-Почему ты так поступаешь со мной? - Билл поднял свои глаза на Тома, и пытался найти на них ответ на мучавший уже несколько дней его вопрос. Ему хотелось знать, почему Том играет им, словно он какая-то игрушка, с которой можно хорошо провести время, а затем своевременно указать на дверь. Ему не хотелось быть на втором плане для Тома. Да, возможно, он не обладал такими данными, которые были у Мелиссы, но он знал наверняка, что сможет сделать Тома по-настоящему счастливым человеком.
-Как так? - Билл провел пальцами по щеке Тома, словно стараясь в очередной раз дать понять ему, что они должны говорить по душам, не скрывая друг от друга абсолютно ничего, даже кажущихся на первый взгляд незначительных мелочей. Ему хотелось понять, что же на самом деле скрывает этот парень с таким пронзительным взглядом. Он словно знал, что у него в прошлом есть какая-то тайна, которую он всеми возможными способами старается держать внутри себя, не позволяя ей вырваться наружу.
-Почему ты играешь со мной, словно я твоя игрушка? - Том виновато опустил глаза, ведь все на самом деле было совершенно не так, но он не мог сказать. Он знал, что в ближайшее время Билл все сам вспомнит, и тогда уже он сам решит, а нужен ли ему такой брат, по вине которого он угодил в клинику и потерял память. Нужен ли ему любимый человек, который его изнасиловал, и по вине которого он чуть было, не лишился жизни. Ему хотелось просто уйти, чтобы больше никогда не причинять боли единственному близкому для него человеку. Он провел руками по его спине, пересчитывая выпирающие позвонки. Раньше он словно и не замечал того, насколько идеальное тело у его брата, и ему казалось, что он более хрупкий. Но нет, тело Билла было словно сделано руками самого талантливого скульптора, которого только можно найти.
-Билл, я не играю тобой, поверь мне. Мне это ни к чему. Я же говорили тебе, что.... - Билл не дает ему договорить. Не хочет вновь слышать эти глупые оправдания про то, что пока еще слишком рано, но наступит определенный момент, когда Том сможет раскрыть ему все свои карты. Забавно, но ему кажется, что если бы он только захотел, то он мог бы прямо сейчас проникнуть к нему в мысли и узнать, о чем именно он думает. Если бы он захотел, он мог бы прямо сейчас разгадать тайну этих черных глаз, и самому ответить на интересующие его вопросы, но он не может. А может, он просто не желает самостоятельно находить ответы, а желает, чтобы ему их преподнесли на блюдечке с золотой каемочкой. Возможно, все именно так, но он не намерен отступать, и обязательно поймет, что скрывают глаза Тома. Билл положил палец на его губы, как бы показывая, что дальше ему нет смысла продолжать начать ответ, ведь он итак заранее знает, что будет сказано Томом. Это уже не загадка, ведь каждый раз он дает один и тот же ответ, на заданный вопрос Билла. Со временем ничего не меняется.
-Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Еще не время, и слишком рано, чтобы я знал все твои тайны и секреты, но когда придет время, то ты обязательно посвятишь меня во все таинства, и откроешь мне все свои мысли и то, что гложет тебя уже длительное время. Но почему не сейчас? Просто ответь мне. Что изменится, скажем, через неделю или месяц? Ты мне сейчас не доверяешь, потому что мы еще мало знакомы? В этом причина того, что ты многое умалчиваешь и держишь себе? Я прав? - Билл прижался еще сильнее к телу Тома, словно опасаясь того, что он всего лишь прекрасная и красивая иллюзия. Мираж, который рассеется, если от него отойти хотя бы на несколько шагов. Он не был готов терять его именно сейчас, да, и навряд ли, он осмелится отпустить его руку потом, когда пройдет чуть больше времени. Том для него был подобием сильно действующего наркотика, который при смешении с кровью вызывает психологическое и физическое привыкание. Его поцелуи были приравнены для Билла игле, которая медленным движением вводится под толстый слой кожи, на сгибе в локте, чтобы попасть точно в цель - в вену. Целью же Тома являлось сердце Билла, в которое ему удалось попасть буквально с первой попытки. Ему постоянно было его мало. Это было тотальная зависимость. Одного прикосновения было достаточно, чтобы заставить Билла ощущать себя по-настоящему счастливым человеком. Он нежно провел рукой по скуле, словно очерчивая контур его идеального лица. Он старался не моргать, чтобы не потерять эту идеальную картинку, которая в данный момент принадлежала именно ему. Он не мог так просто отпустить его или потерять. Это было выше его сил. Он слишком сильно полюбил этого человека, чтобы сдаваться, даже не начав борьбу. Где-то в глубине души, он осознавал, что у него нет шансов быть с Томом, потому что тот свое сердце подарил Мелиссе, как показалось Биллу. Он стоял и ждал ответа. Ему хотелось знать, что же изменится оттого, что Том расскажет ему обо всем чуть позже. Поче5му нельзя сейчас приоткрыть завесу тайны. Он запустил пальцы в волосы Тома, и начала оттягивать дреды чуть назад, при этом массируя кожу голову. Том на мгновение прикрыл веки.
"Откройся мне"
-Билл, просто ты сам все вспомнишь и поймешь, а пока это все не имеет значения, вернее я не могу тебе сказать. Пойми меня. - Билл от удивления распахнул глаза. Ему показалось, словно ему дали пощечину. Неужели он и в прошлой жизни знал Тома? Но он не помнит его, впрочем, как и свою семью, да и всю свою прошлую жизнь в целом. Хотя ощущение того, что он слишком хорошо знает Тома, его не покидало. С самого начала из общения он чувствовал некую особенную связь с ним, но не мог понять, чем именно это было вызвано. Для него все теперь было сплошной загадкой и не более того. Ему хотелось понять Тома, не хотелось, чтобы между ними были какие-то секреты. Наверное, глупо было надеяться, что буквально спустя месяца два после знакомства, Том полностью раскроется перед ним, и не будет от него ничего утаивать. Возможно, Билл просто отталкивался от своего собственного ощущения, ведь изначально начал доверять Тому, хотя в принципе и скрывать ему особо нечего было, ведь он не помнил себя настоящего, и не знал, что он на самом деле хранит в себе. Биллу казалось, что вот именно за такие моменты, он готов многим пожертвовать. Том вселял в него надежду, не смотря на то, что Билл мало, что знал о нем, и возможно, не должен был доверять ему, но он не мог иначе. Ведь ему казалось, что так и должно быть.
-Том, значит, мы с тобой были прежде знакомы? Ответь мне, мне нужно знать, прошу тебя. - В такие моменты казалось, что время растворяется, и кроме них уже ничего не существует. Ни прошлого, ни настоящего, ни даже будущего. Есть только они, жмущиеся друг к другу два юноши, которые словно боятся того, что их разлучат и больше никогда не дадут им возможности быть вместе. Это всегда было одним из самых огромных страхов, когда они были детьми. Разве может быть что-нибудь страшнее для близнецов, чем потерять друг друга? Нет, для них хуже этого просто невозможно было что-либо придумать.
"Ты можешь мне верить, ведь я не предам".
-Билл, я не могу тебе ничего говорить, ты же знаешь, что Дэвид мне запретил. Ты все сам вспомнишь и поймешь тогда, кем я был в твоей жизни, и были ли мы вообще с тобой знакомы прежде. Все зависит не от меня и моего желания. Есть запреты, которые на данном этапе своего жизненного пути я не могу нарушать. Ты должен просто мне доверять. Я не предам тебя и не обману, я понимаю, что у меня слишком мало доводов, чтобы убедить тебя в искренности своих намерений. Но иногда ведь нужно доверять на свой страх и риск, и только тогда ты поймешь, стоила ли вся твоя игра свеч. - Билл взял Тома за запястье и повел его в свою спальню. Сейчас ему хотелось скрыться, словно ото всех, чтобы не было посторонних ушей или глаз, которые могли бы застать их за таким моментом их интимного единения. Ведь на самом деле любое случайное и совершенно незначительное прикосновение для Билла была таким интимным. Тем, что ему уж точно не хотелось больше ни с кем делить, и он не был готов к этому. Ему хотелось, чтобы его любовь к Тому была их маленькой тайной. Секрет только для двоих, и в эту тайну не должен был больше никто посвящен. Руки дрожали, когда ощущали под подушечками пальцев нежную кожу Тома. Слегка влажная кожа, и такая приятная на ощупь, и чуть солоноватая на вкус. Том уже шел по давно изученному им маршруту. От входной двери до красивой двери из красного дерева в роскошную спальню Билла. Дорога по лестнице ему казалась просто бесконечной. Сколько же ступеней их всего на самом деле? Раньше Том доходил в своих подсчетах до цифры "20", а затем он сбивался, потому что его взгляд падал на темный силуэт брата, который всегда шел вперед. Словно лидер, который ведет за собой свою армию. Или же зверь, который тащит жертву в свою обитель, чтобы там совершить все задуманное. И он готов повиноваться до тех пор, пока Биллу это будет по-настоящему необходимо. Он не отступит, если сейчас его присутствие вызывает улыбку на губах его брата. Ведь самым главным для него всегда было то, чтобы губы брата трогала искренняя улыбка. Ему нравится наблюдать за смеющимися глазами брата, словно пытаясь увидеть в них настоящее счастье, которое только может быть у человека, когда он приходит к осознанию того, что обладает абсолютно всем. Всем тем, что нужно человеку, чтобы он ощутил, как чувство сродни зарождающемуся чувству детской эйфории, поднималось из самых глубин души, вырываясь из груди либо размеренными всхлипами, либо же в виде искренней улыбки. Двадцатая ступенька.... Двадцать пятая ступенька, осталось совсем немного, чтобы он смог побыть с Биллом наедине, Где никто не сможет им помешать, или разрушить их интимную близость. Тридцать восьмая ступенька, а дальше все вновь словно куда-то исчезает или же проваливается. И в очередной раз ему уже становится все равно, сколько ступеней до его небольшого местечка, которое он в душе для себя уже успел назвать "рай". Это его персональный рай, где он может быть свободен, не пытаясь сыграть определенную роль. Это место, где он имеет право быть с Биллом настолько близко, насколько он сам того пожелает. Держать его в своих объятиях намного дольше и сильнее, чем это должно быть позволено друзьям, или же, как в их случае ближе, чем положено братьям-близнецам. Ежедневно они нарушают законы морали и природы, чтобы подарить друг другу хотя бы толику настоящей надежды. Ведь иногда такое простое и невероятное красивое слово дает нам силы, чтобы бороться за то, что мы считаем, должно принадлежать именно нам. И зачастую именно та самая надежда и держит нас на плаву, не позволяя опускать руки, размазывая слезы отчаяния по щекам. Еще немного и Билл кладет свою руку на покрытую золотом ручку, ведущую в их парадиз. Дверь с чуть заметным скрипом поддается на эту несложную манипуляцию, и впускает их свое царство. Именно тут Билл и рождает небольшие чудеса, которые выходят из-под "пера" его пушистых кистей или же остро заточенного грифеля черного карандаша, который создает определенный характер его картины. Дарует неповторимый сюжет и душу. Дверь с таким же еле заметным скрипом закрылась за ними, словно навсегда прикрывая двери, которые могут быть выходом из их небольшого царства двух любящих друг друга теней.
"Иди за мной".
Билл провел его в самый центр спальни, где стояла огромная кровать, застеленная черным шелком простыней, с вышитым рисунком в виде японских иероглифов из серебряных нитей. В комнате был полумрак, из-за приглушенного света, а практически невесомые занавески из шелка были практически полностью занавешены. Свет проникал сквозь небольшие щели между занавесками. Это создавало какую-то особенную интимную обстановку в этот момент. Что-то очень личное, что боишься дарить, кому бы то ни было еще, кроме своего любовника, которого ты держишь за руку, вцепляясь ногтями в нежную кожу на его ладони. Именно сейчас Билл решил, что он уже готов к тому, чтобы нарисовать прекрасную картину Тома в полный рост. Сколько времени это должно занять, он не имел никакого представления, но готов был потратить на это несколько бессонных ночей, а может даже и недель, чтобы довести свою задумку до идеального вида. Билл всегда был перфекционистом, поэтому остановиться на половине пути, из-за каких-то жизненных трудностей, явно было не в его правилах. Он привык добиваться своих целей, чего бы ему это не стоило, идя только вперед, и ни за что не сворачиваться с намеченного пути.
Том все это время шел, совершенно молча, не произнеся до сих пор не единого слова, словно боясь нарушить ту идиллию, которая возникла между ними, пока они находятся вместе. Дом сейчас был полностью в их распоряжении, и в голове Тома возникали самые непристойные картины из того, что ему бы хотелось сделать с Биллом. Странно, но именно такой Билл и пробуждал в нем все эти желания. Хотелось повалить его на холодные шелка простыней, медленно опускаясь на него сверху, чтобы ощущать, как в этот момент быстро будет биться его сердце. Хотелось постепенно обнажать это роскошное тело, которое когда-то уже было в его власти. Когда он мог подчинить его себе силой любви, а он сделал его, применив разрушительную силу насилия. Он решил сделать его своим при помощи предательства, но не удалось. Он отдалил их друг от друга. Когда это гибкое тело, извивалось, будучи под ним в том самом особняке, в котором он живет, и по сей день. Они могли бы быть счастливы, ведь только сейчас Том понял, что если бы тогда между ними не было бы той самой искры, то Билл бы никогда не подпустил его к себе. Если бы он сам не хотел тогда стать ему чуть ближе, он бы не позволил Тому видеть его практически обнаженным, учитывая то, что с ним делали его одноклассники и парни из старших классов. Он доверился ему, а затем очередной удар, от самого близкого и преданного человека. Тому хотелось, медленно разведя ноги, проникать пальцами в его узкое и безумно горячее отверстие пальцами, растягивая его, чтобы не было больно. Сгибать под нужным углом, надавливать на простату, массировать яички, медленно водя рукой по всей длине члена. Вытащить пальцы медленно, задевая самые чувствительные точки внутри этого роскошного тела. Подвести голову члена к входу, чтобы ощущать, как он будет судорожно сжимать мышцы первые секунды, не позволяя проникнуть в него глубже и дальше, чем только головкой. Гладить влажные, покрытые потом бедра, чтобы расслабить. Входить сильнее и жестче, словно разрывая шелковую ткань, разбивая кулаком каменные стены, стоящие на пути к вашему духовному и физическому единению. Войти по самое основание. Наклониться к его пухлым губам, захватывая нижнюю губу, посасывая ее, чтобы он окончательно расслабился, и позволил начать двигаться. Двигать бедрами, резко поддаваясь вперед, чтобы дотронуться головкой до простаты. Надавливать максимально сильно, чтобы дать ему почувствовать весь спектр возможных ощущений от этой близости. Начать резче поддаваться к жару, исходящему от его тела, скользя внутри его мокрого от смазки тела. Ощущать, как судорожно сокращаются мышцы, когда ты приближаешь его к оргазму, при этом ни на мгновение, ни на шаг, не отступая от него в этом. Готов гореть в аду, лишь бы сейчас насладиться близостью со своим близнецом. Неправильно и аморально? Но сейчас тебе хочется сказать, что тебе плевать. Готов послать все на х*й, только потому, что ты, черт побери, по-настоящему дорожишь им. Ты не хочешь, чтоб это был всего лишь секс и не более того. Ты не хочешь переспать с ним, чтобы на утро, не дожидаясь, пока он проснется, покинуть его спальню, навсегда уходя из его сердца и жизни.
Смотреть на то, как будет меняться выражение его лица, когда он будет, кончая, кричать твое имя в темноту этой спальни. Хочешь видеть прозрачные капли слез, срывающиеся с его ресниц, осознавая, что он счастлив в данный момент так же сильно, как ты.
"Позволь ему любить тебя".
-Том, ты меня слышишь? - Взволнованно смотрит тебе в глаза, и ты понимаешь, что в своих фантазиях словно потерял границу между настоящим и выдумкой. Иллюзия полностью поглотила тебя. Несколько раз сильно моргаешь, словно отгоняя сон или дурное видение. Да, видение было, но отнюдь не дурное, а самое что ни на есть эротичное. Смотришь на него, и сейчас, видя его теплый взгляд, не можешь думать о том, как бы он лежал под тобой, извиваясь и, еле слышно постанывая. Сейчас хочется его оберегать и защищать. Тонкая грань между любовью и похотью. Практически невидимая черта между "брать" и "отдавать", "любить" и "использовать". "Ненавидеть" и "боготворить". "Тосковать" и "забывать". "Принять" и "простить". И как же оказывается тяжело не зайти за черту дозволенного, чтобы вновь не сломать его, разрушив такое хрупкое доверие, которое у него вновь появилось к тебе. Невозможно понять, где именно заканчивается братская связь, а когда начинается связь присущая любовникам.
-Билл, а зачем мы сюда пришли? - Том даже не пытался высвободить свое запястье из "оков" Билла. Здесь было так тихо и спокойно, и только иногда ударяющиеся огромные и тяжелые хлопья последнего снега в этом году разбавляли тишину. Казалось, что они оба даже забыли, как нужно дышать. Так было волнительное все то, что происходило между ними в данный момент. Не смотря на то, что это далеко их не первая встреча, но щеки Билла до сих пор был покрыты пунцовым румянцем от смущения, и ему невероятно сильно хотелось прижаться губами к твердым соскам на теле Тома, слизывая с него капельки пота. Он боялся озвучить свои желания и мысли вслух, чтобы не показаться слишком доступным, все же только с Томом он ощущал такое влечение, которое затуманивало рассудок, накрывая с головой волнами, которые накатывали одна за другой, постепенно распаляя все большее желание в Билле.
-Мне кажется, что мы оба уже готовы к тому, чтобы я нарисовал тот портрет, про который мы с тобой говорили по телефону. По крайней мере, сейчас я настроен на то, чтобы нарисовать его. - Билл подошел вплотную к Тому, вновь заглядывая ему в глаза, словно спрашивая разрешение не то, чтобы он обнажил его для своего рисунка. Том лишь послушно кивнул.
"Тебе не следует меня бояться".
Ловким движением руки кепка была откинута в сторону. За ней последовала и дюрага. Шикарные медовые дредлоки рассыпались по плечам, струясь подобно прозрачному шелку. Они так красиво обрамляли его лицо. Руки аккуратно легли на талию Тому. Момент обнажения был больше похож на прекрасный танец. Невозможно было понять, кто же из них на самом деле ведущий, а кто же ведомый. Каждый из них был лидеров в этих странных отношениях, которые каждый в душе называл "любовью". Майка медленно была откинута в угол спальни, обнажая его красивый чуть накаченный торс с бронзовым загаром кожей. В тишине щелкнула пряжка от его огромного ремня, позволяя ему легким движением освободить Тома от джинсов. Они мгновенно спали с его длинных и невероятно стройных ног, показывая его соблазнительные бедра, по которым Биллу так хотелось провести язычком. Сейчас Том стоял практически обнаженный, демонстрируя Биллу свое идеальное тело, которое было таким гибким, словно у кошки. Ему казалось, что ни одна девушка не способна обладать такими правильными и даже больше, идеальными линиями и изгибами тела. Возможно, он просто слишком сильно любит, чтобы видеть какие-то недостатки в этом человеке, но сейчас это не имело никакого значения. Сейчас только они. Том медленно начал обнажать тело Билла. Он дернулся, словно его коснулось что-то невероятно горячее, похожее на раскаленную лаву вулкана, или же ледяной осколок, обжигающий своим холодом.
-Зачем ты это делаешь? Зачем раздеваешь? - Глаза Билла предательски заблестели. Ему вспомнился отрывок из прошлого. - Прошу тебя не надо, меня насиловали прежде. - На этих словах Тому показалось, что ему просто перекрыли кислород и не дают дышать полной грудью. - Пообещай, что ты никогда не сделай мне так же больно, как это делали они. Пообещай, что никогда не возьмешь меня силой, если у тебя когда-нибудь возникнет сексуальное желание на мой счет. Пообещай, что не заставишь меня чувствовать себя "падшим" и "грязным".
-Никогда. Обещаю. Я не заставлю тебя чувствовать себя подобным образом. Я не позволю тебе страдать, я ведь всегда буду рядом, если ты не прогонишь меня. Просто верь мне, хотя я знаю, как это трудно сделать и порой кажется, что совершенно невозможно.
"Обещание. Клятва".
Все было сказано так тихо, шепотом, словно он на самом деле не хотел, чтобы Билл услышал его. Не хотел, потому что уже однажды нарушил эту клятву и предал его, превратив его в ничтожество.
-Спасибо. - Он положил свою голову ему на плечо, положив руки на бедра. Том медленно стянул с него футболку, которая была отправлена в тот же угол, куда и вся снятая с его тела одежда. Затем джинсы. Билл теперь так же, как и Том остался стоять в одних боксерах. Он не решался поднять свое лицо, потому что знал, что сейчас он покраснел буквально до кончиков ушей. Давно он не ощущал себя так неловко, не смотря на то, что все же главный предмет его одежды все же был еще на нем, и Том уж точно не собирался снимать его с него.
-Теперь мы с тобой точно на равных. Просто не хочется ощущать себя единственным практически полностью обнаженным в этой спальне. Пусть все будет по-честному. - Они оба положили голову друг к другу на плечо, стоя в абсолютной тишине, которая иногда нарушалась их утяжеленным дыханием.
-Их было несколько человеком, и они по очереди насиловали меня, входя в мое тело. Я видел кровь на своих бедрах. Мне было страшно. Я звал почему-то именно тебя.
"Я доверю тебе, ведь ты никогда не предашь".
Глаза Тома распахнулись от удивления и от неприкрытого ужаса того, что его брат вновь прошел через это, хоть и в воспоминаниях. Это было такое откровенное признание, что сердце Тома забилось с удвоенной скоростью. Так быстро, как оно не билось прежде.
-Знаешь, я даже ощущал холод от воды, которая была разлита на полу. Сильные руки держали меня, а затем резкая боль во всем теле. Они знали, как меня зовут. Я словно слышал их голоса в голове. Я ведь не схожу с ума. Скажи мне, что это просто отголосок прошлого, а еще лучше обычное переутомление. Я не хочу обратно в клинику. Я не сумасшедший, мне просто по-настоящему страшно, и я не знаю, как бороться с этим леденящим душу ощущением того, что впереди меня ждут еще более страшные и неприятные воспоминания. Я не готов вспоминать о том, кем я был, и во что должна была превратиться моя жизнь, раз я оказался здесь на самом дне. Я больше не хочу возвращаться туда. Не хочу, чтобы меня забрали они. Ты ведь не позволишь?
-Поверь мне, больше они никогда не тронут тебя. Никто из них, даже не посмеет приблизиться к тебе, хотя бы на шаг. - В глазах Тома заплясали дьявольские огоньки, как только он вспомнил, во что именно превратил жизнь Ганса. Как в порыве боли и ярости разрушил его будущее, гневно вбивая гвозди в "гроб" его настоящей жизни. Он практически "похоронил" его заживо. Всего лишь месть. За все в жизни нужно платить, и час расплаты для него настал, намного раньше, чем до него добралась "кара Господни". Он сам решил, что в праве отомстить за своего брата. В этот момент, он в очередной раз понял, что если бы понадобилось бы, он бы убил его, испачкав свои руки в его крови. Ему не жаль того, кто на протяжении целого года заставлял страдать его маленького братишку. Он бы выстрелил, если бы в его руках был пистолет. Ему все равно, уже было абсолютно плевать, что от очередного удара зависит то, будет ли Ганс дышать, или же это его финальный и самый последний вдох в жизни. Он провел пальцами по спутавшимся локонам брата, стараясь сохранить это невероятное ощущение на своих пальцах. Он так близко и доверяет ему. Страшно, что в один миг, когда он все вспомнит, он оттолкнет его навсегда. Не подпустит и не позволит быть рядом с ним. Он знает, ведь это слишком очевидно.
"Я отомстил за тебя".
-Ты так говоришь, будто знаешь, что мне уже ничего не грозит.
-Поверь мне, я знаю, все будет отныне совершенно иначе. Я тебе клянусь, я не позволю, кому бы то ни было, причинить тебе боль. Я хочу, чтобы ты смеялся.
-Почему они так поступили со мной? - Вопрос, на который ты до сих пор не знаешь ответа.
-Им слишком сильно хотелось обладать совершенством. Ведь ты идеален.
-Ты, и в правду, меня считаешь таким? - Глаза Билла сверкнули долей недоверия.
-Да, для меня ты именно такой.
-Мне прежде никто и никогда не говорил, что я идеален. Мне кажется, что не говорили. - Да, Том никогда не произносил этих слов, хотя они слишком часто крутились у него на языке. Возможно, боялся, а может, считал глупым.
"Если бы я был скульптором, я бы слепил из глины именно тебя. Если бы я был художником, то я бы нарисовал именно твои глаза, потому что они прекрасны. Если бы меня спросили, есть ли идеалы, я бы сказал, что их нет. Но существует всего лишь одно исключение, и оно носит твое имя".
Билл отошел от Тома к окну, чтобы распахнуть шелковые занавески, позволяя свету до конца проникнуть в помещении спальни. Глаза постепенно начали привыкать к такой резкой и неожиданной смене световых "ощущений".
-Я хочу, чтобы ты лег на черный шелк, перед этим, полностью обнажившись. Мне нужно, чтобы ты снял свои боксеры. Не волнуйся, дверь я закрыл, так что нам не помешают, и не зайдут. Если ты вдруг стесняешься. К тому же я отвернусь, чтобы не смущать тебя. А потом ты ляжешь на простыню, и прикроешься ею так, чтобы не было видно только зону паха. Понял?
-Мм, никогда не думал, что буду позировать тебе для такого откровенного портрета. Но, как известно, что искусство и красота требуют жертв. - Том, не дожидаясь того момент, когда Билл отвернется, стянул с себя последний предмет одежды. Глаза Билла вспыхнули.
-У тебя такой красивый... вернее красивое тело. Черт, лучше бы я отвернулся. - Билл вновь покраснел. Том легкой походкой опустился на кровать, совершенно не стесняясь своей природной наготы, которая надо сказать, очень была ему к лицу. Билл был рад, что решил нарисовать именно такой портрет. Он подошел к Тому и забрался на кровать вместе с ногами, чтобы помочь тому принять необходимую для данного действия позу. Он нежно скользил руками по груди, бедрам, животу. Руки медленно прикрыли его обнаженную плоть, которая к слову надо сказать была твердой, с налившейся кровью. - Ты возбужден, потому что ты обнажен, или потому что я вижу тебя и дотрагиваюсь до твоего тела?
-Потому что ты дотрагиваешься до моего тела, и таким голодным взглядом смотришь на мой член. - Билл улыбнулся и начал трогать его лицо, тело, чтобы быть готовым к тому, чтобы приступить к работе. Он отошел к своему мольберту, и приступил к работе. Окно было открыто, чтобы шелка занавесок и простыней развевались от потоков холодного воздуха. В комнате же горел камин, чтобы Том окончательно не замерз, и не дай Бог, не заболел после такой приятно работы. Губы были чуть приоткрыты, а из его рта доносилось размеренное дыхание, образовывающее мягкие, почти прозрачные подушечки воздушных облаков, состоящие из клубов его теплого дыхания. Рука Билла легла на полотно, и он начал создавать свой шедевр. Было невероятно тяжело рисовать, когда перед тобой лежит совершенство, прикрытое одним лишь тонким краем от шелковой простыни, которая помимо всего так красиво переливается на ветру. Пальчики рук немного дрожали. Он знал, что просто должен завершить картину именно сегодня, потому что он ощущает эту картину. Он настроен на то, чтобы нарисовать свой шедевр. Так он видишь то, что должно выйти из-под грифеля карандаша. Возможно, потом он наложит на черно-белый вариант краски, но это он пока еще для себя не решил. Решения приходят в голову сами в процессе самой работы.
"Ты моя идеальная картина, которой я посвящу отдельную главу в своей жизни".
Руки нежно чертила четкие линии, иногда переходя на резкие, словно обрывочные движения, чтобы придать рисунки больше жизни. Он определенно был рад тому, что Том пришел к нему именно сегодня.
-Знаешь, я благодарен тебе, что ты так беспокоишься за меня, и мне искренне хочется верить в то, что это настоящее желание, а не всего лишь обещание, данное Дэвиду.
-Ты же знаешь, что это не так. - Билл улыбнулся словам Тома, продолжая рисовать свой портрет. Он старался сделать его таким, каким он увидел его сразу после того, как посетил галерею Ребекки. В комнате становилось довольно-таки холодно, и он знал, что скоро нужно будет сделать хотя бы небольшой перерыв, чтобы они оба не простудились. Билл видел в глазах Тома счастливый огонек, и он был рад, ведь именно этого он и добивался, постоянно назначая встречи. Он хочет, чтобы ему рядом с ним было действительно уютно.
-Ты не очень замерз?
-Есть, совсем немного.
-Может, сделаем перерыв, и ты согреешься?
-Давай. - Билл отложил карандаш в сторону и закрыл окно. Постепенно комната начала прогреваться. Билл лег рядом с Томом, наблюдая на его тело.
-Можно?
-Что?
-Я согрею тебя? - Том лишь кивнул, ему было все равно, как именно Билл собирается это сделать.
"Дотронься до меня".
Билл медленно отодвинул край простыни, откинув ее на другой конец огромной кровати королевских размеров. Его рука медленно заскользила по груди Тома, ниже к животу, и он медленно обхватил его в тугое кольцо из пальцев. С губ Тома сорвался такой приятный и ласкающий слух стон. Он начал медленно водить рукой по его члену, дотрагиваясь язычком до пухленьких губ, словно прося разрешение на "вторжение". Том послушно впустил его язык к себе в рот. Такой сладкий вкус. Том чуть шире развел колени в сторону, позволяя Биллу делать с ним все, что он только пожелает. Билл активнее начал двигать рукой, сильнее сжимая член в "тиски". Билл начал вылизывать пульсирующую синюю жилку на нежной загорелой коже шеи. Это было одно из самых чувствительных мест на всем теле у Тома. Он сходил с ума, когда девушки оставляли на его коже метки, своего рода автографы, говорящие о том, что он провел очередную ночь со страстной красоткой, которая явно знала свою работу просто на "отлично". Но сейчас он знал, что доставляет ему удовольствие не какая-нибудь очередная шлюха, которой в принципе все равно кому отдаться, лишь бы получить удовольствие по максимуму.
Сейчас он не в очередном "закрытом" клубе Гамбурга, где каждая вторая девушка готова была залезть к нему в штаны и лечь в постель буквально через двадцать минут после знакомства. Сейчас он был в спальне с самым дорогим и значимым человеком в его жизни. И он знал, что это не просто какая-то очередная близость, коих и у него было слишком много, чтобы он мог вести им подсчет. Это словно очередная, новая ступень в их взаимоотношениях. Билл, таким образом, показывает, насколько он доверяет Тому. Том запустил свои пальцы в волосы Билла, слегка массируя кожу головы, и немного оттягивая их у самых корней. Он знал, что "прежнего" Билла это всегда успокаивало, заставляя расслабиться. Он осознавал, что это просто гигантский шаг, который он сейчас совершает навстречу к Тому. Он слегка закусил нежную кожу, а затем выпустил ее изо рта, зализывая покрасневшее место язычком. Губы начали прокладывать путь к животу Тома. Ему хотелось, чтобы сейчас Тому было невыносимо жарко, и все возможные датчики зашкаливали. Пальцы рук и ног невероятно покалывало от осознания того, что он собирается сделать минет Тому. Единственное, чего он боялся, так это то, что после этого Том может решить, что все, на что он годен - это только секс и не более того. Глупо, но таким образом он надеялся привязать его к себе как можно сильнее. Он не готов был сдаваться, и отдавать, кому бы то ни было Тома. Том не знал, как ему реагировать на то, что возможно должно сейчас произойти. Ведь это будет означать, что была сломана между ними еще одна преграда, и он просто не сможет бросить его, спугнуть после того, на что он собирается решиться. Билл вылизывал впадинку между ключиц, при этом, продолжая активно двигать кулачком. Иногда он задевал головку своими длинными ноготками, что вызывало еще больше удовольствия во взгляде Тома, и распаляло желание до возможного максимума. Том постепенно начал срываться на крик, когда ему просто не удавалось закусить губу, ведь напряжение нарастало буквально с каждой секундой, отдаваясь томительной болью в паху. Язычок Билла скользил по соску. Захватил его зубами, заставляя сорвать очередной полу стон и полу крик с губ своего любовника. Он нежно вылизывал горошинку соска, перекатывая ее у себя на языке. Немного солоноватый вкус кожи, покрытой каплями пота, сводил с ума. Ему хотелось доставить максимум удовольствия. Он скользнул язычком в пупок, а затем повел его чуть ниже. Горячее дыхание касалось чувствительной кожи на его головке. Билл немного подул на нее, заставляя все тело покрыться мурашками.
-Я попробую, если что не так, ты только скажи. - Том не мог говорить, ответом Биллу послужил очередной стон, когда вокруг его головки сомкнулись невероятно теплые и пухлые губы Билла. Он слегка дернулся вперед, словно следуя к источнику невероятного тепла, которое исходило от его рта. Билл сильнее сомкнул свои губы, стараясь вобрать в себя как можно больше и глубже. Руки Тома легли на его затылок, и он начал аккуратно надавливать, чтобы не спугнуть, и не причинить хотя бы долю боли или дискомфорта. Этого ему в данный момент хотелось меньше всего.
-Черт, Билл... прошу тебя, ты только... не останавливайся, твою мать... мм, как же... хорошо. - Слова были больше похожи на стон, потому что произносились с очень чувственным и глубоким придыханием. Билл улыбнулся уголками рта, осознавая, что причиной того, что сейчас происходит с Томом, является именно он. Он еще глубже продолжать заглатывать его член, пальцами массируя мошонку и яички. Проколотый язычок возносил просто на пик блаженства. Еще ни с одной девушкой Тому не было так хорошо и горячо, как это происходит сейчас у него с Биллом. Движения ротика стали более частыми. С каждой секундой Биллу все теснее в боксерах. Он запустил руку в штаны и медленно начал водить рукой по основанию своего члена. Это было похоже на какое-то сумасшествие. Они оба готовы были гореть в аду, лишь бы в очередной раз испытать подобные ощущение. Билл спустился чуть ниже и начал засасывать яички Тома. Поочередно, вбирая в себя сначала одно, а затем и другое. Большим пальчиком он растирал образовавшиеся капли смазки. Том в очередной раз закусил губу, и выгнулся дугой, когда ноготок прошелся по головке. Все его тело била мелкая дрожь. Ему вновь хотелось ощутить губы Билла на своем члене. Хотелось засаживать в его ротик как можно глубже, заставляя его вбирать в себя член по максимуму.
-Хочешь, чтобы я еще раз взял у тебя в рот? - Почему-то из уст Билл это не звучало вульгарно или слишком пошло. Возможно, виною тому был румянец, застывший на щеках Билла.
-Возьми его в рот. - Билл наклонился к члену Тома, и вобрал в себя так глубоко, как это было только возможно. Том почувствовал, что ему осталось еще немного.
-Билл, я скоро... черт, кончу. - Билл лишь вобрал его в себе еще глубже и продолжил облизывать член, иногда только посасывая головку. Кончиком язычка он начал играться с уздечкой, стараясь сорвать с его как можно больше стонов. Биллу то же осталось еще немного. Несколько движений руки и он будет доведен просто до предела. Билл опустил голову еще ниже, вбирая в себя практически до основания. Том слегка выгнулся и кончил. Билл продолжил облизывать член Тома, словно высасывая капли нектара. Сам же он кончил буквально спустя несколько секунду после Тома, заляпав ладошку. Том потянул Билла к себе, заставляя лечь его рядом с ним на этой огромной кровати.
-Я люблю тебя, ты знаешь об этом? - Том сам не ожидал от себя того, что он сможет произнести все это вслух. Не думал, что это так приятно произносить признания в любви. Слова так приятно скользили по языку. Такие сладкие, совсем как его любимая клубника. Воздушные, как сливки или же подушечки облаков.
-Я тебя тоже люблю, хоть и не должен. - Том накрыл ротик Билла своими губами, высасывая с его язычка остатки своей спермы. Вкус слюны, семени смешался воедино, опьяняя. Том прикусил губу Билла, затем начал зализывать ее язычком, снимая капли алой крови. Том взял ладошку Билла и начал слизывать с нее остатки своего семени. Билл улыбнулся и положил свою голову на его обнаженную и влажную грудь. - Спасибо тебе, что ты просто есть сейчас у меня, и мне неважно, что будет завтра.- Они оба прикрыли глаза, постепенно погружаясь в сон. Нарисовать картину он еще успеет, а вот держать Том в своих объятиях, возможно, больше никогда не удастся.
"Я переступил через свою боль и страх, чтобы быть рядом. Я позволил тебе стать моим первым, кого я полюбил. Не обмани моих надежд".