Аннотация: "Если бы только нашелся человек, который смог занять его место... тогда даже чудо могло стать явью..."
Школьный звонок возвестил об окончании занятий. Ученики потоком устремились к воротам, дабы покинуть родные стены. Лишь один мальчик отстранённо сидел за своей партой, наблюдая за ними. И вот всё опустело. Класс померк во тьме, тишина обволакивала пространство, съедая последние крупицы живого. В этом безмолвном одиночестве он продолжал созерцать закат. Мальчик вспоминал прошлое... своих друзей, веселые беззаботные дни, наполненные счастьем. Но сейчас все изменилось. Он даже не помнил, сколько дней или даже месяцев прошло с того момента. Но все кардинально поменялось с переездом родителей на новое место. Что же говорили ему предки, уверяя в том, что в новой школе будет лучше? Как он успокаивал себя, пытаясь думать о новой обстановке и друзьях? И все надежды были тщетны. Его привычная жизнь, прежде наполненная хоть каким-то смыслом, теперь канула в бездну, погружая в отчаянье.
Школа. Дом. Всё это слишком сложно. Налаживать отношения со сверстниками ещё сложнее, чем взаимодействовать с взрослыми. Одно неосторожное движение, одно неправильное слово - как только ты осекся, оступился, то, несомненно, пал во тьму, чтобы не встретить спасения. Это истина жизни, это естественный исход. Каждая новая обстановка требует адаптации. Но что если ты не можешь влиться в коллектив, если не можешь найти общий язык с классом? Человеку легче укрыться под панцирем, чем выйти в свет и встретить проблему лицом к лицу. Страх встречи с неизбежным приводит к неприятию самого себя и отрицанию общества. Он как никто другой был знаком с этим постулатом, но все же никак не мог исправиться. Человек не робот. Неспособность запрограммировать себя и есть черта мыслящего существа. Возможно, без мыслей в нас не рождалось бы эмоций и чувств. Без них не было бы общения. Если бы не было общения, никогда не создалось первобытное общество. Тогда всем бы стало легче? Или же нет? Эта дилемма занимала его мысли.
Мальчик оглядел класс. Исписанная детскими каракулями доска. Парта, измазанная черным маркером. Оскорбления... унижения... одна надпись покрывала другую, отчего очертания иероглифов становились размытыми и непонятными. Но он был способен различить некоторые фразы.
"Умри".
"Исчезни".
"Тебе не место в этой школе".
"Покончи с собой".
"Ты никому не нужен..."
Бесконечный хоровод оскорблений сопровождался издевками и ударами. Тело, покрытое синяками, только сейчас начало изнеможённо ныть, словно вспомнив о том, что должно чувствовать боль. Мальчик сжал руки в кулаки.
"Почему именно он? Почему все так обернулось?"
Вопросы не переставали возникать в голове, не встречая ответа. Подсознание молчало, запершись в панцире и боясь встретить суровую реальность. Эта школа, его одноклассники, учителя, отец... за какое-то время мальчик начал презирать и ненавидеть все это. Завтра вновь начнется все то же самое. Доска, пропитанная человеческим ядом, которую придется отмывать до прихода учителя. Парта, исписанная фломастером. Подошвы ботинок, проткнутые канцелярскими кнопками. Изрезанные и исписанные учебники, выброшенный портфель, бесконечные тумаки, ноющая боль в теле, тычки грифелем карандаша. Общество как проклятый москитный рой, как стая голодных волков, держащих в загоне слабую овцу и предвкушающих её страдания.
Следующий день определенно будет таким же ужасным, как и сегодняшний...
***
Наступил новый школьный день. Синдзи, пришедший в класс раньше обычного, вновь был назначен дежурным.
"Это одно из их очередных издевательств" - иронично подметил Синдзи, поливая комнатные цветы.
Изначально те, кто слабее, становятся объектом для всеобщих насмешек. Общество становится целостным, только если находит отщепенца, всеобщего изгоя, на котором можно сорвать гнев. Коллектив без груши для битья все равно что разрозненная толпа, не объединённая интересами. Толпа становится общностью, лишь только когда находит белую ворону, на которой можно отыграться, спустить накопленный гнев и раздражение. Только с помощью этих факторов формируется коллектив. Именно он стал тем, кого выбрали изгоем. Он - слабое звено. Он тот самый "слабый", погибающий во время естественного отбора.
"Игнорируй их" - отчужденно сказал отец, продолжая читать новостную сводку.
"Если ты будешь отвечать им, то они никогда не отстанут" - пробубнил классный руководитель, махнув рукой в его сторону.
"Посоветуйся с родителями" - посоветовал пожилой учитель, добродушно улыбнувшись.
Никто из них не сказал мальчику: "Попробуй постоять за себя. Борись до конца. Ответь им. Будь сильным". Все в этом прогнившем обществе и правда считают, что смирение - лучший выход, что именно оно спасёт от травли.
Прошло время. Класс стал наполняться учениками. Вот все места уже были заняты. Лишь Синдзи, отстраненно стоящий у окна, не осмеливался пройти за своё место. Он боялся, что если сделает хоть шаг, то тем самым привлечет к себе внимание и вновь станет мишенью для насмешек. Наконец прозвенел долгожданный звонок. В класс вошел пожилой учитель. Он, добродушно оглядев всех присутствующих, заговорил:
- Сегодня всех вас ждёт важное событие. К нам из Германии переводится новый ученик, - весь класс загорелся, увлечённо слушая о новом переведённом однокласснике. Лишь Синдзи, склонив голову, направился к своему месту, стараясь не навлечь на себя гнев учеников. Одна девчонка, увидев его, скривилась и насупила нос, словно увидела нечто мерзкое.
- А кто этот новенький? Интересно, это мальчик? Или красивая девушка? - доносился шепот с разных сторон. Все ученики были увлечены новостью о переводе, поэтому никто из них не обращал внимания на Синдзи, неуклюже оттирающего салфеткой свежие следы черного маркера на парте. Вновь слившись в единый поток, класс воодушевлённо предвкушал встречу с новым учеником.
"Хорошо, что они наконец оставят меня в покое" - Синдзи искренне радовался тем единственным минутам, когда никто не пытался оскорбить, унизить или ткнуть в него пальцем. Эти мгновения одиночества изолировали его от класса, заставляя чувствовать себя парившей в небе птицей, что, наконец, смогла вырваться из лап хищника. Их интерес внезапно переключился на новенького, что несказанно радовало Икари.
Дверь в класс со скрипом открылась. Пожилой учитель обратил внимание в её сторону, оправив очки. Весь класс в ожидании замер. Лишь Синдзи продолжил безучастно смотреть в учебник, делая вид, что его ничего не волнует.
- Поприветствуйте нового ученика. - Пробубнил учитель - Представься классу.
В кабинет прошествовал альбинос с алебастровой кожей, похожей разве что на мертвеца. Его рубиновые глаза оглядели присутствующих, а мягкая улыбка чуть тронула губы.
- Меня зовут Нагиса Каору. Я перевёлся из Германии. С этого дня буду рад учиться вместе с вами - новенький развернулся к доске и написал своё имя красивым и каллиграфическим почерком.
***
После того, как закончился урок, все девочки столпились вокруг парты новенького, стараясь расспросить его об интересующих вопросах.
- Нагиса-кун, чем ты увлекаешься? - спросила первая девочка, опершись о его парту. Альбинос, оторвавшись от чтения Кафки, улыбнулся.
- Мне нравится читать. Ещё я занимаюсь музыкой. Я ходил в музыкальную школу, поэтому умею играть на пианино и скрипке - у него был мягкий и приятный баритон. Услышав этот голос, девочки, не участвующие в разговоре, дружно начали перешептываться.
"Он такой классный, да?"
"Играет на пианино и скрипке? Удивительно!"
"Интересно, у него есть девушка?"
Синдзи обречённо выдохнул. Как обычно, все начинается именно с интереса класса к новому переведенному. Лишь затем наступает краткий миг, когда тебя противопоставляют обществу: сможешь ли ты вписаться в коллектив или же нет. И затем кто-то выносит вердикт. Кто-то утверждает твою некомпетентность или же принимает тебя.
- Скажи, а почему ты перевелся в Японию? - задала вопрос одна из девчонок, постоянно глумящихся над Синдзи. После её слов выражение на лице новенького изменилось, став немного тревожным и беспокойным.
- Семейные проблемы, только и всего. - Отчуждённо проговорил альбинос, вернувшись к чтению классики и отмахиваясь от разговора.
***
Когда закончились все уроки, к Синдзи подошли четыре парня, которые вроде бы являлись его одноклассниками. Синдзи все ещё даже не запомнил их лиц и имён. Вперившись враждебным взглядом, один из шайки громко хлопнул ладонью по парте, отчего Икари невольно вздрогнул.
- Чего? - раздражению Икари не было предела. Он поднял голову, убрав учебник в сторону. Один из мальчишек недружелюбно хмыкнул и толкнул его настолько сильно, что уронил стул. Синдзи упал, сморщившись от боли в ушибленной руке, он поднялся и, стараясь не обращать внимания на забияк, начал собирать принадлежности в сумку.
- Эй, ты че, игнорируешь нас? - проговорил один из них. "Этот" был на голову выше Синдзи, довольно сильный и загорелый. Выглядел мальчишка как неопрятный взъерошенный хулиган. Его гонор хорошо контрастировал с кансайским диалектом, придавая воистину устрашающий вид.
- Я не игнорирую. Просто собираюсь домой. - Тихо проговорил Икари, стараясь не повышать тон и не провоцировать их.
- Да что вы говорите? А кто всё это время прятался в учебнике? Хе. - второй мальчишка изъяснялся более понятно, без гонора. Оправив очки, он переглянулся с приятелем, одним лишь взглядом говоря "мол, давай забьем на него". Но тот не унимался, продолжая наседать на Синдзи.
- Пхе, пшли выйдем шоли. Мы ж друзья. - Глумливо расхохотался мальчуган, жестко вцепившись ногтями в плечо Икари. Синдзи сморщился от боли, но не стал отвечать, продолжая терпеть нападки.
- Никуда я с вами не пойду... Я пойду домой. - Настойчиво проговорил Икари, стараясь держаться и не паниковать. Если он будет просить оставить его в покое, тем самым больше раззадорит обидчиков.
-Эй, старина, ты чего? Пошли уже, оставь его - тот, что был в очках, старался отвлечь друга от Икари, но обидчик резко смахнул руку приятеля. Синдзи вздрогнул. Его собственная рука все ещё болела и теперь отдавала осадком от этого удара - Ну ты чего?
- Мне с этим побазарить надо. Встал быром! - командным тоном приказал парень в спортивном костюме, дернув Синдзи в сторону. Икари не рассчитал равновесия и вновь рухнул на пол. В панике схватившись за свою сумку, Синдзи резко встал и выбежал из класса. Тот, цыкнув, пустился следом за ним.
Икари не помнил, сколько ступеней уже минул. Первостепенным для него сейчас являлось покинуть стены школы и уйти от преследований. Но, как ни странно, в судорожном беге он запнулся обо что-то и рухнул, прикрыв голову руками. В то же время он услышал приближающиеся шаги. Этот кто-то поджидал, пока он повернётся, угадывал время, стоял прямо за спиной, без слов шепча: "Как только ты повернешься - пощады не жди".
Взяв себя в руки, Синдзи повернулся в сторону источника шагов.
- Дорыпался, да? Я ж вроде сказал - базар есть! - обидчик злорадно усмехнулся и со всей силы ударил мальчика в живот. Скрючившись от боли, Икарисцепил зубы так сильно, что даже услышал их хруст. От удара его выворачивало наизнанку, но, как ни странно, эта самая боль отрезвляла.
"Всё верно, так и должно быть. О чем он вообще думал? С приходом новенького ничего в его жизни не изменится. Сильный всегда давит слабого. Это естественный процесс выживания. Это и есть тот самый естественный отбор".
- Делайте что хотите. - Выдохнул Синдзи. Он бросил взгляд в сторону роковой ошибки. Незнакомый зонт. Это то, обо что он споткнулся.
"Ясно, значит даже обстоятельства против него".
- Да ты небось дерзким стал, а? Можь язычок пообкорнать? - теперь их было четверо. Все они усмехались, смотря на сгорбившегося на земле Икари, словно пресмыкающегося перед ними. Это выглядело так, словно они пытались возвыситься, самоутвердиться, насмехаясь над другими.
***
Всё, что он чувствовал, это привкус холодной болотной воды. Задыхаясь, Икари хватался руками за чью-то рубашку, пытаясь вырваться наружу, но цепкий хват не позволял ему этого сделать. И вот, когда воздуха уже перестало хватать, его подняли за ворот. Откашлявшись и загибаясь пополам, мальчишка взялся за горло, пытаясь избавиться от воды, мешающей дыханию.
- Может, хватит? - уже больше жалостливо, чем безынтересно, проговорил парень в очках. Их лидер, по-видимому удовлетворив свой гнев, сморщился, посмотрев на Синдзи как на муху. Он удовлетворенно усмехнулся и плюнул в Икари напоследок.
- Пшлите уже, в автоматы порубимся.
"Ушли наконец" - выдохнул Синдзи, поднявшись с колен и стряхнув с себя ошметки грязи. Его одежда насквозь вымокла, дыхание по-прежнему было замедленно, сердцебиение участилось. Мальчик начал искать свою сумку. Но её нигде не было. Поблизости. В кювете. В самой воде. На тротуаре. На дороге. Нигде. Она словно исчезла. Нет, скорее её забрали в отместку за равнодушие. Такое случалось впервые. Настолько жестокое издевательство...
"Скорее всего, это месть за то, что я подумал о таком..."
***
Солнце взошло в зените, яркое зарево окрасило небо в красно-оранжевые цвета. Синдзи, бредущий домой, не мог оторвать взгляда от разноцветного пласта. Вдохнув свежий морозный воздух полной грудью, Икари наконец дошел до памятного месте. Поляна, усеянная ромашками. Запах травы. И безмятежность, царившая в его сердце. Не нужно возвращаться домой, не нужно идти в школу... если бы можно было так поступить, он бы остался в этом чистом свободном месте навеки-вечные.
***
"Я не хочу больше этого терпеть!" - бунтовало сознание. Словно выйдя за грань реального, мальчик говорил с самим собой. Его внутреннее "я" кричало, пытаясь переложить издевательства на кого-то другого. Хотя Синдзи и знал, что подобное неправильно, его гнилое, ослабевшее от постоянной травли, сознание снова и снова вторило: "Если бы в классе нашелся кто-то, кто смог заменить меня, надо мной больше не издевались". Издевательства это естественный процесс в обществе. Они нужны для поддержания коллективизма и всеобщего сплочения. Но тот, кому повезет стать белой вороной, может лишь возложить терновый венец на кого-то другого, чтобы освободиться от гнета. Только жертвуя кем-то можно спасти себя.
Синдзи знал лишь одно:
"Издеваться весело".
Весело тем, кто издевается. Они могут выплеснуть весь свой негатив на жертве. Могут показать своё превосходство. Могут указать на их статус. Могут самоутвердиться. Травля нужна лишь для превосходства над низшими. Возможно, это не плохие люди. Возможно, в семье они совершенно другие личности... но все это неважно. Ведь если ты не хочешь, чтобы издевались над тобой, ты должен сам получать удовольствие от травли. Это эйфорическое восхищение от того, что ты сам не являешься объектом насмешек, и приводит людей в восторг.
"Быть может завтра всё изменится" - уверял себя мальчик - "Может завтра одноклассники приветливо улыбнутся и махнут ему рукой".
Но такой утопии не бывает. Вынеся вердикт, общество уже никогда не поменяет приоритетов.
"Если бы только нашелся человек, который смог занять его место... тогда даже чудо могло стать явью..."
***
- Да ладно вам... в этом же ничего такого нет, - перешептывались одноклассники за его спиной.
"Сколько можно" - вздохнул Синдзи, стараясь не подавать виду. Он устал реагировать на их колкие насмешки, устал хоть как-то пытаться смыть оскорбления, усеявшие его парту будто проклятия. Несомненно, сейчас в его душе царило полнейшее равнодушие. Как и хотели взрослые, Икари пытался принять издевательства как должное.
- Хех, одолжи-ка сотню йен - деловито вскинув бровь и толкнув его в плечо, "дружески" проговорил тот самый обидчик.
- Чтобы вы снова издевались надо мной? - Синдзи старался оставаться безучастным, отвечая ему, но голос мальчика все равно податливо дрогнул.
- Мы ж друзья. Друзья должны одалживать друг другу деньги, не так ли? - вклинился в разговор один из шпаны. Он предательски захихикал, выдавая свои намерения. Синдзи выдохнул. Сегодня снова придется остаться без обеда. Отец не дает лишних денег на карманные расходы.
- Мы не друзья. - Отрицательно мотнул головой Синдзи, за что получил довольно сильный удар в области затылка. В висках вновь сдавило ноющей болью. Синяки от вчерашних тумаков всё ещё виднелись на его коже, удары нестерпимо болели.
- Оставьте его в покое - Синдзи резко встрепенулся. Впервые кто-то пытался остановить хулиганов и помочь ему. Расширив глаза, Икари хотел найти взглядом заступника и тут увидел, как новенький вплотную подошёл к обидчикам, с улыбкой на лице разнимая не успевшую начаться драку.
- Тебе-тшо? - усмехнулся главарь компании, пытаясь запугать новичка. Но альбинос даже бровью не повёл, продолжая безмятежно улыбаться.
- Сами подумайте, если он сказал, что вы ему не друзья, значит так оно и есть? - у новичка был довольно приятный голос. Синдзи заметил это даже в день его перевода. Но теперь, когда этот человек заступился за него, Икари впервые был благодарен кому-либо - И вообще, где это видано, чтобы друзья отнимали друг у друга деньги?
Хулиган открыл рот, пытаясь что-то возразить, но, замолчав, цыкнул и развернулся в сторону выхода.
- Считай, тебе повезло, спля - наигранно дерзко выговорил он, скрывшись за дверью.
"Видимо они направились в столовую..." - облегчённо выдохнул Синдзи. Пытаясь не вступать в конфликт с авторитетным в классе новичком, шпана решила отступиться от травли на сегодня. Или хотя бы на обед...
- Ты в порядке? - спросил новичок, обеспокоенно взглянув на Синдзи. Икари натянуто улыбнулся.
- Все хорошо. Я привык. - усмехнулся Синдзи, потянувшись за новой сумкой. Он решил пообедать на заднем дворе. Оттуда был хороший обзор, да и толпа, шепчущаяся за спиной, не портила аппетит.
- Привык? Разве к такому можно привыкнуть? - на этот раз на лице новичка дрогнула та самая невозмутимая улыбка. Синдзи отрешенно закрыл глаза и подтянул лямку сумки на плечо.
- Наверное. Я всего-то следую советам взрослых и игнорирую их.
***
Жизнь - удивительное явление. Сами по себе события могут кардинально изменить твою судьбу, восприятие. Синдзи и не думал, что в его серую, полную неудач, жизнь как тайфун ворвётся нечто яркое, счастливое, дарящее ему любовь и тепло. Этот "кто-то" был новичок. Единственный из класса, пытающийся заговорить с мальчиком. Единственный, кто говорил ему "привет" по утрам. Единственный, заступающийся за него человек.... Сказать, что тем самым Икари был спасен, как не сказать ничего. Для него доброта новенького была подобна спасительному оплоту. Лишь благодаря этому над Синдзи перестали издеваться, став игнорировать его существование. Но ничего... ведь чудо уже свершилось. Нашелся кто-то, кто смог вытянуть его из топи, кто обедал с ним каждый день, греясь под лучами солнца на мягкой траве. Этот "кто-то" стал первым, чьё имя Синдзи запомнил. Этого искреннего и доброго юношу с красивой улыбкой, бледной кожей и рубиновыми глазами звали НагисаКаору. Мягкое и звучное при произношении имя.
Каждый день на обеде Каору подходил к Синдзи с бенто, зовя его пообедать во дворе. Поначалу Синдзи отказывал. Он не был достоин подобного счастья. Каору постоянно спасал его, пытался защитить. Именно этой самоотдачи Икарибоялся. Его никто и никогда так самозабвенно не берёг. Мальчик эгоистично хотел быть любимым, но понимал, что никогда не сможет ответить такими же искренними чувствами. Ведь это всего лишь очередная мимолетная прихоть, проявление жестокого эгоизма, вторящего использовать Нагису как щит.
"Если бы только нашелся человек, который смог занять его место... тогда даже чудо могло стать явью..."
Синдзи помнил эти слова. Помнил, как эгоистично пожелал, чтобы хотя бы кто-то занял его место. И теперь люто ненавидел и презирал себя. Нагиса, который пытался подружиться с ним безо всякой причины и умысла, казался Икари снизошедшим с небес ангелом, указавшим на столь понятную истину: "внутри него есть что-то гнилое, как перезрелый фрукт, съедающее все остатки понятия "мораль"". Именно поэтому мальчик желал оградить Каору от всего этого. Он не желал потакать своему эгоизму и вести того за собой. Но что может человек, когда с тобой столь настойчиво пытаются подружиться?
Сказать по-честному, Синдзи никогда не думал, что встретит такого человека. Что этот самый удивительный человек будет понимать его с полуслова, никогда не оскорбит и утешит. Что ещё нужно для счастья? Полное понимание и гармония. Именно эти чувства согревали Икари наедине с Каору. По его венам разливалось удивительное тепло, сердцебиение учащалось. Икари не знал, что это такое. Но это чувство определенно самое приятное и эйфорическое, какое только может быть.
***
НагисаКаору. Юноша-карьерист, мечтающий стать известным всему миру пианистом. Он с пяти лет занимался музыкой, окончил престижную музыкальную школу, гастролировал по Японии с выступлениями. В следующем году его наставник обещал выезд за границу и сольный концерт. Синдзи восхищался талантом Каору. Как может столь талантливый и амбициозный школьник, идеальный как в спорте, так и в учебе, дружить с таким как он? Нагиса был идеальным, чересчур. Никто не мог найти изъянов в его внешности, поведении, образе жизни или чём-то ещё. А если у него и была ахиллесова пята, то все завистники яро желали её найти, пытаясь влиться в доверие.
И, сказать по правде, даже друживший с ним Синдзи завидовал черной завистью успехам Каору. Как бы он не убеждал себя, что это плохо, с рождающимися в голове гнилыми мыслями ничего не мог поделать.
Каору был прекрасен не только характером, но и внешне. Все девочки влюблялись в его красоту. Опрятно уложенная прическа. Белые как первый снег волосы, пряди которых непослушно скользили меж пальцев. Мягкий взгляд пьянящих глаз цвета вина. Его длинные изящные пальцы пианиста, сомкнутые на загорелой коже. Тонкие губы, растянувшиеся в добродушной улыбке, чуть касавшиесячужих. Белая рубашка навыпуск, строгие брюки и школьный пиджак. Несмотря на всю простоту образа, в глазах других альбинос выглядел как нечто необыкновенное, неземное. Эта ангельская красота поражала, его объятия, в тепле которых хотелось раствориться, дурманили не хуже наркотиков. Но воистину поэтично Нагиса выглядел за пианино. Его глаза всегда закрыты во время игры, пальцы то и дело умело и наточено касаются клавиш, рождая невероятно прекрасную и красивую мелодию.
Бледные пальцы во время игры завораживают, заставляя слушателя следить за игрой его рук...
"Он слишком идеален... почему только Икари лишен талантов? Почему люди любят только тех, кто талантлив?.. Интересно, что если Каору насмехается над ним... что если его чувства всего лишь фальшь... нужно не прекращать забывать: люди пользуются друг другом. Как только они высосали все соки, ты больше им не нужен. Поэтому паразит, напившийся крови жертвы, однажды сам предаст её. Кто из них быстрее не выдержит этих надуманных отношений, этой напускной издевательской дружбы? Ведь только Синдзи считает его другом..."
***
Однажды в классе, когда Каору заболел и не пришёл в школу, Синдзи услышал следующее:
"А не слишком ли этот Нагиса возгордился собой? Мне кажется, его следует проучить".
Инициатором являлась молодая рыжеволосая особа, слывущая в школе богиней. Икари слышал её имя... Кажется, Аска. Этот школьный идол получал симпатии девочек и мальчиков не только их класса, но и всей школы. Поэтому теперь, когда у популярной девочки появилась конкуренция, рыжеволосая решила устранить её. Простейший способ справиться с проблемой - просто игнорировать или же уничтожить её. В этом плане рыжеволосая была проста и прямолинейна. Она решила натравить свой фан-клуб на конкурента и изжить его со свету, доказав, что лишь она может являться номер-1 во всей школе.
- Аска, ты чего? Он же такой красавчик - рыжеволосая, услышав эти слова от одноклассницы, сильно стукнула ладонью по парте, с устрашающим выражением лица направившись в сторону той.
- Решила мне прекословить? Забыла своё место, дворняга. Сиди и не лай! - вскрикнула она так сильно, что все девчонки закрыли уши. Удовлетворённо хмыкнув, рыжеволосая стерва бросила беглый взгляд на Икари - Ах да, ты ж с ним контактируешь.
Икари, не ожидая обращения к нему, вскинул бровь.
- И что с того? - безучастно спросил он, пытаясь не смотреть в сторону девчонки. Она гадко ухмыльнулась и подошла к его парте.
- Ты же тот, кого Судзухара с компашкой всё время травили? Спасли, так посмелее стал? - она засмеялась. Этот смех был преисполнен злобой и раздражением. Икари до хруста стиснул зубы и сжал руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Эта стерва била в самые уязвимые места - Наверное, только сейчас привык к спокойной жизни, да?
Девчонки за её спиной противно захихикали, начав перешептываться. Синдзи поднял взгляд, встретившись с её лукавыми глазами. Её самодовольное лицо без слов предупреждало:
"Влезешь куда не надо - пощады не жди".
- Ну ты понял меня, пацан, - она развернулась спиной к Синдзи и вдруг замерла, будто желая добавить реплику - когда он вернётся, начнётся веселуха. Стой и смотри, как я уничтожаю добычу. Если, конечно, сам не желаешь снова оказаться на его месте.
***
- Нагиса-кун, я тебе гостинцев принёс - Синдзи неуклюже прошествовал в коридор. Дом у Нагисы был частным, довольно просторным и богато заставленным. Словно не дом даже, а особняк, причём жил он в нём один. Сняв с себя пальто, Синдзи повесил его на вешалку, снял обувь и поставил пакет на пол.
- О, Синдзи-кун, не думал, что ты навестишь меня... - Нагиса явно был удивлён приходом Икари. Синдзи искренне улыбнулся - Думаю, тебе не следовало приходить. Ещё чего, подхватишь от меня эту хворь.
- Ничего, разреши мне немного поухаживать за тобой. - Синдзи рассмеялся, проходя в гостиную. Он уже не первый раз бывал в гостях у Каору, но по-прежнему удивляется, насколько кардинально различен их образ жизни - И вообще, тебе нельзя было вставать из постели. Давай я заварю чай?
Икари хотел было спросить, нужен ли чай, но увидел на лице Каору непривычно серьёзное выражение и остановился.
- Послушай, Синдзи-кун... - начал было альбинос. В его голосе звучала непривычная для мальчика неуверенность, добродушная улыбка на лице отсутствовала - Мне скоро нужно будет уехать. Я знаю, что всё это неожиданно, но это мой единственный шанс стать музыкантом! Время выступления поменяли и... если я сейчас не уеду за границу и не выступлю, другого шанса не будет...
Каору говорил быстро, то и дело заминаясь. Было видно, что он не мог правильно объяснить ситуацию. Но на лице Синдзи нельзя было прочитать эмоций, он равнодушно глядел на Нагису, словно на чужого человека.
- И когда? - сухо и безынтересно проговорил мальчик. Нагиса отвёл взгляд, сомкнув губы и теряясь с ответом.
- На следующей неделе. Мне вновь придётся перевестись на неопределённое время. - Каору сжал руки в кулаки. Он не хотел продолжать... Он колебался, не зная что выбрать из двух зол: вот-вот осуществившуюся мечту или беззаботную повседневность. Лишь сейчас в глазах Синдзи рухнули идеалы, были растоптаны мечты. Его идеальный образ колебался, не соответствуя канонам.
- Езжай. Мечта всей твоей жизни вот-вот осуществится - промямлил Синдзи, понимая, что разочаровывается в чём-то. Это знание ещё не дошло до него, но, говоря эти слова, у него не возникало никаких эмоций - Разве можно терять такой шанс и колебаться?
Каору замолчал. Его рубиновые глаза выражали лишь грусть и скорбь. Было заметно, что он всё ещё не может определиться. Что-то внутри Синдзи надорвалось, обломилось, раскрошилось на алые осколки. Образ в голове сочился гнилью, обволакивался кровью. Мальчика затошнило. Он поспешно прикрыл рот ладонью, продолжая притворяться, что всё хорошо.
- Слушай, Синдзи-кун, ты же умеешь играть на виолончели? - Каору постарался отвлечься на другую тему и заговорить о Синдзи, но под надзорным взглядом опустил голову - Я бы хотел предложить тебе... что если ты поедешь со мной? Я не заставляю, но было бы здорово! Мой наставник бы занялся твоим мастерством игры. И однажды мы бы смогли выступить вместе на большой сцене. Ты и я... дуэтом, я - на пианино, ты - на виолончели. Просто подумай... это же хорошая возможность! Тебе не нужно думать о расходах, все материальные расходы будут на мне, поэтому... подумай над этим предложением, хорошо?
Синдзи отрешённо смотрел на стену. Это замечательная перспектива бросить всё: школу, отца, не уделяющего ему должного внимания, прошлую жизнь... стать известным музыкантом, много получать, зависеть от кого-то, быть рядом с любимым человеком, да ещё и за границей. Но, если подумать, такая жизнь слишком шикарна для маленького человека вроде него. Зависеть от кого-то всю жизнь то же самое, что и быть нахлебником. Стать зависимым ровно что лишиться свободы на всю жизнь. Тем более идеалы, которые он так тщетно лелеял, так просто разломились под гнётом обстоятельств.
- Прости... - пролепетал Синдзи, пытаясь завершить разговор. Каору удручённо вздохнул, словно ожидая подобного ответа - Я не могу. Здесь моя семья, мой дом, моя жизнь... подобные мечты не для такого как я. Нагиса-кун, для тебя, талантливого в музыке, обучение кажется простым... но я не могу. Я никогда не стану таким как ты. Впрочем, мы совершенно разные. Это нормально. У нас разные дороги в жизни. И поэтому...
Синдзи оборвался. Он намеревался закончить всё вот так? Оскорбить того, кто спас его, кто сделал счастливым? Растоптать чувства того, кто столько для него сделал? Именно. Так следовало сделать с самого начала. Это самый правильный исход.
- Поэтому нам не следовало начинать этих отношений - подытожил Синдзи - Я оставлю пакет здесь. Ну что ж, до завтра. Если ты, конечно, ещё придёшь в школу...
Икари проследовал к выходу. Последнее, что он видел, скрывшись за дверью, полный горечи взгляд и еле слышный шепот одними губами:
"Понятно...".
***
С самого утра на Нагису словно все ополчились. Весь класс смотрел на него как на прокажённого, на доске писали всевозможные оскорбления. Икари было противно на это смотреть.
"Умри".
"Ты гомик. Гадость".
"Исчезни, музыкант. Отвратительно играешь..."
Поток оскорблений был не только на доске, но и исходил из уст. Девчонки смеялись, когда он прошёл мимо и занял свою парту. Мальчишки ставили ему подножки. Вся парта была исписана несмывающимся маркером. Обувь была украдена из шкафчика, поэтому в класс ему пришлось прийти в одних носках. Это было унизительно. Бесчестно. Отвратительно. Каору не понимал, почему теперь к нему так все относились. Он пытался заговорить с одноклассниками, но те лишь ударяли его по руке и смотрели на него как на что-то мерзкое, слизкое. Всё то же самое, что и с самим Икари. Весь этот проклятый коллектив нашёл себе новую белую ворону и захотел стравить её. Снова началась самая настоящая травля в роли другой жертвы... и за этим всем наблюдалСиндзи, безучастно смотрящий в окно, будто его это совершенно не касается.
Синдзи случайно вспомнил ту фразу, пришедшую в его голову однажды, ещё до знакомства с Нагисой.
"Если бы только нашелся человек, который смог занять его место... тогда даже чудо могло стать явью..."
Неужели всё так, как он загадывал? Однажды Каору спас его от издевательств. После этого они прекратились. Насмешки, истязания - все, кроме гордого одиночества, в момент перестало существовать благодаря альбиносу. Именно он был первым человеком, чьё имя Синдзи запомнил. Так почему всё обернулось таким печальным образом? Почему он сам не заступится за Нагису? Всё просто - он вспоминал то предупреждение рыжеволосой:
"Влезешь куда не надо - пощады не жди".
Да, как бы это не выглядело низменно и жалко, Синдзи не хочет, чтобы над ним вновь издевались. А значит надо терпеть и не лезть на рожон. Нагиса понятливый, он всё равно скоро уедет.
"Всё будет хорошо" - уверял себя Синдзи - "С ним ничего не случится... если он хотя бы день побудет на моём месте, то поймет, почему я отказался. Поймет, почему я не вмешался. Поймёт меня".
- Хэллоу, новенький, пмнишь нас, а? - к парте Нагисы подошёл тот самый главарь шайки. Он злобно ухмыльнулся и со всей силы ударил Каору в лицо. На бледной коже виднелся красный след от удара кулаком, но он почти не реагировал на провокацию, сохраняя невозмутимый вид - Пшли-ка выйдем на мужской разговор. Иль не хчешь, чертов гомик?!
Каору бросил прощальный взгляд в сторону Синдзи, но тот, притворяясь, что ничего не видит и не слышит, отвернулся, надев наушники. Альбинос послушно встал, идя следом за шайкой хулиганов.
***
Буквально в тот же день по школе прошёлся слух: КаоруНагиса попал в больницу. Его нашли на заднем дворе школы, всего избитого и искалеченного.Последствием избиения стала черепно-мозговая травма, его пальцы и локти переломаны. Девчонки шептались, что он вряд ли когда-нибудь вновь сядет за пианино. Его руки теперь недееспособны. Более того, его мечте стать музыкантом невозможно осуществиться. Жизнь подобного человека праздна. Узнав об этом, Синдзи ещё долго не мог оклематься. Но рыжеволосая девчонка победоносно усмехнулась, смакуя скорую победу. Тех хулиганов на две недели отстранили от занятий и поставили на учёт. Учителя поговаривали, что возможно заведение уголовного дела за причинение физического насилия.
Но какой в этом теперь смысл, когда его мечта больше не может быть осуществлена? Когда его длинные изящные пальцы больше не будут скользить по клавишам, играя божественную мелодию? Когда талант был так безжалостно растоптан обществом?
Синдзи было стыдно приходить навестить Каору после того, как он игнорировал его существование в классе. Он не мог заставить себя прийти сюда. Но ноги сами манили, и вот он уже был в клинике. Спросив в какой палате находился человек по имени НагисаКаору, он прошёл на третий этаж и остановился за дверью палаты, услышав, что там кто-то есть. Значит, посетитель...
- Нагиса-кун, я знаю, как ты старался всё это время стать музыкантом... - мужчина с очень грубым голосом пытался донести до юноши очень важную новость - вот что понял Синдзи - но теперь можешь жить как нормальный человек, ходить в школу... Я сожалею, но ты наверное и сам понимаешь, что никогда больше не сможешь сесть за пианино.
Синдзи прислушался. Ему было жаль Каору, но был единственный ответ, который он хотел услышать. Однако вопреки его ожиданиям Нагиса молчал.
- Поэтому... почему бы тебе не начать жизнь с начала? - произнёс мужчина.
- Что вы имеете ввиду, учитель? - в голосе Нагисы что-то надорвалось. Та самая живая искра теперь потухла, оставляя ледяную холодность. Сердце Синдзи опустошалось вместе с этим холодом. Уходило всё: восхищение, любовь, зависть... всё это обращалось в прах - Вы не понимаете, что музыка была для меня всем? Верно?
От этих слов по щекам струились слёзы, но Икари сам не понимал почему. Возможно это и его скорбь. Возможно это слёзы отчаяния. Такова жизнь. Прятаться, сбегать, жить в панцире целую вечность - это всё на что способен человек. Но Каору другой. Он стремился за своей мечтой и теперь, потеряв возможность её осуществить, у него останется лишь один очевидный выход.
- Нагиса-кун, подумай о родителях. Ты умный и красивый. Ты хороший мальчик. Я знаю, что тебе больно. Но постарайся не отчаиваться. Всё хорошо. Здесь только я, можешь выплакаться. - И тогда Каору сломался в слезах. Он горько зарыдал настолько сильно, что было слышно даже Синдзи, стоящему за дверью. Чтобы не слышать этого и вновь скрыться от правды, Икари закрыл уши руками и устремился прочь.
Его совесть вторила:
"Это всё твоя вина".
Но он перестал обращаться к внутреннему голосу.
***
Прошла ровно неделя. На удивление Синдзи в классе никто больше не заговаривал об этом инциденте. Компанию Судзухары на время отстранили от занятий, кажется по этому случаю завели уголовное дело. На этот раз простыми предупреждениями они точно не отделаются. Сорью вернулась к привычной трепле с подругами. Она вновь стала номером-1 во всём классе. Нет, во всей школе. Неудивительно, красавица, умница, спортсменка... Больше не было никого, кто мог бы подорвать авторитет первой девушки школы.
Образ жизни Икари практически не изменился. Каждый день, приходя в школу, он по привычке проверял, нет ли кнопок в его обуви, не разрисована ли парта, смотрел под ноги, чтобы ему не поставили подножку. Но весь класс будто изменился... хотя не произошло ничего важного, прежде шумный и буйный коллектив стал подобием морга. Все молчали. Даже на переменах никто, кроме компашкиСорью, не осмеливался вымолвить и слова. Все сидели за своими партами, опустив голову и молча поедая бенто. И затем даже Синдзи перестал опасаться издевательств. На место угрызениям совести пришло настоящее равнодушие. Большинство времени он только и делал, что пропускал слова учителя мимо ушей, смотря в окно и слушая музыку. Абсолютное равнодушие. В нём не возникало никаких эмоций, даже когда он смотрел на пустующую парту первого ряда.
"Не жесток ли он? Ведь это случилось благодаря ему... так почему за всё это время Икари даже не посетил больницу, не поинтересовался, как дела у его бывшего друга? Ответ прост. И хотя он больше не желал напоминать себе жестокой правды, теперь уже было всё равно. Поздно убегать от того, что уже произошло".
И когда всё постепенно начало утихать, произошёл раскол, который довёл Икари до крайностей.
В этом не было ничего необычного. Нет, скорее Синдзи даже ожидал подобного исхода. Но хотел оправдать надежды, молясь, чтобы этого не случилось. В тот день идеалы, которые он продолжал лелеять, раскололись окончательно, оставляя на душе неприятный осадок.
Каору вернулся в школу. Причём не просто вернулся. Он улыбался, словно ничего не произошло. На прежде убитом горем, разочарованном жизнью, невозможностью исполнения своей мечты, лице сияла яркая радужная улыбка. Несмотря на то, как жестоко с ним обошёлся класс, игнорирующий издевательства, он как ни в чём не бывало поздоровался с одноклассниками и прошёл на своё место. В момент, когда Каору прошёл мимо Синдзи и бросил беглое: "Привет", сердце Синдзи словно остановилось. Оно разошлось по швам, кровоточа и испытывая сильнейшую боль от разочарования, мальчик поднялся с места и покинул класс, выйдя на крышу.
Несмотря на его пасмурное настроение, василькового цвета небо приветствовало пушистыми облаками и палящим знойным солнцем. Воздух пробивался на крышу, заставляя мальчика вдыхать запах свежести. Полный спокойствия и безмятежности, Синдзи подошёл к краю крыши и остановился, смотря на расстилающийся под его ногами город. Все эти ничтожные небоскрёбы были ничем, если смотреть на них с такой высоты. Что если бы человек умел парить в высоте? Смог бы он улететь, наслаждаясь свободой целые века? Интересно, что за дурманящее чувство испытывает человек, находящийся в невесомости хотя бы несколько секунд. Синдзи всегда было интересно это узнать. Его идеал был бесконечно далёк от реального. Идеал в его голове никогда не отступал от своих принципов, не отказывался от мечты, был сильным и стойким и... потеряв дорогу и оступившись однажды, он бы отправился в полёт, туда, в невесомость, туда, где больше никто не смог ему указывать. Он бы стал парящей птицей, улетевшей далеко-далеко, на край света в эту бесконечную невесомую даль...
- Синдзи-кун, обед уже заканчивается. Чего ты тут стоишь? - за его спиной послышался до боли знакомый и безмятежный голос. Синдзи неосторожно сделал шаг назад. Он сморщился. Ещё немного, и он бы сам бороздил небесные широты, в конечном итоге став лишь кровавым месивом. Любая птица, у которой нет крыльев, рухнет и разобьётся. И он не исключение.
- Аа... ничего. Я просто... немного задумался, - Синдзи не мог подобрать слов. Почему он так спокоен? Почему не злится? Почему ему всё равно?! После того, как весь класс буквально травил его, почему он всё ещё здесь и безмятежно улыбается всем им? И вообще...
- Синдзи-кун, ты меня пугаешь. У тебя устрашающее лицо. - Каору нелепо рассмеялся, стараясь поддержать атмосферу безмятежности. Синдзи, тоже поняв, что погорячился, попытался расслабиться и натянуто улыбнулся.
- Кто угодно удивится, если твой одноклассник, несмотря на травму, как ни в чём не бывало вернётся в класс - шутливо-саркастически пробурчал Икари, повернувшись к двери. Но был остановлен мягким вздохом. Там, где только что стоял сам Синдзи, теперь был Каору, заняв его место, он смотрел на горизонт, о чём-то думая со счастливым меланхоличным выражением на лице.
- Я тоже так думаю. - Каору печально усмехнулся - Музыка была целью моей жизни, мечтой, которую я не смогу достичь.
Синдзи до хруста стиснул зубы. Он злился. Злился на себя за то, что посмел игнорировать издевательства, злился на тех, кто отнял у талантливого музыканта его мечту, но более всего он злился на самого Каору, в чьём голосе не слышалось ни капли сожаления. Несмотря на то, что у него не осталось смысла в жизни, он нисколько не жалел о том, что вернулся в школу.
- Несмотря на это, моя жизнь не окончена - тем не менее продолжил говорить он - Учитель сказал, что несмотря на это во всём можно найти свои плюсы... даже если я сожалею... даже если так... если я начну жизнь по-другому, если я буду жить как обычный человек и довольствоваться буднями, то даже такая жизнь будет казаться счастьем, не так ли?
Это не правда. Такая жизнь бессмысленна! Это лишь существование! Такой образ не подходит Каору! Ведь он как никто другой стремился исполнить свою мечту! Ведь эта мечта была его единственной отрадой, его музой, всем его смыслом! Тогда почему он говорит такие слова? Кто и как смог сбить этого целеустремлённого юношу с истинного пути???
Синдзи сжал кулаки. Он чувствовал, как вместе с горячей кровью по венам прогоняется тепло. Он злился. Неимоверно злился на весь этот жестокий мир, сыгравший с ними злую шутку.
- Зачем ты говоришь такое? Ведь музыка - вся твоя жизнь? Почему ты готов так просто отказаться от этого? - Синдзи склонил голову. Он не хотел слышать ответа. Он не хотел принимать его. Если Икари услышит, то все его идеалы окончательно разобьются и тогда... тогда он поймёт, что в мире не существует такого понятия.
- Помнишь ты сказал, что не можешь. Ты сказал, что подобные мечты не для такого как ты, что мы совершенно разные. У нас разные дороги в жизни...но теперь это не так. Теперь мы равны... - Каору прервался, посмотрев на Икарис тёплой и нежной улыбкой. Однако Синдзи лишь вздрогнул. Он наконец понял. Понял, что питает надежды Каору. Понял, что мешает ему скорбеть о своей мечте. Он всё ПОНЯЛ.
Именно этот фактор мешает Каору стать идеалом...
Если его устранить, разве тогда в его глазах Нагиса не будет выглядеть идеалом?
И тогда Синдзи сможет вновь верить в него.
- Прости... - Синдзи подошёл к Каору и протянул ему руку. Тот, подумав, что мальчик приносит свои извинения, безмятежно улыбнулся, кивнув ему.
- Я прощаю тебя. В твоём поступке нет ничего странного. - И протянул ему руку, не нашедшую опоры. Синдзи выставил ладонь, легонько хлопнув того по спине. Ноги предательски дрогнули, Каору, расширив глаза от удивления, смотрел в равнодушное лицо Икари, уголки губ которого были чуть приподняты. В рубиновых глазах отражалось лишь непонимание ситуации, в карих глазах напротив - полнейшее хладнокровие. И это мимолётное мгновение были для Икари словно вспышка. В следующую же секунду тело Каору стремительно упало вниз. Синдзи опустил голову. На асфальте, на котором только недавно ничего не было, распласталось нечто, напоминающее человека. Его голова была разбита вдребезги, серое вещество вперемешку с кровью вытекало из мозга. Его лицо, прежде красивое, исказилось в ужасной гримасе, раскроенный череп был похож на свежий плод граната, впавшие глаза напоминали изъятый из глазниц рубин. Синдзи усмехнулся. Такова она - идеальная смерть того, кто принял свою участь. Таков итог юноши, который не смог смириться с утратой мечты.
Это его прекрасный идеал. Больше ничто не сможет осквернить его.
Будь то дружба, узы или любовь...
С ужасом школьники, увидевшие это кровавое зрелище, столпились вокруг трупа НагисыКаору. На этот же день по школе прошёлся странный слух. Мол, известный музыкант покончил жизнь самоубийством в пределах школы, только что выписавшись из больницы, для того, чтобы наказать тех, кто издевался над ним. С этого дня прекрасная история о музыканте, увековечившего свою мечту в стенах школы, слыла не только среди его одноклассников, но и среди остальных школьников.
***
Спустя несколько лет Синдзи всё ещё вспоминал эту историю. Историю о прекрасном музыканте, что помог ему исполнить чудо, юноше, в котором воплотились его мечты. Он явственно помнил рубиновые глаза, бледную кожу, пепельные как первый снег кожу, и его мёртвое тело, окрашенное в багровый цвет. Та картина въелась в его мозг, запечатлелась в его снах. Девственно-белый снег, осквернённый алой кровью.
Даже после окончания школы Икари не переставал приходить на памятное место. Он не помнил, как и почему это делал, но каждый раз приходил только для того, чтобы вновь почувствовать ту искру, зажёгшуюся в тот день в глазах Нагисы. Что он чувствовал перед смертью? Предательство, скорбь или облегчение? Всё это теперь оставалось загадкой. Понял ли он за то краткое мгновение, что умирает, или же не смог осознать это до самого конца? Синдзи закрыл глаза, поток ветра захлестнул его лицо, на краткое мгновение он перестал дышать.
По правде говоря, с того дня ничего не изменилось. Даже выпустившись из школы, он не стал ни лучше, ни умнее. Всё тот же среднестатистический японец, подчиняющийся другим. Такой как он никогда не сможет почувствовать свободы. Он - раб общества. Но Каору таковым не был. Он был свободен. Поэтому и выбрал смерть. Уж лучше умереть, чем существовать, будучи лишённым этим же обществом единственной мечты...
Поэтому Синдзи не сожалел. Ни разу. Он вечно будет помнить этот день. Будет помнить его. И идеал, который наконец почувствовал истинную свободу. Икари сделал ещё один шаг. В его голове мелькал бесконечная кинолента. Университет, группа, отвлечённая друг от друга, безразличие лекторов, и он, по-прежнему не осознающий зачем и почему жив. Работа, подчинение начальству, выговоры и штрафы. Бесконечный круговорот серых будней, рабство, прикрытое статусом "работа". Нельзя сказать, что такая жизнь имеет хоть малую ценность. Он, вечно унижаемый другими, вечно пресмыкающийся перед начальством, не достоин даже стоять на одной планке с идеалом.
Но такая жизнь ему надоела.
Поэтому спустя десять лет он отважился на этот шаг. Пусть они не похожи... пусть их дороги отличаются... пусть Синдзи был предателем, эгоистом... лишь эта предсмертная вспышка сделает их похожими друг на друга, приблизит Икари к его идеалу.
Синдзи сделал ещё один шаг и вот она, та самая невесомость. Перед смертью, в этот краткий миг он улыбался, видя перед собой обрамлённый звёздами тёмный небосвод.
"Прости меня... и прощай..."
Сказал он самому себе и блаженно закрыл глаза, наслаждаясь мгновением свободы в полёте.
На следующий день в газете написали о выпускнике школы ***, посетившего вечер встреч одноклассников и по необъяснимым обстоятельствам покончившего с собой в тот же день. Что удивило общественность, так это то, что, несмотря на то, что мужчина работал обычным клерком, у него был постоянный доход и хорошие приятели. Его компаньоны предполагают, что причиной для самоубийства могло послужить одиночество, ведь, как они заметили, он всегда был одиночкой, не любящим сближаться с другими. Иные версии предполагали, что причиной послужили личные психологические проблемы.
Причина столь радикальной перемены так и не была обнаружена.