперь спи. Рано еще". Раиса Сергеевна поцеловала ненаглядную девочку в душистые волосики, уложила ее в постель, поправила подушку и удалилась, позабыв про плед. Когда шаги стихли, и скрипнула затворяемая дверь в бабушкину спальню, Женька соскочила с кровати и набросилась на белобрысого: "Ты что? Это же опасно". Мальчуган оторопел, он продолжал моргать глазами, словно, еще не проснулся. Его растерянность передалась зеленоглазке. Молчание затянулось. Они уставились друг на друга. Ему нравилось все: непокорные завитушки, выбивающиеся из косичек, загорелые ноги, в ссадинах и даже полосатая пижама с мультяшками на карманах. Она была похожа на маленькую разбойницу, на Венди и на фею Динь-Динь. Она была похожа на всех героинь всех книг, и он не знал - как ей про это сказать. Мешали 12 лет, мешали эти ужасные веснушки, лопоухие уши и еще что-то, что страшнее Капитана Флинта. "А тебе правда понравилась книга? Я, тут, новую принес. Думал, что тебе скучно, пока болеешь. А меня тоже Женя зовут. Помнишь, мы..." - затараторил белобрысый.
Они болтали, пока не рассвело. И потом, когда Женя выздоровела, они убежали к черному камню. Они составляли план местности и играли в Мэри Поппинс, придумывая новые приключения для Джейн и Майкла. Женька научил Женью ловить рыбу и искать червей под старыми корягами, а она показала ему фотографии Праги с готическими соборами и черепичной крышей.
Осенью родители забрали Женью к себе. А Женька пошел в школу, недалеко от дома. Ее адрес хранился в заветной коробке из-под конфет. Было сложно сочинить первое письмо. Слова не слушались, путались. Все было "не то", не "о главном". Вот, коньки купили новые, вот, математик заболел. Всю зиму он искал интересные книжки для Женечки. Он ждал лета. Весна тянулась долго. Город оттаивал, улыбался.
Наконец-то каникулы. "Раиса Сергеевна! А Женя дома?" "Женя? Она проведет это лето с родителями". Женя придумал повод, чтобы вернуться домой. В заветной коробке хранился адрес. Надо было написать письмо. Теперь, он точно знал, что надо написать. Он рассказал бы про их Черный камень, по толстого Федьку, про все, все, все! И ВСЕ было важно! "Мама! Где коробка?" "Какая, Женечка?" "Коробка, мама, желтая коробка из-под конфет!". "Не знаю, я убирала комнату после твоего отъезда. Выкинула кучу хлама. Надо быть аккуратнее".
Женька сидел у Черного камня, он не знал, что предпринять. И, наконец, решился, спросить Женин адрес у ее бабушки. Казалось, что все вокруг знают, куда он идет. Наверное, все будут смеяться. Уши горели. Но ему все равно. Он отворил калитку. Огромный пес бросился на него. "Что тебе надо, мальчик?" "А, Раиса Сергеевна дома?" "Нет, она в больнице". "А, Вы Женю знаете?" "Какого Женю?". Бульдог, рвался с цепи и оглушительно лаял. "Мы снимаем эту дачу. Не знаю я никакого Жени" "Это девочка!" "Какая разница! Отойди от калитки. Пса не раздражай. Фу, Граф! Успокойся".
"Потерялись" - подумал Женька, и рассказал все Феде.
"Мам, а писем не было? "Нет, солнышко мое". "Теперь уже не напишет" - подумала Женька перед переездом. "Просто мальчишка!" - и топнула ножкой.
Выпускные экзамены в школе Женька сдал на отлично. Из белобрысого паренька он вырос в двухметрового верзилу с добродушной физиономией и спокойными голубыми глазами. Он занимался баскетболом и побеждал на шахматных чемпионатах. Скоро надо было готовиться к сдаче экзаменов в университет, а Женька еще не определился - на какой факультет подавать документы. Его интересовала и география, и история, и филология.
На выпускной вечер решили всем классом покататься на пароходике. Белые ночи распустили над городом свои лепестки, с ароматом тепла и свободы. Класс был дружный. Непривычная к шампанскому молодежь, шибко развеселилась. Ребята пели походные песни. Женька играл на гитаре. Девчонки, обхватив тонкими руками голые коленки, изрядно покусанные комарами, подпевали и мечтательно смотрели вдаль. Потом были тосты, обещания встречаться каждый месяц, грандиозные проекты о том, какими все будут великими через год - два. Кто-то собирался прославится на поприще театрального искусства, кто-то планировал перевернуть мир открытием в области химии, иные были более сдержанными и мировую известность откладывали на 4-5 лет. Только Светка Белозерова претендовала лишь на роль счастливой домашней хозяйки. Ребята веселились, обсуждали счастливое будущее многодетной Светки, готовящей борщи мужу и многочисленному семейству. Заранее напрашивались в гости. Надо сказать. Что она единственная, впоследствии, так и не вышла замуж. Уехала в Германию. Стала доктором "физических наук" или что-то в этом роде. Написала ряд работ по квантовой физике. Преподавала в университете. Ее любили студенты. Ну, да, что говорить. Она стала героиней собственной истории.
Женька отложил гитару. Пароходик все еще плыл мимо призрачных набережных с опустевшими соборами и дворцами. Все навязчивей и неотступнее ему вспоминался Черный камень и девочка со смешными косичками. Словно что-то воздушное, неосязаемое дергало его за рукав. Точно фея Питера Пена - его собственная фея вспомнила о подросшем сорванце. Он никак не мог определить: то ли знакомый смех, сквозь шумную многоголосицу, то ли чьи-то милые косички, то ли запах. ДА! Так пахло у Черного камня. Так пахло в ее доме, в ее комнате. Тот же аромат, окутал его в дождливый день, когда ливень загнал их в штаб-сарай, где они играли в шахматы до самого вечера, где пили горячий чай и кутались в шерстяные пледы. Женька пошел "на запах". Похоже на духи. В уголке, за столиком сидела парочка: ярко освещенный очкарик заслонял от света лицо девушки. Они тихо что-то обсуждали. Сердце у Женьки глухо забилось. Он не раз обманывался, погнавшись за черными косичками или похожим голосом. Но запах! Он стоял, точно зачарованный, не в силах разглядеть сквозь темноту лица девушки. Она манила, не отпускала, ускользала. "Жека! Ты куда спрятался? Возвращайся!" - резкий окрик сотоварищей заставил не его одного обернуться. Очкарик отклонился, чтобы лучше видеть - к кому обращен столь громогласный призыв. И в этот момент. "Женька?!!!" Парень оторопел. Как прежде, став на мгновение совсем маленьким, растерявшимся - он повернул голову туда, где, перелезая через ноги очкарика, не обращая внимание ни на кого вокруг, к нему спешила ЗЕЛЕНОГЛАЗКА.
Шестнадцатилетняя девушка сохранила очарование внучки Раисы Сергеевны. Только движения ее стали плавней, грациозней. Ее голос загустел, точно выдержанное вино. Грудной, обволакивающий, с бархатистым смехом.
Они снова болтали, снова убежали от всех.
Девушка жила одна. За ней присматривала тетя. Родители продолжали мотаться по свету, присылая на праздники красивые открытки.
Их первый поцелуй застал обоих врасплох. Шли по улице, в обычном порядке: красавица впереди, голубоглазый верзила сбоку - чуть позади, точно опасался задавить девушку своей массой. До прохожих доносился странный разговор: что-то про "Ферзя" "Е5", "Ладью" "А4" и так далее. "Шах!" - торжествующе обернулась девушка к своему спутнику. "Конь Е3, малыш. Шах и мат" - широко улыбаясь, победил Женька. Глаза Женечки округлились, в них сверкнуло негодование на себя, на неоправданный поспешный триумф. Живая мимика отражала всю гамму чувств: от негодования, минуя удивление к полнейшей растерянности. Эту-то растерянность, эту милую слабость и сгреб Женька в свои ладони. Он впился в нее, желая утешить, поддержать. Но губы ответили. И удивление сменилось истомой. И было страшно перестать. И они не смотрели друг на друга. "Ты меня поцеловал", - прошептала Женечка. "Да, кажется". "Пойдем-ка к Феде в гости. И хватит об этом" - Женечка все еще стояла перед ним, низко склонив голову, пунцовая, притихшая. "Ты самая прекрасная Женечка на свете. Я уже говорил, что люблю тебя? Когда ты подрастешь..." "Ну, хватит! Говорю же тебе. Пойдем" - и девушка резко повернулась, чтобы спрятать от НЕГО, от всех на свете свои разрумянившиеся щечки и блестящие глазки. "И, кстати, ты еще никогда не говорил мне... Ну, что"... "Что?" - он улыбнулся. Женечка остановилась как вкопанная. "Ты никогда не говорил мне". "Что я люблю тебя?" Он притянул ее к себе, зарылся лицом в ее волосах и продолжил вполне искренне: "Я и сам не знал. Я не знал, что это так называется".
Что было дальше - не помню.
ВАРИАНТ 1:
А потом все умерли, потому что случилась война.
ВАРИАНТ 2: Напишите мне в комментарии, а я перенесу в текст. Спасибо.
ВАРИАНТ 3:
Наташа (natasha@terem.spb.ru) 2001/12/27 16:17
...И они стояли так и смотрели в глаза друг другу. Что
они хотели там разглядеть? Быть может искали ответ на
интересующий их вопрос? Кто знает, сколько бы они так
простояли, если бы не внезапно хлынувший дождь.
Большие капли больно били по лицу о обнаженным
коленкам Женьи. Паренек скинул с себя нарядный
выпускной пиджак и накинул на хрупкие Жекины
плечики, накинул с такой нежностью, которую копил все
эти годы разлуки.
А дальше... Дальше они сами будут строить свою
судьбу, а мы не будем им мешать. Быть может,
когда-нибудь они захотят рассказать нам о неземной
любви аккуратных черных косичек к непослушным
белобрысым локонам.