7 Дней Лета : другие произведения.

4. Всё же хорошо

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:

   Курсивом выделено то, что уже происходило хотя бы в одной из предыдущих историй. Ответвление от "Плюс-минус полчаса" начинается в начале шестого дня.
  
   День 1
  
   Мне снова снилось что-то. И я снова кричал во сне.
   Кричал, кричал - и проснулся от собственного крика, не от страха, не от звука, а от ощущения, мало похожего на человеческие переживания.
   Я с трудом мог собрать мысли, но хорошо помнил странные жёлтые - кошачьи - глаза. Помнил, как и последние сто раз, что она приходила в мой сон и протягивала руку. Каждый раз отталкивал.
   Меня влекла смерть. Холодная, молчаливая и вечная. А не вечные блуждания непонятно где.
   Ты пойдёшь со мной?
   - Не пойду.
   Голос со сна был хриплым, горло опять засорилось, и я несколько минут кашлял, пока не выхаркал сгусток мокроты. Повернулся, опираясь на локоть, достал из-под подушки телефон. Пять часов. Любимое время, пока город ещё спит.
   Нащупал пачку сигарет, закурил, вдохнул сладковатой сизой отравы. Пять часов единого бесконечного дня, затянувшегося вот уже на десять лет.
   Опять куришь.
   "Опять болтаешь не по делу", вяло отмахнулся я.
   Тебе опять снилась она.
   Не твоё дело.
   Я усилием воли отключил посторонний поток сознания и, откинувшись на подушку, выпустил в потолок целый клуб дыма. Помнится, меня так пугали, что пожелтеет потолок... Пожелтеют лёгкие... Пожелтеет всё.
   "Вот было бы здорово умереть", в десятитысячный раз подумалось мне. "Наверное, там темно и ничего не происходит. А может, даже и холодно?"
   Место окурку нашлось в одной из жестяных банок, валяющихся возле кровати, а мне пришлось подниматься. Я с кряхтеньем выпрямился на диване и провёл предварительную диагностику организма. Снова болело колено, болело... всё.
   Глаза снова отказывались ловить фокус после пробуждения, и пришлось несколько минут сидеть, мотая головой.
   "Мне двадцать девять лет", напомнил себе я. "Это Земля, Санкт-Петербург образца конца две тысячи восемнадцатого года. Моё имя - Семён. Персунов. Звучит как анекдот, но прошу винить в этом маму с папой.
   Я пригляделся: на экране висела заставка какого-то очередного сайта, где люди людей ненавидят. Лиха беда начало. После прогона базовых систем пришло время диагностики систем посложнее.
   Поднявшись, я пошатнулся от скрутившей слабости и был вынужден опереться о стенку. Но утро уж вступало в свои права - не прошло и двух минут, а я добрался до ванной.
   Отражение в зеркале ожгло угрюмым взглядом и отвернулось.
   Я - дизайнер-фрилансер. Дальше должны идти пафосные слова о невероятно опасном задании и сверка часов, но нет. Ничего такого.
   Я играл в эту игру каждый день, воскресая ото сна носом в клавиатуру. Хотя с моим образом жизни все режимы давным-давно накрылись медным тазом. Я не был и ночным жителем, и дневным меня назвать было трудно.
   Комната хранила следы былой роскоши - начиная со свисающих унылыми буклями обоев, которые у меня так и не дошли руки подклеить, заканчивая километровыми мотками пыли на четырёх плафонах люстры. Всё равно я её никогда не включаю. Не уверен даже, работают ли лампочки. В целом берлога моя полностью отвечала ожиданиям того, как должно выглядеть место обитания человека компьютеризированного, одинокого. По правде сказать, половину местного бардака можно было бы вытряхнуть отсюда меньше чем за десять минут, просто разбросав всё по пакетам из пакета с пакетами. Но это же не наши методы. Протоптанные тропинки между кучами мусора, вещами, огрызками техники и журналами - вот наше всё. Зато идеально чистым был компьютерный стол. Сразу видно - кто-то залил пивом клавиатуру. Или это был чай? Почесав затылок, я был вынужден констатировать, что всё-таки пиво. Хвала Рандому за бессмертных "рейзеров"! На экране замерла заставка телетрансляции - откуда-то, кажется, из Японии, где в очередной раз вытащили на сцену несуществующих человечков и заставили их петь. И было это форменным идиотизмом - чувствовать себя человеком без существования, когда несуществующие человечки собирают стадионы. Не к месту вспомнилось вдруг, что термин "хикикомори" придумали тоже японцы. Кстати, наш "Юбилейный" японцы обещали посетить с концертами в феврале, и ни в чём они не виноваты, японцы-то, хоть и придумали этот чёртов термин. И никто не виноват. Может, даже и я. Я вернулся к монитору и, подкурив предпоследнюю, с грустью констатировал, что, похоже, придётся выбраться на улицу. Сигареты заканчивались, несмотря на то, что последний раз я брал целый блок. Последний раз... За монитором был пустынный сектор рунета, в котором я обычно обитал, - парочка форумов, две или три доски объявлений, сборщик почты да неизменный YouTube. Социальные сети я презирал как лишнее напоминание о том, кто я есть. За окном была такая же пустынная улица - почему-то с утра пораньше в предновогодние дни никто вдруг не спешил по магазинам.
   Только неизменный трафик, борющийся с ледяным ветром с Невы. Иногда мне казалось, что это некий конвейер, везущий на себе игрушечные модельки машинок, за рулём которых никого нет. И верилось: во всём мире теперь только так - промозгло, холодно и приглушённо-шумно.
   - Я закрою глаза, и ты исчезнешь. Конец света через три... два...
   С мягким знаком.
   - А это обязательное условие?
   Не совсем. Но ты можешь поорать, поспрашивать "кто здесь". Можешь же?
   - А это поможет?
   Нет, но мне будет приятно.
   - Знаешь, что ещё приятно?
   Знаю, милый. Только не предлагай мне это, у меня ни рук, ни... Скажи, а почему ты дома сидишь? Утро-то какое! Айда гулять!
   - В шесть утра. Разумеется.
   Я прислонился лбом к холодному стеклу. Всегда хотелось иметь альтер эго, эдакое приятное раздвоение личности, с которым можно будет поболтать. Но, с безжалостной честностью посмотрев на себя со стороны, я понимал - придушу через полчаса общения. И вот... Собеседник в голове начал проявляться несколько лет назад, но правом голоса обзавёлся не так давно. В тот самый момент, когда "сто вторая" маршрутка хлопнула за спиной дверью и умчалась прочь, оставляя меня наедине с памятью.
   Ты же понимаешь, что ни в чём не виноват?
   - Так если посудить, то никто не виноват. Ни в чём и никогда.
   Тогда назначаем виноватым тебя! В наказание - самоубийство об стену с разбега. Дальний угол хорош! Там ещё гвоздь такой уместный, можно ещё глазом на него. Так что на счёт "три"...
   - Да иди ты!
   Как будто тебе есть что терять. Прямо беда с тобой таким - со всех сторон цивилизованная амёба с нулевой пассионарностью.
   - Это как?
   Если к тебе дьявол припрётся покупать душу - ему будет нечего предложить взамен. Ты же не хочешь ничего!
   - Не хочу.
   "Вот и зачем ты тогда?" презрительно фыркнул голос. "Есть что-то, ради чего ты вообще существуешь? Заветная мечта?"
   - Как бы мне от тебя избавиться? Вот моя заветная мечта.
   Сходи прогуляйся.
   - Что, поможет?
   Нет. Но хотя бы голову проветришь, пустую, звонкую. Иди!
   - Откуда ты взялся... взялась... взялось? Тебя не должно быть, я все симптомы душевных болезней наперечёт знаю.
   А ниоткуда. Я, конечно, польщён... польщена... польщено тем, что ты так старательно навязываешь мне некую личностность. Но давай не будем. И прекрати уже со мной вслух разговаривать, совсем уже долбанулся, сам с собой в квартире вслух разговаривает. Что только люди подумают...
   "Прочь из моей головы. Тебя нет", мгновенно перешёл на внутренний диалог я.
   Правда? А мне показалось, что это тебя нет. Я как в том романе Адамса - за каким-то хреном произнесённое слово, причём, судя по всему, матерное, которое очень многим не понравилось. Волеизъявление. А вот тебя - нет. Ты лёг спать десять лет назад после автокатастрофы и до сих пор не проснулся, так и спишь носом в клавиатуру. Хотя вру - спишь ты с тех самых пор, когда впервые купил себе этот чёртов ПК. Ты, кстати, в курсе, что через пять месяцев будет круглая дата вашего трогательного сожительства? Как отмечать будете? Ты подаришь ему кольцо? Срок уже приличный, пора решаться.
   Вон, я сказал.
   Обойдёшься. Твоя иллюзия существования поддерживается только потому, что мне этого хочется. На самом деле достаточно просто признать это. Понимаешь? Перестать пыжиться своим никому не нужным "я", избавиться от очередной иллюзии - Деда Мороза нет, зубной феи нет, правды тоже нет. Последний логический шаг, Сём. Признай, что и тебя - тоже нет.
   - И меня тоже нет, - я произнёс эту фразу вслух - так она мне понравилась. - Уснуть - и видеть сны, быть может.
   Мобильный на столе зажужжал, привлекая моё внимание. Спасаясь от почти ощутимого треска реальности по швам, я вцепился в трубку.
   - Слушаю. Проснулся. Нет. Не занят. Вы серьёзно? Семь часов утра, вообще-то. Да, конечно, - я снова кинул взгляд на заснеженные многоэтажки. - Да, буду вечером.
   Почему бы и нет? Лишняя денежка на Новый Год не помешает. Купить себе чего-нибудь алкогольного и залить сверху тоску-одиночество, встречая праздники где-нибудь в игрушке или на форуме.
   А ещё можно потратить деньги и сходить куда-нибудь.
   - Куда?
   Да хотя бы в центр! Невский опять перекроют, кругом люди будут гулять, веселиться!
   - И среди этого бардака - я. Душа компании, ничего не скажешь.
   Я сходил на кухню и напился воды из-под крана, после чего вернулся обратно в комнату и уселся в кресло. День впереди предстоял долгий и скучный.
   И, разумеется, никак не запоминающийся. Когда часы пробили шесть, я не мог вспомнить, чем занимался весь день. Как и всегда, впрочем. Но сегодня меня звали кое-куда. Затычки с Мэнсоном в уши, пальто на рыбьем меху на плечи - и навстречу декабрьскому вечеру.
   Мало-помалу удалось привести голову в порядок, раскидать по дальним тёмным полочкам всё, что наговорил незваный гость. Неотразимый аргумент - логическую бомбу я крайне аккуратно спрятал в самый дальний чулан. Меня нет? Хм. Звучит как неплохое оружие судного дня. Теперь само воспоминание о визите...
   Не расслабляйся. Твоя остановка, а тебе ещё полчаса жалеть себя, пока автобус подойдёт.
   Слушай, я же наушниками заткнул уши.
   Я переключился на мелодию потяжелее, но это не сильно помогло.
   От тебя что, совсем спасения нет?
   Почему же. Есть. Начни жить. Пойми одно, милый, я - это твоя жажда общения, иллюзия истосковавшегося по бытию сознания. Сделай вдох поглубже, стань самодостаточным.
   "А нельзя без этого?" с тоской спросил я.
   Можно. Есть один экспресс-метод...
   Какой?
   Внутренний голос промолчал, вместо ответа вытаскивая на поверхность непонятные, ненужные воспоминания.
   У тебя тут интереснее, чем у родителей на балконе!
   Моё первое двенадцатое апреля - то самое, которое я запомнил. Меня куда-то ведёт отец, держа за руку, из динамиков вещает Левитан в записи, а с экрана машет рукой какая-то улыбающаяся женщина с орденами. И не верится в то, что это космонавт, - они же небожители. Они обитают там, где кончается воздух и начинается Вселенная. Как эта маленькая женщина может быть тем серебристым чудом, что показывали всем нам в фильмах? А в детской голове срабатывает механизм, и я вдруг отчётливо понимаю, что если эта маленькая женщина смогла - то и я смогу. Надо только... Что именно "только" - я так и не узнал, после того как меня завернули на медицинской комиссии, - наследственность, прости Рандом... Или дело в том, что я пару раз, нагулявшись "Оболонью", заночевал на мостовой? Так или иначе, после томографии завернули - с мечтой пришлось попрощаться.
   Или вот ещё - жестяные рупоры репродукторов прибиты за держащие скобы наживую на стволы сосен, и вниз от моего места идёт склон, по которому я всегда перемещался только бегом. Наступая между корней сосен, между камнями - приветом от ледника, что гостил здесь пару десятков тысяч лет назад, - я лечу вниз по склону. Мне немного грустно от того, что все мальчики нашли здесь себе кого-то, кто хотя бы не отказывается танцевать с ними. Но здесь и сейчас меня переполняет счастье, которое возможно только в детстве! А из динамиков льётся бравурный марш из "Индианы Джонса", и до гран-при нашего оркестра конкретно с этим маршем немногим менее полугода. Слепящие софиты в глаза, а я стою, расставив ноги, и держу трубу перед собой, выдавая фортиссимо, так как микрофоны во все времена презирал - что мне, дыхалки не хватит сыграть так, чтобы меня услышали в зале?! В мире существует всего пара вещей, позволяющих услышать глас божий, - это орган, причём непременно церковный... И симфонический оркестр. А я служу концентратором этому голосу.
   - I refuse to replay the mistakes that we made yesterday.
   Здесь всегда так холодно и ветрено. Как будто где-то неподалёку расположен разлом между мирами, ведущий в земли вечной мерзлоты. Здесь всегда так хорошо чувствуется смерть. А мне везло всю жизнь - не ломал кости, не дрался всерьёз - потасовки в школе не в счёт. И не сталкивался со смертью. Но всё равно панические атаки накрывали каждый раз, когда я видел в новостях сообщения об автомобильных катастрофах.
   Знаешь, не везде дела идут плохо. Знаешь? Есть места, где всё было совсем не так. Совсем иначе. Хочешь, я отведу тебя туда?
   А я очень хочу. Но мне и страшно: какое-то чувство вопит мне, что пути назад не будет, если я протяну руку. Потому я и остался здесь, наедине с компьютером, одиночеством и почти забытым прошлым.
   По ту сторону невидимой границы осталось обеспечивающее существование эго, оставляя меня одного, обнажённого, против простого вопроса - а действительно ли я так нужен? Нет, не так. Вопрос звучит по-другому. Не "кто я" или "где я". А "зачем я?". Хоть кто-нибудь почешется, если меня однажды не станет?
   Всем будет плевать. И это здорово, наверное.
   - Среди подлости и предательства, и суда, на расправу скорого, есть приятное обстоятельство. На меня всем плевать. И это здорово, - переврал строчку я. Вот и крутилось это в голове всё время, что я устраивался в салоне подошедшего автобуса марки "ЛиАЗ" - старинного, таких на маршруте, пожалуй, что и не встретишь.
   Я - Персунов Семён, двадцать девять лет, фрилансер.
   Повтори это ещё сорок четыре раза. Кстати, ты знаешь, что повторение одного и того же слова пару десятков раз резко обесценивает его смысловую нагрузку? Вот, например, твоё "фрилансер". Давай-ка произнесём его вслух! Фрилансер, фрилансер, фрилансер... "Фри" означает свободу или отсутствие чего-то. Смотри-смотри - чайлд-фри. Или даже шуга-фри. А может, нуб-фри? Ты же заядлый просиживатель штанов за игрушками, должен знать. А "лансер" - это от английского названия лёгкого копья. Ты же в курсе, что первые копья представляли собой обтёсанную жердину, всё предназначение которой было сбросить всадника с лошади? Это японцы извращались со своими нагинатами, за каким-то фигом удлиняя рукоятки мечей до совершенно неприличных размеров. Как считаешь, может, комплексы виноваты? По поводу размеров.
   Заткнись, пожалуйста.
   Как это? Мы же только начали! Итак, ты у нас свободный носитель лёгкого копья. Звучит! Фрилансер, фрилансер, фрилансер. А может, нет? Может, это не фрилансер, а ланс-фри? Человек, свободный от тягот службы и ношения всяких длинных тяжёлых штук? Ну, свободный художник же! Ландскнехт. Чёртов наймит, согласный подставлять свои мягкие места под удары за звонкую монету. Тебе тоже в сребрениках платят? Кстати, всегда было любопытно, а тридцать сребреников - это сколько по нынешнему курсу доллара?
   Заткниииись.
   Чтобы отвлечься, я опять принялся считать количество смертей на квадратный метр. Это всегда помогало расслабиться - вот на пересечении с Народной опять оторвало вывеску, она, как в "Пункте назначения", легко прошьёт и автобус, и мою голову, если перестанет держать последний болт. Взрыв двигателя автобуса - тоже звучало неплохо. А вот и моя любимая - да такая, что дух захватывает, - мы въехали на горб Володарского моста, и если вдруг что... Что именно "вдруг что", я так и не понял - но, судя по тому, как развернулся и кувыркнулся мир за окном, мы только что исполнили па на гололедице.
   В ушах что-то тонко пищало, вхолостую ревел двигатель, где-то на заднем плане дьявольским хохотом заливался внутренний голос. И длилось это бесконечные несколько секунд. Судя по тому, как меня бросило вперёд, мы пробили ограду моста и отправлялись в ледяную бездну. Пальцы мёртвой хваткой вцепились в переднее кресло и это спасло меня от перспективы летать по салону, как тряпичная кукла. Ещё один удар. К нему я уже был готов.
   Автобус наклонился вперёд, готовясь к погружению. Я так и остался на месте, наблюдая за тем, как вода помаленьку проникает в салон через переднюю дверь. Было ощущение, что это происходит не со мной. Словно я смотрел на всю эту ситуацию со стороны. И в тот самый момент, когда чёрные языки воды впервые лизнули подошвы моих ботинок, я наконец уступил просьбам - и засомневался в реальности происходящего.
   Из ничего соткалась картинка с какими-то воротами, ведущими, судя по надписи, в пионерский лагерь, - на переднем плане грустная шатеночка, о чём-то меня спрашивающая. И лицо её было знакомое-знакомое... А вода была всё ближе, и так обидно было отчего-то... Я обернулся к незнакомке и что было сил зафиксировал её в сознании.
   Так о чём...
   Ты пойдёшь со мной?
   Так это... ты?!
   Нет, но... Решайся.
   По ногам хлестнуло льдом, а в наушниках играл чёртов "Пастух", и я был больше там - в прошлом, в памяти, чем реально на сиденье автобуса. А потому ничуть не удивился, когда картинка сменилась, - всё верно, мне же так хотелось в лето! Тихая, тёмная южная ночь у ворот с надписью "Пионерлагерь". Красивая незнакомка. И полное отсутствие стимулов возвращаться - реальный мир только что себя закопал. А я вдруг понял, откуда знаю эти правильные черты лица, эти огромные глаза.
   Я же сам их создал! Плоть от плоти, это мои сны - чуть ли не с младенчества.
   Она иногда снилась мне. Иногда. Всю мою жизнь. Звала с собой. Но почему-то дело никогда не заходило дальше моего согласия. Сегодня же всё было иначе. Так что...
   Конечно, пойду. В голову пришло, что это нелогично было - изо всех сил заставлять меня думать и делать, а в такой ответственный момент подсунуть иллюзию.
   Темнота накрыла меня с головой ледяным тяжёлым одеялом.
   Я понял вдруг, что весь мир стал беспросветно-чёрной водой. Наверное, это и есть тот самый ад, которым меня столько пугали. Холод, тьма и полное отсутствие воздуха. И так хочется оставить всё как есть и отправить себя в бесконечное падение навстречу дну. Сил сопротивляться уже не оставалось. Движения становились всё медленнее, всё неторопливее... Вскоре я двигался только вниз.
   И когда ударился о дно, понял, что просто сплю.
   Я согнулся пополам, пытаясь выкашлять из себя влажную горечь. Одновременно хотелось и дышать, и как можно быстрее выплюнуть из себя то, что лениво колыхалось в лёгких.
   Хотя стоп. Ничего в лёгких у меня нет.
   Дышалось легко и без проблем. Разве что было немного жарковато. Я открыл глаза.
   И тут же перехватил чей-то взгляд.
   Заинтересованный взгляд. Как будто я какое-то экзотическое животное.
   "Девушка. Симпатичная", машинально отметил я. Самым логичным было бы ей улыбнуться, но у меня всегда были с этим проблемы. У меня было чувство, что я её знаю. Нет, мы не были знакомы, просто я где-то её видел. Может быть, на экране монитора? Может быть, встретились на улице? Я имею в виду, аквамариновые глаза и волосы оттенка, который в печати называют не иначе как "циан", я бы точно запомнил, если бы увидел! И это не говоря уже об экзотическом наряде - явном закосе под советских пионеров.
   Прости, милая, но для пионерки ты малость старовата.
   Мы несколько секунд смотрели друг другу в глаза, прежде чем она кивнула и, выстучав ноготками дробь на стекле, убежала.
   Стекле? Я что, в автобусе? Но я же точно помню... А, кстати, что?
   Я совершенно точно помнил, что садился в автобус и куда-то ехал. Доехал ли, это отдельный вопрос - с какого-то момента в памяти зияло чёрное слепое пятно.
   За окном царило лето.
   Лето?!
   Неподалёку от автобуса ожидала вторая девушка - чуть выше первой, тоже очень красивая, с медно-рыжими волосами, огненно блестящими на ярком солнце. "Циановая" девушка подбежала к ней и что-то быстро-быстро заговорила, размахивая руками, в то время как рыжая молча и чуточку снисходительно слушала её.
   Потом что-то ответила - и "циановая" рассмеялась, как-то меленько так, рассыпчато. Как умеют только азиатки. Всё это время я сидел, пытаясь заставить себя двигаться.
   Не паралич же меня разбил, раз уж я сумел открыть глаза!
   Обе девушки ушли, оставив меня в покое. И парой минут спустя ко мне начала возвращаться подвижность. Наконец я сумел повернуть голову. Да, это совершенно определённо не "ЛиАЗ", в который я садился. Кресла протянулись парами вдоль салона, освобождая узкий проход посередине, напоминая рейсовые "Икарусы" из моего далёкого детства. И провалиться мне на месте, если это не "Икарус"!
   Я обессиленно свалился в кресло.
   Здрасьте, приехали! Что происходит вообще? Какие-то крашеные азиатки, рыжие - и хоть бы одна зашла в салон да помогла инвалиду.
   В ушах было непривычно пусто - наушники вывалились и негромко шумели где-то на груди. Поймав беглецов, я попытался водворить их на место, однако они, даже не задержавшись, мгновенно вывалились наружу.
   Неужели поломались? Час от часу не легче.
   Отключив плеер, я направился к выходу. Страха почему-то не было совершенно - современный человек вообще редко чему-то удивляется. А тут чудеса просто уже выбрали квоту, поэтому всё, что мне оставалось, - это вяло констатировать удивительное. Всё для психики полезнее. Отметив, что до сих пор щеголяю в зимней одежде - ещё один пункт в растущий список вопросов - я сбросил неуместное при такой жаре пальто, и стал продвигаться к выходу.
   Нет, но сколько же я спал, что зима успела закончиться? Или я до сих пор сплю? Ай!
   Я ущипнул себя. Боль немного отрезвила, а вот проснуться не удалось.
   Что ж, пора провести рекогносцировку местности.
   Дверь была открыта, и я беспрепятственно выбрался наружу. И в тот же миг полузадушенная паника снова подняла голову.
   Потому что взгляду моему открылась картина, что преследовала меня всю мою сознательную жизнь!
   Я не мог вспомнить, когда мне впервые приснились эти выкрашенные шаровой краской ворота.
   Но помнил их - детально, в подробностях! - от колышков сверху, уходящих дальше по кирпичной стене в обе стороны насколько хватало глаз, до пятиконечной звезды на стыке створок. Разве что всегда царила ночь, когда я во сне оказывался здесь.
   А сейчас был день в самом разгаре. Да и был я не во сне теперь, а в самом что ни на есть наяву! Я стоял, шатаясь, сглатывая горькую слюну, закатывая глаза, старательно качаясь в противофазе с гравитацией. Четыре выдоха, два вдоха, пульс, шум в ушах.
   И сломался надвое, вывернулся наизнанку, моля о смерти как об избавлении от страданий - болели корни волос, глазные яблоки, череп изнутри... Не удивительно, что через миг я обнаружил себя стоящим на четвереньках и смотрящим на бурую лужу - содержимое желудка - в траве.
   "Надо встать", отстранённо подумал я.
   С трудом я отполз обратно к автобусу и, усевшись на ступеньку, достал из кармана телефон.
   Надо набрать мать.
   Последний номер. Ничего удивительного, кроме него там было считанное количество других.
   - Что за... - я отнял трубку от уха и проверил качество приёма, однако вместо хотя бы минимального сигнала там горел жирный красный крест - потеря сигнала оператора.
   Крепко выругавшись, я стукнул кулаком по автобусу. У современного человека есть и другие способы докричаться до цивилизации, помимо мобильного. Я решил проверить их все. Однако многочисленные беспроводные сети в телефоне молчали. Даже GPS, и это на открытом воздухе!
   - Машу вашу! Это что, какая-то шутка?!
   Острая боль в висках была последним, что я ощутил, прежде чем провалился в забытие...
   - ...ищут, а он здесь спит! - донёсся голос из ниоткуда.
   Я завертел головой, пытаясь понять, откуда говорят.
   И, пребольно стукнувшись головой о дверку, открыл глаза.
   Из-за яркого солнца, бьющего прямо в лицо, никак не удавалось разглядеть, кто со мной говорит. Но хотя бы контуры фигуры - явно женской - различить удалось.
   Ну что, снова подтверждаем реноме человека-неудачника? Не успел ещё даже пошевелиться или куда-то пойти - а уже где-то накосячил.
   Великолепно, правда? Женщина - или девушка? - продолжала что-то говорить на повышенных тонах, размахивая руками, но я с трудом её воспринимал. Перед глазами всё плыло, звуки заслонил шум в ушах, и я, попытавшись подняться, судорожно схватился за ступеньку.
   - С тобой всё в порядке?
   "Нет, глупая женщина, со мной не всё в порядке! Что за банальные вопросы, голливудских фильмов насмотрелась?!" как обычно, про себя рявкнул я. Ни слова не покинуло моих губ - я клянусь! - но девушка отступила на шаг, явно чем-то потрясённая. А я наконец сумел разглядеть её лицо.
   Всё-таки девушка - очень молодая, очень красивая, у себя дома я таких называл небожителями и всеми силами избегал их компании. Слишком уж разные у нас категории, слишком разные круги общения. Если до меня однажды снисходит такой ангел - то только потому, что ему от меня что-то надо. Как правило, что-нибудь напрямую связанное с моими навыками. Сколько я таким ангелам забесплатно визиток, аватарок и логотипов наштамповал... Прежде, чем начал шарахаться от них. Они же ещё и обижаются, что ты им помогать не хочешь. В совокупности с прочими странностями, присутствие такой красоты рядом со мной совсем не добавило мне спокойствия. Реакция ожидаемая: я насторожился.
   - Что случилось?
   - Ты что-то хотела?
   - А, всё-таки заговорил! - непонятно чему обрадовалась она. Видимо, нечасто с ней тут разговаривают.
   Впечатляющее достижение, спору нет. Ближе к делу.
   - Ты почему такой злой?
   - Всё в порядке, - ответил я, мимоходом подивившись тому, какой неожиданно высокий тон издало горло.
   Просто прекрасно, первой же фразой пустил петуха. Есть ли пределы плохому первому впечатлению?
   - Скажи, пожалуйста! Я постараюсь помочь! - девушка неотразимо улыбнулась - обаятельно так, открыто. Ситуацию это не разрядило, стало только хуже. Всё правильно - чем искреннее улыбка, тем тяжелее камень за пазухой.
   - Всё в порядке, - повторил я.
   - Да? Ну, ладно. Ольга Дмитриевна отправила меня встречать тебя, потому что автобус уже полчаса как приехал, а ты до сих пор не показался на территории.
   Ольга Дмитриевна.
   Колокольчик нигде не отзывался, с тем же успехом это мог быть какой-нибудь Дай Кхунь Пей - понял бы я столько же.
   - Вожатая, - пояснила девушка.
   Я вспомнил первого человека, которого увидел, открыв глаза, - ту японскую "разухабисту красотку" в форме пионерки. Да и нынешняя моя собеседница была наряжена ровно таким же образом. Белая рубашечка, алый галстук да юбочка до середины бедра. Не хватает только татуировки "Не забуду Ильича" для полной аутентичности.
   Ясно. Так и запишем - играли в пионеров, даже вожатых завезли.
   Откуда-то с той стороны долетел звук, который я, напрягая память, опознал как горн.
   Ну точно же! Пионерская реконструкция!
   А незнакомка забеспокоилась:
   - Слушай, с удовольствием бы с тобой поболтала, но время не терпит. Мне надо бежать, дела, дела!
   И тут мы плавно подходим к делегированию полномочий.
   - А никто кроме меня их не решит, ты уж сам тут, ладно? - девушка достала из кармана сложенный вчетверо листок. - Думала сама тебя проводить, но ладно. - Развёрнутый листок оказался картой. - Смотри, мы здесь, - она показала на прямоугольник, чьим-то красивым почерком подписанный как "стоянка", - там был жирный красный крест. - А тебе надо вот сюда - к дому Ольги Дмитриевны. Ты же умеешь по карте ориентироваться, правда? - девушка улыбнулась так, будто для неё отрицательный ответ был невозможен.
   - Я попробую.
   - Замечательно. И на будущее - совет.
   - Какой же?
   - Понимаешь, сейчас уже не начало смены, ты очень сильно опоздал... - она передёрнула плечами, будто враз озябнув.
   А я молча кивнул - мол, понял, я опоздал на начало смены - в лагерь? - да ещё и забесплатно.
   - А у тебя ещё и одежда такая... - она окинула взглядом мои джинсы и свитер. Я кивнул. Одежда была не только не по сезону, но и привлекала внимание.
   Странно, что эта блондиночка не задаёт вопросов.
   - И? - не выдержал я - пауза явно затягивалась.
   - А в лагере есть свои традиции... В общем, если вдруг увидишь группу людей с вёдрами - беги. Скорее всего - они по твою душу.
   Выглядело это логично: если уж реконструировать эпоху, то полностью, включая и "штрафные".
   - Принято, - кивнул я.
   - А я убегаю, прости. И добро пожаловать в "Совёнок"! - девушка кивнула было и почти развернулась, чтобы уходить. Но, похоже, видок у меня и вправду был жалким, потому что она нахмурилась и сказала: - Знаешь что... Давай-ка я тебя сама к вожатой отведу. Просто чтобы не волноваться. - Я был против. - Вот и славно. Пошли! Кстати, я Славя! - Но моё мнение в расчёт не принималось. Она взяла меня за руку - от прикосновения мурашки сами собой пробежали у меня по плечам - и повела за собой. Здорово было держать за руку такую девушку, - да что там - великолепно! Я замер на месте, вновь окидывая взглядом ворота. - Ты чего встал? Пошли.
   - А... Эм...
   Понимаешь, я видел это место во сне. Понимаешь...
   Мне захотелось биться головой о мягкие стены, орать, срывая горло. Дайте мне галоперидол, аминазин - что угодно для того, чтобы подтвердить, что это и правда неправда.
   - Всё хорошо? - поинтересовалась Славя. - Ты выглядишь испуганным.
   Ещё бы не был!
   - Новые места, новые люди... - неоднозначно ответил я, но кажется девушке этого хватило.
   - Не волнуйся. Тебе у нас понравится, - она толкнула створку ворот, пропуская меня, и зашла следом.
   За воротами оказался... пионерский лагерь. Удивительно, правда? Всё новенькое, свежее. Бетонные плиты, которыми вымощена дорожка, ещё не побиты, хотя тут и там уже успела пробиться зелень. И то, что меня всегда поражало в таких местах, - с удивительным мастерством вписанные в природу дома. Никем не потревоженные вековые сосны, неровности ландшафта, ставшие декорациями... По обе стороны от дорожки располагались какие-то небольшие здания, выглядящие одинаково обшарпанными, однако то, что было справа, было наглухо закрыто, а место двери в нём полностью занял пожарный щит с баграми, коническими вёдрами и красным огнетушителем. А вот здание слева было куда интереснее. Судя по вывеске, это здание кружков по интересам. Или, как претенциозно заявляли авторы вывески, "клубы".
   Что гораздо важнее, там была какая-то девушка. Ещё одна красавица в этом тревожном месте. Она улыбнулась моей провожатой, но немного споткнулась, когда перехватила мой взгляд. Тут же покраснела чуть ли не до слёз. Я серьёзно! У неё глаза заблестели.
   Девочка смущённо потупилась в пол и несмело улыбнулась...
   Она что, мне улыбнулась?
   ...и тут же, не обнаружив ответной реакции, спрятала улыбку, оставляя меня гадать - а не почудилось ли это вовсе?
   Ну да, так всё и начинается - сначала прибываем из зимы на "Икарусе", затем западаем со скоростью одна привязанность в минуту. А дальше как обычно - весёлый дом с жёлтыми стенами, вежливые санитары и рубашка от Кардена с завязками на спине.
   Я стоял практически в таком же ступоре, тоже застыв, раздумывая, стоит ли подойти с риском спугнуть или предоставить инициативу ей Честно сказать, самым вежливым сейчас было бы уйти. Я сам был бы крайне себе благодарен, если бы оказался в такой ситуации.
   Но почему тогда ноги не идут?!
   Молчание становилось пугающим, и я уже решил было прочистить горло, чтобы хоть как-нибудь прервать тишину, как нам помешали. Соседние кусты затрещали, и на дорогу выскочила девочка! Невысокая, в алой футболке с надписью "СССР" и с мордочкой вечно жизнерадостной, счастливой и пакостливой младшей сестры.
   Рыжие до красноты волосы, стянутые двумя хвостами-ракетами, смазливая внешность, которую уверенно портила бездна лукавства, плещущая на дне голубых глазищ! Издалека она казалась совсем маленькой и по возрасту определённо была младше всех, кого я тут видел раньше. Я хотел что-то сказать или спросить, но не успел - "красная" подскочила к девушке и о чём-то начала рассказывать, возбуждённо размахивая руками. Та же, в свою очередь, смутилась, потупила взгляд и ничего не сказала.
   - Уль-я-на! - сказала Славя.
   - Да, гражнинначаник! - искренне улыбнулась мелкая.
   - Уль-я-на! - снова по слогам произнесла моя провожатая.
   - Ну чегоооо...
   - Да не притворяйся, всё ты поняла.
   - Бу-бу-бу, зануда косатая! - надулась мелкая, разжимая ладонь. Оттуда в зенит мгновенно улетело что-то продолговатое, зелёное, трещащее на лету.
   Это что, кузнечик?!
   Красноволосая топнула ногой, показала нам язык и улетучилась. Зеленоглазка немного постояла, приходя в себя - видимо, поняла, от чего её только что спасли. После чего, выдавив нечто невразумительное, вернулась обратно в "Клубы". Неплохое начало, что ещё тут можно сказать? Я покосился на свою попутчицу, но та безмятежно улыбалась.
   Ладно... О-окей. Я понял и принял правила - пионерия, традиции, розыгрыши и кузнечики в кулаке. Мне тоже надо будет ходить в коротких штанишках? Или кто-нибудь наконец пробьёт меня по спискам и вернёт обратно на родину с извинениями?
   Впрочем, судя по всему, проверками занимается как раз Ольга Дмитриевна. Значит, придётся с ней познакомиться. Блондинка нетерпеливо подёргала меня за руку, и я подчинился. А в голову сами собой закрадывались странные, невнятные мысли.
   Девушка. Симпатичная.
   Да что симпатичная - я в реальности такой красоты никогда не видел, а на экране решил бы, что это фотошоп!
   Держит меня за руку... Интересно, а если бы у нас была возможность познакомиться поближе - получилось бы у нас что-нибудь?
   Я не особо обольщался на свой счёт, привлекательность моя граничила с плинтусом, но всякое же на свете бывает!
   - Не надо так сосредоточенно разглядывать мой затылок, - рассмеялась незнакомка. - Сейчас отведём тебя к вожатой, а потом посмотрим. Хочешь, я тебе потом лагерь покажу? - не дождавшись моего ответа, она свернула на какую-то узкую тропинку, судя по всему, ведущую с ощутимым сокращением, и несколько минут спустя остановилась возле приметного домика.
   Домик был забавным - такие обычно рисуют дети: треугольный, с одной дверкой. Он и отвоёвывающие себе пространство кусты сирени сложились в удивительной красоты натюрморт, достойный кисти любого художника.
   Или пейзаж?
   - Что стоишь? Пойдём! - вывела меня из раздумий Славя.
   - Открыто! - донеслось изнутри.
   Внутри домик выглядел именно так, как и ожидалось: две кровати, столик, стулья, пара шкафчиков и постер с несравненным Жаном Маре в роли Фантомаса. Ничего сверхъестественного, хотя по части бардака этот домик влёгкую мог потягаться с моей квартирой.
   Возле окна стояла девушка примерно моего возраста и что-то читала в ежедневнике. И, разумеется, как и всех прочих представительниц прекрасного пола, встреченных мной тут, природа не обделила её ни лицом, ни фигурой.
   Хоть это радует - помирать буду в компании прекрасных дам. Если буду, конечно.
   - А, вот и ты, - сказала она. - Автобус приехал около часа назад, где ты пропадал всё это время? Неужели спал?
   - Эм... Ну да.
   - Всё с тобой ясно, засоня. Меня зовут Ольга Дмитриевна, и я твоя вожатая. Со Славей, думаю, ты уже знаком. Она моя помощница, так что если вдруг возникнут какие вопросы - можешь смело обращаться к ней, - Славя улыбнулась. Видимо, они считали происходящее очень смешным. Ну а я решил подыграть фарсу:
   - Вожатая, значит. А я, значит, пионэр?
   - Не коверкай слова. Ты теперь часть отряда, а значит, я должна сделать из тебя образцового пионера.
   - Да вы на меня посмотрите, - я уже откровенно издевался. - Я что, похож на пионэра?
   Ольга замолчала на пару минут, задумчиво изучая моё лицо, и, будто этого было недостаточно, вокруг меня прошлась Славя.
   - Поправьте меня, если я ошибаюсь... Но похож.
   - Я тоже так считаю.
   - Ладно, девочки, - я решил сворачивать самодеятельность. - Вы пошутили, я тоже посмеялся, пора заканчивать концерт.
   - Ты заговариваешься. Может, доктора позвать?
   - Хорошая мысль, Славя. Приведи, пожалуйста, доктора Виолу, - на слово "доктор" Славя среагировала странно - покосилась на вожатую, приподняла бровь в немом вопросе. Но, не дождавшись ответа, вышла на улицу.
   - Да какого доктора Виолу?! Вы что тут, все с ума посходили?! Уймитесь, это уже не смеш... - я осёкся, когда Ольга двумя быстрыми шагами пересекла помещение и, взяв меня за плечо, развернула носом к зеркалу. - Ох... ...ты ж... ...ё... - я отказывался верить тому, что увидел в зеркале. Из-под чёлки взирал товарищ лет восемнадцати, будто немного уменьшенный относительно меня настоящего. А я-то всё гадал, почему сваливаются штаны, почему ботинки стали будто на размер больше... Загадка с наушниками также решилась мгновенно. Оставалась сущая безделица. Просто понять... - ЭТО ЧТО, Я? - потолок закружился и начал заваливаться назад. - Не знаю, что вы со мной сделали, но верните мне - меня! Вы! Я... - наконец пол подпрыгнул и со всей силы врезал мне по бедовой головушке.
   - Славя, когда Виолетта Церновна будет?
   - Через пять минут, Ольга Дмитриевна. Она сказала, ей какое-то лекарство надо взять.
   - Быстрее бы.
   Я помотал головой и попытался подняться. К несчастью, силы совершенно оставили меня, и всё, что мне оставалось, - это безучастно пялиться в потолок.
   Я ощутил, как мои пальцы кто-то осторожно сжал.
   - Ты только не волнуйся, хорошо?! Я уже доктора позвала. Она у нас лучше всех, мигом тебя на ноги поставит.
   - Пионерка, не утешай мальчика, это может повредить его самооценке, - раздался в комнате новый голос.
   О, у нас новое действующее лицо. Местный бестиарий блещет разнообразием. Итак, кто же?
   - Виолетта Церновна Коллайдер, - она подмигнула. - Но для тебя можно просто Виола... пионер.
   Её руки споро бегали по моему телу, проверяя рефлексы, лимфатические узлы, дыхание... Хотя я готов был поклясться, что Виола меня... лапает! Я густо покраснел. А Славя, видя мою реакцию, кажется, о чём-то догадалась и подозрительно посмотрела на медсестру.
   - Виолетта Церновна, что вы можете сказать о состоянии Семёна?
   - Нормальный здоровый пионер. Немного перегрелся плюс акклиматизация. Пару дней пусть отсыпается и меньше на солнце сидит, - помахав у меня под носом ваткой с нашатырём, резюмировала Виола. - Как придёт в себя, напоите бульоном - я распоряжусь на кухне, чтобы для Персунова отдельно приготовили.
   Откуда она знает мою фамилию?
   - Вечером можно кефир и пару булочек. И никаких ранних подъёмов. Верно... пионер? - она многозначительно посмотрела на меня и подмигнула ещё раз.
   - Верно. Для меня это вредно.
   Закончив осмотр, она одарила меня ещё одним многозначительным взглядом, так что я поспешил оправить футболку, - и исчезла за дверью.
   - Превосходно. Семён, придёшь в себя - и марш на бельевой склад. Притащишь себе матрац и постельное бельё. Пионер должен самостоятельно ухаживать за своей постелью.
   Я посмотрел на Славю.
   - Встретимся там! - убедившись в том, что моему здоровью ничего не угрожает, Славя улыбнулась и последовала вслед за медсестрой.
   - Пойду и я. Располагайся пока здесь, потом подыщем тебе местечко. Вечером по расписанию ужин, не забудь.
   - Ээээ... А что там с бульоном?
   - Заправишь кровать и сходишь в столовую, - безапелляционно заявила вожатая. - Справишься?
   - Я попробую.
   - Вот и хорошо. Увидимся за ужином, - она выпорхнула за дверь вслед за Славей.
   - А куда мне нести бельё? - спросил у пустоты я. С ожидаемым результатом.
   Пальто я благополучно посеял в автобусе, так что дело было за свитером - я тут же избавился от него, повесив на спинку кровати, и снял ботинки, поклявшись себе либо раздобыть нормальную обувь по погоде, либо ходить босиком. Я остался в одной футболке "Indigo Denim" и призадумался, не слишком ли это будет вызывающе - носить такие вещи в советском лагере. После секундных раздумий решил, что футболка летом будет уместнее свитера. Даже с буржуйской надписью на груди.
   В конце концов, мелкая вон в эсэсэрке бегает, и ничего. Чем я хуже? Буду причащать массы к плетёному хлопку.
   Что ж, ответы на вопросы можно поискать и на сытый желудок. Как в той самой пословице про то, что русский на голодный желудок ни думать, ни делать не хочет. А на сытый, понятно, не может. Я шёл по дорожке, и тут меня окликнули.
   - Эй! - я оглянулся.
   Надо же, первое существо мужского пола, которое я сумел встретить. Встрёпанный парень с россыпью мелких веснушек. Лицо классическое среднее. Семён у нас уже есть, значит, либо Василий, либо Сергей, угу.
   - Ты штаны забыл надеть! - поделился он.
   - Это я злонамеренно, - хмуро отметил я.
   - Да? Ну ладно, - он задумчиво покачал головой, но тут же встряхнулся: - Привет! - он протянул руку. - Рад познакомиться, я - Электроник! Настоящий. Можешь меня так и звать.
   Настоящий Электроник. Ко-неч-но. И под рубашкой прячет вилку на 220. Косплейщик, что ли? Не скудеет земля русская идиотами.
   - Понятно...
   - А Ульянка меня ещё Сыроежкой называет, - судя по недовольному выражению лица, ему это прозвище категорически не нравилось.
   Кстати, довольно метко. Такого гриба ещё поискать.
   - Фамилия у меня такая. Сыроежкин.
   - Я так и подумал. Ты только это... не волнуйся, ладно?
   К сожалению, его рукопожатие было достаточно твёрдым, и я не успел отобрать руку. А он уже переключился на новую тему:
   - Как же не волноваться? Нам тебе постель притащить надо, а ещё столько в лагере показать. Пошли быстрее, - он развернулся вправо и, не глядя, иду ли я за ним, устремился в сторону площади. - А это правда, что ты в зимней одежде приехал? - я внимательно оглядел себя. Футболка, джинсы, да ещё и босиком...
   - Брехня.
   - Вот и я так подумал! Это Ульянка опять сплетни распускает!
   - Ульянка - это та...
   - Мелкая, рыжая, проказливая! Ей, вообще, веры мало, но девочки могут и поверить.
   Спустя пару минут мы уже подходили к серому сарайчику с огромными воротами с торцевой стороны.
   - Ты не думай, это просто снаружи так. Внутри там изоляция и всё чисто. Там ведь не только бельё, там ещё инвентарь всякий, и лыжи, и мячи... Вооот.
   - Лыжи? У вас тут что, ещё и зимой заезды бывают?!
   - Мне пока не везло. Говорят, здесь очень весело в Новый Год. Наряжают Генду, ёлку из угодий привозят, огромную, голубую! Эх, хотел бы я на это посмотреть.
   - Какие твои годы. Увидишь ещё, - он уже начал откровенно доставать своей болтологией, и я поспешил напомнить ему о цели прогулки: - Веди к кастелянше, или кто там у вас бельём заведует.
   Мы обошли здание и приблизились к распахнутой настежь двери. Через неё можно было разглядеть полутёмное помещение с трёхэтажными деревянными полками, на каждой из них лежали свёрнутые рулетом матрасы; в качестве начинки выступала подушка, обёрнутая в тонкое шерстяное одеяло.
   - Ой, ребята, подождите. Сейчас я выйду.
   Несколько минут спустя из-за полок появилась встрёпанная и покрасневшая Славя, одёргивающая одежду.
   - Эм... Я чего-то не знаю? - осторожно поинтересовался Электроник.
   Я же стоял в ступоре, как и всякий раз, когда случайно оказывался втянут в чужие тайны:
   - Я определённо чего-то не понимаю. Можно же было просто привести меня сюда и...
   - ...И проконтролировать бульон, выдачу формы, глажку рубашки, установку на довольствие и целую кучу других тонких моментов? - Славя рассмеялась, увидев мои квадратные глаза.
   - Упс...
   - Извинения приняты. Забирайте постель, какая нравится.
   - Ладно.
   - Форму я пока отглажу и приведу в порядок, а сегодня походишь в цивильном, хорошо? - я ответил ей кивком. - Ой, чуть не забыла! Какой у тебя размер ноги?
   - Сорок пятый.
   Славя как-то странно взглянула на меня. Точнее, на мои ноги.
   Ну да, а чего она хотела? При моём-то... Чёрт! Я же сейчас моложе себя настоящего, какой там сорок пятый? Хотя с виду не слишком поменялась.
   Заметив моё смятение, Славя, не дожидаясь ответа, скрылась за стеллажами, а через минуту вернулась с парой сандалий. Это радует, всяко лучше, чем босиком ходить. Даже если здесь нет пьяных туристов, бросающих битое стекло в траву, всегда остаются шишки и камешки, на которые наступать босой ногой несколько неприятно.
   - Примерь. Если не подойдут, возьму другие.
   На глаз подбирала?
   - И носки пока лучше не надевай. Потом наденешь, когда ноги помоешь.
   Спасибо, мам.
   Однако, глаз у Слави оказался намётан - сандали были впору. Без носков ощущения конечно не очень приятные: ноги липли к подошве, и я наверняка натру пятку, но это всё же лучше, чем босиком.
   - Спасибо, Славя.
   - Носи на здоровье!
   Несколько минут спустя, сбросив постель в домике вожатой, я уже двигался в сторону площади.
   - Начнём экскурсию с площади, - сказал Электроник. - Там все наши достопримечательности, Генда и...
   - И? - я скептически приподнял бровь.
   - И... - он потерянно озирался - и вдруг просиял. - И - Лена! Смотри, Семён. Лена!
   Не спорю, Лена - девушка видная. Но называть её достопримечательностью...
   Я подавил смешок:
   - А она в курсе, как ты её только что окрестил?
   - Конечно, - он подскочил к девочке и затараторил. - Лена, привет! Это новенький! Знакомься.
   "И что ей говорить?!" в панике заметались мысли.
   - Привет. Мы вроде уже заочно знакомы.
   - Да... - она на секунду оторвалась от книжки, взглянула на меня - и тут же, покраснев до самых ушей, спряталась за книжку, изо всех сил стараясь не замечать нашего присутствия. Я невольно улыбнулся: настолько её поведение напоминает моё собственное. Нет, краснеть-то я не стану - староват уже для таких дел. Но в целом попытка спрятаться от собеседника мне близка и понятна.
   Впрочем, судя по картинке в зеркале, моя старость осталась на морозных улицах города.
   - Ладно. Пошли дальше, тут ещё куча достопримечательностей ждёт, - сказал Электроник.
   Вот и поговорили. Похоже, Электронику достаточно поздороваться с человеком, чтобы считать его чуть ли не другом. То ли дело я, который забывает имя человека через пять секунд после того, как оно было произнесено вслух.
   - Приятно было познакомиться, Лена! - крикнул я через плечо, увлекаемый дальше неуёмным гидом. Лена вздрогнула и, хотя мне это казалось фантастичным, покраснела ещё сильнее.
   - Какие ещё достопримечательности покажешь?
   - Сейчас, сейчас... - мы уже подходили к новому объекту интереса. Как несложно было догадаться по приземистым очертаниям, перед нами была столовая. - А здесь у нас...
   - Да-да, я уже догадался. Здесь мы принимаем органическую пищу.
   На крылечке стояла девочка с рыжими волосами, сколотыми заколками в два хвоста. Мою плоскую остроту она восприняла одобрительно и даже усмехнулась. Видимо, мои шутки от Евгения Ваганыча будут обладать определённой популярностью.
   - А это... - Электроник перешёл на шёпот, который не услышал бы только глухой, - наша Алиса. Она всегда в плохом настроении.
   Девочка-пожар, девочка-брызги...
   - Такая злая?
   - Да нет, просто она какая-то... Фамилия Двачевская, но только попробуй назвать её "ДваЧе"...
   - Чё ты там вякнул? - Алиса мгновенно спрыгнула с крыльца и бросилась в нашу сторону.
   - Ээээ... Ладно, дальше ты как-нибудь сам!
   - Что? - с умным лицом спросил я у пустого воздуха. Электроника и след простыл, а я почему-то замер и наблюдал за приближающейся погибелью. Поравнявшись со мной, она одарила меня особо злым взглядом из своего арсенала:
   - С тобой ещё потолкуем!
   - А что я? Я ничего, - я пожал плечами. Чужие разборки меня совершенно не касались. К жесту добавилась улыбка. Почему-то виноватая. Не удостоив меня ответом, Двачевская кинулась за Электроником.
   Судя по всему, дальше меня никто не будет доставать, и время до ужина можно посвятить блаженной праздности.
   Я наобум выбрал направление и отправился в сторону, откуда раздавались упругие удары по мячу - там явно играли в футбол.
   Некоторое время спустя я добрался до искомого места и, расположившись на одной из стоящих по периметру поля скамеек, задумчиво уставился на поле. Матч был в самом разгаре, и я поневоле засмотрелся. Когда-то у меня получалось неплохо обрабатывать мяч, однако мои приоритеты спорт в себя никогда не включали. Дети резво носились по полю, однако даже из постоянно двигающейся толкучки выделялась одна - самая быстрая, самая непоседливая. О, я сразу узнал красноволосую. Понимаю! Не дала Славя ей гадость сделать - а энергию выпустить надо.
   Под ноги подкатился мяч, и я, приняв его на ногу, запулил обратно.
   Мда... Не лучший мой удар.
   - Эй, ты! - крикнула девочка. Кажется, Славя звала её Ульяной. - Пошли играть!
   Я задумался.
   А почему бы, собственно, и нет? С другой стороны, в сандалиях и в тёплых брюках играть как-то...
   - Давай в другой раз!
   - Ты скучный! - припечатав глаголом напоследок, она вернулась к игре.
   Я слез со скамейки и ради разнообразия обратил внимание на стоящие тут же турнички.
   Не так давно в моде было слово "воркаут", означающее самое тривиальное - любовь повисеть на турничке. Я, посмотрев пару роликов на YouTube, даже стал ходить на свой турник во дворе, однако быстро забросил это дело. А ведь раньше кое-что смогал! Надо посмотреть, что за тело мне подсунули и способно ли оно подтянуться хотя бы десяток раз. Пальцы, непривычные к нагрузкам, никак не хотели укладываться правильно. Потом куда-то увело центр тяжести. Наконец, наорав на себя, я подпрыгнул и повис на перекладине, ровно держа спину, и... Раз! Два! Три!
   - Четыре! Пять! - раздался хор за спиной. Вздрогнув от неожиданности, я разжал руки и шлёпнулся на землю
   - Ууууу... - разочарованно загудели незаметно подтянувшиеся болельщики.
   "Так и до инфаркта довести недолго", недовольно подумал я, поднимаясь.
   - Дальше будешь подтягиваться? - спросила Ульяна.
   - Не буду. У вас билетов нет.
   - Да ты не слишком похож на клоуна.
   Зараза мелкая. Можно подумать, счастье - в количестве подтягиваний.
   Только я собрался сказать рыжей всё, что о ней думаю, и куда ей стоит пойти, как раздался сигнал горна.
   - Бегом до столовой! Кто последний, тот тухлый помидор! - дети загалдели и, толкаясь, бросились по направлению к столовой. А я неторопливо двинул за ними.
   Заскочив по дорожке к умывальникам и сполоснув руки холодной до ломоты в пальцах водой, мы зашли в помещение столовой.
   Что ж... Столовая как столовая. Длинные столы на двенадцать человек, выстроившиеся у стен, столы чуть короче по другую сторону прохода, чтобы обслуживающий персонал с тележками мог подобраться и сервировать или убрать со стола. Кафель на полу и стенах, стулья из нержавеющей стали и колонки под потолком на случай, если на улице будет дождь. Наособицу стояли небольшие столики - судя по всему, для персонала. За одним из них я разглядел какую-то фигуристую девицу примерно моего возраста.
   Бывшего.
   Что?
   Бывшего возраста.
   Только не ты...
   Могу сказать тебе тоже самое.
   Приглядевшись, я узнал в ней медсестру, осматривавшую меня.
   Виолетта, кажется?
   Виола приветственно кивнула.
   Место рядом с ней занимала та самая "циановая" девушка. Она быстро улыбнулась мне, перехватив взгляд, и снова вернулась к тарелке.
   Значит, она мне не приснилась?! Здорово! Интересно, как в этом лагере относятся к крашенным в бирюзовый цвет волосам?
   - Семён, не стой столбом, не то без ужина останешься.
   Я вздрогнул от неожиданности. Вожатая подкралась незаметно. Ольга окинула меня взглядом с головы до пят, слегка поправила воротник, и довольно кивнула:
   - Вот, теперь ты похож на порядочного пионера.
   Пионэра.
   - Так, сейчас тебе место найдём... Двачевская, стоять! - Она чуть ли не из воздуха добыла рыжую молнию, несущуюся к законному пюре с котлетой.
   - Чего ещё?
   - Ты во что одета?
   - Эмм... В форму?
   Я подавил смешок. Похоже, понятие формы для Алисы коренным образом отличалось от общепринятого. Крайне вызывающе надетая рубашка, держащаяся лишь за счёт узла чуть ниже груди, галстук, напульсником повязанный на запястье, и два рыжих хвоста-молнии. И правда, что же не так с формой? Именно так и должен ходить настоящий пионер.
   - Немедленно приведи в порядок форму!
   - Пффф... Как скажете, - она неторопливо потянула узел рубашки...
   - Алиса!
   - Ну что ещё?!
   Ольга Дмитриевна немного подумала и махнула рукой:
   - Ладно, иди так. Так, теперь ты, - вожатая подвела меня к паре столов, которые, судя по всему, принадлежали моему отряду, и, немного подумав, указала пальцем на свободное место рядом с мелкой. - Здесь и будешь сидеть.
   - Ольга Дмитриевна, у меня глупый вопрос, - обратился я к вожатой, понимая, что сидеть рядом с мелкой крайне чревато. Да и рекомендации добрейшего доктора Виолы следовало бы выполнить.
   - Все глупые вопросы - после ужина. Садись ешь давай, - тем самым вожатая ответила на то, где видала все эти рекомендации. Видимо, я исчерпал квоту глупых поступков на сегодня. Делать было нечего, пришлось садиться. В конце концов, какая разница, с кем сидеть, если мне важнее содержимое тарелки, а не окружение.
   - Эй, псст!
   - Чего тебе?
   - Почему играть с нами не стал?
   - Не та одежда была.
   - Ты что, одеждой играть собрался?
   - Ульяна, не мешай ему, - сделала замечание вожатая.
   - Ладно, садись, ешь, - она подмигнула, а я повернулся к своей тарелке. И обнаружил, что котлета пропала! Прикинув одно к одному, сделав поправку на уже сложившуюся репутацию егозы, я обернулся к ней. - В большой семье клювом не щёлкают.
   - Ах ты, маленькая... - я стоически проигнорировал провокацию и принялся есть пюре.
   - Ну вот... - Ульяна, казалось, сама расстроилась из-за пропажи. - Ты не огорчайся, сейчас что-нибудь организуем. Она мгновенно схватила мою тарелку и пропала. Замечательно. За один ужин я лишился и мяса, и гарнира.
   Тебе уже кто-нибудь говорил, что ты осёл? Жизнь - боль.
   Спустя несколько минут Ульянка вернулась с новой порцией горячего.
   - Питайся! - она поставила еду передо мной. - И помни мою доброту!
   - Спасибо большое! - от души поблагодарил я, отметив краем сознания, что девочка уже куда-то смылась.
   А она не так уж и плоха! Ладно. Сейчас важнее всего - правильное и здоровое питание.
   То, что я с утра ничего не ел, дало о себе знать, и я с душой ткнул вилкой в котлету, готовясь сделать из благолепия на тарелке мою любимую тюрю вперемешку из мяса, пюре и горошка.
   Я уже почти было откусил благословенный ароматный кусок мяса, как вдруг заметил на тарелке шевеление.
   Переведя взгляд на тарелку, я отпрыгнул назад, запуская стул в стенку.
   - Мать честная, оно что, живое?!!
   Это что, сколопендра?! Личинка чужого?! Ещё какая-то инопланетная гадина?
   Я со вскриком шлёпнулся на кафельный пол.
   Неведомая тварь неторопливо развернулась и, выбрав направление, всё ускоряясь, понеслась... ...ко мне!
   - Ааа-а-а-а-а-а-а-а-а! - с громким криком я взял разбег, передвигаясь исключительно на карачках, и даже преуспел, пока не финишировал затылком об стену. А инопланетная мерзость целеустремлённо двигалась за мной!
   Шутки шутками, но для моего голодного рассудка это оказалось чересчур. И каждому воздастся по грехам его!
   - УЛЬЯНААААА!!! - во внезапно опустившейся на столовую тишине мой крик раздался особенно громко. И, судя по долетевшему от двери довольному хихиканью, достиг ушей адресата.
   Вот только, увидев выражение моего лица, она расхохоталась уже в полный голос!
   - Ах-ха-ха-ха-ха-хаа! - рыжий метеор унёсся сквозь двери, справедливо взимая фору.
   Я вдруг ощутил на плече чью-то ладонь, а голос, который я всё это время из-за злости слышал лишь едва различимым бормотанием, разбился на внятные слова. Одним движением сбросив руку с плеча, я рванулся вперёд. Мелкая пакость не должна уйти безнаказанно!
   Маленькая дрянь выскочила с отрывом в десять метров... Но её это не спасёт!
   Я выскочил на крыльцо и огляделся. На дорожке к площади мелькнула и скрылась за поворотом какая-то невысокая тень. Одновременно с этим затрещали кусты на юго-востоке по направлению в сторону футбольного поля.
   То, что я выбрал верное направление, стало понятно уже через десять секунд. Красная футболка с надписью "СССР" мелькала среди зелени заметным пятном. И я прибавил ходу, не обращая внимания на возмущённо ноющие ноги.
   Впрочем, долго их игнорировать не удалось бы, и я почувствовал, что ещё немного - и начну сдавать. Скорости было недостаточно, дыхалки было недостаточно. К несчастью, демонёнок в алой футболке, казалось, не знал устали и лишь наращивал темп. К моменту, когда я выбежал на поле, она уже успела миновать половину и теперь полным ходом двигалась ко спасению. Я в отчаянии огляделся, и мой взгляд наткнулся на крайне удачно попавшийся мячик. Ульянка скрылась из виду. Я ещё некоторое время продолжал преследование, пока дыхалка не запросила пощады.
   Время было уже позднее, и делать что-то в потёмках не хотелось совершенно
   Если я ничего не перепутал, то здесь можно будет выйти к клубам... Заблудиться ещё не хватало. Будет апофеоз неудачника.
   В темноте, да ещё и с тыла - попробуй узнай здание, которое видел раз в жизни. К счастью, чутьё не подвело и тропинка привела меня точнёхонько к зданию клуба. Я сегодня так и не заглянул туда. Может, там можно будет хотя бы разобраться с тем, куда я угодил. Я вежливо постучал. Ноль внимания, фунт презрения. Подёргав дверь, я обнаружил не замеченный до сих пор закрытый замок. "Не судьба", заключил я. И, подумав, решил прогуляться к воротам.
   У ворот уже кто-то стоял. Я вздрогнул от неожиданности.
   - Кто здесь?!
   Нервы и так ни к чёрту. А тут ещё эти... Силуэты!
   Я задумался о том, где бы раздобыть сигарет. Китайская марка "Цюзые" тоже бы подошла, я не привередливый. Да и нет у меня своих - моя пачка успешно укатила вместе с автобусом.
   - Наконец-то я тебя нашла! - знакомый голос. - Я видела, ты за Ульяной побежал, - собеседник вышел под свет фонаря, и я наконец разглядел, с кем честь имею. Славя. Я угрюмо уставился на асфальт.
   Она теперь тоже издеваться будет?
   - Не догнал?
   - Нет, - удивлённый её участием, я немного растаял. - Потерял... где-то.
   - Ничего удивительного. Никто не может. Не ты первый.
   Ничего, Земля - планета маленькая... И тут меня внезапно осенило:
   - Ты меня искала?
   - Да.
   - Зачем?
   - Ты, наверное, голодный? Поужинать-то тебе не удалось.
   Я хотел было прочитать ей гневную и гордую отповедь в духе "не надо со мной, как с маленьким ребёнком", однако мечтательная китовая песнь желудка расставила все точки.
   Славя снова рассмеялась:
   - Пошли, покормим тебя.
   Ага. Вот так просто, пойдём и покормим.
   Не то чтобы я был решительно против, но я не верил в благотворительность.
   - А как же режим, график и всё такое? Столовая закрыта.
   - Что-нибудь придумаем, - рассмеялась девушка.
   - И что ты можешь придумать, интересно? - проворчал я.
   Накормить тремя хлебами сто тысяч страждущих, будто ты торрент-трекер?
   - Ворчишь, как старый дед! - фыркнула девушка. - Мы идём?
   - Да, конечно. Спасибо, - от такого предложения грех было отказываться.
   Когда мы вышли на площадь, уже окончательно стемнело. А Славя, почему-то смутившись, сказала:
   - Слушай, похоже, со столовой не получится.
   Да кто бы сомневался, Болтунья Петровна.
   - Я совсем забыла - там сегодня санитарный день, так что, скорее всего, выбросили абсолютно всё. Извини...
   - Ага... - я развернулся и направился восвояси. Но не ушёл далеко.
   - Подожди! - она бегом догнала меня. - Ты даже не дослушал, куда ты так бежишь?
   - Спать.
   Не то чтобы это было так приятно - спать натощак. Но и ничего непривычного в этом тоже не было.
   - Просто я хотела сказать, что у меня с прошлого родительского дня кое-что осталось, если не побрезгуешь.
   Значит, всё-таки благотворительность.
   - Никогда не брезгую халявой.
   Дают - бери, бьют - беги.
   Славя улыбнулась и повела меня к домикам. Её дом, который она делила с какой-то неизвестной мне Женей, находился на второй улице, и чтобы попасть туда, надо было пройти мимо столовой.
   От столовой донёсся какой-то шум. Судя по сосредоточенному пыхтению, кто-то пытался забраться внутрь.
   В любое другое время я бы прошёл, стараясь не привлекать к себе особого внимания. В конце концов, это просто не моё дело. Нет, я серьёзно! Если у вас в лагере процветает воровство, не надо вешать собак на пионеров, которые не захотели связываться с криминальным элементом. К несчастью, Славя считала иначе.
   - Эй! - крикнула она. - Что ты тут делаешь?!
   Силуэт на крыльце вздрогнул, странно зашевелился - и распался на две неравные половины.
   Это оказалась пара рыжих. Два человека, от которых меня раз пять сегодня предостерегали держаться подальше. И вот, вместо того чтобы внять предостережению, я... Ульяна выглядела немного напуганной, а вот Алиса сразу взяла быка за рога:
   - Что шумишь, выскочка? Не бойся, не убежит от тебя твой флаг, всем спасибо, пошла вон!
   Славя нахмурилась:
   - Алиса, ты понимаешь, что если ты сейчас же не прекратишь, я должна буду сообщить вожатой?
   Я тактично молчал где-то на периферии.
   - Так ты ещё и стукачка... - прошипела рыжая, сжимая кулаки. - Это очень хорошо - весь день думаю, кому бы вломить как следует.
   Я отодвинул Славю за спину. Не то чтобы во мне заговорил какой-то героизм, но появилась неплохая возможность расплатиться со всеми долгами сразу. Чтобы не смотрели на меня потом, будто я взял денег в долг.
   - Ты хочешь получить вместо неё? - осклабилась рыжая.
   - Почему нет? Тебе плевать, что тебя за драку из лагеря выгонят? И мне плевать, - мазохистом я не был, но вряд ли она сумеет нанести крупный вред моей обновлённой тушке.
   - Как скажешь.
   - И прежде чем всё начнётся, скажу последнее: в столовой еды нет. Даже если вы её сейчас взломаете - уйдёте голодными.
   - Что? Почему?
   - Потому что всё выбросили, а новый завоз завтра, - сказала Славя. - Санитарный день же.
   Алиса прикинула правоту слов Слави и скрипнула зубами. После чего процедила нечто непристойное и, махнув рукой Ульяне, растворилась в темноте. А Славя встала передо мной, сердито глядя мне в глаза.
   - Тебе не стоило! - выговорила мне она.
   - А тебе не стоило доводить ситуацию до конфликта! - вызверился я в ответ.
   - Что ты за помощница такая, которая позволяет одной рыжей хулиганке так вертеть собой?
   - Я сама бы всё решила... - упрямо тряхнула косами она.
   - Дракой?
   - Нет! Я бы...
   - Ты бы, ты бы... Ты хочешь и со мной поругаться за то, что я разрешил ситуацию?
   - Прости. Похоже, меня и правда немного занесло, - девушка ещё раз поднялась на крыльцо и проверила замок. Тот был закрыт: похоже, бандитки немногого успели добиться, прежде чем мы их спугнули.
   - Всё в порядке, - доложила она. - Пойдём? А то до отбоя уже совсем чуть-чуть.
   Конфликтная ситуация немного заглушила порывы брюха, но теперь они вернулись в полной мере. Я торопливо кивнул.
   - Так это и есть твой домик?
   - Не совсем, - она покаянно посмотрела на меня. - Просто у меня в домике Женя, а я не знаю, как она воспримет твой поздний визит, - она достала откуда-то из шкафа пакет, перевязанный тугим шпагатом. - Здесь по мелочи - колбаса, копчёное мясо, немного лука. Всё, что осталось.
   - Вкуснотиииища! - ощутимая, звонкая рулада желудка полностью подтвердила мои слова.
   - Только всухомятку всё, ничего? У меня кроме воды, ничего нет...
   Всё что есть в печи, всё на стол мечи!
   - Приятного аппетита.
   - Спасибо.
   "Наверное, и бульон вылили", грустно подумал я, старательно отвлекаясь от особого, изучающего взгляда, которым смотрела на меня девушка. "Санитарный день же... Эх".
   - Что случилось? Ты как-то погрустнел.
   - Да знаешь, подумал, что мог бы сколопендру и выбросить вон из тарелки, а потом всё съесть. А если так посудить, то и сколопендра - тоже мясо!
   Славя рассмеялась:
   - Хороший настрой.
   - Возможно. Я не очень понимаю, что мне делать.
   Но все вокруг старательно убеждают меня в том, что я на своём месте, ошибки не произошло - наслаждайтесь летом, сээээр.
   - А ничего не делай, - улыбалась девушка охотно и часто. Хотя это почему-то не обесценивало её улыбки. Возможно, потому что каждая улыбка была от души, искренней и честной? - Твоя самая настоящая жизнь начнётся только завтра, а пока наслаждайся затишьем. - Славя облокотилась о подоконник и задумчиво посмотрела в окно, вслушиваясь в царящую за стеклом ночь. И я готов был поклясться - она её понимала, каждый звук, каждый шорох.
   А не ты ли, милая, и есть настоящая хозяйка Медной горы?
   Я изучал её профиль, не забывая работать челюстями.
   Высочайшим эдиктом дуэли были запрещены, но звон шпаг слышался каждую ночь, - или как-то так.
   А её Серое Кардинальское Величество обернулось ко мне и в один момент уничтожило магию момента, надув щёки и изобразив жующего меня.
   Ещё одна шалопайка. Пусть и чуточку взрослее окружающих.
   Я не знаю, почему, - но это согрело душу. Не непогрешимый золотой паладин без страха и упрёка, не идеальное орудие порядка, а живая, тёплая девушка, которой просто нравилось, чтобы всё было в порядке и всё работало.
   - А обязательно было меня передразнивать? - поинтересовался я.
   - Нет, конечно. Тебе не понравилось? Прости.
   - Да нет...
   - Иногда мне кажется, что я понимаю чувства людей раньше, чем они их проявляют, - поделилась она. - А ты сегодня на меня целый день смотришь так, будто ждёшь от меня какой-то пакости. Нельзя так.
   - А как можно?
   Засомневавшись, Славя намотала локон на палец.
   - Как-то иначе... Я не знаю.
   - Вот когда узнаешь - скажи, - мы были квиты после сценки у столовой. Даже немного с лихвой. Поэтому я и расслабился немного, даже позволил ей покопаться у себя в эмоциях: - Потому что говорить "нельзя" проще всего.
   - Я имею в виду, здесь, в этом месте, - люди все честные. Поэтому я так люблю это место, здесь красиво, спокойно и не надо думать о вещах вроде доверия - так как оно здесь само собой разумеется.
   Кажется, этот разговор уводил меня далеко-далеко, совершенно не туда, куда я стремился.
   - Ты волнуешься, - это было сказано утвердительным тоном.
   - Что? Почему?
   - Ты жуёшь слишком сосредоточенно.
   - Прости...
   - Ничего. Извини, сегодня так забегалась, не успела тебе лагерь показать.
   - Ты же прислала Электроника. Мы сами справились.
   - Прямо справились? - она улыбнулась так, что я, смутившись, спрятал глаза.
   - Да кто ж его знает. Я здесь первый день, может, что и пропустил.
   - Хорошо, и что сегодня уже видел?
   - В порядке очереди?
   - Да.
   - Ладно, - я почесал затылок. - Сначала достопримечательность - Генда, потом Лена, за ней - столовая, злая Алиса и футбольное поле.
   - А пляж?
   - Да как-то не довелось.
   - На пляж обязательно сходи. Что это за лето такое, что ни разу не искупался? Обязательно сходи. Или хочешь - давай вместе сходим?
   - Вместе? Я - за!
   Естественность и непринуждённость Слави плавно дожигала мои годовые запасы смущения и откровенно уже пугала, когда мне вдруг пришло в голову то, что сформировалось в процессе жевания. Вдруг для них всё так и должно быть? Вдруг этот мир непонятен и пугающ только для меня, а для них он... родной? Быть может, меня зашвырнуло в прошлое - хотя я не помню такого прошлого, да и Генды, если уж на то пошло. И спрашивается, какого фига им - Славе той же - смущаться незнакомого пионера, если они уверены, что и этот пионер смотрит на них с таким же встречным позитивом?
   - А можно задать глупый вопрос?
   - Нет.
   - Мне правда очень надо!
   - Ладно. Какой у тебя вопрос?
   - Какой сейчас год?
   - Вот уж действительно неумный вопрос. Неужели сам не знаешь?
   - Мне бы хотелось, чтобы это сказала ты... Если не слишком трудно.
   - Нетрудно, - она встала из-за стола. - 1989-й год от рождества Христова. Это какая-то проверка была?
   - Да нет. Просто пытаюсь подсчитать возраст одного своего знакомого.
   - Вот как? И что же получается?
   - А получается, что ползает он сейчас в пелёнке, слюнявит маечку, и всё в его жизни замечательно.
   - Так это же хорошо, когда у твоих знакомых и друзей всё замечательно!
   - Угу.
   Особенно, если это один очень особый знакомый. По фамилии Персунов.
   - Ну, ты всё доел?
   Я показал ей пустой пакет.
   - Тогда пошли, мне надо ещё закрыть этот домик. Ну, всё. Если что, дорогу к Ольге Дмитриевне сам найдёшь? Она тебя куда-нибудь поселит.
   Я кивнул, прикинув, что домик вожатой должен находиться на параллельной улице. Но пока не спешил навещать её. Было бы неплохо по закону Архимеда после вкусного обеда в рамках вечернего моциона... Я помахал Славе, что-то ищущей по карманам, и ушёл. Кажется, она вовсе не заметила моего ухода.
   Я уселся на лавочку и ещё раз прокрутил в голове всё, что произошло со мной сегодня: от утреннего пробуждения до засады у столовой. И как ни старался я, как ни прикидывал - но не мог найти в действиях окружающих какого-либо злого умысла. Славя, конечно, могла показаться несколько навязчивой. Но это было связано скорее с её манерой держаться. Просто сама по себе она была такая. Без какого-либо камня за пазухой.
   Автобус, лагерь, девочки...
   Почистив силиконовые амбушюры полой рубашки, я уже совсем было собрался немного приобщить местный мир к последним достижениям электронной музыки, как вдруг моё внимание привлёк тихий шорох с соседней скамейки. Девочка. Читает книгу.
   Лена.
   Она не столько читала, сколько сидела, прикрыв глаза, и что-то беззвучно говорила. Будто повторяла только что прочитанное. Или грезила наяву.
   Волшебная девочка в волшебной стране.
   Очень ценное умение - верить в чудо. Не знаю, смог бы я так, отложив книгу, грезить наяву о каких-то чудесных приключениях и странах. Но почему бы не спросить её об этом? Хотя бы о том, что за книжка так сильно её впечатлила. Я поднялся со скамейки и замер в раздумьях. С одной стороны, не хотелось мешать, но с другой... Есть смысл хотя бы поздороваться.
   И что я ей скажу?
   Я-таки пристроил наушники и сдобрил тёплый вечер ударными гитарными рифами. Ништяк! Немного посидев, девочка встала и ушла. Вот она, старая школа!
   Вечер - тёплый, добрый, мой. Возможно, сегодня произошло всё не так, как я планировал, не так, как я хотел. Но это и не важно! Это всего лишь означает, что мне и завтра будет чем заняться. Я же далеко не со всеми перезнакомился - взять, например, ту японскую девушку-виденье. Или таинственную Женю. Я уже обогнул памятник бронзовому балбесу с непонятным не то именем, не то фамилией, как вдруг моё внимание привлёк металлический блеск.
   Что это...
   Я подошёл поближе и подобрал...
   Бесхозные ключики? Должно быть, наша активистка их обронила.
   Мы как раз стояли именно здесь, когда Славя окрикнула воришек у столовой.
   Или нет?
   Я задумался о том, как она открыла дверь домика, где кормили голодного Семёна, и решил, что тот, похоже, был попросту открыт...
   - Как она их потерять умудрилась - такая же вещь важная.
   Я подобрал артефакт и ссыпал его в карман. Надо будет потом найти Славю и отдать ей. Или нет? Кормила она меня в каком-то чужом домике, так что я могу только приблизительно догадываться, где она квартирует. Решив, что стучаться во все дома подряд - затея не из разумных, я направился дальше по своим делам. И на чей-то силуэт с длинными, до земли хвостами, вприпрыжку направляющийся мимо меня куда-то в сторону столовой, напевая какую-то песенку голосом Винни-Пуха, я уже даже внимания не обратил - устал. Только ветром донесло "пум-пурум-пум-пум", и всё стихло.
   Ночь была тихой, пионеры, похоже, разошлись, и в темноте были видны лишь светлые квадраты окон их домиков. А сверху на всё это улыбались тёплые звёзды.
   Я добрёл до знакомого домика и постучался в дверь.
   - Открыто!
   И я вошёл. Ольга Дмитриевна приветливо улыбнулась мне. Она сидела на кровати справа и бегло записывала какие-то мысли в солидного вида тетрадь в кожаном переплёте. Не иначе, про новенького, который гуляет допоздна и заставляет нянчиться с ним лучшую пионерку отряда! Я уже начал было что-то говорить, но она жестом оборвала меня и указала на соседнюю кровать, где лежала скатка и постельное бельё:
   - Садись, - она продолжала писать. - У тебя, конечно, целая куча вопросов. Но давай мы оставим увлекательные викторины на завтра.
   - Но как же...
   - Успокойся, - прервала меня она. - Сейчас это не важно, - она задумчиво посмотрела на меня. - Вещей, вижу, у тебя нет. Не страшно, подберём что-нибудь. У нас тут всё необходимое есть. Форму тебе Славя завтра тоже даст, не волнуйся.
   - Но я не...
   Мои робкие протесты вынудили её отложить ручку и строго посмотреть мне в глаза:
   - А мы все здесь "не". Спать будешь там, где сидишь, можешь начинать заправляться.
   - Что?! - я растерялся.
   - Ты не маленький, стесняться меня нечего.
   Глаза у неё были зелёные, бесовские, и какая-то сжавшаяся в моём затылке пружина понемногу распускалась, уже не норовя забрызгать окружающих содержимым моей черепной коробки. Делать нечего, пришлось заправляться. А когда я заправился, вожатая понимающе улыбнулась:
   - Спокойной ночи, - она щёлкнула выключателем.
   А я начал было снимать штаны, когда вдруг в кармане что-то зазвенело.
   Точно, ключики нашей девочки-на-все-руки.
   Я задумался. Отдам их завтра лично Славе! Не то чтобы я хотел ей как-то понравиться. Но было бы любопытно сделать доброе дело. Вожатая её сто процентов отругает. А не за что - все мы так или иначе иногда делаем ошибки. Заключив с самим собой молчаливое соглашение, я выложил ключи в тумбочку, разделся и нырнул под одеяло. Я жутко переволновался сегодня за день. Фактически настолько, что ждал бессонницы.
   Но стоило лишь завершить логическую цепочку и смежить веки - и я уснул.
  
   День 2
  
   Проснулся я от скрипа... Меланхоличного такого, протяяяяяжного. Какой может издавать только лениво потягивающаяся девушка. Ну что я, дурак, упускать такую возможность? Разумеется, я тут же повернулся, не вылезая из-под одеяла, и приподнял его так, чтобы образовалась маааааленькая дырочка. Удалось увидеть не очень много. Но и того, что удалось, хватило с лихвой!
   - Семён, если будешь так сопеть, я решу, что у тебя сердечный приступ, - усмехнулась вожатая, не глядя в мою сторону.
   Приступ или нет, но видеть девушку в одних трусиках и пионерской рубашке, застёгнутой на две пуговицы - это, простите, кого хочешь до приступа доведёт. Она сидела нога на ногу на кровати и опять что-то старательно заносила в ежедневник.
   - До подъёма ещё полчаса, спи пока. Или... - на краткий миг я увидел на лице Ольги Дмитриевны точно такую же усмешку, какой меня одарила вчера Виола. - Ты будешь подниматься?
   Горестно вздохнув по безвозвратно почившей утренней эротике, я отвернулся и смежил веки.
   Солнце било мне прямо в лицо, и я расчихался от этого. По мне, так замечательное пробуждение!
   ...похоже, я всё-таки уснул. Эх, такую сцену проморгал!
   Конечно, всё относительно, но вчера, например, я открыл глаза в незнакомом автобусе. Будто этого было недостаточно, я спал в зимней одежде, сидя на солнцепёке. Мало удивительного в том, как я себя потом чувствовал. Я потянулся на простыне и блаженно застонал - выспаться удалось на славу! Здесь же... Ну, не знаю. Комната как комната. По сравнению со вчерашним, изменений минимум. Я внимательно оглядел место, где спала вожатая. Ольга Батьковна уже умотала по своим вожатским делам, и это дало мне пару минут на то, чтобы провести очередную рекогносцировку. Абы как брошенное покрывало, носки на спинке в изголовье, а на спинке в ногах огромный, большой, прекрасный и крайне объёмистый предмет женского белья. Значит, вот к чему должен стремиться порядочный пионер? Интересно, она тут сама убирает? Или заставляет пионеров? Не хотелось бы оказаться в роли вечно дежурного по домику. С другой стороны, заставлять девушку, с которой не состоишь в отношениях - ни родственных, ни семейных - убирать за собой... Как-то не очень. Ладно, пора вставать. Я спустил ногу на пол... И тут же убрал её под одеяло - в комнату вошла Ольга Дмитриевна:
   - Проснись и пой, Семён! Утро за бортом прекрасное, синоптики грозятся тридцатью градусами воздуха в течение дня, так что грех залёживаться в кровати долго. У нас здесь очень строгий распорядок, одобренный лучшими специалистами. Сон не менее восьми часов, свежий воздух и массовые мероприятия - всё, чтобы ты как следует набрался сил!
   - Подъём в восемь? - я не скрывал ужаса.
   - А что не так? Нормальное время. Как раз по холодку прогуляешься, умоешься, потом зарядка, линейка - и уже завтракать можно. Мы тебе заскучать не дадим, это я обещаю.
   Вот уж действительно.
   - Это тебе, - она бросила мне на кровать свёрток. Судя по специфическому запаху детского мыла, мне только что с барского плеча ссудили банные принадлежности. - Поднимайся давай, - она скрылась за дверью, и я уже начал было подниматься... Как она снова появилась: - Да, чуть не забыла: твои старые вещи я отнесла в прачечную, вечером вернут чистыми и глажеными. Всё равно не по погоде.
   - А что...
   - Славя уже принесла форму. Откроешь шкаф, там на плечиках висит комплект.
   - Да нет, я...
   - Если ты о содержимом карманов - оно в том же шкафу.
   Кажется, понятие частной собственности здесь отметают как буржуазный предрассудок. Она выпорхнула из комнаты, дав наконец мне возможность одеться. В рубашечку с коротким рукавом и короткие штанишки? Ощути себя карапузом, называется. Форма была новехонькая, шорты не расхожены, рубашка скрипит от крахмала, галстук переливается кумачом.
   Я сейчас надену это и превращусь в плохую копию Электроника. У него хотя бы лицо такое, что все вопросы насчёт дееспособности пропадают. А что делать мне с моей унылой физиономией? Может, ну его?
   Ну? Точно! Давайте обмотаемся простынёй с захлёстом и будем ходить как римские патриции. Или просто в труселях отправимся щеголять на улицу? Вчера приобщал к дениму, сегодня к Кельвину Кляйну - даёшь нарпросвет!
   Спустя пять минут прикидывания вариантов я понял, что альтернативой всему прочему будет разве что поход на улицу в одном из купальников Ольги Дмитриевны. Пуркуа бы да не па? Я взял рубашку в руки и на миг зажмурился от целой россыпи солнечных зайчиков, скакнувших от золочёных пуговиц. На ощупь... Ммм... У меня вообще аллергия на синтетику, и я дико потею и чешусь, если долго ношу синтетические вещи - уже развились кое-какие тактильные навыки. Так вот, на ощупь это был чистый хлопок, безо всякой полиэстерной дряни.
   Вещь! У меня, помнится, были две такие рубашки, с золочёными пуговицами - парадно-выходная, и со скромными пластмассовыми кружочками - обычная.
   Не думаю, что местные порядки сильно отличаются, во всяком случае, ни на ком встреченном мне золотые пуговицы углядеть не удалось. А значит что? Значит, Ольга Дмитриевна надо мной здорово подшутила. Пионерский лагерь с детьми-пионерами и вожатой-троллем. Восхитительное сочетание. Рубашка была приятно прохладной, а короткие штанишки оказались удивительно впору. Галстук, помнится, меня учили вязать. Сейчас я... Лёгким движением руки... Спутанный бесформенный ком полетел на незастеленную кровать:
   - Да и хрен с тобой!
   Я застелил постель, перевесив хитрый кумачовый узел на спинку кровати, и вышел из домика. Ольга Дмитриевна уже ждала меня за дверью:
   - Смотри, там умывальники. Умоешься, а потом иди на площадь.
   - Площадь? Зачем?
   - За-ряд-ка! Зарядка необходима. Пионер всегда должен хорошо выглядеть и быть в форме! Эм... Ну, как скажете.
   Я пожал плечами и поплёлся в сторону умывальников, лопатками чувствуя её изучающий взгляд. Она явно непроста. И что-то знает. Надо только раскрутить её на разговор. Но как?
   - Семён! А где твой галстук?
   - В комнате. Я на себя эту удавку добровольно не надену.
   - Семён, надо. Без галстука тебя никуда не пустят.
   Я остановился и развернулся:
   - Что, даже в умывальники не пустят?
   - Ну уж на завтрак точно. Ты что же, не умеешь повязывать галстук?
   - Как-то вот не приходилось раньше, - я заметил странный взгляд, которым она одарила меня, и поспешил продолжить: - На застёжках носили!
   Она кивнула:
   - Это ничего, я тебя научу. После умывания жду тебя здесь, тогда на зарядку вместе пойдём.
   - Жду с нетерпением, - я подпустил в голос немного яда.
   - Ты что, из-за одежды злишься? Я, как вожатая, не могла оставить её грязной. Не самой же мне её стирать!
   Я ничего не ответил и свернул за ближайшим домиком - там уже начиналась тропинка в сторону садистского аттракциона с ледяной водой и шаткими раковинами.
   - Физкульт-привет! - раздался из-за спины знакомый голос.
   - Доброе... - настороженно ответил я.
   Выглядит подозрительно довольной жизнью. Неужели до сих пор не обнаружила пропажу ключей?
   - Чем занимаешься? - спросила Славя.
   Я красноречиво дёрнул плечом, на котором висело полотенце:
   - Челюсть драить иду.
   - Не хочешь вместе со мной побегать? А то в одиночку скучно!
   Снова началось...
   Мы еле-еле расквитались вчера, а она снова пытается сделать меня должником. Вроде как красивая девушка снизошла до совместных занятий, и теперь я должен чувствовать себя обязанным.
   - Спасибо, но нет, - как мог вежливо ответил я.
   - Жаль! Вместе веселее.
   - Прости, спорт - не мой конёк.
   - А, ну ладно! До встречи на площади тогда!
   И она куда-то убежала. Мне сразу же стало комфортнее и спокойнее. Чует моё сердце подвох за этим красивым фасадом, ох так-таки и чует!
   Честно сказать, я так и не понял, в чём прикол умывания ледяной водой что утром, что вечером, когда ты окунаешь разгорячённые конечности в лёд, и твои дыхательные пути принимают размер геометрической точки. Но на моей памяти никто ни разу не простыл таким образом. Наверное, строители лагерей знали что-то, чего не знал я. Ольга Дмитриевна, кажется, тоже знала что-то эдакое, так как я уже на полном серьёзе прикидывал, каково это будет - мыть здесь вечером ноги.
   Так. Стоп. Какие ноги ещё? Я же уезжать отсюда собрался!
   Ну-ну. Теперь-то, с одеждой в стирке, сам обряженный как записной клоун, разве что без накладного носа, уйдёшь ты очень далеко и добьёшься очень многого. Потом окажется, что транспортное сообщение здесь отсутствует, а до ближайшего населённого пункта полтыщи километров.
   Придётся смириться, хотя бы на этот день. А уж там дайте только добраться до одежды! Картина ожидаемая: несколько раковин-фонтанчиков на отшибе, чтобы пионеры не устраивали внеочередной день Нептуна, ряд кранов по центру для умывающихся и параллельный ряд для всех желающих смочить ноги.
   Я повернул вентиль, заранее приготовившись к тому, что вода будет холодной, и... Вода в сложенные ковшиком ладони хлынула не холодная, а ледяная!
   - А-а-а-а-а!
   Я щедро плеснул льдом в лицо и опять заорал. От обжигающе холодной воды перехватило дыхание, а зубы будто сами заскрипели. Зато я добился эффекта - мир вокруг будто протёрли влажной тряпочкой, картинка приобрела контрастность и некую, недоступную до этого, глубину и чёткость. То, что льётся из-под крана у меня в квартире, и рядом не стоит с этим кошмаром! Стараясь двигаться как можно быстрее, я достал из свёртка мыло и быстро-быстро намылил ладони, затем лицо - на контрасте с водой прикосновения казались горячими. Теперь несколько мгновений, и...
   - А-а-а-а!
   Это была всего одна горсть, а надо три. Хотя бы. Пальцы уже ощутимо сводило от холода.
   Да хотя бы ещё одну!
   - А-а-а-ап!
   От холода опять перехватило дыхание. Вот он, наглядный образчик того, как сильно партия любит подрастающее поколение. Всё для детей! И холодную воду. Стуча зубами, я забрался в свёрток и достал оттуда зубную щётку, а несколько мгновений спустя - и круглую пластмассовую баночку с зубным порошком.
   Порошок! Я уже очень давно не видел ничего подобного.
   То, что продаётся сейчас в косметике, безусловно, близко по составу. Но вот этот запах... Чем дальше, тем больше я верил в то, что этот лагерь - действительно пионерский. Зачерпнув щёткой немного, я отправил абразив в рот, стараясь не думать о том, во что выльется полоскание после чистки. От ледяной воды зубы свело, а кое-где и откровенно заболело.
   Ничего, с порошком все проблемы исчезнут только в путь.
   Забросив банные принадлежности в домик, я вопросительно посмотрел на вожатую. Она уже переоделась в некое подобие спортивной формы, а вот мне, похоже, так и придётся как придурку весь день ходить в рубашке с золотыми пуговицами.
   - Готов к зарядке? - весело спросила она.
   - Э... Нет?
   - Побежали! - она бросилась в сторону площади, и мне ничего не оставалось, как двигаться вслед за ней.
   На площади уже было многолюдно. Мой отряд собрался здесь практически в полном составе, были видны и какие-то совершенно незнакомые ребята. Хотя тип построения я узнал сразу. Толпа против лидера, обычный порядок выполнения массовой зарядки. И кто будет руководить? Не Ольга же. Ответ пробежал мимо меня, сверкая обнажёнными загорелыми икрами. Она прошла толпу насквозь и встала перед нами, ноги на ширине плеч, ладони по швам.
   Активисточка, кто ж ещё.
   Она с секунду изучала собравшихся, кивнула мне, встретившись взглядом, и воздела правую руку в пионерском салюте:
   - Физкульт-привет!
   Толпа пробормотала что-то нестройное в ответ и подровнялась. Зарядка началась. Та самая зарядка, которой я занимался почти двадцать лет назад... Практически без изменений. Я разрешил телу самому вспоминать все махи с поворотами, а сам между делом искал знакомые лица. Славя делала зарядку с упоением, наслаждаясь самим движением, радуясь солнцу и новому дню. Лена размахивала руками сдержанно и вообще держалась поодаль. Ожидаемое поведение. Ульянка, напротив, делала упражнения с такой силой и скоростью, что, казалось, скоро взлетит от вращательных движений. Увидев, что я на неё смотрю, она на секунду остановилась и показала язык. Алиса откровенно не выспалась: на каждый мах руками она отвечала одним стабильным зевком. Наверное, не поверила на слово? Вернулась проверить, как там дела в столовой? Перехватив мой взгляд, она приветственно мотнула подбородком и снова ушла в себя.
   "Ничего необычного на самом деле", думал я, размахивая конечностями, наклоняясь в разные стороны и крутя тазом. "Все упражнения знакомы, делать несложно... И почему люди так не любят зарядку?"
   Меня можно было понять, во мне говорила эйфория. Я честно ожидал, что моя дистония сейчас разыграется, отморозит пальцы, закружит голову и затемнит глаза, однако организм оказался молодой и крепкий. Можно было сказать, что он выполнял упражнения с удовольствием. Хотя не уверен, что это то самое удовольствие, которое мне захочется повторить. После приседаний желающие убежали на пробежку, а несколько минут спустя ко мне подошла Ольга Дмитриевна. Она уже успела переодеться для линейки.
   - Ну и как тебе начало нового дня?
   - Видали и получше.
   - Да ладно, не ворчи. Тебе здесь понравится, просто дай нам шанс и не обращай внимания на всяких хулиганов.
   Можно подумать, кого-то интересует моё мнение.
   Кто-то взял меня под локоток. Славя. И каким-то немыслимым образом уже переодевшаяся.
   - Пошли.
   - Куда?
   - Что значит "куда"? Строиться пора, сейчас же линейка и нам надо занять наше место.
   - А чем тебе не нравится это место?
   - Тем, что оно не наше, конечно!
   Она отвела меня на несколько метров правее, почти к самой трибуне, и вытянулась во фрунт. Поневоле я последовал её примеру, встав в шеренгу рядом с ней. Попытавшись на секунду представить себя настоящим пионером, я потерпел сокрушительное поражение - сознание буксовало и отказывалось видеть меня в постоянном галстуке и рубашечке. Да я даже в офисе из-за этого работал дай Рандом если год жизни - не мог заставить себя снять свитер. Это не считая того, что я староват для пионерии. Волей-неволей мысли переключились на куда более приятные материи. Я покосился на замершую рядом Славю. Эта девочка... Она уже успела переодеться, однако я помню, как на ней сидела её чёрная форма с белым кантом. Да и обычная форма, если уж на то пошло. Думаю, обряди её в тулуп, и картинка всё равно будет самая интересная. Я немного замечтался, представляя Славю, облачённую в длинную приталенную шубку с капюшоном, и тут меня аккуратно ткнули в бок.
   - Не спи, наш выход.
   - Что?! Какой ещё выход?!
   - Пошли.
   Я буквально чувствовал, как на мне сфокусировались взгляды всех окружающих. От этого в горле пересохло, а ноги стали деревянными. Толпа сама по себе штука довольно скверная, а вот оказаться в фокусе её внимания...
   К счастью, Славю такие вещи не заботили совершенно. Она отвела меня под трибуну и оставила там, а сама вышла в центр площади, где на флагштоке уже висел спущенный флаг.
   - Я хочу представить вам нового члена нашей дружной семьи, - голос Ольги Дмитриевны, профессионально поставленный, разносился по площади безо всякой техники, перекрывая все шумы. - Семён!
   Кажется, я покраснел. Или побледнел. Не знаю точно. Но что-то с моим лицом однозначно произошло, так как Славя кинула встревоженный взгляд через плечо.
   - Семён только вчера прибыл в лагерь, и ему, как самому последнему гостю, больше всего внимания. Поэтому сегодня он поднимает флаг вместе со Славей.
   Я стоял, не в силах ни шевельнуться, ни даже вздохнуть как следует. Меня в буквальном смысле слова парализовало.
   - Ну что же ты, иди, - сказала Славя.
   Я продолжал стоять, совершенно отморозившись.
   - Он не хочет! - донёсся крик из толпы. Мальчишеский голос, вряд ли кто-то из моих знакомых. - Давайте я вместо него.
   - Никаких замещений не будет. Просто Семёну нужно чуть больше времени.
   Это да. Насчёт времени. А лучше - провалиться отсюда так, чтобы никто-никто не нашёл. Господи, они же все смотрят! Они что, не понимают, что я так с места не сдвинусь?! Отвернитесь! К счастью, способность дышать ко мне уже вернулась, а вслед за ней и способность двигаться. Я сделал два шага к флагштоку.
   - Давай, ты до половины поднимай, а потом я, - Славя ободряюще улыбнулась мне.
   Я почувствовал острый приступ благодарности и какой-то нежности к этой девочке.
   Это называется стокгольмский синдром. И в обычной жизни ты сбежал бы от неё через полчаса знакомства.
   И всё-таки не хотелось вести себя по-свински с человеком, который поддерживает тебя просто потому... Да потому что может это сделать! Поэтому я заткнул своего внутреннего скептика и взялся за стальной трос.
   - Хорошо, - сказал я.
   Промазанные солидолом колёса запели, прокручиваясь, и трос пошёл вверх, вознося алое полотнище, всё выше и выше, вынуждая поднимать голову вслед за ним, пока в поле зрения не остались лишь небо да флаг. Я отошёл в сторону - мы добрались до середины мачты - и подъём продолжился. Это волшебство флага, когда он поднимается, за ним смотрят все. Даже те, кто его недолюбливает или откровенно не уважает. Я видел как задирается нос Двачевской, как Ульянка поднимает подбородок, даже отряд, откуда был последний выкрик - все единодушно провожали взглядом поднимающееся знамя. И наконец верхняя точка. Будто ожидая этого, жестяной рупор заиграл сигнал горна, священный для любого голодного пионера. Пионеры одновременно сделали "напра...", и, дождавшись отмашки Ольги, организованным строем поотрядно двинулись питаться. Я было направился вслед за ними...
   - А вас, Семён, я попрошу остаться, - сказала Ольга Дмитриевна.
   Без сюрпризов нельзя, конечно.
   Меня всё ещё немного шатало после пережитого кошмара, но я мужественно делал вид, что всё в порядке. Хотя со Славей, похоже, это не сработало. Она озадаченно посмотрела на меня и негромко спросила:
   - Ольга Дмитриевна, может быть, на попозже...
   - Никаких "попозже" быть не может, и так уйму времени упустил.
   - Но он же на ногах еле стоит, давайте я его к врачу отведу?
   - Заодно и к врачу сходит, - отрезала Ольга. - В любом случае, обход необходим, пионер должен знать территорию!
   Достав из кармана какую-то разлинованную бумажку, вожатая протянула её мне.
   - Пройти и получить подписи. Ясно, - сказал я.
   - Так тебе ничего объяснять не придётся? - обрадовалась Славя.
   - Да я в целом не имбецил, кое-что понимаю.
   Опыт поездок в разные лагеря всё-таки здорово расширяет кругозор в этом плане.
   - Позиций четыре, но, разумеется, мест куда больше, - сказала Ольга Дмитриевна. - Ты должен разобраться с тем, что для тебя важнее всего, так как не сможешь заниматься сразу всем, - я покосился в сторону Слави. - Славя тоже не всем занимается.
   - Честно сказать, я вообще почти не хожу в кружки - не успеваю, - сказала Славя.
   - Ещё один момент: один не ходи - дольше проходишь. Или давай тебе провожатого назначу? Электроник, ну-ка иди сюда.
   - Ааааа! - я схватился за голову.
   Только не этого гриба опять!
   - Да, Ольга Дмитриевна? - он протянул руку, на которую я не обратил внимания.
   - Проводишь Семёна по лагерю?
   - Легко! Вчера про...
   - Можно, я решу сам, с кем пойду? - крайне вежливо попросил я. - Пожалуйста.
   - Ладно, как скажешь, - сказала Ольга Дмитриевна. - Если сумеешь кого-нибудь уговорить - хорошо. А то давай Электроника?
   - Нет!
   - Ладно, тогда иди с кем договоришься. И не забудь заглянуть в библиотеку - посмотришь, как рисует наша художница.
   - Это ещё зачем?
   - Пионер должен развивать чувство прекрасного.
   Я пожал плечами и направился в сторону столовой.
   Завтрак ничем не отличался от ужина. Разве что пионеры гудели ощутимо тише и сидели заметно кучнее. Я огляделся в поисках свободного места. За столами нашего отряда таких мест было три: рядом со Славей, напротив Лены и в уголке у окна.
   Я приметил парочку свободных мест рядом и вопросительно посмотрел на Славю. Девочка улыбнулась и кивнула. Вот и славно. Приятно, когда понимают с полувзгляда. Пришлось на секунду отлучиться, чтобы прогнать покушающихся пионеров, и через пять минут мы расселись у окна. Завтрак как завтрак. Каша геркулесовая, клееобразная... Сладкая! Пара кусков белого хлеба, масло, колбаса плюс какао. Мгновенно отодвинув тарелку в сторону, я сунул нос в стакан.
   Настоящее советское какао! Это же...
   И через секунду со вздохом разочарования отставил стакан.
   Эти... Эти... Я не знаю даже, какой эпитет подобрать! Они испортили толковый какао сгущёнкой! Ну что за люди!
   Славя, искоса наблюдающая за моими эволюциями, втихомолку хихикнула, разглядев бездну разочарования на моём лице:
   - Запретили у нас его. После того как несколько человек аллергию получили. Вот его и разводят.
   Ну да. Как будто таким образом как-то уберут аллерген. Какао есть какао: у тебя либо есть на него аллергия, либо нет. Причём здесь сгущёнка вообще? Я не стал делиться умозаключениями со Славей, уткнувшись в тарелку с кашей, тем более, что её уже была почти пуста, а мне ещё хотелось задать ряд вопросов.
   - Как тебе первая ночь на новом месте? - облизав ложку, спросила девочка.
   Я спешно проглотил ком каши.
   - Ничего не помню, очень болит голова... - усмехнулся я. - Но неплохо, наверное - воздух, природа, люди...
   - По тебе было заметно. Ты вчера был какой-то измождённый. А сегодня, вон, уже и румянец на щеках появился, не стыдно в люди вывести.
   - Ты собираешься выводить меня в люди? - не поверил ушам я, а Славя рассмеялась:
   - А чем тебе обход - не выход в свет?
   - Я думал о каком-нибудь мероприятии...
   - Какой-нибудь раут? Бал? Кстати, завтра будут танцы, и... - Славя опустила глаза, быстро подняла на меня, и опять опустила. - Может... Ты...
   Я уже говорил про непосредственную Славю, спортивную, целеустремлённую... А теперь мне выпала уникальная возможность познакомиться со Славей... Даже не знаю. Кокетничающей?
   Ну и правильно. Что она, робот, что ли?
   - Не слишком люблю танцы, - сказал я. - Да и танцую я...
   - И всё равно приходи! Будет весело, вот увидишь.
   - Ладно... Я... Я подумаю, - я снова смутился и отвернулся под её испытующим взглядом.
   Остатки завтрака прошли быстро, скомкано и молчаливо.
   Я задумался о том, кого можно было бы привлечь в качестве гида. Вчерашняя экскурсия с Электроником мне абсолютно ничего не дала в плане знакомства с лагерем. Немного подумав, я остановился на Славе. В конце концов, она тут активистка, всё должна знать. Заодно и ключики ей отдам, всё равно впустую карман тянут. Я перехватил девочку на выходе из столовой:
   - Привет ещё раз!
   - Привет!
   - Славя, ты сейчас не слишком занята?
   - Прямо сейчас - нет. А что такое?
   - Не хочешь погулять по лагерю? Покажешь новичку, где здесь всё?
   - Понимаешь... Есть небольшая загвоздка, - Славя загрустила. - Я бы с огромным удовольствием, но мне нужно прибраться на площади.
   - А... И ты там долго будешь убираться?
   Славя пожала плечами:
   - Я не хочу убираться быстро, я хочу убираться на совесть. Так что как закончу... - извинившись ещё раз, она пошла в сторону площади, оставляя меня в одиночестве.
   Других кандидатур на примете не было. Придётся действовать вразрез с волей вожатой и идти на обход в одиночестве. О да, сольные действия - это мой конёк.
   День вчера был суматошный, на зарядке я наблюдал за девчонками, а на линейке у меня случился полный отвал башни из-за публичного представления. Так что Генду, даром что он был центровой фигурой лагеря, рассмотреть я так и не успел. Пора навёрстывать упущенное. Я подошёл к самому постаменту и задумчиво уставился на бронзового деятеля снизу вверх.
   Что ж ты за птица такая, Генда? Кого смещал, побеждал, защищал?
   С такими пижонскими очками ты выглядишь как интеллектуал и интеллигент. Представить тебя в грязном тельнике и бескозырке, с трёхлинеечкой в руках, честно, не получается. Не тот типаж. Значит, какой-то вдохновитель? Ещё один болтун на броневике? Практика показывает, что именно таким болтунам и ставят памятники.
   И всё равно, что за птица? Я абсолютно не припоминаю никого с такой фамилией, ни в новой, ни в новейшей истории. Может, я и правда угодил в параллельную вселенную?
   - Решил мне помочь? - Славя подошла ко мне, сверкая белозубой улыбкой.
   - Вроде того. Показывай, куда идти, что делать и так далее.
   - Сейчас! - она сходила к скамейке, куда уже были приставлены несколько метёлок и грабель. - Давай, ты слева, а я справа от памятника, и встретимся на той стороне!
   - Хорошо!
   Славя не обманула. Мы действительно справились быстро: не прошло и получаса, как мы сгрузили последний пакет с мусором в тележку и осмотрели поле боя.
   - Вот и всё, - сказала Славя. - Спасибо тебе огромное. По возможности постараюсь тоже сделать для тебя какое-нибудь доброе дело!
   - Что?
   - Хочу просто отплатить добром за добро.
   - Нет уж, не надо мне таких товарно-денежных отношений. Если хочешь сделать для меня что-то хорошее... - я задумался. - А проводи-ка меня по лагерю, коли так. Мне крайне пригодится человек, которого я знаю, а он знает тут всё.
   - С удовольствием! И давай-ка я тебе одну подпись поставлю, что не просто так время потратил, - она забрала у меня маршрутный лист и расписалась в свободной графе. Я улыбнулся и прикинул, куда идти дальше...
   На площади делать было нечего, мы уже совсем было собрались уходить, как услышали голос:
   - Эй, эй! Стойте! По-го-ди-те!
   Мы остановились и стали с интересом дожидаться приближения Ульяны. Зачем бы она ни спешила - вид у неё был крайне озабоченный.
   - Годим, годим, - сказал я. - Чего хотела?
   - Конкретно от тебя - ничего! А вот её Ольдмитривна зовёт! - Ульяна вытерла лоб. - Ну? Вы всё услышали?
   - Предположим, - сказал я.
   - Да, - сказала Славя.
   - Так почему вы здесь ещё? Аллюр три креста! - Ульяна затопала на нас ногами и унеслась в неизвестном направлении.
   - Пойдём узнавать, что там Ольге Дмитриевне нужно? - спросил я.
   Славя кивнула, хотя почему-то нервно сжала пальцы. Я примерно догадывался, что тому может быть причиной, но... Всё по порядку!
   Славя опасливо постучалась.
   - Войдите! - крикнула Ольга Дмитриевна изнутри домика. - О, хорошо, что вдвоём пришли! Славя, мне нужно, чтобы вы вдвоём до обеда сходили и проверили светомузыку у кибернетиков.
   - Ольга Дмитриевна, тут такая ситуация... - пробормотала Славя.
   - Всё нормально, Борис Александрович после обеда поедет в город, как раз к завтрашним танцам вернётся, если что надо - купит. А то на прошлых танцах несколько лампочек не горело - непорядок, надо заменять! Сходите, хорошо? Мне некогда сейчас, убегаю, убегаю!
   - Ольга Дмитриевна, понимаете...
   - Даже не проси, никого вам в команду не дам - вдвоём справитесь.
   - Ольга Дмитриевна, у меня ключей нет! - наконец, решилась Славя. Она втянула голову в плечи, опасаясь справедливого разноса.
   - Что ты сказала, девочка? - тихо зверея, начала вожатая.
   - Нету ключей. Потеряла.
   - Так, Семён, выйди, потому что зрелище сейчас будет не для слабонервных.
   - Ключи у меня! - крикнул я. Просто невыносимо стало молчать. Наверное, я и правда ретроград - я не умею смотреть на то, как человека заживо топят ни за что. Даже если это человек вроде Слави, которая постоянно ластится, и это крайне подозрительно! Но подозревать кого-то - это далеко не повод бросать его на съедение осатаневшей вожатой. Так что я, пожалуй, изображу героя - а вдруг меня выгонят из лагеря и за казённый счёт вернут домой? Они одновременно начали мне что-то говорить, потом заспешили, перебивая одна другую... Кошмар. Определились бы с очередностью. Кто будет бить меня первой? Я подошёл к тумбочке и, достав оттуда связку, положил её на стол: - Вчера, наверное, уронила.
   Точнее, мы оба знаем, когда и во время чего.
   Но вот что-то не получилось из меня стукача - несмотря даже на то, что Славя сто процентов не гнушалась и такими методами воздействия.
   Но у меня совершенно другая мораль - несравнимая с твоей.
   - Я нашёл, а потом - забыл сказать.
   - Ах, забыл, - уперев руки в бока, начала она. - Тогда я знаю, что тебе поможет от склероза!
   - Ольга Дмитриевна, я не думаю... - попыталась сказать Славя.
   - А следовало бы иногда, глядишь, ума бы добавилось!
   - Простите...
   - Если ты недостаточно ответственна, чтобы хранить ключи ото всего в лагере, ты должна сказать мне, и я найду достаточно ответственного!
   - Простите...
   Ольга с шумом вытянула и втянула воздух сквозь зубы:
   - Семён, ты тоже в курсе, как называется то, что ты сделал. - Я кивнул. - Ясно. Феоктистова, начиная с обеда и до конца дня - ты. Персунов - ты завтра весь день.
   - Завтра весь день... что? - спросил я.
   - Дежурство по столовой. А теперь марш отсюда, чтобы я вас больше не видела, у тебя, помнится, надо было что-то заполнить, готов похвастаться?! - она кричала что-то ещё, но я уже не слышал этого. Славяна за руку вытащила меня на улицу и повела за собой:
   - Спасибо тебе, что...
   - Не обольщайся. Я делал это не ради тебя.
   - Что?
   - Я всё сказал. Я не хочу никого подставлять или допускать, чтобы моим действием или бездействием кому-то был причинён вред. Азимова читала? Законы робототехники.
   Славя улыбнулась:
   - И всё равно - спасибо. Даже если для тебя это ничего не значит.
   Я отмахнулся:
   - Меня не интересуют пафосные речи - нам ещё лагерь обойти надо, помнишь?
   - Конечно, помню.
   - Так вот, если тебе прямо хочется отплатить бобром за бобро - ты могла бы составить мне компанию, показать, где здесь что. Нет, не настаиваю.
   Славя улыбнулась и отобрала у меня листок:
   - Давай в первую очередь пойдём к Мику?
   Прикинув, что до библиотеки отсюда ближе всего, мы развернулись к ней. Дорожка к храму знаний напоминала мне о моём городе, о бесславной борьбе городских властей с плохим асфальтом. Уж и так они его перекладывали, и эдак. Мысль о том, чтобы перестать пилить половину стоимости покрытия, почему-то ни в чью голову не пришла. Так что они в итоге махнули рукой и заказали у гранитного завода плитку. Да-да. Плиту. У завода. По цене за квадратный метр раз эдак в дцать выше асфальтового покрытия. Чем закончилась история, думаю, все в курсе. Но здесь плитка была ещё новенькая, не успела ещё вытереться и треснуть тут и там, поэтому идти по ней было сплошное удовольствие. Вскоре моему взгляду открылось небольшое деревянное здание на отшибе, куда не долетают звуки жизни лагеря. Рядом с ним стояла кирпичная пожарная сторожка на случай, если в библиотеке вдруг случится пожар... Но на моей памяти ещё ни одну библиотеку это не спасло. Поймав себя на мысли, что уже несколько минут топчусь на пороге, я толкнул дверь и зашёл в храм знаний.
   В храме было тихо, пахло книжной пылью и подсыхающим клеем. За исключением изобилия советской символики, здесь всё было так, как я привык видеть в библиотеках - пять полок под Большую Советскую Энциклопедию, постеры - или плакаты? - с призывами учиться, учиться и ещё раз учиться... Столики со стульями для тех, кому захочется почитать здесь, легкомысленный тюль на окнах, спящая библиотекарша, бюро с читательскими карточками. Стоп. Я отмотал назад и развернулся. В библиотеке мы были не одни! За столом в позе "я не сплю, работаю с мелкими деталями", безмятежно почивала... Пионерка-библиотекарша?
   Да она же дрыхнет как суслик!
   - Не хочешь записаться в стенгазету? - спросила Славя. - Чай и печенье включены!
   - А что делать надо будет?
   - Работать!
   - Давай хотя бы посмотрим, что за это за зверь такой - стенгазета.
   Я подошёл к двери - самому тривиальному тёмному прямоугольнику, обитому дерматином, и осторожно потянул за ручку.
   Петли тихо скрипнули, выдавая моё присутствие, и спорящие мгновенно замолчали, обернувшись в мою сторону.
   - Здрасьте... - несмело поздоровался я.
   - Ну, заходи, коль пришёл. Да дверь закрой! А то Женька нам головы поснимает за шум в святом месте.
   Я плотно прикрыл дверь за спиной и огляделся. По сути, это было чем-то вроде книгохранилища с возможностью консервации - небольшой закуток с окнами на профилях и доисторическим монстром в роли центрального климатизатора. "БК", - приглядевшись, прочитал я. Марка известная. Присутствующие молчаливо ждали моего вступления. Тут уже была Лена, занявшая место в уголке у окна и что-то старательно рисующая. Поймав мой взгляд, она изобразила намёк на улыбку. Я кивнул ей и обернулся к остальным присутствующим. Большую часть помещения занимал стол. За ним расположился Электроник и парень, неуловимо походящий на Александра Демьяненко.
   - Шурик! - вырвалось у меня.
   - Шурик, да. А ты новенький?
   - Зачем спрашиваешь... Будто на линейке не был.
   - И сразу в редакцию стенгазеты? Очень ответственно, молодец. Рассказывай.
   - Эээ... А что рассказывать?
   - Новости с полей! - сказал Электроник. - Рассказывай, зачем пришёл?
   Они так выжидательно смотрели на меня, что я смутился:
   - Я осматривался, услышал ваши голоса, и...
   - Всё понятно, - сказал Шурик. - Ну? Ты посмотрел? Приобщился? А нам работать пора.
   Я призадумался. Журналисты-стенкоры, как правило, обладают хорошим счётом у вожатых и начальства лагеря. Может, это можно как-то использовать?
   - Не буду больше вас отвлекать, - сообщил я. - Пожалуй, у вас и без меня места не хватает. Арривидерчи!
   Помахав рукой, я вышел из хранилища обратно в библиотеку. И застыл.
   - Ну и кто тут кричит? - раздался скрипучий голос. - Если это опять чёртов Данька безобразит...
   Несколько секунд спустя между полками показалась та самая спящая библиотекарша. Теперь, когда она стояла и вела себя активно, мне удалось рассмотреть её чуть получше. Тёмные, с отливом, коротко стриженные волосы, забавный вихор на макушке, напоминающий формой вопросительный знак. Глаза угрожающе-жёлтого цвета, спрятанные за очками с неисчислимым количеством диоптрий. Добавим сюда предельно сварливое выражение лица, и вот - библиотекарус вульгарис.
   - Кто таков? - голос оказался под стать - скрипучий, со сварливыми хозяйскими нотками. - Почему в библиотеке без билета? Почему кричим? - голос у неё был довольно резкий, а тон совсем не из приятных.
   - Я...
   - Пошли, - кивнула она мне и, не оборачиваясь, заспешила к своему месту.
   Им всем и правда пофигу, иду ли я за ними, или они настолько уверены в собственной неотразимости?
   Я замер на месте, и тут библиотекарша неприязненно обернулась:
   - Ну что встал, иди давай.
   Мы выбрались в основное помещение, где она, не мудрствуя лукаво, протянула мне руку:
   - Давай!
   Я несмело протянул ей руку.
   - Другую давай!
   Психов и правда берут работать в библиотеку?
   - Ну же! - её тон был не слишком дружелюбным, и ждать она явно не собиралась.
   Я несмело протянул ей руку, в которой был тот самый бегунок. Библиотекарша забрала листок и развернула его у себя на столе.
   - Угу. Новенький, значит?
   Я промолчал.
   - И тебе нужна моя подпись.
   Нет, я пришёл сюда научиться играть на барабане.
   - Вот, - она размашисто расписалась и отправила листок по столу в мою сторону. - Билет заводить будем?
   - Что?
   - Читательский билет заводить будем? - терпеливо, как умственно отсталому, пояснила она. - Книжки брать, почитать. Понимаешь?
   - А... Нет. Не будем.
   Мне пришло в голову, что труды по марксизму-ленинизму - несколько не то, чем есть смысл захламлять себе голову в такую погоду.
   - Тогда не смею задерживать, - не терпящим возражений голосом сказала библиотекарша.
   Я заглянул в бегунок ещё раз - подпись стояла напротив графы "Женя Ж."
   - Меня, кстати, Семён зовут.
   - Очень приятно, - её тон противоречил словам.
   Она упокоила голову на сложенных руках и засопела.
   - Дверь сразу за тобой, - не открывая глаз, указала она. - Не перепутай.
   Пожав плечами, я отправился на улицу. С такими врединами общаться себе дороже. Пусть себе спит дальше.
   - Можешь не пытаться хлопать дверью. Там доводчик.
   Вздрогнув от того, как удачно вредная библиотекарша угадала моё намерение, я поспешил покинуть это мерзкое заведение.
   - Брррр, ну и жужелица! - воскликнул я. - Неужели вот нельзя, чтобы без плевков в душу?
   - Женя хорошая, - возразила Славя. - Не обижай её.
   - Я?! Обижай?! Да она сама кого хочешь обидит!
   - Не расстраивайся, дай ей шанс. Что у нас там дальше?
   Приоритетным зданием по списку значились клубы. Клубы... Не то ли пафосное здание, которое мы со Славей встретили при входе? Пойду к кибернетикам. Может, сумею у них разжиться какими-нибудь наушниками.
   Без музыки бродить было скучновато, а сволочной силикон отказывался держаться в ухе. Несколько минут спустя я остановился у здания клубов и невольно улыбнулся, ещё раз вспомнив ту самую саранчу. Впрочем, по сравнению с инопланетной дрянью в тарелке саранча выглядела довольно безобидно. На дверях клуба висела табличка с расписаниями занятий, которую кто-то уже успел - и я даже догадываюсь, кто, - порвать пополам. Разобрать можно было только "шашки" - следующая строчка располагалась по линии надрыва и восстановлению не подлежала. Здание клуба не внушало доверия ни внешним обшарпанным видом, ни забранными кое-где решётками окнами. Хотя количество тянущихся сюда кабелей, проводов и труб поневоле заставляло проникнуться величием. Не иначе, тут либо ракету строят, либо прототип реактора холодного синтеза. Я покачал головой и сделал было шаг вперёд, однако взгляд привлекло объявление, висящее поверх расписания работ. Там было только одно слово: "Занято", и я на секундочку засомневался, стоит ли вообще беспокоить таких вот занятых людей. Но маршрутный лист недвусмысленно указывал первой же позицией эти клубы. Делать нечего, пришлось заходить. Ступив на первую ступеньку, я понял, что выводы о качестве здания были преждевременными - доски крыльца не скрипели, двери выглядели обшарпанными, но надёжными, а на перилах, закрытый, висел большой навесной замок. Дверь оказалась не заперта, и мы вошли.
   Что ж, что-то в этом духе я и рассчитывал встретить. Бардак, который гений способный, но ленивый всегда зовёт "творческим беспорядком". Повсюду в изобилии валялись провода, катушки, самодельные платы и переключатели. На столе стояла какая-то хитрая бандура, названия которой я не знал, однако судя по застывшей в секторе ноль дрожащей проволочной стрелке, это был какой-то измерительный прибор.
   Может, осциллограф? А кто его знает - я в этом не силён.
   Хозяев нигде видно не было.
   - Похоже, что Шурик все ещё в библиотеке, - сказала Славя.
   - А причём здесь Шурик?
   - Так он же глава кружка кибернетики. Он и Серёжа постоянно мечутся туда-сюда между клубом и библиотекой.
   - Вот как. Так, что там со светомузыкой?
   - Не беспокойся на этот счёт, я сама всё проверю.
   - Нет уж, извольте!
   - Ох, ну ладно, - кажется, Славе было не очень приятно вспоминать о демонстрации своего промаха. Несмотря даже на то, что я её как мог прикрыл. То ли дело я - отряхнулся и поскакал дальше. Она отошла к шкафу и, поискав на связке, отделила полукруглый ключик, которым открыла хранилище техники. - Дело-то плёвое. Нужно вытащить гирлянду и включить в розетку.
   - А цвет важен?
   - Нет! Мы лампочки сами красим - зелёнкой и марганцовкой, кажется. У мальчиков надо спросить точнее, - она включила гирлянду в розетку, и одна из лампочек, тут же вспыхнув, погасла насовсем. Остальные, хозяйственно запущенные через стартер для лампы дневного света, изображали из себя светомузыку. Вернее, это мне так показалось сначала - что остальные: на самом деле, отсутствовали четыре лампочки. Славя их выкрутила и хозяйственно убрала в мешок. - Вот и всё. А теперь самая приятная часть работы: мы попытаемся сложить всё это дело обратно.
   Мне показалось, или в её голосе и правда прозвучал сарказм?
   Не показалось. Однажды мне довелось поработать укладчиком - просто посмотреть, что это такое, ничего серьёзного. И тот процесс очень походил на то, что мы делали сейчас - нужно было сложить чуть ли не километровую дуру с лампочками в относительно небольшой мешок. И только присутствие рядом со мной одной очень правильной во всех отношениях девочки позволило мне держать себя в руках. Ни единое матерное слово не сорвалось с моих уст. А хотелось! Но если долго мучиться - что-нибудь получится. Мы справились и с этой нелёгкой задачей и расселись за столом перевести дух.
   - Хозяев так и нет, - вяло сказал я. Хотя времени на обход лагеря было мало, я решил всё-таки дождаться, чтобы мне поставили автограф в обходном листе. - И как долго его может не быть?
   - Шурика-то? Да минут двадцать, не больше, он постоянно клуб запирает - так, будто здесь хранится что-то... - она оборвала себя.
   - Что?
   - Не суть. Просто что-то важное для него.
   Следующие пять минут я машинально разглядывал содержимое многочисленных полок. Наконец, томительное ожидание было прервано. За спиной раздался стук шагов, и в комнату зашёл Шурик.
   - А что вы тут делаете? - он поправил очки на переносице своим фирменным жестом.
   - Что-что... Бегунок у меня, помнишь?
   Я вовремя вспомнил, что хотел разжиться здесь кое-чем ещё.
   - А ещё провод у тебя спросить хотел.
   - Провод? Какой провод?
   - Папа на три с половиной миллиметра.
   Он подошёл к столу, где в изобилии были разбросаны какие-то шнуры, платы и конденсаторы, и, с минуту покопавшись, вручил мне угловой штекер.
   - Такой подойдёт?
   - Более чем, - обрадовался я. - Спасибо.
   Теперь он подпишет бегунок, и мы расстанемся почти друзьями.
   - А бегунок подпишешь?
   - Давай.
   Забрав бумажку, он некоторое время вертел её в руках, будто не зная, что с ней делать. Я уже было хотел подать ему ручку, когда он отложил бумажку в сторону и строго посмотрел на меня.
   - Скажи, Семён. Ты как насчёт того, чтобы записаться к нам?
   - Шурик, давай о всех вступлениях позже? - сказала Славя. - Нам надо просто обойти лагерь.
   - Это не займет много времени.
   Сказал, как отрезал.
   Я замялся. Тратить время, просиживая штаны в компании оголтелых технарей в то время, как на улице бушует лето... Не хотелось. Лучше уж книжку почитать интересную. Всё же обижать его однозначным отказом было страшно - а ну как подписывать откажется? Мне вдруг пришло в голову, что именно таким образом и вырастает самая махровая бюрократия, когда ради ничего не значащей подписи люди дают тебе право вертеть ими как заблагорассудится. Поэтому я ответил максимально нейтрально:
   - Слушай, ты меня, конечно, извини, но я не могу. Я никуда не записался ещё, и не хочу. Для начала в лагере осмотрюсь.
   - Думаешь?
   - Уверен. У меня первый день сегодня, куда спешить? Времени вагон, подумать успею.
   - Ну как знаешь.
   Я неловко кивнул на бумажку:
   - Я пойду?
   - Да, - Шурик подписал маршрутный лист и отдал мне. - Обязательно запишись в наш кружок, когда закончишь с обходом! Мы всегда рады новым членам!
   А в голове в такт его последним словам зазвучало "Союз нерушимый республик свободных...", и я поспешил освободить помещение.
   Какие здесь все хитрые! Все норовят заманить к себе неофита.
   Если бы не проявленные чудеса дипломатии, так и пришлось бы вступать...
   Кстати, что мне ещё осталось?
   Четверть часа неспешного шествования - и я вышел на уже знакомое футбольное поле. Сейчас, когда я располагал всем временем в мире, я позволил себе оглядеться внимательнее. Оказывается, здесь всё было чуть сложнее, чем поле со скамеечками и полтора турника. Нет, само поле, турники и брусья никуда не делись, однако дьявол в деталях, и в этот раз взгляду открылись новые подробности. Во-первых, огороженный сетчатый корт, одинаково подходящий как для бадминтона, так и большого тенниса. Чуть дальше можно было углядеть волейбольную площадку, на которой разминались какие-то незнакомые мне девочки. Над местностью доминировала громада крытого спортзала для всех желающих побегать в дождь или зимой, рядом были кирпичные закуточки душевых и, разумеется, "МЖ". Поле оккупировали какие-то мальчишки из младших отрядов с вездесущей Ульянкой во главе, на корте упруго швыряли волан - значит, тоже мелкие. Постояв немного и поискав глазами физрука, я не нашёл последнего и остановился в задумчивости. Нет, на футболе он явно быть не может - игра стихийная. В бадминтон тренировать королевишен? Сомневаюсь. Волейбол? Кстати, возможно, но я там не вижу никого...
   - Эй! - крикнула Ульяна.
   - Чего тебе? - отозвался я.
   - Получили взбучку от Ольги Дмитриевны?
   - А ты откуда знаешь? - прищурился я.
   - Гы! - Ульяна показала нам язык, умильно улыбнулась и убежала.
   - Теперь весь лагерь будет в курсе, - сказала Славя.
   - Это так страшно?
   - Не очень. Просто мне немного стыдно. - Из-за такой мелочи и стыдно? - Пошли, дядя Боря в крытом постоянно.
   Славя была права! В дальнем углу, щурясь от бьющего в лицо солнца, нагло спал физрук! Я присмотрелся к бегунку - Борис Александрович - подошёл к спящему и аккуратно потрогал его за плечо.
   - Борис Александрович!
   - Мммм... Отвянь.
   - Борис Александрович!
   - Отлезь от меня, я сказал! - не просыпаясь, сказал он и, повернувшись на бок, опять засопел.
   И что с ним теперь делать? Меня же без заполненного листа вожатая, небось, и в домик обратно не пустит, оставит ночевать под кустом сирени на шезлонге. Романтично, спору нет, но приятного мало.
   Я задумчиво посмотрел на пожарный щит, видимый отсюда. На нём висело коническое пожарное ведро.
   Если набрать в него водички... Тогда можно устроить армейскую побудку!
   И когда я уж почти решился, за спиной заскрипели маты, и человек, от которого зависела моя весёлая и сытная жизнь, спустил ноги на пол. Спросонья он выглядел очень угрюмым и неприветливым, несмотря даже на то, что внешне он был той самой классической внешности, на которую вешаются девчонки - прямой арийский нос, голубые с ледком глаза и подбородок-наковальня. Икона тестостерона.
   - Привет, пионер. Чё пришёл? - прогудел он.
   - Я... Вот... Бегунок, - я протянул ему бумажку, которую физрук, поморщившись от отвращения, взял в руки.
   - И чё ты мне принёс? - он скомкал бумажку и отбросил её. - Подпишу я её, дальше-то что?
   - Что?
   - Во, видел? - Телосложением физрук относился к эндоморфам, то бишь, выглядел скорее толстым, чем накачанным - но лишь до той поры, пока не напрягал мышцы. На руке его вздулся бицепс размером, наверное, с мою голову. - Вот к чему надо стремиться. А не к подписанию всяких бумажек.
   - За смену вы из меня всё равно качка не сделаете.
   - Не сделаю. Но начало положу! - в последнем слове он сделал ударение на второй слог. - Чтобы быть достойным нашей умницы-красавицы. А то что за позорище, если она тебя на ручках поборет?
   - Борис Александрович, если вы хотите отпугнуть ещё одного пионера... - вмешалась Славя.
   Интересно, "побороть на ручках" имеет отношение к армрестлингу?
   - Ни в коем случае, малая, - сказал Саныч. - А что нагнул немного - так это для его же пользы.
   - Если вы закончили торговаться за меня... - с намёком протянул я. Физрук посмотрел на меня так, будто видит впервые в жизни:
   - Ты сейчас дрищ. А значит, с тобой надо работать. Верно разумею?
   - Верно, - сухо ответил я. Мне неприятны были оценки этого типа.
   - Ты обиделся, что ли? Не обижайся. Давай лучше запишем тебя куда-нибудь. Куда хочешь?
   - Подпишите бегунок сначала, а там посмотрим...
   - Ладно, - он нагнулся, поднял с пола скомканный лист и что-то там начеркал. - Держи.
   Я забрал лист.
   - Итак, у нас есть футбол, волейбол и бадминтон. Что выбираешь?
   - Давай к нам в волейбол! - сказала Славя. - У нас мальчиков нет, но ты же не против женского коллектива?
   Вообще-то, против. Плавали, знаем, что это за гадюшник.
   Но там же Славя...
   - Люблю рядом с сеткой прыгать, - сказал я.
   - У нас там одни девочки, - сказал Саныч. - Но ты тоже неплохо впишешься.
   Там Славя играет. Всё ближе к ней буду.
   - Красавец-мужчина, а? - когда мы вышли, я с вызовом посмотрел на Славю, однако она просто безмятежно улыбнулась в ответ.
   - Да, Борис Александрович очень эффектен. Но мне несколько другой типаж нравится.
   Интересно, какой это?
   - Расскажешь?
   - Нет. Это секрет.
   Секрет так секрет. Я улыбнулся и прикинул, куда идти дальше. А дальше двигаться было некуда - я заполнил все графы с подписями. Хотя они и поехали вкривь и вкось. До обеда было ещё немного времени, поэтому я решил прогуляться к эстраде. Раз уж я решил осмотреть весь лагерь, грех было бы не увидеть центр местной самодеятельности. Свежеструганные доски приятно пахли смолой, а тенёк внутри так и манил уйти с солнцепёка. Осмотревшись - никого вокруг замечено не было - я поднялся на сцену.
   Какие-то пульты, колонки... Неплохая аппаратура! Домой бы такую... Микрофон!
   Походив немного по сцене, я не смог заставить себя немного похулиганить под испытующим взглядом Слави.
   Пора себя поздравлять, Сёма с длинными ушами?
   На свадьбу-то пригласите?
   Да идите вы! Славя мне и правда нравится, но о чём-то серьёзном говорить... И потом, она же девочка. Гусары, молчать! Я имею в виду, она же несовершеннолетняя.
   Сможешь повторить ей это в лицо?
   - Семён, что ты делаешь?
   - Я хочу сделать одну вещь... - я подошёл и щёлкнул тумблером.
   Триста лет на сцене не стоял...
   Я взял несколько нот, слушая акустику пространства, а потом засмеялся и махнул рукой - какого, спрашивается, чёрта?! Выключив микрофон, я похлопал по карману, где лежал добытый миниджек с огрызком кабеля, и направился в сторону аппаратуры. Если в лагере будет дискотека, колонки возьмут отсюда. И полагаю, усилители тоже. Так что всё необходимое здесь есть. А если нет... Вообще эстрада производила впечатление! Огромная половинка десятиугольника шатром нависала над основной сценой, под самой крышей разместились три юпитера, а на столике у дальней стены стоял оставленный там ещё утром усилитель.
   - Эй, что ты делаешь с моим усилком?! - возмутилась Алиса.
   - Терпение. Сейчас ты всё увидишь.
   - Ну если с ним что-то случится...
   - Расслабься и получай удовольствие!
   Дальше было не просто, дальше было элементарно - штекер в плеер... ...методом научного тыка подобрать во входе усилка, где пройдёт сигнал... ...колонки еле слышно загудели, и я добавил громкости.
   - Эй, а что ты тут делаешь? - мелкая егоза, кажется, наигралась досыта и теперь решила подоставать меня.
   Я щёлкнул пальцами:
   - Музыку крутить собираюсь.
   - Трали-вали? Завтра же дискотека будет, тогда и наслушаешься.
   - Я хочу сегодня. Я меломан.
   - Дурибан ты, - она забралась на колонку и, свесившись с неё, тыкала рукой в раструб фазоинвертора.
   - Знаешь, что... - я выкрутил громкость усилителя на максимум. - Ты бы это... Отошла. От динамиков.
   - А то что?
   - Да ничего. Громко просто.
   - Ничего не громко! Я на прошлых танцах у самой колонки была, и ничего!
   И вот как ей объяснить, что бас-гитара какого-нибудь ансамбля и инфразвук, который я готовлю к воспроизведению, из общего имеют разве что... хм. То, что оба относятся к музыке? Ну да, действительно, для человека, не испорченного зарубежной электронщиной... ...воспитанного на пластинках... ...даже максимальная громкость звука всего лишь доставит лёгкое неудовольствие. Но у меня свой, совершенно особый сюрпризец!
   - Фе-е-е-е! - она сморщилась так, будто откусила незрелое яблоко. - Ты что, классику слушать собрался? - она помолчала, слушая вступление. - Как низко ты пал.
   И правда, из динамиков доносится партия скрипичных, плавно вливающаяся в мужской хор. Судя по выражению лица Ульянки, в её глазах я и правда упал ниже некуда. Впрочем, меня это смущало мало. Гораздо важнее будет то, что начнётся после вступления.
   - Слушай-слушай... - я читаю надпись "polyhymnia", крутящуюся на экранчике плеера. Ульянка даже не догадывается.
   - Не буду я эту гадость слушать... - она уже отвернулась, чтобы уйти, и тут в партию вступил БАС!
   Подпрыгнула не Ульянка - подпрыгнул весь мир! Знойный, раскалённый воздух советского лагеря всколыхнули вязкие, густые басы музыки, не принадлежащей этому миру. Мелкая выпучила глаза, и я её понимал - всё-таки живой киловатт отборных басов. Три минуты самого тщательного причесывания мозгов. Я закрыл глаза и млел, пока не сыграли последние аккорды трека.
   - Это что было? - она была определённо потрясена.
   - Это была тоска моего поколения по заводским гудкам.
   - Чё?!
   - Это была самая странная музыка, которую мне приходилось слышать, - сказала Славя.
   - Там, откуда я родом, под такую музыку танцуют, - я немного подумал. - Да вообще, дебилов везде полно.
   По лицу Ульяны было ясно, что ничего ей не ясно.
   - Музыка будущего, Уля, - улыбнулся я. - И от колонок лучше отойди. А то там ещё позабористее вещь дальше.
   - Улёт! - восторженно заявила мелкая. - Ты должен дать мне послушать эту кассету!
   - Кассету? Какую ещё кассету?
   - Ну вот с чего ты сейчас крутил эти свои шумы? Это же не пластинка, у тебя и проигрывателя нет. Ничего не понимаю.
   - Вот с этого! - я показал ей брусок "волкмена". - Четыре гигабайта музыки на все случаи жизни.
   - Гигабайта? А сколько это в песнях?
   - Где-то тысяча минут звучания со средним качеством.
   - Дай! - она протянула руку.
   - Нет, - я шлёпнул по протянутой ладони. - Это, можно сказать, последняя память о моей родине, а ты её забрать хочешь.
   - Ну и сиди себе дальше, - она надулась и отвернулась. Ненадолго. Сразу видно, хоть и шкодливая, но очень лёгкая и отходчивая. - А включи ещё раз эти свои шумы?
   - Понравилось, что ли?
   - А то!
   Я покрутил ещё несколько электронных треков - их было не очень много, и все проверенные временем. Но, как и любой другой владелец аудиодевайса, очень скоро понял, что настроения для мозговыносящего инфразвука никакого. Тогда может... Басы смолкли, их сменил гитарный перебор, в который органично вплёлся голос Саши Васильева. Моё внимание привлекло движение на скамейках, там кто-то сидел. К сожалению, я в очередной раз оказался против солнца, поэтому не мог разглядеть. Но когда "Сплина" сменили "Скорпионс", а тех Мэнсон, подтверждая шизофреничность моего плейлиста, мой зритель встал и подошёл к сцене.
   - А вот это уже такое... Приятное, - сказала Славя. - Как романс.
   Я улыбнулся:
   - В общем, это и есть романс.
   - Ты в курсе, что чужое брать вредно для здоровья? - спросила Алиса.
   - Я уже сворачиваюсь, - я и в самом деле собрался сворачивать лавочку, когда Алиса неожиданно тихим голосом попросила:
   - Подожди. Дай дослушать.
   Сказать, что она меня удивила, было бы грандиозным преуменьшением! И на этом она останавливаться не собиралась, так как в конце добавила ещё тише:
   - Пожалуйста...
   - Ладно, - я запустил было музыку, когда из рупоров полились сигналы сбора к обеду. - Пошли, - я потянул руку к тумблеру.
   Головы единодушно отрицательно качнулись. Удивительно, как они выступают командой против одного меня. Сила музыки?
   Славя выглядела раздосадованной и расстроенной.
   - В чём дело? - спросил я.
   - Дежурство. Забегались, вот про него и забыла. Извини, но мне нужно идти.
   Я вспомнил про инцидент в доме вожатой и предложил:
   - Может, я с тобой? Помогу, чем смогу.
   - Да нет, всё в порядке. Увидимся, - помахав мне, девушка удалилась, оставляя прерогативу ведущего программы по заявкам.
   Надеюсь, ей не влетит от вожатой за опоздание.
   Отзвучали последние аккорды, и на полянку опустилось молчание.
   - Надо идти, - наконец подал голос я. - На обед опоздаем.
   - Да, - Ульянка повела плечами, будто сбрасывая оцепенение, и несколько мгновений спустя опять превратилась в девочку-метеор. - Дискотека-дискотека, Семён сделал дискотеку!
   - Дискотека завтра.
   - Ну да, сравнил. Что играет там, и то, что играло здесь.
   - Да брось. На дискотеке музыка не главное!
   - А что главное?
   - Покривляться в толпе! - ответила за меня Алиса.
   Забегался. В этом лагере счёт идёт либо на года, либо на секунды. Сейчас, пока был занят, и не заметил, как время с завтрака пробежало. И это меня ещё от общественных дел отстранили!
   Я с ужасом прикинул, во что мне выльется полноценное принятие в ряды отряда. Но на голодный желудок такие материи обдумывать решительно не хотелось.
   Вовремя же я успел!
   - А мы всё обесточили? - забеспокоился я.
   - Не беспокойся, если что, очкарик отключит всё, - сказала Алиса.
   - Очкарик?
   - Шурик! - сообщила Ульяна. - Неужели не встретил до сих пор?
   - Почему же...
   - Ну вот и заканчивай плакать, пошли обедать уже, - сказала Алиса.
   Ольга Дмитриевна, как и положено вожатой, уже караулила у входа, при этом вид имела подозрительно цветущий и отдохнувший. Знаем мы... Их работу. Судя по довольному выражению лица, вкалывает наша Олечка без роздыху то на пляже, то на пристани. И всё без отрыва от производства. Работа - не бей лежачего, называется.
   - Ну что, Семён, уже познакомился с лагерем? - приветливо улыбнулась она.
   Я перебрал в памяти всех сегодняшних персонажей.
   - Познакомился. Ещё как познакомился!
   Маршрутный лист напоминал уже непонятное буро-коричневое нечто, однако подписи на нём различались достаточно чётко. Я гордо подал его вожатой, а она взяла... и просто сунула его в карман!
   Это что же получается! Я же мог всякой фигни там начеркать, и прокатило бы?!
   Ну Ольга Дмитриевна!
   - Что, и правда поверил? Видел бы ты своё лицо! - посмеиваясь, она развернула бумажку и бегло проглядела подписи. - Смотрю, ты решил делом заняться?
   - Да каким там делом...
   - Хоть каким! В столовую шагом арш!
   Кажется, сегодня пионеры были голоднее обычного. Во всяком случае, свободных мест было здорово меньше, чем на завтраке или даже вчерашнем ужине. Том самом, с малазийской кухней. Рядом с рыжими была пара незанятых мест. Но лучше поголодать недельку, чем рискнуть сесть рядом. Последнее свободное место оставалось рядом с той самой какой-то неизвестной девочкой, походящей на героев аниме - огромные глаза, узкий подбородок, маленький ротик. Учитывая, что мы так и не познакомились за два дня, я почти всерьёз был готов считать её призраком в форме. Вопрос лишь в том, с кем сесть - так, чтобы ущерб был минимальным...
   - Не возражаешь, если я здесь присяду?
   - Со мной мало кто хочет садиться, так странно, - сказала японка. - Но ты садись, конечно. Приятного аппетита!
   - Спасибо. И тебе.
   - Я вчера тебя видела. Ты новенький?
   - Да... Я сегодня ходил с маршрутным листом же, подписи собирал...
   - Значит, ко мне в клуб не заглянул. Я Мику, - она протянула руку через стол, и я поспешил ответить на рукопожатие.
   - Семён, - коротко ответил я. Не хватало ещё, чтобы эта азиатка мне на уши присела.
   - А я знаю, - она рассмеялась. - Я же тебя сегодня ждала в гости, - она на полсекунды будто зависла - я сам иногда так делаю, если надо срочно "спрыгнуть" с исчерпавшей своё темы. И встряхнув головой - я засмотрелся игрой света в волосах - она вдруг сказала: - Пюре хорошо. Люблю забивать туда котлетку или что-нибудь в таком духе. Перемешаешь, посолишь - мммм... Вкусно! Но рыбу - нет! Не люблю. Хотя, говорят, от неё фосфор. Типа как в темноте будешь светиться. Или это для мозга полезно? Я не помню! Вернее сказать, люблю, но не такую! Ну, то есть, и такую, наверное, тоже. Но они как будто самый невкусный рецепт придумали! Сварить её! С яйцом! Луком! И непонятно чем ещё. Это что, еда?
   - Согласен. Того, кто так портит продукты, надо запереть в доме и кормить этой рыбой целый год.
   Оказывается, девочка-пулемёт умеет и разумные вещи говорить. Надо просто отсеивать словесные шумы.
   - Ты злой такой! Вернее, не злой, а сердитый. Это, наверное, от голода. Мне вообще хватит и супа, а тебе побольше надо, конечно. Ты вон какой большой. Хочешь, я тебе ещё пюрешки принесу? А то будешь потом животом рулады выводить. И тебя тогда отправят в медпункт... - девочка-пулемёт сделала то, что чуть не заставило меня подавиться, - она замолчала. Я перевёл потрясённый взгляд с тарелки на неё. - От Виолетты ещё ни один юноша не вырывался малой кровью.
   И откуда девочка, обитающая в музыкальном кружке, столько всего знает?
   - Нет, я ни в коем случае не обвиняю нашего доктора в чём-либо, но её эта манера подавать свои мысли двусмысленностями держит даже больных юношей на расстоянии. Она однажды попросила меня одолжить ей магнитофон для чего-то. Знаешь как? Она попросила дать ей мою штучку, куда вставляют всякие круглые вещи, представляешь?
   - Это ещё ничего. Вчера у меня голова закружилась - так она такой медосмотр устроила, что я вмиг обо всех головных болях забыл.
   Мику обладала одной замечательной способностью - я с первых секунд будто знал её всю жизнь. Какого-то там смущения или запретных тем для нас уже не существовало. Я просто расслабился и наслаждался разговором.
   - Очень приятно было поболтать, Мику. Пойду я. Набегался сегодня, посплю.
   - До скорой встречи! Если что, я здесь всегда, милости прошу в гости!
   Навязчивость, конечно...
   Решив провести время в своем домике с чувством, с толком, с расстановкой, я развернул читалку на экране смарта и, восстановив последнюю закладку, попытался погрузиться в вымышленные миры отечественных фантастов. Вот только буквы отказывались складываться в слова, а слова постоянно выпадали из строчек. Раза три я ловил себя на том, что просто двигаюсь глазами по тексту, абсолютно не воспринимая его содержимое. И в самом-то деле, какая уж тут фантастика, когда со мной происходит вот такое! Вздохнув, я отложил смарт и задумался.
   В лагере хорошо, вопросов не задают и не хотят задавать. Хотя это тоже странно. Славя что-то заикалась насчёт восемьдесят девятого... Мать моя женщина, тридцать лет без малого - в прошлое! Но можно ли ей верить?
   Верить никому нельзя. Никому. Даже себе. Мне - можно.
   Кроме всего прочего, насколько я помню, в пионерах ходили до четырнадцати, а дальше комсомол. Либо я что-то путаю, либо здесь всё обстоит несколько иначе.
   Да и где это "здесь"? Если это не прошлое, то что? Другой мир? Сон? Ну точно, сон Семёна, который видит сон про Семёна, который видит сон. ... Бред.
   Что до самих окружающих, с ними тоже всё весьма интересно. Всегда есть хищники, столбящие дорогу, всегда есть отщепенцы, разбирающие укромные уголки, и есть так называемая инертная масса, которая либо объединяется в клубы по интересам, либо двигает за лидером, который не побрезгует принять знамя. И так получилось, что все перечисленные архетипы удивительным образом оказались в моём отряде. Кроме того, некоторые их поступки ставят меня в тупик. Например, вожатая. Ей совсем до лампочки, что у неё в отряде из ниоткуда появился пионэр? В зимней одежде. Летом. Нет, не всё ладно с этим лагерем, определённо. За размышлениями я не заметил, как провалился в сон.
   Славя... Я и она... Мы... Танцуем?! Я чёрт знает сколько лет уже не кружил девочку в том самом медленном танце. А здесь это даже не по-лагерному. Одна рука на талии, вторая - держит её ладонь. Почти вальс. Она смотрит так искоса, и впервые за всё время, что мы знакомы, я вижу в её глазах нерешительность и даже страх. Она, кажется, догадывается о том, что я могу принести очень много боли. Ведь мир, откуда я родом, состоит из неё настолько, что мы дышим болью, блюём болью и пачкаем страницы дневников болью. Она уже внутри меня и гремит ключами. Зачем? Не отпирай чужого сердца, если не дорожишь своим. Там, под обожжённой, покрытой застарелыми шрамами бронёй прячется то, что убьёт тебя, превратит твою жизнь либо в вечное ожидание, либо в остаток чьего-то сна. Ей плевать. Она хочет, она тянется, и она получает тот самый полумёртвый кусочек плоти, слабо трепещущий в руках. Теперь в этом виновата и она тоже.
   Странные сны. Чем они короче, тем больше ты на самом деле спишь. Хотя, возможно, пробуждение просто отсекает всё, кроме самых ярких, самых запоминающихся моментов сна? Может, мне всё это время снилось то, что я куда-нибудь иду или что-нибудь подметаю. А потом - как вспышка! То, что задержалось в памяти. Осталось лишь продышаться и понять, откуда в голове появилась такая картинка, и почему там именно она, а не какая-либо другая. Я бросил взгляд на часы. Пять. Тихий час закончился, можно и подниматься.
   Я услышал какой-то шум, много голосов будто спорили о чём-то. Немного погодя ноги сами вывели меня к источнику шума.
   Здесь были все, кого я знаю - старший отряд практически в полном составе. Славя. Лена. Мику. Про рыжих бандиток и говорить не приходится. А в центре всей толкучки стоял Электроник:
   - Нет-нет, никаких автоматчей или переигровок не будет! Нам надо восемь участников, чтобы разыграть минимальный плей-офф.
   - Может, из младших отрядов наберём? - спросил Шурик.
   - Нет. Это отрядное мероприятие, - сказала Славя.
   - А где наш новенький? Семён. Сеня? - Мику углядела меня и тут же сбежала с крыльца, подбежала ко мне. - Ну вот, я тебя так ищу, кричу, а ты не отзываешься.
   - Да я... - пробормотал я.
   Электроник! У нас тут один новый игрок!
   - Ну вот и славно, - сказал Электроник. - Восемь человек есть, турнир устроить можно!
   - Турнир, значит, - сказал я. - Спасибо, что поинтересовались моим мнением.
   - Не кисни, - ткнула в спину Ульянка. - Будет весело, и я всех победю! Или побежу?
   - Побегу, - подсказал я. - И упаду.
   - Да ну тебя...
   В этом лагере все такие милые. И все такие простые. Как двадцать пять копеек. Пионэр должен помогать товарищу, поэтому можно без зазрения совести припахать его к какому-то непонятному турниру и быть уверенным в том, что он не откажет. Взаимовыручка же!
   - Объясните хоть, на что меня подписали.
   - Карточный турнир, - обернулась Славя. - Нам не хватало участников, поэтому ты, Алиса и Ульяна очень вовремя!
   - Карточный турнир? - театр событий освятила своим появлением вожатая. - А почему я не в курсе?
   - Потому что это отрядное мероприятие! - гордо ответил Электроник. - Проведение и организацию я полностью беру на себя!
   - Ладно, вы всё организуете и проведёте. Сами? От меня ничего не потребуется?
   - Карты! Четыре колоды, и мы знаем, что они у вас есть!
   Ольга расхохоталась:
   - Вот чертенята. И откуда только узнали... Но вы сами должны понимать: это азартные игры, а они запрещены на территории лагеря.
   - А это не азартная игра, - с пылом объяснил Электроник. - Это, можно сказать, стратегия! Почти как шахматы! Я её сегодня придумал.
   - Ладно. Раз уж согласилась...- она кивнула мне, подзывая, и протянула небольшой резной ключ. - Это от моего шкафчика. Там найдёшь карты...- она на секунду сделала самое злобное лицо. - Под вашу ответственность!
   Я покрутил ключ в пальцах и спрятал его в карман шорт... А потом медленно-медленно поднял голову... До меня вдруг дошло, что мне сейчас придётся искать что-то в вещах - личных вещах! - девушки, которая лишь чуть-чуть младше меня настоящего. Удивительно, но Ольга просто спокойно улыбнулась мне.
   Кажется, именно это она и имела в виду, когда говорила, что ни она меня, ни я её стесняться не будем. Не маленькие.
   Но то ли румянец, то ли мой разгильдяйский вид не добавили мне веса в её глазах, потому что она отвернулась и вполголоса произнесла:
   - Или, может, Славе это поручить...
   Угу, главный психолух-поручатор лагеря.
   И тут мне стало так обидно, так за живое задело, что я не удержался, и сказал:
   - Мы вообще вместе с ней сходить можем, если вы мне так не доверяете.
   И тут меня опять толкнуло - да меня же опять что-то заставили сделать против моей воли!
   Да ещё и обставили это так, что я сам помчался это делать. Ууууу, психолухи чёртовы!
   Кажется, эти мысли были достаточно красноречиво написаны на моём лбу, так как Ольга рассмеялась и кивнула Славе:
   - Проводишь?
   - Конечно, Ольга Дмитриевна, - если бы у Слави были каблуки, ох и залихватски бы она ими щёлкнула сейчас!
   Через пять минут мы уже шли через залитую солнцем площадь. Жар немного спал, и в тени деревьев было очень даже приятно. Славя молчала, будто уйдя в свои мысли, а я сам не знал, с чего начать беседу. Поэтому некоторое время мы шли молча. С пляжа донёсся детский многоголосый смех, и я с сожалением посмотрел в ту сторону. Кажется, Славя угадала ход моих мыслей:
   - Собирался сбежать сегодня на пляж?
   - Почему бы и нет? Тем более, что твоё приглашение ещё в силе, и...
   - В силе, конечно, - улыбнулась Славя. - Но не в середине же дня. Туда и так постоянно все рвутся, Ольге Дмитриевне приходится там постоянно дежурить.
   Так вот откуда она постоянно возвращается такая цветущая!
   - Без продыха, прям.
   - Да! Ей и так приходится тяжело, и никто не помогает, а я... - она вдруг оборвала себя на полуслове. И в этот раз я абсолютно ничего не понял. Жаль. Какое-то время мы двигались бок о бок молча, но лёд уже был сломан, и некой неловкости в молчании уже не было.
   - А что это такое - быть помощницей вожатой, Славь?
   - Тебя подробности интересуют?
   - Да. Нет. Не знаю. Кем надо быть, чтобы стать помощницей и получать от этого удовольствие? Это как взять энергию Ульяны - и пустить её на добрые дела?
   Славя рассмеялась моей метафоре:
   - Приблизительно, да. Но важно ещё и просто любить помогать людям. Я вот помогаю вожатой, веду зарядки, иногда линейки, вожусь с малышами, занимаюсь с ними спортом... Они такие забавные, - она снова улыбнулась.
   - Ты прям готовый кадр для МЧС, - автоматически среагировал я.
   - МЧС?
   Я прикинул год создания министерства и понял, что несколько промахнулся с оценкой.
   - Чрезвычайники, понимаешь? - я спешил подобрать слова-замены. - Не знаю, ДОСААФ там... Пожарники, спасатели, и так далее...
   - Ого! - глаза девушки загорелись энтузиазмом. Кажется, я только что лишил СССР одного потенциального педагога. Или врача. - А девушек туда берут?
   - Почему нет? Служба как служба, полугражданская. Только там же - на всю жизнь. Понимаешь?
   - Всю жизнь заниматься тем, что мне нравится - это ли не мечта? - она рассмеялась и, пританцовывая, обернулась круг себя. - Я же раньше думала стать краеведом, экологом, в музее работать или в школу пойти учителем. Помогать людям. А тут - спасатели. Значит, спасать человеческие жизни?
   - Да, - кажется, кого-то сильно увлекло, и надо срочно сажать его на грешную землю. - Но мы вообще за картами шли, помнишь?
   Крейсерская скорость Слави отличалась от скорости звука крайне незначительно - так что перемещения по лагерю обычно занимали считанные минуты. Я и сам не заметил, как мы добрались до домика.
   - Я пойду, возьму карты? - дождавшись кивка, Славя скрылась в домике. А я остался в одиночестве - и уж не знаю, к сожалению, к счастью ли, а ненадолго. Я и заскучать не успел, как девушка вновь показалась на крыльце. - Я готова!
   - Тогда шагом марш.
   - Мы обязательно вернёмся к этой беседе, слышишь? Ты должен мне всё рассказать.
   Я пожал плечами:
   - Должен? Серьёзно?
   - Что?
   - Проехали.
   Мы возвращались с картами к столовой, где должен был пройти турнир. А на крыльце уже скучала Алиса. Славя с отсутствующим видом прошла мимо неё - а мне почему-то на секунду показалось, что между ними проскочила некая искра. В воздухе ощутимо запахло неприятностями... Я попытался проскользнуть вслед за Славей, но наткнулся на выставленную руку Алисы.
   - Куда это мы так торопимся? - ядовито поинтересовалась Алиса. Закрывшаяся дверь отсекла всех, оставив лишь меня - против неё.
   - Что тебе нужно, Алиса? - устало вздохнул я, не пытаясь пройти дальше.
   Мне бы и не удалось - она встала между мной и дверью, а в её тоне явно проявились угрожающие нотки.
   - Бежишь из одной песочницы в другую, - сказала она. Помогаешь, к активистке подмазываешься... Торопишься, значит... - злость на её лице читалась невооружённым глазом. - Карты приказали притащить, ты и поскакал!
   - Тебе-то какая забота? Во-первых, моего мнения никто не спрашивал, меня - как его - назначили. Ответственным за доставку карт. Во-вторых, ещё раз - тебе-то какая разница?
   Вот пристала-то. Ревнует, что ли?
   - Прямо пай-мальчик. Наверное, и карты-то в руках никогда не держал.
   Ну тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться - она меня на что-то развести пытается. Только вот на что? Сдать партию?
   - Предположим, держал, - я лениво осклабился. - И не меньше твоего, можешь быть уверена.
   - Ты? - она, казалось, не поверила своим ушам. - Может, ты и выиграть настроился?
   - Да уж будь уверена, раскатаю как первоклашек. Встретимся в финале.
   И если до этого Алиса просто играла, пытаясь прощупать меня на предмет слабины, то сейчас, кажется, она увязла по полной! Все эти многозначительные подмигивания, подёргивания уголков глаз... Я всё ещё корил себя за свою несдержанность, а она вдруг перестала смеяться и спросила, хитро прищурившись и даже закусив в предвкушении чего-то одной ей известного губу:
   - А хочешь пари? - выпалила она, глядя исподлобья.
   - Условия? - я откровенно наслаждался открывающейся картиной. После того, как азарт смыл с неё всё наносное, под коркой хамства, чёрствости и зла оказалась очень приятная озорная девчонка, чем-то напоминающая Ульянку.
   Наверное, на этой почве они и спелись!
   Но мы о пари...
   - Я спорю, что ты проиграешь! - сказала Алиса.
   Неплохое начало. Интересно, что поставит? Какой-нибудь скандальный фант?
   - Хм... Ну а я спорю, что проиграешь ты, - я зевнул. - Неинтересно. Какие ставки?
   - Ставки... Если ты выиграешь, я от тебя отстану! И не буду больше доставать!
   - Как будто это когда-либо мне мешало... Но продолжим. Что будет, если проиграю я?
   Похоже, насчёт того, что игра новая, Электроник покривил душой. А Алиса уже переходила к своим условиям.
   - Если ты проиграешь, тогда я... - она призадумалась, снова прикусив губу и не переставая при этом улыбаться, и выпалила: - Я скажу всем, что ты подглядывал за мной, пока я переодевалась... И... - вот тут она от души расхохоталась. - ...лапал!
   Интересно, а сидящая в кустах Ульянка против кого свидетельствовать будет, если дело дойдёт до суда? С одной стороны подруга, а с другой - справедливость...
   Я бы не надеялся на её лояльность.
   Мерзавка наслаждалась моментом! А вот мне, похоже, придётся обратиться к доктору - хотя бы за успокоительным.
   - Ты что несёшь?! - но рыжая уже вся была во власти грёз о своей будущей победе и на моё лепетание не обращала внимания. - Это же... это нечестно! Так нельзя!!!
   Да слышит ли она вообще?!
   - Так что придётся потрудиться. Если, конечно, не хочешь, чтоб о нашей маленькой тайне узнал весь лагерь! - и со звонким смехом, довольная собой, она взбежала по ступеням и скрылась в столовой, хлопнув на прощание дверью.
   Господи, во что я встрял...
   Я медленно и нехотя поплёлся за ней в столовую, твердя про себя: "Ей никто не поверит. Ей никто не поверит". Но сам я себе при этом верил слабо.
   [турнир всегда унылый, незачем его подробно описывать]
   - Итак, турнир окончен, - вспомнил о своих обязанностях организатор. - Поздравляем нашего победителя - Семёна! А вот Славе сегодня немного не повезло; тем не менее, она занимает почётное второе место.
   Я победил?
   - Да! - бросив над головой карты, рявкнул я: - Я - победитель!!!
   Почему-то здесь и сейчас хотелось вести себя так, как душа лежит. Не так, как правила того требуют, или "что же люди скажут". Это её влияние. Её. А ведь мы знакомы меньше суток. Но уже сейчас искренность проявлений чувств становится одной из самых важных добродетелей.
   - Да! - звонко произнесла Славя. Её глаза сияли. - Ты победитель турнира. Ты - победитель, - как в боксе, она стоит рядом со мной. Хватает меня за запястье. И тянет к небу поднятой рукой. - Се-мён! Се-мён! - скандирует она. Трудно бороться с чувством сюрреалистичности происходящего. Как будто бы я попал в какую-нибудь космическую оперу или ещё какой-то пафосный жанр.
   Но эти люди не умеют стесняться честного слова и честного чувства.
   Они кричат вместе с ней. Смотрят на меня. Мои пятнадцать минут славы.
   Пятнадцать минут Слави?
   А я расхохотался.
   Да! Да, чёрт возьми. Именно так.
   К нам протолкалась Ольга Дмитриевна:
   - Не уходи никуда после ужина, будет вручение призов.
   - Поздравляю! - из-за спины я услышал голос Алисы, который слышать бы очень не хотел. Судя по сузившимся глазам Слави, не я один. Но я обернулся. - Ты победил в споре и турнире, - она ткнула меня кулаком в плечо и, развернувшись, растворилась в толпе.
   Поскольку турнир занял довольно много времени, Ольга Дмитриевна объявила, что все остаются тут же, на ужин. Славя, Женя и ещё несколько девочек пошли на кухню за едой. А Электроник с Шуриком и кучей малышей принялись расставлять столы на их законные места. Очень скоро все уже сидели и уплетали еду. И только я ещё не мог поверить в то, что со мной произошло... Так что ужин мне запомнился слабо. Кажется, я почти ничего не ел... Но и после ужина никто не спешил расходиться... Атмосфера в столовой становилась всё более напряжённой - все чего-то ждали. Наконец вперёд вышла Ольга Дмитриевна. Она выглядела очень важной сейчас, но и довольной тоже:
   - Ребята! Мне крайне приятно, что вы сами смогли организовать и провести это мероприятие. Вы все показали себя с лучшей стороны, - она невольно покосилась в сторону Ульянки, и та заулыбалась во все тридцать два. - Молодцы!
   Все дружно захлопали, затопали и закричали. Переждав, пока приступ восторгов схлынет, Ольга Дмитриевна продолжила:
   - Поэтому, в награду за сегодняшние старания, все сегодняшние участники турнира получают этот приз!
   В награду за сегодняшние страдания, я бы сказал. Дверь в кухонный блок распахнулась, и оттуда вышли два повара, несущие огромный торт с ягодами земляники!
   Ха! Торт! Для ничего не подозревающей вожатой она на удивление быстро сориентировалась.
   Я посмотрел на Ольгу Дмитриевну, стоящую рядом с самым хитрым выражением на лице. Поймав мой взгляд, она подмигнула. Ну конечно, отрядное мероприятие, вожатая ничего не знала. Клоуны! Болельщики закричали - и непонятно, чего было больше в их крике, то ли восторга, то ли разочарования от того, что торт не достанется им!
   - А все остальные - получат конфеты!
   И тут уже кричали все! Славя уже разрезала торт пополам, чтобы на пару с Ольгой Дмитриевной раздать его страждущим пионерам как можно быстрее. А Ульяна, подозрительно довольная после своего сокрушительного поражения, бочком-бочком подобралась к торту, и... Впилась в один из кусков зубами, отхватив сразу половину кремовой башенки!
   - Ульяна! - возмущённо закричала Ольга Дмитриевна и попыталась оттащить её, но мелкая вырывалась и продолжала кусать и кусать торт! И будто этого было мало, она ещё что-то кричала с набитым ртом, разбрызгивая вокруг крем, крошки и кусочки ягод:
   - Я фолфна фыла фыигфать! Фыигфать фоут!
   Остальное уже совсем нельзя было разобрать... Наконец она откусила особо крупный кусок и на время притихла, пытаясь его прожевать. За это время вожатая уже успела оттащить её назад. Это так и сохранилось у меня в памяти - вырывающаяся Ульянка, которую оттаскивает Ольга Дмитриевна, Алиса по ту сторону стола, снисходительно наблюдающая за сценой, Лена рядом со мной, судя по испачканному в креме пальцу, уже тоже успевшая присоединиться к дегустации. Мику же, которая на несчастное кондитерское изделие прав имела никак не меньше, держалась поодаль. Она смеялась втихомолку и над тем, как воюют вожатая с Ульяной, и над тем, как Лена с Алисой под шумок уже проводят дегустацию. А насмеявшись досыта, поймала мой взгляд, подмигнула и выскользнула прочь из столовой.
   - Ульяна, ты у меня точно получишь! - увидев, что осталось от торта, зарычала вожатая.
   Потому что оставалось действительно мало. Мест, куда не дотянулась Ульянка, было крайне мало, меньше половины, поэтому если резать сейчас на всех, достанется совсем по чуть-чуть. Но мелкая уже прожевала и могла внятно выразить свои мысли. Она опять топнула ногой:
   - Вы все сами виноваты! Это всё из-за того, что плохо мне поддавались! Я должна была выиграть и забрать торт! Он мой!
   С этими словами она схватила тарелку с самым большим куском и кинулась бежать!
   - Ну Ульяна... - вожатая была мрачнее тучи. И похоже, во всей этой драме только один я тихо погибал от хохота. Все стояли и не знали, что делать... Разглядев меня, Ольга сначала неохотно, но чем дальше, тем больше, смеялась, пока наконец не расхохоталась от души: - Ну она у меня ещё получит!
   А я всё думал, что же делать мне... Прикинув, стоит ли гоняться за егозой, я всё же махнул рукой.
   Ну её. Торт это всё равно не спасёт.
   С кухни принесли нож, и мы нарезали остатки так, что каждому досталось по чуть-чуть.
   - Вот... - Славя выкладывала небольшие кусочки на салфетки и раздавала присутствующим. Досталось и мне чуть-чуть. - Это тебе, - она улыбнулась и протянула мне мою порцию.
   - Спасибо, Славя. Ты - чудо! - я улыбнулся в ответ.
   Похоже, Славя выбрала мне лучший кусок: он был надкусан совсем чуть-чуть. Оно и к лучшему, может. Ужину тесниться не придётся.
   На площади ничего не изменилось с момента моего последнего визита. Те же рожи там же. Ну, а кроме шуток, здесь была Славя, сидящая на ступеньках, нисходящих от постамента Генде.
   "И как ей только так сидеть не холодно?" подумал я, подходя к ней.
   - Добрый вечер, - сказал я.
   - Семён? Привет, - неизвестно чему обрадовалась девушка. Хотя по здравому осмыслению, не так уж и сложно было догадаться.
   "Опять будет использовать меня", подумал я. И не ошибся.
   - Семён, можно тебя попросить кое о чём?.. - начала Славя.
   Ох, да кто бы сомневался.
   Снова этот жизнерадостный смех. Никогда не думал, что буду выступать для кого-то объектом смеха - и почти не обижаться при этом.
   - Пошли! - она поднялась.
   - А если я не буду?
   - Тогда откажешься, когда дойдём.
   - Дойдём куда?
   - Увидишь! - потеряв всякое терпение, она схватила меня за руку и повела за собой.
   От происходящего в лагере у меня голова шла кругом. Слишком ярко, слишком сильно, слишком интенсивно. Я уже и забыл, когда меня сразу окружало столько людей, исключая перемещения в общественном транспорте. Но там же другое всё, там люди как в коконах, окуклившиеся, умершие; в своих глупых планшетах, во внутриканальных наушниках с супербасами - нет их здесь, только физическая оболочка. А здесь все открытые. Шумные. Душой, возможно, я и отдыхал, но психике моей требовался ощутимый такой сброс. Потому что даже счастье следует принимать в гомеопатических дозах, иначе есть риск пресыщения. Вот как сейчас.
   Репродукторы над головой уныло молчали, день клонился к закату. А я, наконец, нашёл себе удобный угол положения головы, под которым не дёргало где-то в затыльной части от обрывков смеха, доносимых ветром. Рядом со Славей же было тихо и мирно. Возможно, потому я так спешу поддаться и довериться уже этой девушке? Почему нет? Она же большой человек в местной иерархии, способна на что-то - а как ни погляжу, всё одна и одна. Мне пришло в голову что это, возможно, связано с тем, что когда она не одна, я её не вижу. Наверное, какие-нибудь олимпиады или купания малышей тоже входят в её компетенцию - но я сам чураюсь таких мероприятий. Так что видимся мы только в моменты вынужденного одиночества. Девушка посмотрела на часы и сказала:
   - По распорядку ворота закрываются в двадцать два часа, но сегодня мне хотелось бы сделать ещё кое-что, так что закроем пораньше, хорошо?
   - Ты... меня спрашиваешь? - непонятно зачем уточнил я. Славя улыбнулась. Снова странно - не было в её улыбке каких-то зовущих ноток, выдающих в ней интерес. А сердце всё равно ёкает.
   - А кого же ещё? Вдруг у тебя дела на территории?
   - Нет, у меня никаких дел не запланировано.
   - Вот и хорошо! Пособи-ка мне, - рядом с воротами, в неглубоком срезе трубы, призванном сберечь содержимое от дождя, на гвозде висел открытый тяжёлый квадратный замок, от которого к земле уходила вниз кованая металлическая цепь. И замок, и цепь были покрыты ржавым налётом, но Славя безбоязненно взяла и то, и другое - то ли не боясь запачкаться, то ли не придавая этому вообще никакого значения. - А то я одна тут постоянно мучаюсь.
   Пока мы стояли и болтали, день уже почти закончился. Над головой зажёгся фонарь, и в его свете я разглядел петли на створках - их следовало совместить. Пришлось приналечь как следует; девушка быстро-быстро обмотала их цепью, закрепив концы той собственно замком.
   - Дотянешься? - спросил я.
   - Кажется... нет. Ты нажми на створки изо всех сил - а то мне веса не хватает, - я сделал, как было сказано, вплотную сомкнув створки и разрешая Славе сделать ещё один виток. - Оп... Готово! - пружина в замке хищно щёлкнула, смыкаясь. Подёргав замок, Славя удовлетворённо кивнула: - На совесть! А то здесь неподалёку поселилась семья ежей - если ворота не закрывать, кто-нибудь обязательно залезет.
   - Ежей? - видок, наверное, у меня был тот ещё, потому что Славя весело рассмеялась:
   - Неужели ты никогда не видел ежей?
   - Да нет, ежей-то я видел, - медленно сказал я. - Знаю, что это такое.
   Всё, как и предполагал. Сейчас она тепло поблагодарит меня за оказанную помощь, проводит до калитки или ещё лучше - скажет, куда идти - и распрощается.
   Как-то... досадно было, что ли. Для меня быть использованным не было в новинку, и не то чтобы я не ожидал этого от Слави. Я с первого дня знакомства распознал в ней манипуляторшу, вечную старшую сестру и активистку по типу той самой Шурочки. Так что просто гадал, где будет точка приложения Семёна. Я впервые жалел о том, что не ошибся. Не обмануться было горько. Да что там - я поймал себя на мысли, что больше всего надеялся именно на то, что она другая, и у неё волшебная мораль человека булычёвского будущего.
   "Ну же... Обмани меня", мысленно попросил я. "Ты, носительница ключей ото всего в лагере, включая и моё сердце - чего тебе стоит?"
   Славя молчала, смотря на меня с лёгкой неуверенностью во взгляде.
   - Мы здесь закончили? - не выдержал молчания я. - Где здесь ближайший запасной вход? - голос был каким-то деревянным, казённым.
   - Он... - Славя махнула рукой влево, - там... Пойдёшь вдоль стены, увидишь.
   Я кивнул и, ссутулившись, пошёл. А у Слави дела. Дела-делы, важные - не чета одному придурку, которому и без того на голову свалилось незаслуженное счастье. В виде шанса начать всё сначала. Я вспомнил наш разговор на площади, свою оговорочку по Фрейду о спасателях и целом министерстве людей, которым не плевать на жизни окружающих.
   "Меня бы кто спас..." с тоской подумал я. "Или хотя бы убил - быстро и безболезненно".
   Потому что нельзя. Есть вещи, которые допустимы - благодарность за то, что пустили в дом, накормили и отмыли. Но нельзя наглеть и требовать чего-то большего. Нельзя просить - да даже подсознательно мечтать! - о том, чтобы однажды улыбка, обращённая ко мне, выглядела бы чуть-чуть теплее, чем ко всем окружающим. Поэтому милосерднее и честнее будет просто задушить в себе сейчас все преступные эмоции. Пока они ещё только проявились - это проще всего, как росток розы раздавить тяжёлым ботинком. Почти не больно, если не попасть по пальцам. Я со злостью стукнул кулаком по стенке, вдоль которой двигался.
   И имеет ли оно вообще значение, это самое время, если я, похоже, так и возвращаюсь к тому человеку, с которого всё началось. Выигрыш во времени? О, я буду знать о выходе "Doom" за четыре года до его выхода, даааа! И на целых десять лет больше смогу просидеть перед монитором, урааааа!
   Сам виноват. Не следовало позволять себе мечтать или надеяться на такие вещи. Не моего поля ягода, не мой тиер, не мой уровень. Проговорив последние слова несколько раз, я почувствовал, что мне стало чуточку легче. Как будто свалил часть непосильной ноши неудачника на вездесущий фатум.
   А мы соприкасались плечами, пока закрывали ворота.
   Плечо было тёплое и мягкое. И этот запах одуряющий. Когда-то, когда у меня была ещё девушка, я очень любил вдыхать запах её волос, целовать в макушку. Своего рода фетиш, наверное. Я поймал себя на мысли, что был бы очень не против поцеловать в макушку Славю. Тут же выписал себе мысленную оплеуху, прекрасно понимая, что веду себя как типичный представитель френдзоны. Пытаясь отвлечься, я углубился в воспоминания.
   Мне двадцать один, и я сижу в распахнутом окне, которое так и не поменял на дешёвые пластиковые стеклопакеты. Спиной о южный край коробки, правая нога висит вниз, в зубах сигарета. Доктор, доктор, дайте мне эту красивую сиреневенькую, а ещё ту, розовую, с длинной продольной риской. И медицинского спирта, чтобы утопить кровоточащее сердце. "Дротаверина Гидрохлорид" - читаю я яркие красные буквы на белой прозрачной баночке. Спазмалитическое. Болеутоляющее. Спасающее от боли. Если у вас болит голова. Или зуб. Или что-то ещё. Съел несколько таблеток по весу - и готово. Белые глаза от боли с почти отсутствующим зрачком. Там должна быть небесная голубизна. И улыбка. И любовь ко всему миру - золотым колером её волос.
   - Почему всё так неправильно... - я читаю этот вопрос по губам. Я заедаю его болеутоляющим. Но оно почему-то не помогает: наверное, доза недостаточна. Нужно съесть больше, чтобы помогло. Если съесть достаточно, это поможет унять боль. Интересно, хватит 200 штук? Я содрал крышку вместе с дозатором и, открыв рот, высыпал в глотку все эти жизнерадостные солнечные кругляшки. Криво усмехнулся и, запив тёплым уже абсентом, бросил пустую баночку под ноги - вниз с пятого этажа. Баночка запрыгала, ударившись о землю, и из распахнутой двери парадного тут же выскочила подъездная кошка Маха, которую мы кормили всем кагалом. Запрыгала, заиграла... Тогда я впервые заглянул за ту сторону. Возможно, стоило там бы и оставаться - я почти не вижу смысла ни в чём со мной происходящем. Даже эта волшебная сказка, даже эта волшебная девуш...
   - Вот ты где! - воскликнула Славя. Я остановился и поднял голову. Она догоняла меня быстрым шагом, почти не тревожа окружение. Идеально вписываясь, будто являясь частью всего этого - ничего удивительного в том, что я не сумел заметить её до сих пор. - Почему ты ушёл? Я тебя звала, звала... - девушка остановилась рядом, легко дыша.
   - Прости... Наверное, я задумался. Ушёл в себя и всё в таком духе.
   Ну всё, долг вежливости выполнен, ты можешь уходить.
   - Когда ты развернулся так, пошёл - мне как будто по живому резануло. Я подумала, что нельзя тебя такого отпускать. Дура, да?
   У тебя же важное дело.
   Я промолчал. Всё-таки её компания и правда грела меня. Пусть и отражённым светом - такие вот солнышки не умеют не светить.
   - Славя, неужели тебе совсем заняться нечем?
   Она удивленно посмотрела на меня:
   - Ты это о чём?
   - Ты попросила меня о помощи, я тебе помог, всё, спасибо, я пошёл. Почему ты делаешь вид, что тебе не всё равно? Как можно весь день носиться по лагерю и всем помогать, да ещё с такой улыбочкой, словно тебе ни капельки не сложно? Ты думаешь, я в это поверю? - я сам не знал, почему говорил это, но как будто за эти два дня нарыв налился окончательно и лопнул, выпуская наружу всю грязь и мерзость, даруя измученной плоти временное, но очищение.
   - Семён, о чём ты... - она нахмурилась. - Просто я хотела немного подкормить ёжиков, думала, ты пойдёшь вместе со мной - а ты убежал.
   - Я понимаю, что ты чувствуешь себя обязанной за то, что я прикрыл тебя с ключами. Но это просто ответная любезность за вчерашнюю кормёжку. Мы квиты, и ты больше не обязана заставлять себя тратить на меня время, - не знаю, куда я попал, но точно по больному - её глаза заблестели, а голос даже задрожал немного:
   - Я не знаю, что гаже: то, что ты говоришь мне эти вещи, или то, что ты сам искренне в них веришь...
   - Но это нормальная модель общения! Все друг друга так или иначе используют, - я понимал, что не такие вещи стоило бы говорить, когда рядом такая красавица, а вокруг такая ночь. - Ничего плохого в этом нет. Просто я не хочу, чтобы ты себя заставляла, вот и всё.
   - Семён...
   - Ты слишком хорошая, чтобы быть правдой. И слишком мне нравишься, - слово было сказано. Органично - как и всё, что происходит вокруг Слави. А она уставилась мне в глаза - долгим, испытующим взглядом. Но и минуты не прошло, как она отвернулась.
   "Кто бы сомневался", я горько усмехнулся.
   - Вот видишь, - её голос был мягким, нежным - таким, какого я ещё никогда не слышал. - Тебе просто следовало с самого начала сказать всё вслух. И не было бы никакой грязи на душе, - она так и не смотрела в мою сторону, вместо этого мечтательно улыбаясь и теребя косу. - Самое важное - это быть честным с самим собой. Когда ты понимаешь, что на самом деле у тебя в сердце - ты не отталкиваешь людей. Вот как сейчас. Я больше не чувствую от тебя плохого - ты ещё не улыбаешься, но это ещё.
   - Наверное...
   Славя, наконец, подняла на меня глаза:
   - Да уж не наверное, глупый Семён! - она сделала шаг навстречу. - Я говорю тебе - ты ещё будешь улыбаться, - ещё один. - Просто перестань сомневаться, перестань врать себе, - и, наконец, взяла меня за руку. Коротко стриженные ногти царапнули мне ладонь, мимоходом нарисовав на ней не то кружок, не то какое-нибудь яблоко. Я вздрогнул:
   - Ты же понимаешь, что просишь слишком многого?
   - Я не прошу всё и сразу, - возразила Славя. - Я прошу попробовать. Дуться как мышь на крупу проще всего. А мне нравится твоя улыбка.
   И я понял вдруг, что несколько минут уже улыбаюсь, как дурачок:
   - Да...
   - И когда ты спокойный, - она меня обняла, - таким и оставайся, - шепнула она. Я стоял столбом, красный, смущённый. Так что ей пришлось самой брать мои руки и обнимать ими себя. Она почему-то вздрогнула, когда мои ладони легли на плечи. - Я не прошу тебя верить мне. Но не ожесточайся, - она погладила меня по щеке и, легко освободившись, отошла на шаг. Мы пришли к самой калитке. А оттуда... И к домикам. - Хороший вышел вечер...
   Да, у тебя получилось сделать его таким.
   - Спасибо тебе, - сказала Славя.
   - А мне-то за что?
   - Догадайся!
   - Я подумаю об этом завтра, - пробурчал я.
   - Тогда до завтра? - помахала мне рукой девушка и убежала. А я замер, глядя в небо над головой, пытаясь унять сердцебиение и полный раздрай в мыслях. Эта девушка походя снесла все мои уровни защиты, и я впервые в жизни не спешил их восстанавливать. Впервые в жизни я вдруг захотел слепо - до одури - довериться. Прекрасно понимая, что ничего хорошего из этого не получится. Но как бы то ни было, я был - впервые за целую кучу времени - необъяснимо счастлив.
   Было уже порядком за полночь, когда я, наконец, добрался до приютившего меня домика. Стараясь двигаться как можно тише, чтобы не... В домике никого не было. Странно. Или вожатые тоже люди и тоже хотят отдохнуть? Не знаю. В любом случае, сил или желания размышлять на отстранённые темы не было никакого. Я наскоро отряхнул с себя песок на крылечке, и, раздевшись, нырнул под одеяло. Уютно, хорошо... Мысли лениво гуляли где-то вне пределов моей черепной коробки. Ответы? Не было никаких ответов. Да и искал ли я их, полноте. Я, как на смотринах, показывал себя лагерю, смотрел сам лагерь, наслаждался солнышком и беззаботностью, свойственной только таким вот местам, удалённым от вечно спешащей цивилизации. Будет честным сказать, что здесь я делал то, что никогда не успевал в старой жизни... Я жил. Были и вещи, удивившие меня самого. Удивительно яркая реакция на подначки физрука - раньше я бы просто пожал плечами и не стал тратить времени на этого человека. Моя какая-то совершенно необъяснимая проказливость, будто приставшая от неуёмной красно-рыжей пиявки. Турнир, в котором я, сам того не ожидая, занял первое место. Славя... Эта девушка не перестаёт меня восхищать.
   Стал бы я догонять человека, который вот так ко мне спиной поворачивается? Едва ли...
   А она стала. Потому что - славная. Я улыбнулся тому, как это прозвучало. А впрочем, как говорит героиня "Унесённых ветром": "Я подумаю об этом завтра".
   Славя... Как я устал...
   Я улёгся поудобнее, заложил руку за голову и прикрыл глаза. Уже почти засыпая, я услышал, как открылась дверь и Ольга Дмитриевна тронула меня за плечо:
   - Ну что, как тебе первый день в лагере? Запомнилось что-нибудь?
   - Больше, чем ждал... меньше, чем хотел, - я еле шевелил губами, но она всё-таки услышала и улыбнулась.
   - Ладно, спи. Завтра будет новый день.
   Я полностью согласился с ней. И через секунду уже спал.
  
   День 3
  
   Мне снилось что-то странное. Тёмная комната, под потолком висит люстра на четыре лампочки, но, судя по пыли, наросшей на плафонах, пользуются данным источником света крайне редко. Предпочитают другие. Например, тот самый, плоский, на двадцать четыре дюйма с функцией "ночной просмотр", чтобы не тревожить воспалённые глаза. И там кто-то сидит! Кто-то знакомый, вихрастый, небритый, угрюмый. Пальцы сами ложатся на WASD, несмотря на то, что игрушки в данном доме не слишком-то в чести, только чтобы убить время. Системный блок, стоящий по левую руку, рядом с ним горы и батареи пустых бутылок, коробок из-под пиццы и суши - последние больше для того, чтобы произвести впечатление на редко захаживающих гостей. Это что, и правда я?!
   - Вот это унылое, убогое ничтожество, горбящееся за монитором, уложившее подбородок на левую руку - это оно... я?!
   Я отказывался верить в то, что вижу. Нет, не спорю, проблемы в моей жизни были, и я видел их, знал. Но никогда, слышите, никогда это не было настолько печально! Это не я! Нет. Не я. Я не могу, не хочу быть - ИМ! Так, расслабиться, восстановить дыхание. Я же в лагере, верно? В лагере. С пионерами? И с Ольгой Дмитриевной.
   Да правда, что ли? А не расскажешь, мимо каких городов ты проезжал, когда ехал туда? Или ты из города Города, с улицы Улицы?
   И я в который раз уже попросил свой внутренний голос заткнуться. Мои мысли прервал нетерпеливый стук в дверь.
   - А, что? Кто здесь? - это были не мои слова, это была реплика того волосатого убожества, что заняло моё кресло.
   - Никто. Хватит придуриваться, Семён, - ответили из-за двери. - Я знаю, что ты меня слышишь.
   - Отстаньте от меня. Я ничего не делал, - показалось, он съёжился и попытался забраться под системный блок.
   - Как же, не делал, - в голосе слышались нотки нетерпения и даже угрозы. - А кто сделал? Я, что ли?
   - Я НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЛ! ОТСТАНЬТЕ!!!
   - Ничего не знаю. Сам сказал, что ключи нашёл и не отдал. Герой? Вот и дежурь теперь, - заявила Ольга Дмитриевна и вручила мне полотенце, куда уже были завёрнуты все необходимые мне вещи. - Марш умываться, время - половина, а тебе ещё в столовую идти надо. Плавки ждут тебя в тумбочке, если вдруг решишь искупаться - когда закончишь дежурить!
   Уяснив, что с вожатой спорить бесполезно, я неторопливо отскрёб себя с пола и, накинув одежду, выбрался прямо в свежее утро!
   - Ух! - только и воскликнул я, одевшись и выйдя на крыльцо.
   За ночь температура воздуха сильно упала, и оттого между деревьями висели клочья тумана. Вкупе с ещё не поднявшимся солнышком получалось мерзейшее холодно-мокрое ощущение, от которого совершенно не спасали короткие штанишки и хлопковая рубашечка. Так как я сегодня был освобождён от зарядки и линейки, галстук я резонно оставил в нумерах, упрятав его поглубже под подушку, и, обрадованный хотя бы этим фактом, заспешил навстречу латунно-кафельному монстру. Пионеров нигде не было видно, даже вездесущая Славя, судя по всему, ещё только готовилась подниматься. Лепота! За последние 48 часов мне так толком и не удалось побыть в одиночестве. Уже забывать начал, что это такое.
   - А-а-а-а-а! - поприветствовал я утренний лагерь.
   Вода была ещё холоднее вчерашней, и я серьёзно подумывал о том, чтобы на ночь оставлять одну раковину заполненной. Пусть хоть немного греется.
   - А-а-а-а! - в лицо полетела ещё одна горсть льда, а за спиной кто-то сонно пробурчал:
   - Ну чего ты развопился, и без тебя голова болит.
   Я обернулся и обнаружил у себя за спиной Ульянку. Она стояла над раковиной с недовольной физиономией и закрытыми глазами.
   - Тебя-то каким тайфуном так рано подняло? - спросил я.
   - Дежурство, - скрипнула она.
   Не было печали...
   - Значит, вместе дежурим. Не выспалась?
   - Угу, - она была опять в своей советской футболочке с растянутым воротом и вельветовых шортах.
   - Это оттого, что торта обожралась! - я наставительно поднял палец. - Передоз сахара в крови!
   - Да ну тебя, - она отвернула рукоятку крана и опасливо трогала воду кончиками пальцев.
   А мне вдруг пришла в голову мысль. Ульянка вся такая егоза, шустрая и весёлая. Но на один вопрос ответ можно найти только экспериментальным путём. Я держал руку под водой до тех пор, пока не почувствовал, как холод превращается в боль - целых десять секунд. А потом, подкравшись к мелкой сзади, опустил ладонь ей за шкирку!
   - Иииииии-иииии!
   Умеет! И ведь и правда умеет! Я имею в виду, визжать.
   - Ты! Ты! Ты... - она пыталась отдышаться, смотрела недобро и замыслила явно недоброе.
   А я даже среагировать не успел - она мгновенно подскочила к крану, выкрутила его на полную мощность, и, растопырив большой и указательный пальцы, прижала кожу между ними к крану, оставляя небольшой промежуток для выхода воды. Крутая водяная дуга потянулась в мою сторону! Я еле-еле успел отпрыгнуть вбок. Ещё вбок! Пока не догадался спрятаться по ту сторону умывальников.
   - Ты сумасшедший! - заявила Ульяна. - Мало того, что в столовую нам залезть не дал, голодом ребёнка моришь, так сейчас ещё и заморозить, как Карбышева, хочешь!
   - Ничего подобного! От воды ...! Пфу! - я выглянул из-за кафельного бока, чтобы возразить, и тут же получил приличную порцию ледяной воды прямо в лицо.
   - А-ха-ха-ха! - расхохоталась мелкая, и, посчитав себя отомщённой, вернулась к тому, с чего начала. Да! Она совершенно не собиралась умываться такой водой! Вместо этого она опять убавила струю до минимума и продолжила трогать её пальцами.
   - Мелкая, ты что делаешь?
   - Как будто сам не видишь. Воду трогаю.
   - А можно узнать, зачем ты её трогаешь?
   - Глупый человек. Давно ведь известно, что если вода слишком холодная или слишком горячая, надо просто дать ей сойти.
   - Здесь это не работает.
   - В городе, значит, работает, а здесь нет? Почему?
   - Потому что это не город, мелкая! Воду здесь берут из местной петлянки, а там она сейчас - можешь сходить потрогать - примерно такой же температуры!
   Почему-то меня посетило странное чувство. Будто Ульянка каким-то непонятным образом издевается надо мной. Но каким?
   - Ну и ладно. Тогда я вообще умываться не стану, - она закрыла воду и свернула в полотенце всё, что успела выложить.
   - Лады. Не умывайся. Только ты уж не умывайся побыстрее, пожалуйста. Слышишь? - над лагерем раздавались пока ещё негромкие сигналы пионерского горна, трубящего подъём. - Восемь. Нам надо быть в столовой.
   - Блин! Не напоминай! Это всё из-за тебя!
   Я не поверил ушам:
   - Из-за меня?! Я-то здесь причём?
   - Потому что ты про меня всё с Алисой рассказал, я знаю!
   - Ничего себе заявочка! А меня почему тогда дежурить поставили?
   - Потому что ты дундук! - отрезала малявка.
   - Прекрасно. То есть, тебя наказали за то, что я про тебя рассказал, а меня за то, что я дундук?
   - Ну наконец-то до тебя дошло! Ладно, я на тебя зла не держу, недотёпа и есть недотёпа, - я хотел было сказать что-нибудь резкое и вообще осадить малявку, чтобы немного думала - кому что говорит, когда она добавила: - И главное, ни за что ведь! Так и легла спать голодная!
   - Да ну тебя, - я собрал вещи и направился к дому.
   - Эй, ты чего? Ты больше не хочешь сбегать? Погоди!
   Она ещё что-то кричала мне в спину, но я уже ушёл. Пока суд да дело, пионеры потихоньку раскачивались и готовились к новому дню. Мимо меня упруго пробежала Славя, одарив мимолётной улыбкой. Намокшая от росы форма обтягивала её в самых нужных местах, и я силой заставил себя не глазеть вслед. Она хотела было остановиться и поболтать, но, видимо, о чём-то вспомнила - немного покраснела и умотала в сторону площади. В режиме "зомби" проковыляли последовательно Алиса, Лена и Шурик. До них, кажется, бесполезно было пытаться достучаться, так как на приветствие они не среагировали никак. Мику, которую я не видел со вчерашнего дня, наоборот, была уже бодра, весела и крайне деятельна:
   - Здравствуй, Семён! Я хотела сказать "доброе утро", но ты выглядишь таким печальным, что я решила, может оно для тебя и не доброе совсем, поэтому выбрала что-нибудь нейтральное! - одним словом произнесла она.
   - Привет, Мику. Как спалось?
   - Лучше всех! Я обнаружила под одеялом жука, который забавно шевелил усами и пытался сбежать, поэтому я его поймала и отпустила. А Лена так сильно визжала при его виде! Она такая странная, правда? Жук, может, хотел тепла... - Или, может, дело не в желаниях жука, а в проказах одной рыжей малолетки... Она говорила что-то ещё, но я благополучно пропустил всё мимо ушей, опять уйдя в собственные мысли. - Очень надеюсь, что ты тоже там будешь!
   - Постой... - пардон, я немного заблудился. О чём речь вообще?! - Извини, а "там" - это где?
   - На танцах! Приходи обязательно! - заключила она и, ослепительно улыбнувшись, упрыгала в сторону умывален.
   А мне ничего не оставалось, как направиться к столовой - еда сама себя не разложит и пионеров не накормит. Я хочу сказать, что во всех нормальных домах уже давно перешли на систему самообслуживания, но это явно не наш случай. Местные пионеры меня распнут, если придут на завтрак и не обнаружат еды на столах. Ну, или, может, не распнут, а просто покалечат. В любом случае, следует поспешить. Ульянка, хоть у меня и фора, всё равно будет у столовой раньше. С площади уже были слышны резкие выкрики Слави, отсчитывающей ритм выполнения упражнений, а я даже не знал, радоваться или нет тому, что не размахиваю сейчас вместе со всеми руками, ногами и прочими конечностями. Безусловный плюс в том, что они сейчас стоят на холоде, и у них линейка ещё. А минус... Да скорее всего в том, что картошку чистить заставят!
   Я как в воду глядел насчёт Ульяны - она уже успела вся извертеться и исскучаться в ожидании, пока её запустят на рабочий объект, даже не вспомнила об обливаниях на рукомойниках.
   - Ты долго, - сказала она. - Принёс ключи?
   - Нет. Да и откуда у меня ключи. Нам надо с другой стороны обойти и заходить там.
   - Это я как-то не подумала, - призналась она и тут же развернулась было бежать дальше, кабы я не положил руку ей на плечо и не развернул бы к себе. Она сделала два шага и упёрлась в меня, прежде чем до неё дошло, что движется она, мягко говоря, не в ту сторону, куда хотела. - Ой, а что это ты здесь делаешь?
   Я вздохнул и мысленно запретил себе мечтать придушить этот мелкий источник неприятностей. Никто не оценит.
   - Всё, закончили шуточки, сейчас быстренько накрываем, убираем и разбегаемся до обеда.
   - Фигушки. Вчера на ужине меню на сегодня вывесили, снова пюре будет, так что...
   - Чистим картошку. Значит, тем более, работаем вместе. Раньше сядем, как говорится...
   Мы обошли столовую по периметру и постучались со служебного входа, куда обычно подъезжают машинки с продуктами - кстати, так ни разу на моей памяти и не прибывших. Нас некоторое время поизучали сквозь стеклянную дверь, и наконец замок щёлкнул, отпираясь.
   - Помощнички пришли? - улыбнулась большая тётка в белом костюме и фартуке. Повар, похоже. Ульянка хотела было что-то сказать, но я быстро её оттёр назад и как мог вежливо улыбнулся:
   - Конечно, помощники! Всегда хотел посмотреть на кухню изнутри!
   - Ой, какой воспитанный юноша. Вот сейчас и посмотрите.
   Нас провели в святая святых - мимо подсобных помещений, прямо в жаркое сердце кухни, где на растопленных печках уже булькали огромные алюминиевые котлы, распространяя вокруг себя запах рисовой каши и какао. Я с тоской проводил взглядом какую-то тётку посуше, которая при нас отработанным движением вскрыла банку со сгущённым молоком и опрокинула её в кастрюлю с какао. Ульянку это не заботило совершенно - немного осмотревшись, она тут же обнаружила бесхозный халат и накинула на себя, сразу превратившись в эдакое привидение. Халат был размеров на пять больше, и она в нём тонула совершенно. Сзади раздался смех - кажется, повара уже успели оценить всю пользу пребывания Ульяны здесь. Осталось только занять её чем-нибудь, прежде чем проявленные ей деструктивные наклонности испортят первое впечатление.
   - Итак, с чего начать? - спросил я.
   - Ай, да с простого. С мытья рук.
   - Это-то понятно. А дальше-то что?
   - Расставите стаканы по столам согласно количеству стульев, возьмёте на раздаче чайники и будете разливать какао.
   - Это мы легко.
   Сполоснув руки, я подогнал к раздаче тележку и сгрузил на неё всё необходимое. Работа шла споро и ходко. Егоза и хулиганка, Ульянка оказалась незаменимой помощницей - как всему, что она делала, она отдавала себя целиком, работая от души и как могла быстро. Так что столы младших отрядов мы накрыли быстро, даже осталось время немного побалдеть с нормальным человеческим кофе в подсобке перед тем, как двери открылись и запустили в столовую первую свору голодных пионеров. Старшие отряды мы не сервировали, такова была договорённость между администрацией лагеря и сотрудниками столовой - последним надоело, что старшие постоянно ничего есть не хотят. Как результат, старшие отряды теперь полностью были на самообслуживании. Стоило ли говорить, что это нашло самый живой отклик в рядах пионеров. Тебя никто не заставлял брать то, что ты есть не собираешься. Ну, во всяком случае, если ты успел зайти вместе со своим отрядом. В противном случае вожатая вполне могла взять на тебя порцию, как это, например, было вчера, когда меня поставили перед фактом того, что я должен "это съесть, и не волнует". Я поймал себя на том, что стою, подпирая стенку, и эдак по-отечески улыбаюсь, наблюдая за тем, как голодные пионеры оккупировали столы и быстро работают ложками, потребляя приготовленное. Славя, как обычно, подошла бесшумно и встала рядом:
   - И вот такую картину я наблюдаю каждый день. Кстати, я думала о твоих вчерашних словах. О спасателях.
   - И? - безучастно спросил я.
   - Мне кажется, что высшей формой помощи и будет спасение жизни.
   - А не будешь скучать по этому... - я многозначительно махнул рукой.
   - Буду, конечно! Но мне думается, что у каждого человека есть своё место. И я своё, кажется, нашла.
   - Что ж, хоть кто-то будет на своём месте. Пошли питаться?
   Мы заняли место в очереди. В столовой было шумно, многолюдно и неуютно. Всё как и всегда. Я взял себе порцию и остановился, выбирая, куда сесть. Хотя тут и думать не о чем было - раз уж Славя всё равно стояла рядом. Место рядом со Славей - одно из самых безопасных мест в лагере... Если вы ничего не имеете против публичности, конечно.
   - Приятного аппетита! - сказал я.
   - Спасибо, - похоже, она, непонятно почему, вдруг почувствовала себя неуютно и целых десять секунд молчала, даже не улыбаясь. Наконец она справилась с собой и в качестве затравочного жеста улыбнулась, чуть наклонившись ко мне. И села эдак... эдак! Я опять "поплыл". Кошмар. Если бы не моё молодое тело, которое управляется большей частью именно гормонами, я бы избегал общества этой девочки как огня. - Семён...
   - М? - я с усилием оторвал взгляд от того, что она подчёркивала позой, и постарался установить зрительный контакт. Ненадолго, но уже неплохое начало. Мне вообще тяжело общаться с человеком, глядя ему глаза в глаза, а уж тем более с теми, кто другого стиля общения не разумеет.
   - Не хочешь сходить на пляж сегодня?
   - На пляж?
   - Да. У меня последнее время мало возможностей было. И купаться я предпочитаю... В других местах.
   - Купаться? И всё? Что-то слабо верится, - она смущённо улыбнулась. - На пляже помочь чем-то надо? - догадался я. Она молча кивнула, кажется, смутившись. - Ловлю тебя на слове, - я невежливо ткнул в её сторону пальцем.
   - Вот и хорошо!
   - Дай мне только часок, я по столовой закончу.
   - Мне не горит, не торопись особо, час-полтора в твоём распоряжении.
   Я добил несчастное какао и вышел из-за стола. Меня ждало эпичное задание по уборке столовой. А спустя ещё десять минут и зал опустел - в чём-чём, а в организованности уничтожения съестных припасов пионерам отказать было нельзя! Я вышел на улицу и перехватил подумывающую сбежать Ульянку:
   - Пошли, беглянка! Надо закончить утренний кошмар - и можно будет идти куда захочешь.
   - Ну вот... - она огорчилась. - И вообще не хотелось, да! Я думала немного пробежаться, пока ты там завтракаешь!
   - Конечно-конечно! Всё что угодно. Но там столы непротёртые и пол неподметённый. Ждут, понимаешь?
   Она кивнула и зашла в зал вперёд меня, тут же вцепившись в швабру:
   - Я буду мести с того края, а ты - с этого! Побежали!
   - Да погоди ты, побежала она. Сначала столы, всё остальное потом.
   - Фу... Не хочу столы. Там постоянно всякое остаётся. Особенно после малышни! - здесь мы наблюдаем эскалацию шовинизма по возрастному признаку, господа, прошу отойти от клетки.
   - Ничего не попишешь, такой вот горький хлеб дежурного. Да, и после этого мы не гулять идём, помнишь? Мы идём...
   - Чистить картошку... - она вздохнула и как-то вдруг утратила весь свой энтузиазм.
   И правда, кому понравится награда за уборку целой столовой - в виде возможности начистить картошки на весь лагерь?
   - Хммм... Славе? - подумал я вслух.
   - Что?
   - Я говорю, Славя была бы счастлива оказаться здесь. Здесь столько возможностей приложить дурные руки и голову. Например, к подметанию этого пола.
   - Ты это Славю дурной назвал?
   - Нет, это я назвал руки и голову дурными. Шевелись давай, мне бы не хотелось заночевать здесь.
   Она только фыркнула и сбросила с себя огорчение, возвращаясь к статусу рыжего смерча. Делала она всё на совесть, и мне стоило больших трудов двигаться с ней в одном ритме, поэтому когда полчаса спустя мы хлопнули ладонь о ладонь, встретившись на середине, я чувствовал себя как загнанная лошадь. Зато столовая была чистая.
   - Ох, вы уже справились? - донеслось с кухни. - Ладненько! А у нас как раз машинка заканчивает. Вы проходите.
   - Вы проходите! - передразнила Ульянка. Получилось неожиданно смешно.
   Сама кухня тоже уже блестела - видимо, детей сюда не пускали, убирались собственными силами. Огромные плиты потрескивали, остывая, в дальней комнате - судя по обилию кранов, посудомойной - уже сохли котлы, а большинство работников ушли. Осталась только та самая тётка-повар, имя которой я спросить забыл, а сейчас уже и вовсе неловко было спрашивать.
   - Что это за гул? - спросила Ульянка, невзначай прячась мне за спину.
   - Это машинка наша работает, не бойтесь, - с этими словами тётка отперла дверь, и нашему взгляду явилось металлическое чудовище, лязгающее пастью и вибрирующее так, будто улетит сейчас! - Картофелечистка, - гордо сказала провожатая. - Одна из передовых.
   - А мы что тут делаем тогда?
   - Мы с тобой будем на глазки охотиться. Потому что "передовая картофелечистка" этому не обучена, - усмехнулся я.
   - Верно смекаешь! Это хорошо, ничего объяснять не придётся, - Тётя повар окинула помещение взглядом, прикидывая - что нам предложить, потом зашла, отряхнула стул и указала на него. - Малая пусть садится сюда, здесь ей будет удобно. Тебе я табуретку или ящик какой сейчас соображу. Ножи на столе, наливайте один из котлов на треть водой и работайте. Когда закончите - скажите, я зайду и приму работу. Всё понятно?
   - Так точно, тётя повар! - крикнула Ульянка.
   - Не просто повар, но - шеф-повар! Скоро буду, мальчик, можешь пока стоя поработать. Если хочешь, - она вышла, оставляя нас с Ульяной наедине.
   - Ну-ка, расскажи, приходилось чистить картошку? - спросил я.
   - Ты это серьёзно? Мне уже четырнадцать!
   - Не вижу связи. Я же не про водку или сигареты спрашиваю... - я задумался, как бы это выразиться яснее. - Значит, картошку чистить приходилось?
   - Ну! Я что говорю!
   - А сразу на сто человек?
   - Это нет. Но здесь её просто больше, разве не так?
   - Не совсем. Во-первых, мы работаем с уже обработанным клубнем, во-вторых, его действительно здорово больше... Поэтому ты брось тот тесак, который примеряешься взять, и обрати внимание на нож поскромнее, - я взял со стола небольшой ножик, проверил его остроту и вручил напарнице: - Меньше движений - быстрее процесс. Начали, что ли?
   Ульяна кивнула и потянулась за первой картофелиной. А я на треть наполнил стоящий неподалёку бак и поставил его посередине, решив постоять, пока мне не принесут что-нибудь, куда я смогу примоститься. Мне показалось, что фронт работ не слишком обширен, во всяком случае, это не пять полных баков, как в годы моей молодости.
   Ну да... Ну так и нас здесь не четверо...
   А вскоре пришла и повариха, которая подставила под раструб машинки ещё один котёл, тем самым удваивая объём того, что должно быть сделано. Мне она, кстати, принесла какой-то грязный деревянный ящик - не то из-под апельсинов, не то из-под тархуна. Короче, не обидела. Я беззвучно чертыхнулся и, усевшись на ящик, углубился в монотонный, вычищающий мозги процесс выколупывания глазков оттуда, куда не добрались шершавая поверхность центрифуги. Ульянка засопела, подарив мне косой взгляд, но, похоже, поняла, что развлекать её я не в состоянии. И притихла. Ненадолго, на полчаса где-то.
   - Эй! Не спи! - она бросила в меня небольшой картофелиной и попала в лоб.
   Я удивлённо уставился на неё:
   - Ты что это творишь, мелкая?
   - Мне скучно! - безапелляционно заявила она. - Давай беситься!
   - И какие будут предложения?
   - Неееееет! Я предложила, а ты придумай как! Вообще! Ведёшь себя как тапочка-зануда.
   - Это я-то тапочка-зануда? - я не поверил собственным ушам.
   - Ты! Опять ноешь, что тебя наказали, и вообще ты такой несчастный. А я, между прочим, тут с тобой! Не бросила! Цени! - она подобрала с пола свежевырезанный глазок и бросила в меня. Ну хоть не картофелину, как в прошлый раз, и то спасибо. Ценить, что не бросила картофелину - пометка на полях.
   - Что ценить? - я отклеил очистку со щеки. - То, что ты в меня грязью всякой кидаешься?
   Я не договорил - в меня летела ещё одна очистка. За ней ещё. Ульянка не давала мне сделать ничего, внезапно обратившись пулемётной батареей, уничтожающей врага. Так стоит ли удивляться, что после пятого попадания в лицо сопредельная держава открыла контр-огонь? Я взревел, сгрёб с пола целый ворох останков картофеля и запулил ими в рыжую. Она восторженно захохотала и, слетев со стула, приподняла его так, что получилось неплохое укрытие, откуда и продолжила поливать меня беспрестанным потоком шкурок, выковырянных глазков и чёрт знает чего ещё. Мне пришлось прятаться за ящик, а там, понятно, площадь укрытия была куда меньше, поэтому в итоге я оказался обстрелян весь.
   - А что это у вас тут... - голос за спиной не договорил. Я очень не вовремя ушёл с линии огня, поэтому последний залп достался... Да поварихе, кому ж ещё. Весь. Очень не вовремя она на огонёк решила зайти. - Ну, Ульянка... - процедила тётка, вытираясь фартуком. Но ругаться почему-то не стала. Видимо, знала уже, что это бесполезно. - Шалопаи! Заканчивайте и идите отсюда.
   Дверь за ней хлопнула.
   - Продолжим? - азартно предложила мелкая сразу, как только дверь закрылась.
   - Нет. Давай уже закончим, - мелкая опять собиралась надуться, но я её опередил. - Тут уже совсем немного осталось, смотри.
   Она заглянула в оставшийся котёл. И в самом деле, там оставалось не более четверти... Которую мы и уговорили меньше чем за пятнадцать минут.
   - Всё! - она отложила нож в сторону и отряхнула руки, кожа на которых уже пошла складками из-за сырости.
   - Да. Мы справились.
   - Это был трудный бой.
   - Не бойся, тебя за него наградят. Хочешь завтра на линейке флаг поднимать?
   - Фе, лучше бы конфет дали!
   - Кстати, насчёт...
   - Нет, я проверяла уже. Пусто. Спрятали!
   - Пойдём хоть отчитаемся о проделанной работе.
   Тётку мы нашли в помещении кухни, где она потребляла кофе с какими-то, судя по запаху, свежеиспечёнными булочками. На наше "мы всё!" жестом предложила присоединяться к чаепитию, но по мне так в нас и так слишком много воды было.
   - От ведь какие привереды, - засуетилась тётка. - И чаю не хотят, и отпускать просто так нехорошо. - она ненадолго задумалась. И вдруг просияла: - Да! У нас же как раз с прошлой смены оставалось несколько мороженых. Вы как, ребят, уважаете мороженое? - она расплылась в ответ на энтузиазм, с которым мы закивали и, загремев ключами, сходила к холодильнику, откуда и раздала нам с Ульяной по стаканчику. - Чаю точно не хотите? А то хоть согреетесь.
   - Нет, спасибо, тёть повар! - вежливо ответила Ульяна. - Вы нас просто отпустите...
   Тётка расхохоталась и показала на дверь:
   - Да идите, бога ради. Только на обед накрывать приходите не так рано. За пятнадцать минут вполне достаточно.
   Мы переглянулись и, кивнув, вышли в жаркое утро, одновременно облизывая каждый свой стаканчик.
   - А у меня шоколадное! - похвасталась Ульяна.
   - У всех шоколадное! - я рассмеялся. - Нам из одной коробки доставали.
   - Ну а вдруг! И вообще, у меня самое шоколадное!
   - Ладно, у тебя самое шоколадное, - нерастраченная энергия девочки била из неё ключом, и я поспешил увеличить разделяющее нас расстояние. - Пойду я, нужно ещё кое-что дома сделать, вожатая просила. - Встретимся без пятнадцати два здесь же, хорошо?
   - Да! - она развернулась и побежала. Судя по направлению - опять гонять мячик.
   - Не забудь! - крикнул я ей в спину.
   - Спасибо, мам! - крикнула она, не оборачиваясь.
   Я улыбнулся её последним словам и двинулся в сторону площади. Дела по дому, конечно, штука полезная, но я любым другим делам предпочитаю другие - симпатичные такие, с золотыми волосами. Я усмехнулся и повернул в сторону Генды - раз уж все пути ведут к нему. Как и в первый день, Славя схватила меня за руку и потащила за собой. Сначала в домик, где мне выдали чёрные плотные плавки, больше напоминающие семейные боксёрки. Ну а после, разумеется, на пляж. Не прошло и пяти минут, как я уже был приставлен к делу, обласкан вниманием и снабжён самыми ценными указаниями. Под солнцем не стоять, голову не мочить, громко не кричать. Ээээ... спасибо, кэп?
   - Семён? - показалось, или её купальник стал прозрачным? - Семён? Семён, с тобой всё в порядке? - не считая того, что я потихонечку отъезжаю...
   - В целом, да. Так что мы будем делать?
   - Волейбол! Сегодня первенство среди младших отрядов по пляжному волейболу, и мне хотелось бы, чтоб ты судил матчи мальчиков, пока я сужу девочек.
   - А не наоборот?
   - Наоборот... - она всерьёз задумалась. - Нет, не получится наоборот.
   - Но почему?!
   - Кроме того, что ты в жизни не сможешь сосредоточиться?
   - Изволь.
   - Если травму получит девочка, я смогу доставить её в медпункт, мне сил хватит. А вот мальчика могу и не поднять.
   - Резонно, - я вынужден был признать её правоту. - Когда начинаем?
   - Ой, да скоро уже, - она кивнула на потихоньку стягивающиеся к пляжу отряды с вожатыми во главе. - Играть будут со второго по пятый отряды, то есть всего будет три матча, каждый по 15 банок, распасовка обычная, в три касания, резать можно только мимо игрока, в случае среза по игроку удаление с поля на две банки. Вроде ничего не забыла, - она сняла с шеи свисток, висящий там на шнурке, и протянула мне. - Кажется, мальчишки подтягиваются раньше, так что первым тебе судить, - она кивнула на крайне подозрительную конструкцию, напоминающую гибрид стремянки и пластикового кресла с футбольного поля. - Можешь лезть туда. Если, конечно, с равновесием всё в порядке. Хотя лучше, конечно, не лезть, - она рассмеялась в ответ на мой вопросительный взгляд. - Качается! Я его каждый день песком подсыпаю, а дети каждый день подрывают. Так и ведем войну... с переменным успехом, - впрочем, для себя я уже решил, что буду судить исключительно стоя. - Ну всё, удачи! - она помахала мне и пропала на другом конце пляжа, занимаясь очередными - несомненно - важными вещами.
   Из-за раннего солнышка приходилось стоять спиной к воде, чтобы не било в глаза, поэтому играющие, не обнаружив на привычной кромке никого, сгрудились несколькими группами, и привлечь их внимание оказалось можно только с помощью свистка. Ну я и дунул. С душой. Прыгающий внутри свистка шарик оттарабанил трель на моих ушах, нервах, заставил подпрыгнуть присутствующих, а заглянувшего на огонёк физрука самым серьёзным образом порадовал:
   - Ну и дыхалка у тебя, сынок! Тебе в пловцы бы. Кстати, ты в волейбольной сборной теперь, ты в курсе?
   - Не понял...
   - Матч судишь? Судишь. Правила знаешь? Знаешь. Плюс пионерка за тебя просила. Короче, добро пожаловать в сборную, - он развернулся и чётко чеканя шаг направился к понтонам. Ожидаемо провожаемый целой когортой девичьих взглядов. А я сбросил с себя наваждение, пытающееся заставить меня выпрямить сутулую спину, расправить понурые плечи и выпятить впалую грудь.
   Какого чёрта! Я себе и таким нравлюсь!
   - Мяч в игру, - скомандовал я. - Сборная второго против сборной третьего. Левый, правый?
   Подобрав гладыш под ногами, я спрятал его в правый кулак за спиной - туда, куда незамедлительно ткнул капитан третьего отряда... Мяч взял третий отряд, сторону поля - второй, поворотив соперников спиной к солнцу. Я сначала не поверил, переспросил дважды, но затем, прикинув время, смекнул, что если у сборных будет больше двух партий, то очень скоро солнце зайдёт им вбок, давая фланговым беспрепятственную диагональ атаки. Третьему-то отряду это было не критично: с милосердно установленной сеткой на 180 сантиметров они почти не резали - не хватало роста. Зато сделали ставку на оборону и не прогадали. Неизбежно проигрывая оппонентам в опыте, длине рук и росте, они брали своё скоростью перемещения и слаженной игрой на уплотнения по линиям атаки. Поэтому подачи разыгрывались неторопливо, и на часах уже было ощутимо за десять часов, когда я наконец подал финальный свисток.
   - С разрывом в три очка побеждает сборная второго отряда.
   Логичный исход. Мы тоже никогда, никогда не могли победить старшаков. Жизнь жестока даже в детстве. Сборные обиженно загудели - кажется, им понравилось играть друг с другом.
   - Нет уж, хлопцы, освобождайте площадь! Тут и кроме вас есть желающие.
   Кто-то мелкий, судя по всему, из третьего отряда, решил отыграться за поражение. Ну и, как следствие, отыграться решил за чужой счёт. Я только было направился к мячу, чтобы его поднять - как в воздухе мелькнули босые ноги, и... Мяч улетел в дальние кусты. Чертыхаясь, я прикинул возможный путь до мяча и, треща ветками как медведь, пополз его добывать. Проломившись сквозь кусты, я оказался на небольшой полянке, окружённой ростовыми кустами, в густых зарослях которых и застрял мяч. Я изъял его у кустов и полез на выход. На волейбольной площадке уже собрались следующие претенденты на кубок "Совёнка" по волейболу - мелочь четвёртого и пятого отрядов. Возраст десять и младше, с такой высокой сеткой они даже не сделают острого момента. Ну и ладно, мне и сам процесс наблюдения за пересекающим туда-сюда сетку мячом доставляет определённое удовольствие. Мяч уже был здесь, и я, подобрав его под мышку, опять поднёс свисток к губам:
   - Отряды, построились! Первенство лагеря по волейболу среди мальчиков. Выступает сборная четвёртого против сборной пятого. Левый или правый?
   - Левый!
   - Выбор за четвёртым. Поле или мяч?
   - Поле!
   Понимаю, понимаю. Резать не удастся, зато можно использовать преимущество - в виде солнца. Хотя не думаю, что у малышни много опыта издевательств над вражеской командой, но всё же бьющее в глаза утреннее солнце - ощутимая фора. Свисток!
   - Мяч в игре! Подача пятого отряда!
   Игра началась. Как и следовало ожидать, четвёртые легко раскатали пятых. Ну а в финале так же благополучно продули вторым. Когда ты ребёнок, разница даже в один год имеет огромное значение. Я бы даже ставок делать не стал, настолько это предсказуемо... Глянул на часы - время было без двадцати. Значит, пора. Надеюсь, Ульянка придёт. Одному работать совершенно не хочется.
   Обед и в самом деле приближался, и у столовой мы с Ульяной оказались примерно в одно время. Ольга Дмитриевна ожидала нас здесь же, кажется, здорово нервничая и то и дело бросая взгляд на изящные часики в форме сердечка у себя на запястье. Увидев нас спешащих, она облегчённо выдохнула, впрочем, тут же спрятавшись за маской злой и разгневанной вожатой:
   - Вы где ходите?! Обед на носу!
   - Ничего не знаю! - Ульяна смотрела в глаза вожатой нагло и с вызовом. - Нам сказали приходить без пятнадцати, а мы пришли без двадцати! Вы нас вообще похвалить должны!
   - Я? Да что ты...
   - Конечно! - сказал я. - Это для обычных пионеров надо за полчаса приходить - и то с риском не успеть. А нам с Ульяной можно и за пятнадцать минут!
   - И то... ещё десять минут бездельничать будем! - выпалила мелкая, а вожатая, не выдержав, рассмеялась:
   - Ладно, быстрые мои. Марш руки мыть и приступаем.
   - Присту... что?
   - Я решила помочь вам, а что? - она показалась настолько удивлённой, что я на целую секунду поверил ей - действительно, мол, хочет оказать посильную помощь упахивающимся пионерам. - Не думаю, что вы сможете помочь...
   Я откровенно сомневался в том, что ей найдётся место в нашем с мелкой тандеме, но посмотреть было любопытно. Мы зашли в столовую, и тут я понял, каким образом вожатая собирается помогать! Она отошла к раздаче, переговорив о чём-то с поваром, забрала чашечку с чаем, и, усевшись за стол, отведённый под администрацию, сидела и смотрела на то, как мы работаем. Ну да, как я уже и говорил, человеку свойственно наблюдать за первостихиями практически бесконечно - как течёт вода, как горит огонь... И как работают другие.
   - Вы, главное, не надорвитесь, - сказала Ульяна.
   - Ваша помощь неоценима! Даже не знаю, прям, что бы мы без вас делали, - сказал я.
   - Вот! Цени, пионер! - Ольга важно подняла палец вверх, а Ульянка фыркнула и пробурчала что-то о том, что кое-кто не работает, а выступает больше всех. К счастью, вожатая не расслышала реплики, и рыжей удалось избежать законного втыка.
   Между тем мы уже обежали половину столовой, раскидав компот и кастрюльки с супом - младшие отряды уже рвались в столовую, несмотря на то, что горна ещё и в помине не было. Этих мы заткнули тем самым супом, расставив на каждом столе по стопке тарелок, в назидание вожатым - не можете сдержать детей, кормите их сами. Работать приходилось быстро, не отвлекаясь на глупости, и я был совершенно поглощён процессом: бегал с тележкой, расставлял тарелки, переворачивал поднятые стулья, где возможно, отставлял скамейки, чтобы детишки могли сесть. Наконец мы отработали по последнему столу, и будто рожок валькирий, забирающих павших воинов в Валгаллу, от двери послышался сигнал на обед. Следующая остановка - полный желудок!
   Двачевская уселась рядом с Ульянкой, так что туда мне ход был определённо заказан - ну их обеих куда подальше! Я огляделся в поисках свободного местечка. Это могло показаться невероятным, но - Славя похорошела ещё больше по сравнению с тем, какой была на завтраке. Она будто впитала в себя солнце пляжа, свежесть воды и восхищённое внимание тех, кто смотрел на неё.
   - На пляже как хорошо! - сказала она. - Жаль только, народа там много очень. Ну, как тебе утренний матч?
   Я пожал плечами:
   - Матч как матч - время убил, и то ладно.
   - Так и хорошо! Хоть немного на солнышке прогрелся - гляди какой бледный.
   - Это аристократическая бледность.
   - Немного загара не повредит! А то выглядишь, как будто прямо из зимы сюда попал! - угодила она не в бровь, а в глаз...
   - В любом случае, я больше не собираюсь сегодня на солнце - боюсь, облезу.
   - Слушай, а может тогда...
   - Что?
   Подгоны, подгоны, подгончики... Новый квест через три... две...
   - Надо будет разобраться с гирляндами для танцев, - я медленно кивнул. - Ну и вот, а между делом в кабинете начальника нужно подежурить - на звонки ответить, если что, разобрать фотографии по альбомам и так далее. Не хочешь со мной?
   Я пожал плечами:
   - Если ты настаиваешь. Через полчасика лови меня у администрации, я как раз убираться закончу.
   Славя кивнула и, поднявшись, ушла.
   Бывший хороший мальчик, бывший друг, возлюбленный-влюблённый, бывший мечтатель, бывший, бывший... Я сидел на скамейке у здания администрации, и больше всего мне хотелось просто встать и удалиться. Я серьёзно. Моё чутьё практически открытым текстом указывало мне на то, что если я пробуду тут ещё чуть-чуть, то миную точку невозврата. После которой всё будет по-другому. Однажды я постановил себе, что мне не нужны люди, что улыбка нужна только для того, чтобы не сойти с ума, и что все врут. История недолгая, но объяснимая и понятная - ничего пугающего. И на людей, которых заживо отфотошопили так, что иногда смотреть было больно на их красоту, я реагировал, как на предметы мебели: с приблизительно той же интерактивностью.
   - Сидишь? - спросила Славя.
   Воу! А как ты догадалась?! Шаман, однако.
   Я кивнул. Сейчас, когда у меня появилось время разобраться в себе и привести мысли в порядок, мне удалось вернуть привычное уже ироническое отношение вообще ко всему. Включая и собственные духовные терзания. События выстраивались единой чередой: от знакомства у ворот до вчерашних нечаянных объятий.
   - Прости, что я так тебя постоянно использую, - смущённо улыбнулась девушка. - Но по правилам дежурить надо именно вдвоём, а мне больше некого попросить.
   - Вот как? А что же остальные?
   - Мику безвылазно в клубе - у неё завтра концерт, ей необходимо утрясти все тонкости - я её почти что и не трогаю. Лена рисует стенгазету. Алиса с ней - в родительском концерте не участвует, готовится к гала-выступлению, о деталях молчит, но говорит, что будет бомба.
   - А Ульяна?
   - А ей я не доверяю! - с удручающей честностью ответила девушка.
   Своей волшебной связкой она открыла сначала здание администрации, а за ним и дверь в кабинет начальника лагеря. И я, наконец, оказался в святая святых. Кабинет как кабинет - кажется, их все делают по единым лекалам. Главенствует над помещением, понятно, огромный стол с листом плексигласа во всю столешницу, под которым уютно загорают разнообразные вырезки из газет, планы на смену и записки-пятиминутки (как правило, самые устойчивые долгожители). По левую руку в небольшом углублении телефон - я снял трубку - рабочий.
   - Он внутренний, - правильно поняла мои мысли Славя. - Хотели подключить внешний номер, но что-то не получилось - я не в курсе относительно всей истории. Так что позвонить можно только по лагерю. Такой вот полезный аппарат.
   - А куда можно?
   Славя забавно наморщила лоб, вспоминая:
   - В медпункт можно, на лодочную станцию, ко мне на склад и, кажется, в столовую. Вроде, всё.
   - М-да, бездна пользы, - фыркнул я, с сожалением отказываясь от идеи позвонить президенту мира и потребовать вернуть меня на родину. Хотя после оглашения года вопрос возвращения становился довольно-таки щекотливым. После переезда из центра Петербурга я жил в шестнадцатиэтажке, которая была выстроена в начале двухтысячных. То есть, как несложно догадаться, в этом времени мою высотку ещё даже не построили - возвращаться было некуда. Разве что повидать родичей? В Петербурге. Ах, да. Он же здесь всё ещё Ленинград. Следующим предметом, заслуживающим внимания, был огромный модульный шкаф, к которому тут же направилась Славя.
   - Семён, не в службу, а в дружбу...
   - Да?
   Рядом со шкафом стояла табуретка и, судя по взгляду Слави, добраться надо было именно наверх. Вздохнув, я взгромоздился на табуретку.
   Вот нет бы наоборот!
   Да. Она бы такая на табуреточку, а у неё всё видно, и ты такой её типа поддерживаешь, а она потеряла равновесие. И ты её ловишь, и в полёте можешь даже потрогать за разные места - всё равно в итоге награда победителю: поцелуй от спасённой блондинки! Классика жанра же!
   Эротические фантазии.
   - Нет бы, сама залезла, - поделился я соображениями внутреннего голоса. - Сама же с утра говорила, что если что мальчика не унесёшь, - я открыл дверцы - и добрых пару минут воевал с посыпавшимися оттуда фотографиями, альбомами, мешками, ёлочной мишурой и прочей атрибутикой бытия пионерского лагеря.
   - Я бы и рада, - донёсся снизу смех. - Кому же не приятно, когда её ловят на руки? Но я туда, к сожалению, не достаю - тебе пришлось бы меня подсаживать.
   - Не продолжай, я понял - а мне ты ещё не настолько доверяешь.
   - Семён!
   - Всё, молчу, - я почти воочию представил себе, как девушка садится мне на плечи, я разгибаюсь, мы пытаемся поймать равновесие, а под ладонью нежная девичья кожа. Помотал головой, отгоняя наваждение. Невероятно притягательное наваждение, что уж там. - Так я сюда зачем? - спросил я, наконец, одержав решительную победу на обоих фронтах: и на войне с содержимым шкафа, и в нелёгкой битве с собственным либидо.
   - Посмотри, пожалуйста, справа: там должна быть стопка чистых альбомов - спусти их мне. А рядом с ними - коробка с римской цифрой II. Видишь? - несколько минут спустя мы уселись на полу, обложившись альбомами и снимками. - Фотографии делает дядя Боря - у него намётан глаз.
   - Физрук? Серьёзно?
   - А что тебя удивляет? В старых альбомах все снимки его, чему-нибудь за это время он должен был научиться, правда?
   - Все - это сколько?
   - Да с момента основания лагеря в 75-м. Представляешь, мне всего ничего было тогда, а он уже фотографировал пионеров. Конечно, не тогда, когда заставлял их сделать лишние двадцать кругов по полю за какую-нибудь провинность. Здесь снимки, которые он сделал в этой смене, - сказала Славя, доставая из коробки толстенную пачку карточек. - Дядя Боря очень жадный до таких вещей, считает, что все хорошие моменты надо запечатлеть. А так как альбом не резиновый, нам с тобой предстоит очень ответственная задача, - на альбоме уже значилось: "Совёнок, II смена, 1989-й год", видимо, кто-то уже приготовил альбомы заранее. - Нам предстоит выбрать - что пойдёт в альбом, а что уедет в домашний архив дяди Бори.
   Первые сто фотографий, перетянутые аптечной резинкой, относились - забавно, но факт - к первым трём дням. Заезд - пионеры, высыпавшие из автобуса, облачённые покамест кто во что горазд. Фото были чёрно-белыми, что только добавляло им какого-то необъяснимо тёплого шарма. Вот Лена - в довольно смелом платье, открывающем верхнюю часть спины, стоит, держа перед собой чемодан, и краснеет в камеру, и выглядит это и забавно, и мило. Вот Алиса и Ульяна - смеются, чем-то довольные, дающие друг другу "пять": мелкая в своей обычной футболке, старшая в раздельной спортивной форме, что была на ней вчера во время зарядки. А вот Славя - в сарафанчике.
   - У, красота какая! - воскликнул я.
   - Льстец!
   - Нет, правда! Очень красиво. А что это на платье нарисовано? Если не прогуляешь вечерние танцы - и расскажу, и воочию посмотреть дам!
   - Поймал на слове! - я погрозил ей пальцем и вернулся к изучению фотографий. А вот одна - порванная пополам, но любовно склеенная казеиновым клеем. Я говорил, что у Лены платье было смелым? Уууу, как я ошибался. На фотографии была Мику. - Как её вообще из автобуса выпустили в таком?!
   - Что? - Славя заглянула мне через плечо, и я на миг вдохнул её дыхание, ощутил тепло её щеки рядом со своей. - А... То самое скандальное платье! Она из автобуса вышла в майке и шортах, как Ульяна! Платье это она на ужин надела. Сам понимаешь реакцию.
   Я покачал головой и отложил фотографию в пачку с будущим домашним архивом. Хотя и было жуткое искушение тихо-мирно слямзить безхозный снимок.
   Так а давай! Скажи ей, что за окном тираннозавр пролетел, а пока она будет смотреть, прячь под ремень.
   Из тридцати снимков на первый день высокий суд в лице меня и Слави признал годными только шесть - которые девушка тут же и закрепила в альбоме. Работа была не очень тяжёлой, да и проще она оказалась, чем думалось на первый взгляд: достаточно было отсеивать карточки, на которых не было обрезанных лиц, спин, гримас - и складывать пригодные для альбома карточки рядом со Славей. Так что ничего удивительно не было в том, что спустя полчаса такой вот механической работы я немного заскучал. И вполне логично решил скрасить время беседой:
   - Славя, а ты можешь что-нибудь рассказать о себе?
   - В смысле? - я почувствовал, как краснею. Терпеть ненавижу оказываться в такой ситуации - когда тебя не понимает девушка. Симпатичная тебе девушка. Вчерашний тяжёлый сапог оказался недостаточно тяжёлым, судя по всему.
   - Помнишь, мы вчера разговаривали про то, каково быть помощницей вожатой, - выкрутился я.
   - В смысле? - нахмурилась она. - Мне не жалко, но я же не стану тебе пересказывать всю свою жизнь!
   - Мне не кажется это такой уж плохой идеей, - усмехнулся я. - Но у нас и правда не так много времени... Вот ежели бы у костерка, да вечерком под гитару...
   - Кстати! Послезавтра будет вечерний костёр.
   - О, ещё одна вещь, которую я всегда жду от лагеря. Но мы как-то очень плавно съехали с темы! - я погрозил ей пальцем. - Давай так: то, что ты считаешь нужным сказать - представь, что мы совсем-совсем незнакомы (тем более, что это и правда так) - и тебе нужно рассказать о себе самое нужное. Представь большую комнату, - я окинул взглядом кабинет начальника. - Посередине стол. А по разные стороны от него - два стула, - исключая кресло начальника, так и было - по обе стороны от стола стояли два стула. - Мы никогда не видели друг друга до этого, даже не подозревали о существовании. И...
   - Ох... - заправляя карточки второго дня смены - общепризнанного дня суматохи - вздохнула она. - Ладно, давай попробуем. Привет! Меня зовут... - я незаметно щёлкнул клавишей записи и положил "волкмен" между нами так, чтобы не потерялось ни единое слово. - Я из райцентра, расположенного неподалёку, в лагере оказалась по распределению путёвок между учителями - одна досталась и отцу, - голос Слави был похож на колыбельную - настолько ровным и чистым он был. Ни единой агрессивной нотки, неровности или неискренности. - Уже не первый раз здесь, в этом году хотела привезти кого-нибудь из младших братьев, но папа решил отдать вторую путёвку отцу Лены, поэтому она тоже здесь - тоже не впервые.
   - Кого-нибудь?
   - А нас как в сказке - семеро. Я - ровно посерединке, четвёртая. Хотя в семье постоянно нахожусь на ролях второй мамы... После переезда в город она стала давать уроки на подготовительных курсах для детишек пяти-шести лет, помогая им привыкнуть к школе, так что домой приходит поздно, часов в восемь - сам понимаешь, к тому моменту надо всех покормить. Вниманием я никогда не была избалована - то есть, когда дома девять человек, одиноко, конечно, не бывает, но мамы просто не хватало на нас всех. Вот я и искала себя. Сначала в учёбе. Потом в общественной деятельности. А потом и в какой-то семейной жизни.
   - А сейчас? Удивлён, что ты бросила свою большую семью на произвол родителей!
   - Не наговаривай на них, они хорошие! А сейчас у них отпуск, так что о братьях моих позаботятся. А я, вот, забочусь о целом лагере - он как что-то живое, знаешь?
   Глаза у неё заблестели - похоже, давненько не находилось понимающего слушателя. Тем более на тему, о которой она, оказывается, готова была разглагольствовать долго, не повторяясь и не сбиваясь на частности. Я почти не слушал то, что говорит Славя - потом переслушаю запись, если потребуется. Я больше вслушивался в звучание голоса. Всматривался в то, как она ведёт себя. До поры мне казалось, что она со мной вся такая милая-красивая-хорошая потому, что ей что-то от меня надо. Комплекс гадкого утёнка. Немного погодя, пусть и с самой активной её помощью, я этот комплекс пережил. Но в таком случае вопрос её доброты оставался открытым. В её глазах полно симпатии и обожания - но не потому, что я - это я. А потому, что я - это тоже часть окружающего мира. Вот и всё. Вот и... То, что всё это время крутилось у меня в голове, наконец, сформировалось в конечный тезис.
   Просто у неё эмоциональный порог выше моего раз в пять. Там где у неё находится нейтральная отметка, я уже давно прыгаю от счастья. Там, где она идёт и улыбается людям, я обычно хожу с нелюдимой физиономией и смотрю на всех как на пустое место.
   Я ещё раз осознал всю глубину пропасти, разделяющей меня и таких вот девушек.
   Ты не о том думаешь.
   О том. Я понял её приветливость как нечто личное - а она её как икру мечет.
   Не о том. Ты должен думать, как бы её эту приветливость полностью обратить на себя.
   Точно. Предложить ей: "А давай, ты пошлёшь весь лагерь и будешь нянькаться с одним мной?"
   Славя оборвала себя на полуслове:
   - Снова, да?
   - Что?
   - Ты же обещал мне, что не будешь больше замыкаться в себе!
   - Я обещал попробовать, - окрысился я. - Я попробовал. Получилось хреново.
   - Ты можешь сказать, в чём дело?
   Ага. Щаз. Так я тебе и сказал.
   - Семён... Сём, - она отложила стопку фотографий со дня Нептуна и поймала меня за плечо. - Ну, скажешь в чём дело?
   В тебе. Ты слишком близко подобралась.
   Её голос был необычайно низким и... бархатистым, что ли?
   - Сём. Сёёёёмушка, - она склонила голову набок. - Пожаааааалуйста.
   Ох, кто бы знал, как я неловко себя чувствовал сейчас! И говорить вроде бы нельзя - я только-только сам забыл, как позволил себе сболтнуть вчера лишку - и молчать не получается.
   Я бы не уходила. Я бы сидела, терла ободок стакана или кольцо. И глядела в шею, ключицу, горло, ворот майки - но не в лицо.
   Память, что ж ты делаешь со мной...
   - Ни в чём, - я не мог глядеть ей в глаза.
   - Семё-он! - для полноты картинки не хватало, чтобы она подползла ко мне и начала щекотать. И тогда только проветривать себя в окно, давясь едкой ненавистью, разбивая её кольцами о грязное стекло, по ту сторону которого остался человек со светлыми глазами мечтателя. Потому что не могу.
   - Ни в чём.
   Страшно хочется, чтоб она тебя обожала, баловала и берегла...
   Потому что не смею. Я судорожно выдохнул и выбежал из кабинета. Выскочил на улицу. Нестерпимо режуще было оставаться в помещении, где прозрачным дымом повис мой немой вопль о помощи. Где всего хуже было то, что она слышала этот вопль и понимала, почему он звучит. Славя что-то кричала из окошка, но я уже не обращал на это внимания. Прекрасно знал, чем всё это заканчивается. Старательно душил и душил в себе ненужные эмоции - а не получалось, пока она была рядом. Мне нужно водки до тошноты и одиночества до волчьего воя. Иначе я всем весом на неё обрушусь, со всеми своими надуманными проблемами, непонятными требованиями и безжалостным ожиданием чуда. Мыслимо ли, чтобы человек занимал столько места в голове? На третий - подумать только! Третий! - день знакомства. А мыслимо ли, чтобы взрослый человек, давно за двадцать пять, вёл себя как истеричная дурочка?
   Что со мной?!
   Ничего. Катись. Катись.
   Бутылкой по автостраде?
   Страшно признаться себе в том, что твоё юное тело руководит твоим умудрённым разумом? Страшно понять, что ты сам недалеко от него ушёл в развитии, от тела своего? Так что - катись. Катись. Забей себе голову подсолнечной шелухой, спрячься куда-нибудь под скамейку. Есть местечко на примете, где можно спрятаться... от самого себя?
   Но что мне делать?!
   Со стороны столовой долетел сигнал горна.
   Половина пятого вечера. Что делать? Иди дежурить. Пора на полдник накрывать.
   Полдник прошёл как в тумане. Я отмалчивался, ни разу не присел за стол, постоянно на ногах, на бегу - чувствуя на себе вопрошающий, испытующий взгляд. И постоянно спотыкаясь об него. Так что, когда полдник закончился, я вздохнул с облегчением. Отправляясь вразнос, я обычно закрывал все окна-двери, вынимал симки из сотового телефона, отключал интернет, электричество и, сидя в пыльных сумерках, накачивался полынной настойкой до тех пор, пока лицо не начинало приобретать тот же нежно-салатовый колер. В своё время я старался немного выбираться в люди - и каждая такая поездка могла зарядить меня настроением на месяц вперёд. Я буквально упивался хорошим настроением - парадокс же! Дома всё плохо, зарплаты едва-едва хватает на погашение коммунальных платежей, а я - счастлив. У меня ничего не было, и мне ничего не было надо - пара сотен на проезд, на пачку сигарет да какую-нибудь слойку с сыром в супермаркете. Но время шло. Я заживо старел, искал причины сначала не быть с людьми, потом вообще ничего не делать. Да что там... Я перестал заниматься саморазвитием. Когда-то меня так грела мысль каждый день становиться умнее себя вчерашнего, сильнее, логичнее, интереснее. Чтобы написать текст, а спустя полгода прочитать его, ужаснуться и переписать так, чтобы дух захватывало. Стимул доказать что-то прежде всего самому себе. Канул в Лету, как и всё, что было до этого. И не в каких-то великих несчастьях дело. Просто однажды как будто у заводной игрушки закончился завод, устала пружина, и колёса отказались катиться по жизни дальше. Не знаю... Возможно, если бы я однажды встретил на своём пути девушку вроде Слави, я бы и дальше нёсся над асфальтом, со скоростью, какую даёт только безоблачное настроение и хорошо зашнурованная обувь.
   - От Феоктистовой прячешься? - раздался насмешливый голос сзади. Я вздрогнул:
   - Откуда знаешь?! - Алиса. Конечно. Я почти зримо ощутил приближающиеся неприятности.
   - А что тут знать - и так понятно, ты весь полдник от неё за колонной прятался как дурочка на смотринах. Вы поссорились или... - тут она понизила голос: - Ты ей в любви признался?
   - Рыжая!
   - Как ты бурно реагируешь! - расхохоталась она. - Неужели угадала? Ты ей в любви признался? Так вы теперь любовники? - я решил игнорировать её. - Эй, ты чего?
   Балбеска стоеросовая.
   - Ты обиделся, что ли?
   Нет, я просто в восторге.
   - Ну и зря, я же как лучше... Феоктистова на десять часов!
   - Где?! - я подпрыгнул на месте, готовый бежать сразу в разные стороны.
   - Попался!
   - Да иди ты знаешь куда! - я почувствовал, что закипаю.
   - Зря ты на нашу блондиночку разгубенился. Не твоего поля она ягода, - усмехнулась Алиса. Кажется, её больше повеселила, чем напугала моя вспышка. - Пойду я, пока не сказали, что над новичками издеваюсь. А захочешь к ней подкатывать - подумай сам, чего ты стоишь.
   Ничего себе.
   Я проводил её взглядом, а потом и сам направился куда глаза глядят. А глядели они опять в сторону выхода. Похоже, несмотря на все заманухи местного коммунистического рая, волк продолжал смотреть в лес. Такая вот неблагодарная тварь человек. Исключая отсутствующий где-то автобус, уволокший моё пальто в неведомые дали, здесь всё было по-прежнему. Бушующая зелень кислотных оттенков, бездонно голубое небо и плывущий от зноя воздух, ручейками струящийся вверх над асфальтом. Всё было так в этом сумасшедшем мире, всё было нормально и по распорядку. Только я выбивался, грязным пятном на ковре. Я поднял руку к глазам - подсмотрел где-то этот жест, не то в фильме, не то в игрушке какой. Неплохой жест для того, чтобы убедиться в том, что контроль над реальностью всё ещё у меня и конечности реагируют на сигналы мозга с не слишком большим запаздыванием. И только я убедился в том, что успешно сбежал ото всего лагеря, ото всех несносных издевающихся рыжих, от до боли всё понимающих блондинок и от злобных вожатых, которым только дай... Я заслышал чьи-то шаги. И застонал. Кто бы сомневался - в одиночестве сегодня мне побыть не дадут. Возможно, если бы я побежал куда-нибудь в лес и долго-долго бежал... И то не факт. Ворота скрипнули, и моему взгляду предстала...
   - Да от тебя вообще никуда не деться, что ли? - пробормотал я. Улыбается. Она постоянно улыбается. А глаза голубые-голубые. Интересно, как ей это удаётся? Я готов прозакладывать левый палец за то, что никто не видел меня, пока я плёлся сюда.
   - Бедный, бедный Семён, - вздохнула она, присаживаясь рядом. Меня снова окатило непонятным, трудно выразимым чувством - как будто попал под тёплый порыв ветра, или солнце выглянуло сквозь тучи. Она ладила со всеми на подсознательном уровне - наверное, поэтому Двачевская так старательно и держалась от неё подальше, справедливо опасаясь подпасть под харизму. - Мечешься, сомневаешься, боишься.
   - Что всё это значит? Как ты меня нашла?
   - Вчера... Когда обнимала тебя...
   Она повесила на тебя "маячок"!
   Да ну. Не тот уровень технологий.
   А вдруг она - сверхсекретный агент кровавой гэбни и теперь вербует тебя, чтобы ты выдал ей секрет "Кока-колы".
   - И сегодня, когда за плечо... Я не знаю, - улыбнулась она. - Просто я теперь могу поставить себя на твоё место - понять, как бы я поступила, будь я тобой.
   Электросенс? Пффф, давайте вернёмся к гипотезе с "жучками"? Они хотя бы научно объяснимы.
   Способность думать как другой человек тоже научно объяснима.
   Славя снова была в своём репертуаре: милая, добрая, обаятельная. Рука не поднималась сделать то, чего хотелось больше всего - придушить её как следует и допросить по законам военного времени. Я попробовал утешить себя мыслью, что можно при случае придушить Двачевскую.
   - Неплохо, Шерлок, - сказал я. - И дальше что?
   - Ты так неожиданно убежал, как будто я что-то плохое сделала или сказала. Хотела извиниться, если так.
   - И только за этим меня искала?!
   - Я считаю, что надо жить в мире с окружением. А ты так старательно делал вид, что тебя нет, что я не стала находить тебя за той колонной. Решила поговорить попозже и без свидетелей.
   Ничего себе, почти как герой Пьюзо заговорила!
   Смотри, чтобы "томми" не достала!
   - Семён, я, наверное, надоела тебе хуже горькой редьки. Но просто хочу напомнить - сегодня танцы. А ты обещал мне потанцевать со мной. Не убегай, пожалуйста, - брррр. Какую бы простушку местный серый кардинал из себя ни строила, видела она меня насквозь. - Мне будет грустно без тебя, - Славя уютно ткнулась лбом мне в плечо и смотрела исподлобья своими фарами голубыми, насквозь просвечивала. - А у нас мальчиков нет, а те, что есть, танцевать не хотят. Ну? Останешься?
   - Нет, - проворчал я. - Не даёт мне покоя подвих Михайлы свет Василича, сброшу тапки да пешедралом в местный райцентр. Сколько до него, кстати?
   - Очень далеко. Часа три на автобусе, не меньше, - Славя уже улыбалась. - Правда пойдёшь? - и поди разбери её, шутит или всерьёз спрашивает?
   - Да. Надоели вы мне. Только и делаете, что заставляете чувствовать себя глупо.
   - Жаль, - она вздохнула. - Стыдно признаться, я тебя немножечко стесняюсь, вроде ничего плохого тебе не сделала, а стесняюсь. Теперь уйдёшь, а я и не пойму ничего.
   Ну и что было с ней делать?
   И какая, блин, свобода, равенство, братство...
   Ослик был сегодня зол, он узнал, что он баран.
   А я, вместо того, чтобы волосы на голове рвать и бегать, пытаясь понять, кто на мне машину времени испытал, сижу и стараюсь дышать через раз, ведь она от меня через два слоя рубашек...
   Славя отпрянула, будто прочитав мои мысли. А я с сожалением проводил её взглядом, тёплую такую, милую, ласковую...
   - Но, может, всё-таки передумаешь? - спросила она. - Или давай вместе? Как там в песне: "если долго-долго-долго, если долго по дорожке", помнишь слова?
   Я рассмеялся, чувствуя, как трухой осыпается неловкий паралич, сковывавший тело последние два часа. Рядом со Славей получалось быть либо честным, либо враждебным. А это всё одно было бы, что ударить кулаком по этим губам идеальной формы, раскромсать счастье, плещущее под ресницами. Я, конечно, слыхал про идиотов, что плещут соляной кислотой на полотна, но к сожалению или к счастью, - был не из их числа.
   - Никуда я не пойду, - признался я, понимая, что говорю куда больше, чем значат слова. Почти осязаемый контекст.
   Неужели приворожила?
   Потому что ну не может же быть это с первого взгляда, а? Не может же. Правда?
   - Что ж, если ты никуда не хочешь бежать, может, пойдём в лагерь? У меня для тебя ещё одно задание, ты же так их любишь, - и здесь она точно издевалась! Но с таким искренним взглядом. И так трогательно протягивая мне ладошку.
   - Можно подумать?
   - Да тут и думать не о чем! Пошли!
   - Хорошо. Но тогда не удивляйся, если я загрущу или захандрю.
   - Неприятность эту мы переживём! Пошли! Нас ждут великие дела!
   О том, что за великие дела, я понял, лишь добравшись до эстрады.
   - Кто бы сомневался... - пробормотал я.
   - Надо перенести колонки на площадь, - сказала Славя. - Ты же поможешь?
   - Как будто от моего согласия что-то зависит, - проворчал я, хватаясь за край колонки.
   Столовая была полна народа. Алиса... Славя... Лена... И все остальные уже были здесь. Кроме Ольги Дмитриевны. Та, наряду с другими вожатыми, была на площади, занимаясь крайне полезным делом - развешиванием гирлянд. Хвала Рандому, что она не причастна к программе танцев или каким-либо другим организационным моментам. Я ещё раз оглядел столовую. Наверное, это единственный раз, когда все собрались вовремя. Кроме меня... Я надеялся сесть со Славей, но ту утащили какие-то подружки из других отрядов. Вздохнув, я занял свободный столик на четырёх человек - оттуда как раз поднялись кибернетики - и принялся за ужин. Практически никто не разговаривал. Вокруг стояла почти осязаемая атмосфера возбуждения. Все были в предвкушении танцев.
   - Всё, последний рывок, - сказала Ольга Дмитриевна. - Сейчас уберётесь, и можете считать себя свободными.
   - Э... Хорошо, - отозвался .
   Воспользовавшись правом дежурного, я забрался в закрома Родины и за их счёт набил карманы снедью. Не знаю, чем я руководствовался, но решил прислушаться к голосу интуиции.
   - Пол мыть будешь сам, - заявила Ульяна. - Я это ведро не подниму, - она пнула по небольшой бадейке с мыльной пеной.
   - Как скажешь. Тогда столы твои.
   Уже сыгравшимся тандемом мы шли в две полосы: сначала она - выравнивая столы, переворачивая стулья и отодвигая лавки, за ней я - протирая пол влажной тряпкой и устанавливая мебель на место.
   - Как у вас замечательно всё получается! - восхитился голос от двери.
   Я обернулся. Славя. Не улыбается, что довольно необычно, а смотрит приветливо и даже с некоторым вызовом.
   - Семён, мне тебя подождать или ты и правда не убежишь? - нет, вот сейчас точно - был же подкол! Красная лампочка загорелась!
   - Я же обещал, - проворчал я. - А цену своему слову я знаю.
   - И всё-таки проконтролирую! - она кивнула Ульяне и вышла на улицу. Как я понял - караулить меня на крыльце.
   - Хорошо поработали, - безразлично резюмировала Ульяна, скидывая халат на стоящую у дверей вешалку.
   - Лучше всех.
   За время, пока мы набивали желудки, вожатая очень неплохо постаралась! Не сказал бы, что площадь было не узнать, но в общем и целом выглядело всё это куда приличнее, чем я опасался. Хотя к идее касательно танцев под открытым небом относился с известной долей скепсиса. Я устроился на лавочке неподалёку от мурлыкающих "Пастуха" чёрных кубиков "ЛОМО" и насвистывал мелодию, когда ко мне подошли два оболтуса-кибенематика.
   - Поздорову, - я пожал руки обоим теоретикам и вопросительно уставился на них. - Чем могу?
   - Да мы пока сами не уверены, - сказал Электроник.
   - То есть?
   - Да есть одно затруднение, - сказал Шурик
   - И?
   - Мы не уверены, справимся ли сами, или нам потребуется твоя помощь, - сказал Электроник.
   - И вы хотите заручиться ей заранее?
   Восхитительно.
   - В целом, - Шурик кивнул.
   - Может, хотя бы в курс дела введёте?
   Они оба смущённо хихикнули.
   - Да радио хотим в лагере наладить, - сказал Шурик. - Оно незадолго до твоего приезда сломалось.
   Их смущение выглядело явно нездоровым. Такое ощущение, что они то ли оба высоты боятся - а работа на верхотуре неизбежна, если мы говорим о радио. Либо...
   - А в чём загвоздка?
   - Да тут, понимаешь... - глазки веснушчатого кибернетика забегали.
   - Вы высоты боитесь, - уверенно заключил я.
   - И ничего мы не боимся, мы вообще! - они синхронно покачали головами.
   - Что-то ещё?!
   Почему я не удивляюсь...
   - Раньше радио играло в режиме ретрансляции, - сказал Шурик. - А тут Ольга Дмитриевна сказала нам, что раз мы за технику отвечаем, то и объявления делать должны, и горн на нас, и программа музыки чтобы каждый день новая была.
   Хы. Ничего не напоминает?
   Я призадумался.
   Фриланс? Или жадный начальник?
   Последнее. Не помнишь, как тебя на последнем месте хотели определить одновременно дизайнером, сисадмином и веб-мастером... И это не считая основной сферы деятельности. А-ха-ха! Вот они, истоки вечного русского головотяпства у власть предержащих.
   - Вы должны были отказаться, - сказал я. - Диск-жокей - это серьёзная профессия, требующая полной отдачи.
   - Во! - сказал Электроник. - Может, тогда ты ей и растолкуешь? А нам ещё стенгазету рисовать надо!
   - Посредником мне ещё выступать не приходилось. Фигушки, ребята. Ни за какие коврижки.
   - Да как так-то, - Шурик выглядел немного обескураженным моим отказом. - Значит, ты нам не поможешь?
   - Я этого не говорил. Но я не собираюсь выступать вашим адвокатом или кем-то ещё. Я могу помочь с поисками радиоведущего или по технической части. Но только что-то одно. Интересует?
   - Смысла от ведущего не будет, если ему нечего будет вести. Мы подойдём к тебе чуть позже, ладно? Хотим, чтобы народ подтянулся на танцы, и нам никто не мешал.
   Я пожал плечами:
   - Как скажете.
   - Тогда до скорого! - сказал Электроник.
   Я слышал целую кучу мнений о таких вот самостийных танцульках. Мол, и стрёмно, и дурно, и бывает, что все стоят, по стенам жмутся. Но мне всю жизнь везло на то, что либо я приходил тогда, когда уже кто-то выплясывал, набираясь инфразвука по самые ушки. Либо я сам, набегавшись и напитавшись куража за день достаточно, с громкими криками кидался в открывающиеся двери и занимал своё любимое место неподалёку от кафедры-возвышения, где восседал ведущий со своими "Техниксами". Но если здесь будет играть то, что я думаю, дела мои совсем плохи. То есть, я при желании и под "камаринскую" спляшу - от количества водки зависит. Но под Юрия Антонова, например, мои конечности танцевать категорически отказываются! Наверное, воспитание такое. Привык к тому, что музыку такого толка можно только слушать, а для танцев несколько другие направления. В любом случае, до танцев есть ещё немного времени, которое вполне можно посвятить прогулке. Я добрался до домика и толкнул дверь. Ох уж мне эти танцы.
   Вот опять, позориться будут они, а стрёмно будет мне.
   Я отправился приводить себя в порядок. Может, ну его? Я подошёл к зеркалу и скептически уставился в глаза отражению. Рост метр восемьдесят пять - неплохой. Однако худоба и сутулость успешно скрадывают от пяти до десяти сантиметров, поэтому с той же ДваЧе, которая всего метр семьдесят пять, мы смотрим глаза в глаза. Плечи узкие - фенотип, их расширению не способствовали даже турники. Однако одним летом мне довелось поработать на строительстве дома... Подбородок узкий, безвольный. Губы такие же, но чуть большая нижняя говорит о капризном и ветреном нраве. Нос классический ровный. Глаза... Их нет. Не запоминаются совершенно. Я сделал два шага назад и сфокусировался на общей картинке, образе. Вот это безликое нечто, не самой привлекательной внешности и харизмы, стремящейся к негативной - может ли оно внушить хоть какой-то интерес? Лично мне показалось, что не может. Я себе не нравился, чётко и ярко выраженно. Я бы, наверное, даже ненавидел себя - если бы это не требовало таких сил.
   - Ты мне не нравишься, уродец. И это, безусловно, взаимно, - сказал я отражению и, захлопнув дверцу, вышел на улицу. Помнится, меня кое-куда приглашали.
   Тем временем вечер набрал обороты, а диджей обрадовал присутствующих первой новинкой. Что странно - медленной. Славя напрыгалась от души во время всех этих странных мелодий, но для неё вечер не был бы достаточно томным без обязательного медленного танца. Подозреваю, если бы я не успел первым, она объявила бы внеочередной "белый" танец.
   - Потанцуем? - спросил я. Она ещё не восстановила дыхание после предыдущей пляски, поэтому казалось, что это она на меня так реагирует. И оттого будто сами собой расправлялись плечи, и по спине вниз колоннами маршировали огромные мурашки. На ней серо-голубое платьице, скорее, сарафанчик, до середины бедра с интересным орнаментом явно растительного происхождения. Оно такое лёгкое с виду, что кажется прозрачным, и я поймал себя на мысли, что стараюсь посмотреть насквозь - а ну как что увижу? - Твоё платье - просто что-то! - признался я. - Это хорошо, что ты в нём не каждый день ходишь. Иначе ни работать, ни отдыхать было бы невозможно. Только расслабишься - а тут ты, красивая.
   - Я обещала показать его - смотри! - улыбнулась девушка. - Но только, надеюсь, в этот раз ты никуда не убежишь и не бросишь девушку одну на танцполе.
   - Туше. Этот плохой ход слишком классический, слишком предсказуем. Другое дело, если бы убежала...
   - Даже и не мечтай! - она взяла мои руки в свои и одну утвердила у себя на талии, а вторую схватила так, что нечего было и думать убежать. - Мы будем танцевать - я этого хочу!
   И опять поди узнай, в каком смысле у неё эти желания работают. В принципе, если хотя бы чуть-чуть знаешь человека, глаз уже привыкает к тому, как тот себя ведёт, какая у него мимика, какие реакции. И любое проявление неестественности можно разглядеть - если быть достаточно наблюдательным. Мимо. Со Славей это просто не работает. Она смотрела мне в глаза всё время танца. И это было очень, очень нехорошо. Потому что, в принципе, единственным способом низвести моё эго до уровня пола был такой вот взгляд. То есть я вполне допускал, что есть люди, которым жизненно необходим прямой контакт глаз во время общения. Но Славя до сих пор не показывала себя таким человеком.
   Неужели подстраивалась под меня?
   Наверное, только гипнотическим её воздействием можно было объяснить то, что спустя несколько секунд помрачения я обнаружил себя куда ближе к ней, чем раньше. Исключая то, что руки не искали тепла на спине партнёрши, танец был всё тот же, к которому я уже успел привыкнуть за пару минут. Разве что танцевали мы его на той дистанции, что была привычна мне по лагерям - а это расстояние совсем не "пионерское". И, наверное, этим несколько выделялись из толпы. Всё то время, что я трусливо отводил глаза, позволяя взгляду прыгать по танцующим рядом пионерам, застывшей за вертушками Мику, Ольге Дмитриевне, улыбающейся и качающей головой в такт музыке... Я видел, что не так что-то. Что неправильно мы танцуем. Но, наверное, поздновато уже было переигрывать? Тем более, что Славя уже успешно справилась с собой и перестала краснеть как маков цвет. И где-то даже начала получать удовольствие. Не знаю. Наверное. Потому что уже в следующую секунду моё ухо опалило горячим дыханием:
   - Семён, ау? - похоже, где-то что-то провернулось окончательно, и мы настроились на одну частоту. Я, даже не имея возможности увидеть, знал, что Славя улыбается. И улыбка у неё - светлая-светлая.
   - Да?
   - Тебе не обязательно бояться меня.
   А, да есть причины, знаешь ли.
   Несмотря на то, что я силой принуждал себя расслабляться и не костенеть, я всё же ощутимо нервничал.
   - Просто ты должен сказать мне, что тебя это нервирует, и я отстану, - сказала Славя.
   - Да нет.
   Нервирует. Но это не то, от чего я готов отказаться.
   Секундой спустя я ощутил её голову у себя на плече. А через минуту и песня закончилась. Но я, похоже, этого вовсе не заметил. Славя всё так же грелась у меня на груди, несколькими миллиметрами дальше, чем вплотную. Но вполне достаточно для того, чтобы ощущать биение жизни по ту сторону. И только сейчас, когда я перестал циклиться сам на себе, я понял, как же быстро колотится её сердечко. Быстро-быстро. Девушка прикусила губу и, отстранившись, заглянула мне в глаза. Снова.
   Да когда же ей надоест меня смущать?!
   - Спасибо за танец, - я расцепил руки, запрещая себе думать о том, что может значить... Я сказал, запрещая себе думать! Мику переставила пластинку.
   - Пойдёшь на следующем?
   - До следующего ещё надо дожить, - уклончиво ответил я. - Я пойду немного проветрюсь, ладно? В голове бардак.
   Славя кивнула и отпустила меня. И я, в поисках спасения от сошедшего с ума сердца и непрошенных мыслей, решил обратиться к первостихии. К воде.
   Почему всё происходит именно так?
   Всё это так странно, практически необъяснимо ни с одной из точек зрения. И всё же есть. Например, почти мистическая способность Слави находить меня в любом месте, куда бы я ни спрятался.
   Да, с ней в прятки играть точно бесполезно.
   Я никак не мог понять, как это работает. А потому приходилось лишь смириться и констатировать, что если я сейчас забьюсь в дальний тёмный угол, то рано или поздно девочка забеспокоится, и... Верно. Найдёт меня где угодно. Весь вопрос в том, хочу ли я, чтобы меня находили. А, может, я хочу, чтобы этот фарс завершился, и занимающая всё больше места в мыслях непоседливая блондинка, наконец, вернулась на исходные? Ведь чем ближе человек, тем больше ты даёшь ему власти над собой. Он может больнее ударить, чем посторонний, страшнее предать. Хотя предательство - это, наверное, не про Славю? Хотя я знаю её всего-то третьи сутки. Кто знает, что за скелеты там по пыльным шкафам? А если я продолжу сидеть здесь, то меня точно найдёт кто-нибудь ещё. Люди любят уходить с танцев проветриться, даже если танцы под открытым небом. И влечёт таких молодых, романтически настроенных людей... Правильно, туда, где плеск волн и лунная дорожка. Я представил, как меня наперегонки ищут Славя и некто абстрактный в пионерской форме, и фыркнул.
   Тоже мне, популярная личность.
   Вспоминая о том, как тебя агитировали после ужина - как минимум ещё один кандидат точно найдётся. Может, обратно на танцы? Там хоть и шумно, зато на скамейке никто не дёргает.
   Я задумался. Я сегодня весь день чувствую себя глупо, веду себя глупо и думаю только и исключительно глупости. Как будто мне и правда снова стукнуло семнадцать, и у кровати до утра не выключается ночник, и строчка за строчкой ложатся ровными рядами, рассказывая всему миру о том, почему он прекрасен. Настроение стихов, сказок и обязательного исполнения самых заветных желаний.
   "Мир. Ты прекрасен. Потому что у тебя есть Славя", выдыхаю я во влажный ночной воздух, слушая бьющийся под ногами прибой. Кажется, у меня так и не получилось придушить ненужное?
   Ещё и танец этот, конечно. Разумеется, Славя ничего не сказала и не оттолкнула - хотя следовало бы. Всё-таки пионерскую дистанцию придумали далеко не просто так.
   Но её запах, её тепло, её голос.
   Сдался и поплыл?
   А что делать? Тут поблизости же больше нигде не намечается дежурство по столовой, куда так удобно можно сбежать.
   А сам уже - нет? Никак?
   Я горестно вздохнул. Несмотря на то, что, похоже, это она все три дня бегала за мной и уговаривала не быть букой, похоже, очень скоро мы поменяемся ролями. Если только не произойдёт нечто, что меня спасёт.
   Спас-бросок по удаче! Оп!
   Удачное спасение, ты где? Ау?
   За спиной раздался скрип песка под шагами, и на плечо мне легла рука.
   - Доброночер, - кивнул мне кибернетик.
   "Ты-то меня и выручишь!" обрадовался я, тем не менее, пряча торжествующую улыбку:
   - Эл, дружище! Какими судьбами?
   Мальчик вопросительно приподнял бровь - я так не умею - но послушно ответил:
   - Помнишь разговор после ужина?
   - Значит, понадобилась моя помощь? - он кивнул. - Тогда веди!
   Электроник вывел меня короткой тропинкой к зданию клубов, где на крылечке уже мялся его друг.
   - Это должно быть что-то очень важное, - сказал я. - Раз уж вы человека от танцев отрываете - значит, причина должна быть веской, - про то, что они меня по сути спасли от ненужных мне переживаний, я им сообщать не стал: настоящий мастер лишён гордыни. - Ладно, господа, с чего начнём?
   Электроник толкнул друга локтем в бок:
   - Я же тебе говорил, он придёт!
   Шурик выглядел, мягко говоря, удивлённым.
   - Так вы обрисуете мне рабочий объект, или мы потрещать на крылечке собрались? - спросил я.
   - На крыше, - уточнил Электроник.
   - Ага. И шансов сделать всё с чердака, разумеется, нет.
   - Нет, - подтвердил Шурик. - Но мы раздобыли лестницу, - он сходил в клуб и выволок оттуда лёгкую алюминиевую стремянку. - Вот, - он поставил лестницу и сделал приглашающий жест.
   - Что, вот так прямо и лезть? - я не скрывал ужаса. - А если я навернусь там в потёмках?!
   - Не навернёшься, - сказал Электроник. - Там два фонаря всё освещают.
   - И что ж вы, умные, сами тогда не полезли?
   Переглянувшись, оба промолчали.
   Похоже, действительно высоты боятся. Или там осиное гнездо. Или... Не знаю.
   - Погоди, - Электроник протянул мне зелёную брезентовую сумочку, в которой что-то бряцало.
   - И что там? - я даже не собирался заглядывать внутрь. Лишний предмет на лестнице чреват риском слететь с оной. - Что-то, что не поможет, если я решу стать героем?
   - Там инструменты! Отвертки, ключи и прочее, если понадобится.
   - И куда мне его?
   - Так это... к ремню пристегни, там карабин.
   - И постарайся там наверху их не растерять, - добавил Шурик. - Тут самое лучшее, что мы нашли.
   Ох, как мне хотелось отправить их самих наверх. Чтобы сами за своим хламом следили!
   - Не бойся, не растеряю, - сквозь зубы процедил я и, попробовав лестницу на прочность, сделал первый шаг.
   - Я подержу! - сказал Электроник. Немного устойчивости в самом деле не повредит.
   - Хотя бы примерно можете сказать - что там?
   - Неизвестно, - сказал Шурик. - Передатчик находится непосредственно на чердаке, так что вряд ли он повреждён. Остальное - надо смотреть. Удачи.
   - Понеслась, помолясь, - я сделал второй шаг.
   Удачи. Желаю тебе не свернуть голову во имя неизвестно чьего блага.
   Если бы ещё были здравые альтернативы. Разве что Славя. Славя-то без проблем полезет.
   Куда она полезет, дурака кусок? Я тебе намекну, в кабинете начальника лагеря она на табуретку не полезла не потому, что боялась тебе нижнее бельё засветить. Если бы ты чуть меньше распускал слюни, а наблюдал за обстановкой, понял бы, что у девочки явно выраженная фобия. Боязнь высоты, паническая причём. Так что ты герой. Да. Будешь лежать весь переломанный и в гипсе, зато в лагере будет собственное радио. И кто знает - вдруг тебе повезёт, и к тебе даже зайдёт Славя сказать: "Спасибо, ты настоящий друг". ДрукЪ! А не сосиска.
   Вот в таком уже привычном режиме внутреннего диалога я не заметил, как сделал третий и четвёртый шаги - так, что руки уже могли схватиться за крышу.
   - Надеюсь, это действительно стоит того, - сказал я.
   - Стоит, конечно! - воскликнул Электроник. - У нас же собственное радио будет! Разве не волнительно?
   - Очень, - лестница поехала куда-то вбок, заскрежетала о сталь... И я вцепился в край, рявкнув: - Эй, вы, руки-крюки! Держите лестницу нормально!
   Ноги вдруг стали как ватные, а сердце заколотилось где-то у горла.
   - Шурик, вставай с другой стороны! - крикнул Электроник.
   Кажется, Шурик послушался своего друга, потому что утерянный было баланс был восстановлен.
   - Держу! - сказал Шурик.
   - "Это будет нетрудно", - говорили они. "Просто наладить радио", - говорили они.
   Если меня сейчас стошнит от страха, всё окажется на двух идиотах внизу. Уняв немного сердцебиение, я сделал ещё один шаг, и... Зацепился за крышу! Забрался! Я сел прямо на влажное железо и несколько секунд глубоко-глубоко дышал, справляясь со страхом. Ох уж мне этот долбанный экстрим.
   - Семён, как ты там?! - позвал Электроник.
   - Жив-здор... - я сглотнул, - здоров. Можете пока не держать лестницу.
   - Мы тут внизу, если что надо! - крикнул Шурик.
   Если - что? Всё, что мне сейчас надо, это поменяться с кем-нибудь местами. Наконец я справился с колотящей тело трясучкой и очень осторожно поднялся:
   - Куда мне идти?
   - На тот скат! - крикнул Электроник. - Там слуховое окошко, и от него должен идти кабель.
   Очень своевременная информация, спасибо. Посекундно оскальзываясь, я двинулся наверх, немного задержался у конька крыши, выискивая упомянутое окошко, и направился туда. Кабелей здесь и правда было с избытком. Проложенные в некое грубое подобие кабель-канала, они толстым пучком уходили под окошко, при этом закрывая свободное пространство целиком, так что затопления во время дождя можно было не опасаться. Антенну удалось найти не сразу, но и с этой задачей я справился. Я проследил её направление взглядом и заметил, что примерно посередине крыши она придавлена толстой сухой веткой.
   - Только не навернуться, только не навернуться, - пробормотал я. Я предпочёл идти по коньку - тут хотя бы можно среагировать и быстро сесть. Тем более, что и до места аварии отсюда можно дотянуться. Раскачав ветку, я оттолкнул её в сторону: - Поберегись! - с жестяным шорохом проехав по крыше, ветка ухнула куда-то в темноту, где с грохотом и ударилась о землю. Судя по всему, она собственным весом просто вырвала штекер из гнезда. Ничего сложного, даже инструменты не понадобились. Я поднял штекер с крыши и, загнав его в розетку, немного пошевелил, проверяя: - Народ, идите проверяйте! Работает?
   - Сейчас! - под ногами раздался топот, грохот захлопнутой двери... Ближайший жестяной репродуктор вдруг зафонил, а я чуть не сверзился прямо с того места, где сидел.
   - Вы меня инвалидом сделать хотите? Нельзя же так пугать!
   Под ногами опять раздался топот, и темнота голосом Электроника отозвалась:
   - Всё работает, Семён, спасибо! Можешь спускаться.
   Ага. А теперь самый весёлый этап.
   Стараясь не думать о том, как буду спускаться, я, косолапя, чтобы не скользить, двинулся к лестнице. Впрочем, о спуске провидение уже позаботилось. Под ногой тёмным пятном мелькнул незамеченный лист. Скользкий от вечерней росы. И я, не успев даже испугаться, неловко всплеснул руками, утрачивая остатки равновесия. Время встало. Я не успел удивиться или испугаться. Я даже выдохнуть не успел. Я просто смотрел на то, как от меня удаляется край крыши. Земля вышибла из меня дух. Мне снилась Славя...
  
   День 4
  
   Потомственный бездельник, лодырь и образчик бездарной растраты божьего замысла, Семён Семёнович Персунов, самым большим достижением которого была отремонтированная антенна, сейчас отлёживался в медпункте. После стычки со страшным врагом - скользкой крышей. Да, слово "везёт" - это не про меня. Всё как и есть: вместо того, чтобы втихую тискать ласковую киску в голубом сафаранчике, поплёлся идиотик помогать двум таким же идиотикам с боязнью высоты. Славя, кстати, отличалась ровно такой же агорафобией, поэтому её кандидатура даже не рассматривалась. Или акрофобией? Если бы ещё знание точного термина хоть как-то помогло бы мне справиться с результатами моего благородства. Результатами? Эм... Как бы это так, чтобы и без мата. Во. Поскользнулся, упал, очнулся - Виола. Нет, хвала Рандому, никаких гипсов. Всё-таки сплошной костью хрястнулся. Если бы туда гипс потребовался, история бы вышла куда грустнее. Ну да ладно, о чём это мы? Ага. Значит, табличка проверки зрения. Какое-то там у неё было специальное название, но я не помню, хоть убей. А у сестры определённо есть чувство юмора. Судя по тому, как она перетасовала буквы, оно было не только неплохим, но и отменно чёрным. Чертёж скелета какого-то уродца в углу, не иначе, уворованного с крадущегося мимо НЛО. И компьютер неизвестной модели на столе. К слову, за которым Виолетта свет Церновна резалась сейчас ни во что иное, как в... "Хоних"! Пардону просимо, опять прочитал на украинский манер. Ксоникс, конечно! Классика аркад всех времён и народов, безмозглое закрашивание поля, перекочевавшее практически без изменений из пионерских "ножичков". Мама моя, вот это наш человек! Графика, понятно, уровня EGA, но не это же важно! Она отвлеклась от закрашивания поля с изображением обнажённой девицы в ASCII-стиле и повернулась в мою сторону.
   - Разбудился... Пионер? - она кивнула куда-то в область моих коленей, и я проследил её взгляд. Ага. Разбудился.
   - Проснулся, - сказал я.
   - И это тоже. Как самочувствие?
   Я попытался бодро тряхнуть головой, и очень напрасно это сделал:
   - Никогда не буду столько пить.
   - Все вы так говорите, - осклабилась она. Затылок саднило, и пальцы отдёрнулись, наткнувшись на пропитанную какой-то влажной мерзостью повязку.
   - Что со мной произошло?
   - Ничего страшного. Минорное сотрясение межушного ганглия, к вечеру бегать уже будешь.
   - Если всё так радужно, почему я здесь?
   Виола пожала плечами:
   - Мне сказали, чтобы я тебя... полечила. Давай полечимся?
   - Спасибо, но нет, - непреклонно ответил я. - Я, пожалуй, пока откажусь.
   - Тогда я ничего не знаю. Ты меня не стесняешь, есть не просишь. Кстати, ты как насчёт? - она указала на судки, в которых, судя по всему, была провизия для больного. Меня немного мутило и есть не хотелось. Но когда я отказывался от бесплатной кормёжки! Даже если из-за сотрясения черепного нервного узла у меня отсутствует аппетит. Я кивнул и с благодарностью принял судки с завтраком. - Перед завтраком выпьешь это вот - она протянула мне свёрнутую фантиком прозрачную бумажку, в которой шуршал какой-то порошок. Перехватив мой взгляд, кивнула: - Иначе из медпункта не выпущу, - внимательно проследив за тем, как я пью лекарства - никак не удавалось отделаться от впечатления, что я стал добровольной тест-группой для какого-то нового медикамента - Виола улыбнулась. - Теперь жуй. А пока жуёшь, послушай-ка вот что: Ходят тут некоторые и заглядывают во все углы. Ты это, если вдруг сюда кто-то заглянет, сделай вид, что я тебя забинтовала в тренировочном порядке.
   - Простите?
   - Не мои слова. Это директор отметился.
   - А...
   - Среди родителей есть важные шишки. По мне, так просто выскочки, у которых не к добру время отпусков совпало, - сестра спохватилась, отошла к шкафчику с медикаментами и, подпрыгнув, сняла сверху какой-то прямоугольный предмет. Дунула, плюнула, протёрла обшлагом - мгновенно окрасившимся серым цветом. И повесила предмет аккурат поверх таблицы проверки зрения. Предмет оказался всеминамилюбимым, незабвенным товарищем с круглыми очками и непонятными свершениями. Товарищ Генда, короче говоря. Даже изречение какое-то было, золотом на траурном фоне, но я не приглядывался. - Мало ли. Спросят ещё, почему в заведении нет портрета генсека. А у меня есть. Видал? - Да будет Генда! Правда, чуть-чуть мухами посиженный и самую чуточку пылью заросший. Но это же никого не волнует, правда? Самое главное, видны круглые очки, пижонские белые перчатки и ленинская бородка, обрамляющая саркастическую ухмылку. - Ты жуй, жуй, нагуливай бока. Безобразие, когда ты весишь меньше девочки, с которой встречаешься.
   - О. Я с кем-то встречаюсь? - вежливо поинтересовался я.
   - Нет, конечно. Ты сам по себе. И пионерка, которая тебя на себе притащила, сделала это от большой дружбы, не дождавшись носилок или хотя бы Бориски... Бориса Александровича. Она тоже сама по себе. Особенно сама по себе та, с комплексами, которая всё порывалась твою рубашку постирать, пока на неё первая не повлияла оральным методом.
   - Оральным?
   - Ну... - Виола погладила указательным и средним пальцами краешки губ.
   - Ага. Я так и понял, - я бы среагировал, честно! Даже, наверное, покраснел бы. Но не в таком состоянии.
   - Скучный ты, - вздохнула свет Церновна. - Убирайся отсюда на улицу, свежий воздух полезен для растущего организма.
   Кивнув ей, я поспешил сделать именно так. К этому моменту я как раз прикончил завтрак, поэтому с удовольствием выполнил её требование. И, чувствуя себя бабушкой в платочке, устроился на завалинке. То есть на скамеечке рядом с медпунктом. Мол, наша медицина и опасна, и трудна. Просто так сидеть мне быстро прискучило, поэтому я сначала вытянул ноги на скамейке, а после и вовсе развалился на разогретых солнцем досках, подпёр щёки ладонями и стал вдумчиво изучать мельтешащую лагерную жизнь. Медпункт, даром что располагался практически в географическом центре лагеря, был так толково отгорожен зеленью и складками местности, что прятался как бы в "кармане", куда почти не добивала бьющая активность гнущих спину пионеров. День разгуливался, солнце катилось к зениту, и, будто заряжаясь от фотоэлементов, снующие туда-сюда пионеры всё ускорялись и ускорялись. С моего наблюдательного пункта можно было увидеть небольшой кусочек площади со всё поправляющим очки Гендой, трибуну Ольги Дмитриевны, паутину дорожек, уводящих к жилым корпусам, виднеющийся на краю видимости кирпичный куб здания администрации. Если продолжить двигаться в избранном направлении, то дорожка выведет к центрам нашей культуры и науки: соответственно, к хоромам Мику и клубам. Планировка продумана, всё серьёзно. Стандарт по необходимому количеству квадратных метров на гипотетический нос соблюдён в точности. Чтобы не дай Рандом, никто не почувствовал себя стеснённым. Здорово, наверное, было бы приехать сюда вместе со всеми в первый же день заезда - какой там смены? Второй? Ага. Вместе со всеми знакомиться, заселяться. Там глядишь, и не с вожатой бы поселили - хотя я не против, отнюдь! - а с каким-нибудь Электроником или пионерами из второго-третьего отряда. И вчера в один из фотоальбомов вклеили бы и со мной снимок! К этому моменту уже все бы передружились, я бы нашёл себе устойчивый круг знакомых и общения - тёмные углы и книжки. Короче, всё как я привык. Нет ничего хорошего в том, чтобы приехать сюда вместе со всеми. Так я выгляжу экзотично и свежо, пользуюсь популярностью и на меня не цедят сквозь зубы "достал, отлезь". Какой-то лохматый пионер тащил куда-то какой-то серый кубический предмет, поминутно останавливаясь и поправляя соскальзывающие руки. Он бы перехватил свой негабаритный груз поудобнее, но на правой его руке болталась бухта шнура в серой оплётке.
   Э... Интернетчик нашёл местный аналог бесплатного вай-фай? Так... Семёну больше не наливаем.
   Где-то вдали, на границе слышимости, взревел движком милицейский ГАЗ и умчался в синие дали местного великого Совка, картонных колбас и воплощённой унификации во всём, включая стиль одежды. Созерцание быстро прискучило, и я поднялся, отряхивая с рубашки приставшие чешуйки краски и сосновые иголки. Голова не давала поводов для беспокойства, так что я решил совершить своего рода променад вокруг медпункта, немного размять ноги. Всё равно заняться больше было нечем, а драться с Виолой за право порезаться в "ксоникс" не хотелось. Во всяком случае, пока.
   Я же не покидаю территорию медицинского заведения. И вообще, я несу бдительную службу, несмотря на боевое ранение. Комиссия должна проникнуться. Ну надо же мне хотя бы чем-нибудь заняться! Может быть, поиграть в партизаненов и по-пластунски добраться до библиотеки?
   В принципе, может получиться. Правда, мне придётся для этого подойти опасно близко к основной дороге. А это чревато. Удивительно, как грустно без интернетика-то! Я хочу сказать, прошлые три дня меня отвлекали всяческими интересными знакомствами, событиями и так далее. А теперь всё! Ломка, дайте хотя бы калькулятор, кнопочки понажимаю! Или ещё отвлеките чем-нибудь. Я даже согласен на книжку интересную. Но вряд ли у Виолы есть что-нибудь, способное заинтересовать меня. Подозреваю у неё наличие винегрета из медицинских энциклопедий и женских любовных романов.
   Но не гнать же её в библиотеку! Она сама откажется, меня обругает и правильно сделает.
   А ещё... Ещё можно затаиться в кустах, потом резко выскочить и взять заложника! И, угрожая его жизни и здоровью - кхм, а чем? - например, этим вот бинтом, воняющим мазью Вишниовского, заставить сесть в машину и на максимальной скорости гнать "на материк" - в ближайший райцентр. До которого, по слухам, два-три часа не самой заполошной езды.
   Ох и прославлюсь же! В телевизор попаду, в газеты... К слову, о СМИ! Я же вчера своей затылочной костью рискнул ради свободы слова местной радиостанции! Почему я не слышу их в активном эфире?
   Над лагерем стояла обычная летняя тишина, не нарушаемая ничем, кроме периодически доносящихся песен кузнечиков да обрывков разговоров - нервных, неспокойных. То есть не было никакого музыкального сопровождения к нынешнему утру. А это значит, что моя жертва была впустую. Грустно. И потенциальные заложники нейдут и нейдут. А может, ну их? Чего я в райцентре не видел? По сравнению с творящимся там бардаком, "Совёнок", как ни крути, представляет собой средоточие порядка и спокойствия. Потом, кому я там нужен? Давайте-ка не будем спешить и досрочно завершать негаданные каникулы, коль скоро не требуют от меня здесь ни документов, ни дензнаков. Тем более, что не так много времени и осталось. Совершив свой марафонский подвиг вокруг медпункта, я плюхнулся обратно на скамейку, прикрыв глаза ладонью от солнца. Дело было не вечером, но число занятий стремилось к нулю. Разве что облака взглядом гонять - вон то похоже на Муми-Тролля, а это... На Сыроежкина в фартуке! По бетонке звонко застучали каблучки, и в мою обитель сонной, бездельной одури вплыла она, улыбнулась и, погладив по щеке, уселась рядом.
   - Привет, солнце ясное! - отозвался я.
   - Здравствуй, - сказала Славя. - Как ты?
   - Ку.
   - Что это значит?
   - Это значит, что я повредил мозг и сошёл с ума.
   Славя рассмеялась. Она была сегодня особенно хороша. Почти как вчера, только сегодня ещё лучше. Впрочем, она каждый день была особенно хороша - обворожительное чудовище. Вчерашние угрызения у реки были успешно побеждены освежающим ударом по башке. И общалось со Славей теперь легко - я смирился с фактом, что такой уровень мне просто не по зубам, а это значит в лучшем случае дружбу. Её взгляд говорил "ты мой герой" и "дай автограф".
   Разве не "распишись на груди"?
   Угу. С добрым утром, я так понимаю?
   Со злым. Помнишь, как вчера навернулся? Это был тот ещё полёт! Теперь она должна тебе как минимум поцелуй.
   Должна?
   Понятия не знаю, о чём разглагольствует мой внутренний голос, но лично я не помню, чтобы мне кто-то что-то задолжал. В конце концов, сам дурак, сам вызывался, сам виноват.
   - Разведка донесла, что ты меня с поля боя на собственном горбу тащила?
   - Мне Лена помогала, - слабо улыбнулась девушка.
   - Практически как медсестра на поле боя. Сестричка госпитальная, любовь моя печальная... Знаешь такую песню?
   Славя кивнула:
   - Между прочим, и правда хотела медициной заниматься. А потом ветеринаром стать.
   - А сейчас?
   - Ну, как ты говорил... - пальцы девочки машинально теребили косу. - Спасателем... Я хочу помогать на том уровне, где моя помощь будет нужна. Не лечить отдельно взятого зверя, а следить, чтобы ему нечем было болеть. Будет сложно, но я постараюсь. Мне кажется, это моё, это та самая точка приложения силы, - сказала очень милая, очень красивая будущая лауреат Нобелевской премии по экологии, пока что ещё никак себя в экологии не проявившая. А нормально, пока там путчисты, пока избрания-переизбрания и политическая грязь, будет девочка заниматься природой и здоровьем оной, такая-то красивая и талантливая киса с огромными голубыми глазами. Пожелать бы ей, чтобы слёзы в этих глазах появлялись только от счастья. Но, блин, не с моей удачей этим заниматься. И вообще, что меня в эту ррромантику потянуло вдруг? Заняться мне больше нечем, как размышлять о судьбе совершенно чужой мне девочки. Как будто она захочет со мной разговаривать, если вдруг что. Что? Что именно "если вдруг что"? Ну, например, Питер, подъём с "Ломоносовской", я снизу в город, она из города в метро. Пересеклись взгляды, разошлись. На следующий день встретились в вестибюле, или я придержал ей дверь, выпуская в город, притормозил маршрутку - мама выучила меня этим мелким джентльменским жестам, делаю их, уже не задумываясь. Что дальше? Тихое "мерси", улыбка, и не удостоила даже взглядом. Кто вообще придумал эту ррромантику чёртову, чтобы сводить с ума меня, который потом три недели ходит как не свой и в толпе ищет знакомый взгляд?
   Чем я это заслужил?
   - Ты какой-то отчуждённый, - вот уж что верно. Открестился-отчудился я от ваших невидалей, забирайте и уносите, оставьте мне моё болото.
   - Это ничего. Я скоро причудюсь обратно.
   Славя улыбнулась:
   - Всё-таки, ты самый необычный пионер из тех, с кем мне приходилось встречаться.
   - Да нет. Обычный, - только не пионер.
   - Я не буду говорить тебе глупостей про то, что каждый человек уникален, можно? - она поднялась, оставляя меня разглядывать её спину. И белую до прозрачности рубашку, плотно обхватывающую спину. Ровным полотном по всей поверхности, выдающей во владелице полное отсутствие бюстгальтера.
   Вот так я и проморгал самое интересное.
   - Просто я чувствую в тебе что-то такое, только и ждущее, когда его вытащат наружу, - сказала Славя.
   - И набросят на вентилятор? - вежливо поинтересовался я.
   - Что?
   Я понимал, что снова говорю ненужные и пустые вещи.
   - Понимаешь, Славя, ты очень пристрастна. Ты нянькаешься со мной вот уже четвёртый день, и ещё вчерашнее... Короче, выбрасывай ты это из головы и не ищи во мне ничего хорошего. Давай лучше в тебе что-нибудь поищем.
   - Например?
   - Не знаю. Нефть? - Славя вежливо улыбнулась. - Если предельно всё упростить, то получишь скучного человека, которого заставили играть по не очень привычным ему правилам. Зачем - не очень понятно. Лучше бы, вон, его взяли, - я указал на спешащего куда-то по своим делам Сыроежкина, выглядящего чрезвычайно деловито. Он что-то бормотал себе под нос, размахивал правой рукой и вид имел диковатый и всклокоченный. Не хватало только залысин на полголовы и очков калибра "фантастих диоптри" для создания полноценного образа безумного учёного. Хотя в этой роли куда увереннее смотрелся бы Шурик.
   - Электроник забавный, но очень увлекающийся. Когда мы только-только сюда заехали, а они с Сашей не подружились, он кидался из крайности в крайность, брал самые разные книги в библиотеке, постоянно что-то смотрел и искал, пытался узнать.
   - То есть дневал и ночевал в библиотеке?
   - Да, - рассмеялась Славя. - Пока Саша его к себе в кружок не забрал. Вот и нашёл применение своим талантам, - расшалившееся воображение отодвинуло день на задний план. Святая простота. Считать, что человек бесит библиотекаря своим присутствием просто потому, что ему нечем заняться. Бррр! У меня была несколько иная версия такого поведения Сыроежкина, но всему своё время. Немного не та тема, которую стоит обсуждать с девушкой. Тем более, с такой красивой девушкой! - Хотя иногда мне кажется, что дело не в интересах, - чуточку покраснела Славя. - Ну да, и говорить ничего не пришлось.
   - Мы не можем знать наверняка, - я пришёл ей на помощь.
   - Да.
   Я хмыкнул. Здесь же атмосфера такая - патриархальная, спокойная, бессуетная. Сам Рандом велел находить себе субъект для воздыханий - и, собственно, воздыхать.
   - А у тебя как и что? - спросил я.
   - У меня? В каком смысле?
   В смысле воздыхателей, конечно, глупая девчонка. В первом отряде, понятно, всего три парня, из которых я бесполый, Электроник запал на библиотекаршу, а Шурик, кажется, женат на своём увлечении. На обоих - кибернетике и стенгазете.
   - Ты быстро нашла своё место в лагере?
   - Да, - безмятежно улыбнулась она. - Я сюда не в первый раз уже езжу, так что Ольга Дмитриевна меня знает, сразу к делу приставила.
   - А мальчики? - спросил я, прежде чем успел понять, что вообще делаю. Кажется, не такой уж я и бесполый.
   - Что? - спросила Славя. Уши у неё вспыхнули.
   - Познакомилась с кем-нибудь интересным?
   - О... Знаешь, это такая тема... Личная. Понимаешь?
   - Какая деликатная форма пожелания не лезть со свиным рылом в калашный ряд, - восхитился я.
   - Прости. Но я считаю, что мне рано о таких вещах думать, - она всё ещё была красной. Видимо, не так уж и часто ей приходится общаться на такие темы. Тем паче, с представителями противоположного пола. Потенциальными кандидатами. Даже если их потенциал полностью умещается между нулём и одной сотой. - Я должна сначала выучиться, и... - О. Какие замечательные разговоры. Синечулочные. Выдающие в обладательнице не только собственно "чулка", но ещё и человека, толком ни разу не влюблявшегося. Это ни в коем случае не даёт мне никаких преимуществ, просто кое-какие вещи становятся на свои места. В частности, её перфекционизм. Сублимация чистой воды.
   - Ты не должна говорить мне все эти вещи. Я ещё с первого раза понял намёк - не лезть с грязными руками куда не просят.
   - Ты слишком груб к себе, - вздохнула Славя.
   Нежелание напрямую запрещать мне обсуждение таких тем тоже кое о чём говорит. Над лагерем запрыгали задорные восьмушки, призывающие пионеров поспешить набить желудки. А Высочайшей Комиссии, напротив, намекающие, что пора бы сдать ксивы и освободить территорию. Сонное утреннее спокойствие мгновенно сломалось, куда-то пропало то самое недоброе напряженное ожидание того, когда ты по недомыслию или криворукости накосячишь и тем самым подставишь перед лицами оценивающих своих друзей и товарищей. Не знаю, как у других, а у меня всякий раз, когда мне приходилось угодить под какую-нибудь проверку или экзамен, чувство было именно такое. Славя поднялась.
   - После обеда не занят? - спросила она.
   Я пожал плечами:
   - А что?
   - Да банный день у малышей с шести часов.
   - Не вижу связи.
   - Мне надо подготовить им перемену одежды и постельного белья. Не составишь мне компанию на складе?
   - А можно?
   - Можно, - отозвалась Виолетта с крыльца, запирая медпункт. - Зная её, я уверена, нагружать она тебя не станет. И приглядит. Пошли, пионерка? - она встряхнула судками.
   Славя кивнула:
   - Жди меня здесь! - проинструктировала она меня чуть ли не приказным тоном.
   Они удалились, оставив меня в одиночестве. Вот так оно всё и происходит. О тебе не забывают, нет. И не отодвигают на обочину. Просто периодически демонстрируют тебе то, насколько ты теперь ущербен, что даже в столовую тебе путь заказан, ибо перегруз и вообще. Трудовой подвиг и слава героям, ага. Лётчикам-пародистам. Дело житейское, никто никому ничего не обязан, несмотря на старательно насаждаемые общечеловеческие ценности. Может быть, лет через двести, если повезёт, человечество и дорастёт до ефремовского или булычёвского коммунизма, где возможны персонажи типа Дара Ветра и Алисы Селезнёвой. Но не сейчас. И не здесь. И всё-таки даже местный строящийся коммунизм выглядит выигрышно по сравнению с тем безобразием, откуда я сюда угодил. Хотя и не чувствуется здесь тёпло-оранжевой романтики родом из страны, где я пошёл в детский садик, а закончил его уже совсем в другой стране. На площади уже отвязали огроменный кумачовый флаг с серпасто-молоткастым символом и на его место оперативно повязали треугольный, с цветами дежурного отряда. Подметённый ломами плац стремительно обживала пыль, из поз пропала напряжённая скованность. Всё. Высочайшие погавкали и отчалили. Это вам не налоговые или социалка, где вышестоящие из первопрестольной гудят на заказанном теплоходе с неделю и банально парализуют работу подразделения. Здесь всё быстро, сердито и совершенно безгешефтно. Теперь предстояло до вечера расслабляться - разумеется, стараясь помнить - что далеко не все взрослые уехали. Иных из них не выгонишь до самого ужина. Предстояло жить.
   Интересно, а наши кибернетики сейчас чем занимаются? Если бы не их просьба, бегал бы сейчас вместе со всеми, изображал бурную деятельность. И ладно, о Сыроежкине могло сложиться впечатление - парень, очевидно, трусоват. Но от нашего гения-кибернетика я подобного не ожидал. И почему же, спрашивается, оба два до сих пор не навестили больного? А вот почему! Плевать им на товарища, который по их вине ещё больше ушатал уже давно ушатанный мозг! Наверняка сразу после завтрака побежали приделывать своему роботу новые детали.
   Я бы не удивился, если бы это было правдой... Ходят слухи, что он уже не первый год своего робота собирает. С его слов, конечно, для того, чтобы попробовать реализовать первый в мире искусственный интеллект! Хотя досужие умы и язвили, мол, собрал себе роботокошкодевочку для утех плотских и душевных. А очкарик и бровью не повёл. Всё корпел над машиной да думы думал вечные. Малограмотные пионеры то и дело поднимали его на смех, но Шурик всегда отвечал одинаково, мол, интеллект искусственный - это следующая ступень эволюции, и когда-нибудь роботы будут жить на планете вместе с человеком. Но ни разу так и не объяснил, как он к этому пришёл и почему он вообще верит в то, что железяка сможет думать и говорить. И не важно, что дети уже успели полюбить Вертера, а библиотечные полки ломились от произведений фантастов - пионеры воспринимали его уверенность в штыки. Пару раз Шурик пытался что-то объяснить, рассказать о мире будущего, но всё это было без толку. Поэтому замкнулся в себе наш гений и работал, работал... Смена уехала, приехала новая, а он словно и не заметил. И было бы нечего и рассказывать, если бы как-то вечером пара пионеров из младшеньких не услышали, как Шурик с кем-то разговаривает, сидя у себя в клубах...
   История, которую мне только что поведали, скорее походила на лагерную страшилку.
   Ерунда какая-то.
   Уж не знаю, придумал внутренний голос всё это, или оно взаправду было...
   Как бы то ни было, вся более или менее сложная техника находится здесь, и если мне вдруг потребуется что-нибудь отсюда - что сомнительно при местном технологическом уровне - я смогу найти это здесь.
   "Например, зарядку для телефона?" невинно поинтересовалось подсознание.
   - Привет, - кто-то заступил солнце, и я, прищурившись, поднял голову. Голос знакомый. Да что там, я вчера именно с подачи этого голоса отправился в неконтролируемое пике навстречу земле. Шурик: - Как ты?
   Как там говорят? Только чёрта помяни...
   - Сказал бы я тебе.
   - Ну, прости, что так получилось.
   - Ты мне можешь хотя бы сказать, какого дьявола радио не пашет?
   - Понимаешь, там... Там проблема.
   - О, кто бы сомневался, - он выглядел подавленным, и дело было совсем не в сегодняшней комиссии. Было что-то ещё. - Так в чём дело?
   - Понимаешь... - он поправил очки фирменным жестом Генды, выглядевшим в его исполнении жалко и неуместно. - Я не могу туда зайти.
   - Дай угадаю, тебе религия запрещает?
   - Да нет же! - он поморщился. - Когда я пытаюсь зайти в клубы, я чувствую странное ощущение во всём теле, как будто я сделал что-то очень плохое.
   - Здорово. Утечка веселящего газа?
   - Газа? Но Электроник заходит туда легко и ничего не чувствует.
   - Значит, у него невосприимчивость. Бывает и такое. Вы искали источник?
   - Он искал. А я даже не знаю, куда теперь приткнуться.
   - Обедать-то почему не идёшь?
   Шурик смутился:
   - Я только что попробовал войти ещё раз. Силой себя заставлял.
   - Ага, и?
   - Мне тоже пришло в голову, что дело, возможно, в газе, поэтому старался не дышать. Затошнило через минуту, - он и правда выглядел зеленоватым. - Теперь думать о еде не могу.
   - Так, стоп. А вчера всё нормально было?
   - Да. Мы же вчера доделывали один проект.
   - А потом я забрался на крышу и вернул подачу питания на вашу технику.
   В голове возник концепт фантастического синтезатора, продуцирующего специальный антишуриковский газ всё время, пока он включен в сеть.
   Может, дело не в газе, а в вибрации? Слишком высокой или слишком низкой для того, чтобы быть услышанной.
   Намекаешь на инфразвуковую завесу?
   Я вспомнил, как мне однажды довелось попасть под одну такую. Впечатления... Закачаешься.
   Вроде того. Возможно, там стоит пугалка-дератизатор, чтобы грызуны проводку не погрызли.
   Вряд ли человек почувствовал бы её так, как описывает Шурик. Не те частоты, не та мощность.
   Возможно. Но что, если эта самая пугалка поломалась и теперь фонит как раз в нужном диапазоне?
   Ну... Стоит проверить.
   - У меня не очень много времени до возвращения Слави, так что в темпе! - сказал я. - Только никому ни слова!
   Мы стояли на крыльце.
   - Здесь предел относительно неплохого самочувствия, - сказал Шурик. - Ещё один шаг - и мне становится очень плохо. А ты как?
   Я пожал плечами. Нет, некое тревожащее, тёмное присутствие ощущалось. Но не доставляло никакого ощутимого дискомфорта.
   - Жди здесь, - приказал я. И открыл дверь.
   Пять минут спустя вышел.
   - Ну? Как? - спросил Шурик.
   - Да непонятно. Явно выраженного направления вычислить не удаётся, нужен какой-нибудь детектор. Сможешь собрать?
   Шурик усмехнулся и, достав из кармана складной походный карманчик, одним движением раскрыл его:
   - Наука умеет много гитик. Но иногда достаточно обойтись простой житейской мудростью.
   - О чём это ты?
   - На столе банка с кипятком была. С водой. Если не вылили. Налей немного в стакан.
   - И?
   - И всё. Это и будет упрощенной моделью твоего организма. Без ерунды вроде костей или мышц. Вернее, модель реакции твоего организма на вибрацию.
   - Значит, вибрация?
   - Эта гипотеза ничуть не хуже любой другой, - пожал плечами Шурик. - Организм слишком сложен, поэтому неизбежны наводки. А здесь у тебя готовый детектор, работающий по принципу "горячо-холодно". Понимаешь?
   - Кажется.
   - Тогда попутного ветра.
   Я кивнул и отправился обратно в помещение, держа "детектор" обеими руками. Следя за реакцией поверхности, я поводил стаканом перед собой и пару минут спустя пришёл к выводу, что гудение, судя по всему, идёт как раз оттуда, где я вчера что-то непонятное включил. Стараясь не думать о том, какими последствиями мне может аукнуться пребывание здесь, под бодрящим низкочастотным душем, я повернулся к Шурику:
   - Кажется, это на чердаке. Попробую наверх слазать.
   - Уверен? Мне потом Славя не снимет голову за то, что я больного втянул в свои авантюры?
   Я пожал плечами:
   - Это всяко веселее, чем всё утро ошиваться рядом с медпунктом.
   - Да? - он опять в сомнении поправил очки. Но, кажется, ему уж слишком хотелось вернуться к своим ненаглядным железкам. Он вздохнул: - В подсобке лестница, которую мы вчера использовали. К сожалению, это всё, чем могу помочь - добрым советом, - он развёл руками, так и подпирая плечом дверной косяк. - Возьми с собой фонарик на всякий случай. Свет там есть, из слухового окошка, но мало ли.
   Я пожал плечами и, сходив в подсобку, притащил лестницу:
   - Фонарь?
   - В шкафу.
   Добыв искомое, я приступил к обезвреживанию опасного устройства. Чёртов дилетант. Техника в руках дикаря подобна груде металлолома. Немного поковырявшись с люком, я отбросил его наверх и приспособил лестницу к краю:
   - Удачи мне.
   - Да, - Шурик показал мне большой палец, и я полез наверх.
   И вот здесь неприятные впечатления были уже ощутимее. Видимо, львиную долю гудения экранировало перекрытие и доски. Хотя я до последнего был уверен, что от инфразвука не помогает даже бетонное укрытие. Видимо, Шурик внизу чувствует себя примерно так же, как я сейчас чувствую себя здесь. Значит, у меня всего минута или около того. Световое пятно запрыгало по балясинам, выхватывая какие-то непонятные механизмы, судя по виду, давным-давно мёртвые и обесточенные. Здесь, конечно, всё было не так, как в привычных мне дата-центрах, не было здесь ничего "для людей", то бишь, никаких подсветок, индикаторов или чего-либо в этом духе. Просто и сердито: включил железку, и она работает. Хвала Рандому за то, что устройства эти пеленгуются на раз с помощью всё того же простого как валенок принципа - если куда-то идут провода, значит устройство можно отключить. Я добрым словом помянул Николу Теслу и его принцип беспроводной передачи энергии. Это было бы смешно - встретить здесь нечто подобное. Нет, ничего такого. Наиболее очевидным устройством с подводкой питания именно здесь на чердаке, была какая-то шипастая сетка, находящаяся в двух шагах от люка. Ещё одним устройством, судя по всему, был вмурованный в бетонный короб радиопередатчик. Какое трогательное соседство. Я пошевелил ногой сетку. Она почему-то казалась смутно знакомой. А уж неземное блаженство, усилившееся многократно рядом с ней, заставило вспомнить маму, папу и прочих родственников автора устройства. Это было оно. Кажется. Я проследил путь следования кабелей и выругался. Здесь, кажется, было намертво напаяно, а для отключения с той стороны необходимо было выбираться на крышу. А у меня и так уже не оставалось времени - меня тошнило всё сильнее, комнату штормило и качало изо всех сил. Впрочем, есть один приём. Называется... Как он называется, я додумать не успел. Тошнота стала нестерпимой, и, отскочив как мог далеко, я согнулся пополам. Мда. Очень вкусный был завтрак.
   - Близок локоток, да не укусишь.
   Незамеченный до сих пор проводок шёл к самой обыкновенной управляющей коробке с парой реостатов. Я подобрался поближе. Судя по всему, тот, что большой - это мощность излучения. Если я правильно помню советскую технику, он же - регулятор вкл-выкл. А мелкий? Я бесцельно покрутил его. И тут же гудение ослабло вдвое. С гудящего мозга как будто убрали контакты, щедро потчевавшие его короткими разрядами.
   - Шурик, кажется, здесь всё.
   Похоже, устройство и правда просто немного разладилось.
   Работу этого устройства человек ощущать в принципе не должен. Это не говоря о том, что здесь время срабатывания должно быть с полуночи до шести утра.
   - Правда? - снизу раздались шаги, заскрипела лестница, и на чердаке показалась голова в очках. - И пра...
   Устройство в моих руках отчётливо щёлкнуло. И то, что мне до этого казалось кошмарным, показалось детским лепетом! Это как тебе сверлили-сверлили зуб, больно, но терпимо. Но тут добрались до нерва. Шурик как был свалился с лестницы и затих. Кажется, он потерял сознание. Беспомощный придурок. Я, уже не пытаясь ничего налаживать или менять, на подгибающихся добрался до лестницы. Дальше всё было как в тумане - захлопывающийся люк, падающая лестница. Я, то блюющий на пол чистой желчью, то тащащий на себе омертвевшего до синевы Шурика. От стола до двери было два метра. Мне они показались вечностью. Я никогда такой длинной дистанции не осиливал. И полностью отрубиться позволил себе лишь тогда, когда вытолкнул очкарика вон из клуба, и он загремел вниз по ступеням. Там же на этих ступенях и отключился. Потерял сознание.
   Слишком много всякого подозрительного происходит в этом лагере. За каким фигом в безобидном кибернетическом клубе стоит сверхмощный эмиттер, использующийся для разгона демонстраций? Почему он работает на частотах, воспринимаемых человеком? И что там было такое, когда я думал, что выключил его? Неужели перевёл на диапазон, более ощутимый или опасный? Некогда сейчас об этом думать. Существует отдел по разработке и развитию. Открытий и свершений. Уйдя от инквизиции к современным регуляторам социума, мы потеряли кое-что очень-очень важное. Мы растеряли специалистов, способных взвешенно и трезво взглянуть на изобретение и вынести вердикт - готово ли человечество к его использованию, или стоит заморозить проект и отложить его в долгий ящик. Сам с усам? Черта с два! Сейсмическое, метеорологическое оружие. Кибероружие. Даже эта вот гуделка. Не готовы. Первые два по той причине, что нельзя давать человеку слишком много власти над планетой. А гуделка... Она опасно близка к психотронному оружию. Которое вообще-то запрещено. И запрещено далеко не просто так. Хотя я и не знаю досконально местную политическую историю, но, уверен, здесь люди пришли к тем же выводам. И такая вот контора, которая дала бы по рукам всем спецслужбам мира, дав понять, что открытое злоупотребление такими вот вещами приведёт к катастрофе, была бы ох как уместна. Разумеется, втихую все продолжили бы пользоваться, но без публичности, без неё. Нет ничего хорошего в том, что обыватель резко потеряет доверие к государству, посягнувшему на самое святое для него - свободу сохранять своё сознание раба в тщательно выпестованном виде. Хотя, в целом, государства способны на это чуть ли не с десятого-одиннадцатого года двадцатого века, когда начались разработки химических средств регуляции сознания. Просто отложили это в долгий ящик. Видимо, с целью разработки таких вот адских машинок. Внутренний поток сознания смолк, выпуская меня из тенет беспамятства. И я, наконец, смог прийти в себя. В одиночестве. Шурика нигде не было видно.
   По левую руку от раздачи висела колонка, сейчас транслирующая нечто бравурно-патриотическое, и вытянулась шеренга пионеров с подносами. Всё верно, родители разбежались, те, кого они закормили, отсыпаются по домикам, а особо голодные потянулись сюда в поисках провианта. Несколько минут спустя колонка закашляла, захрюкала, и вместо маршей оттуда полились тяжёлые гитарные риффы. И я даже примерно догадывался, чьего авторства эта диверсия. Вернее, не авторства. Скорее всего, в рыжем тандеме мозговым центром и генератором идей снова выступала Алиса, а исполнителем служила Ульяна. Если я правильно помню, то мне не удалось снять звуковую завесу, то есть передатчик защищён от любых посягательств. И если Ульянка с Алисой умудрились придумать способ добираться к передатчику, то слушать мы будем то, что захочется им. Вожатая посмотрела на колонку, перевела взгляд на наши столы, но ничего не сказала. Она выглядела измученной - похоже, детский концерт порядком её измотал. Славя рядом со мной тоже не блистала здоровьем - всё-таки снова волокла мою безжизненную тушку на себе в епархию добрейшей Виолы. Я пропустил Славю вперед, сам пристроился в кильватере, огляделся. Наши столы были на удивление забиты - очень похоже было, что к пионерам нашего отряда родичи либо не приезжали, либо были не в пример собраннее и деловитее. Выдали свою порцию ласки и копчёной колбасы, собрались и умотали. Идеальные родители. Не мне, конечно, судить, последние часов пять провалявшемуся в беспамятстве, но всё-таки... Свободные места с огромным трудом удалось сыскать лишь у самого прохода, как раз по соседству с радиотеррористками. Они о чём-то переговаривались, втихомолку посмеиваясь над растерянными лицами пионеров, понимающих, что отныне в эфире играет нечто не совсем пионерское. Всё продолжалось в своём режиме - толпа была неорганизованной только на первый взгляд. Но я-то в этой кухне поварился, центры интересов уже навострился вычислять. У нас это были рыжие. Со стороны второго отряда тоже доносились взрывы смеха - там вёл свой бенефис некий кудрявый вьюнош лет четырнадцати. Третий отряд представлял собой чуточку более ровную массу, но и там наблюдалась картинка с расщеплением коллектива - мне почему-то кивнул смутно знакомый красноглазый пионер. Ольга Дмитриевна и Виола, сев за один столик с Мику, снова завели бесконечное обсуждение степеней свободы, доступных пионеру. Перпетуум диспут, чтоб его. Ольга была уверена, что не просто так лагеря снабжаются запасом брома - пусть и не таким ощутимым, как военные части, не просто так в состав экстренных аптечек входят резиновые изделия и экстренная контрацепция... Типа "постинора".
   - Всё это служит для того, чтобы бороться с последствиями! - горячо проповедовала она. - А моя задача, как вожатой, предотвратить саму эту ситуацию.
   - И как ты это делать собираешься? Молодость дорогу везде найдёт, следить за каждым у тебя не получится.
   Славя почему-то немного смутилась при этих словах. Какие-то неприятные воспоминания, похоже.
   - Мне это и не надо, - улыбнулась Ольга. - Я выбираю самых проблемных, с ними и работаю. Например, с Семёном, - Мику хихикнула, увидев, что я навострил уши, но ничего не сказала. - Очень хорошо, что над ним взяла шефство Славяна, у меня уже был опыт в прошлом году с пионером типа него.
   - И я очень хорошо помню, чем всё закончилось, - усмехнулась медсестра. - Ты именно ТАК собираешься разруливать щекотливые ситуации с возможной аморалкой?
   - Это работает. И неплохо, - покачала головой вожатая. - И, кажется, нас подслушивают, - она, не оборачиваясь, погрозила мне кулаком и понизила голос так, что его было уже невозможно разобрать за шумом переговаривающихся пионеров.
   - Ты, главное, смотри, Семён, - улыбнулась Славяна. - Смотри и запоминай, потому что завтра может быть уже всё совсем другое, другие правила, другие люди.
   - Намёк на то, что каждый вечер уникален по-своему?
   - Да! Кого-то ты завтра можешь не увидеть, кто-то не обратит на тебя внимания, у кого-то прибавится проблем, а кто-то решит их. Жизнь, Семён. Вот моё увлечение!
   - И всё? Жизнь?
   - Да. Когда ты видишь происходящее, понимаешь его и можешь создать условия - ты чувствуешь, что делаешь нечто хорошее.
   - Намекаешь на подметание площади?
   Славя хихикнула в ладошку:
   - Ты можешь сказать и так, если хочешь.
   - Не приходило в голову, что всё это однажды закончится? Сколько тебе лет? В следующем году уже не пустят.
   - Это никогда не закончится, понимаешь? Пока человеку не всё равно - Филька, чёрт, пляши - мы будем продолжать помогать друг другу улыбаться чуточку счастливее.
   - Однажды может стать всё равно.
   - Всем подряд? - Славя покачала головой. - Мне очень тяжело представить себе такое. Но даже если вся Вселенная ожесточится, в сердце человека всегда найдётся немного тепла. Даже в твоём, Семён. Однажды ты поймёшь, что только это по-настоящему и имеет значение, - она снова улыбнулась и спряталась за стаканом с киселём. А я подумал, что даже если она и заблуждается - то я чертовски хотел бы быть частью этого заблуждения. Потому что там всегда уютно, комфортно, и пылинки пляшут в пробивающихся сквозь шторы солнечных лучах.
   - Ты, кажется, серьёзно веришь во всю эту чепуху.
   - Это не чепуха! - сверкнула глазами девочка. - Меня так воспитывали всю мою жизнь, и я так буду воспитывать своих детей.
   - Суровый манифест, что я могу сказать. Не пробовала баллотиро... - я не договорил - прямиком к нашему столу тащила поднос Леночка Тихонова, в полном соответствии со своей фамилией, тихоня и себе на уме.
   - Присяду? - спросила она. Я пожал плечами, а Славя потеснилась на скамейке.
   - Садись, - сказала Славя. Слышала уже?
   - А как же. До сих пор играет, - рыжие, перехватив её взгляд, снова в голос рассмеялись. Довольны собой они были чрезвычайно. - Что с Александром произошло? Нигде найти его не могу, а у меня фотографии непроявленные и статьи недописанные.
   - Мы с ним пытались наладить радио, - сказал я.
   - Да? - удивилась Славя. - Я тебя на крыльце одного нашла.
   - То есть? Я же его лично вытолкал на улицу, а потом...
   - Ничего подобного, - покачала головой Славя. - Ты там был один, никого рядом не было.
   - Взаимовыручка на высоте, как я погляжу...
   - Не похоже на него, - сказала Лена. - Он очень ответственный молодой человек. Только немного рассеянный и не от мира сего. Но это, наверное, и не плохо.
   В конце концов, любому безумному учёному сопутствует беззаветно влюблённая в него лаборантка.
   Я знаю, мне голливудские фильмы сказали!
   - Надо его искать, значит, - сказала Лена.
   - Давай-ка вместе? - предложила Славя.
   Лена смутилась:
   - Да нет... Неудобно как-то.
   - Всё удобно, - не терпящим возражений тоном ответила Славя. - Я всё равно на вечер от забот отпросилась, чтобы составить компанию нашему ветерану-инвалиду, поэтому совершенно свободна.
   - Отпросилась от забот? - спросил я. - Разве ты этим не на общественных началах занимаешься?
   - Вообще, да. Но предупредить вожатую, чтобы не рассчитывала на меня сегодня, стоило.
   Простите, Оленька Дмитриевна, но сегодня вы на мне не поездите. Логика уровня цвета волос Слави. Но не я этот мир создавал, не мне его и менять, а Славю он, хвала Рандому, устраивает именно таким.
   - Я могу ошибаться, но Лена пока не показывала талантов хорошей ищейки, - сказал я.
   - Ты тоже, - поджала губы Славя. - Пусть идёт с нами, если хочет.
   Я пожал плечами.
   - О Шурике говорили? - нависла над столом Ольга. - Его видели у южных ворот на выходе из лагеря. Он направлялся за территорию.
   - В бога душу мать... - пробормотал я.
   - Прости? - переспросила Славя.
   - Ничего, ничего.
   Радиус поисков только что скачкообразно расширился.
   - Доступа к радиорубке нет, - Ольга Дмитриевна смерила нехорошим взглядом враз притихших Алису с Ульяной. - Поэтому подойдёте ко мне после ужина и возьмёте у меня фонарик с динамо, не потеряйте, у меня нет запасного.
   - Динамо? - не понял я.
   - Нажимаешь ручку, он горит, - просветила меня Лена.
   - Интересная вещица, наверное...
   - Выход за территорию я вам оформлю, раз вы со Славей идёте. Но только чтобы втроём мне, не расходиться, ясно? - Ольга Дмитриевна сверкнула глазами, девочки послушно кивнули.
   - Что, так просто и выпустите? - не выдержал я.
   - Да. Потому что пойти он мог только в одно место. И вы пойдёте туда же - а потом сразу в лагерь!
   - О чём это вы?
   - О старом лагере, - просветил меня неизвестно откуда взявшийся Электроник. - Там в старом корпусе осталась кое-какая электроника, Шурику могло бы быть интересно.
   - Это не извиняет его выхода без разрешения. Ну я ему задам, - Ольга Дмитриевна неизвестно кому погрозила кулаком, и Электроник поспешил откланяться, пока не угодил под горячую руку.
   - Его найти надо для начала, - сказал я.
   - Да. Будем последовательны.
   - Мы найдём его, обещаю! - запальчиво поклялась Славя.
   - А если нет? - спросил я. - Если он не в старый лагерь пошёл, а ещё куда-нибудь, где мы его не сумеем найти?
   - Тогда живо обратно в лагерь, и будем уже просить помощи у районной милиции, - сказала Ольга Дмитриевна. - Не хватало мне ещё, чтобы потерялись сразу трое пионеров. Но лучше, конечно, чтобы все нашлись.
   - Не нравится мне это.
   - Не пойдёшь искать? - спросила Лена. - Ты можешь отказаться.
   - Да, - согласилась Славя. - Если плохо чувствуешь себя, то ты...
   - Да нет, - сказал я. - Ситуация дурацкая. Как завязка в дешёвом фильме ужасов.
   - Прости, что? - на лоб мне тут же легла прохладная ладошка. - Жара нет. Не бредит.
   - Конечно же нет! Мне просто не нравится это.
   - И тем не менее, мы идём его искать. Не просто же так мы носим галстуки.
   И значок с лысым покемоном.
   - Мы пионеры, а это значит, что мы должны помогать друг другу, - Славя говорила это слишком горячо. Наверное, если бы в совке существовала конкурирующая с коммунизмом религия, была бы очень набожной. Или, напротив, превратилась в послушницу какого-нибудь культа с ритуальными оскоплениями и славянскими рунами кровью на лбах. - Так или иначе, я иду. Лена? - Лена кивнула. - Алиса, Ульяна? - рыжие синхронно покачали головами. Всё верно, у них и так дел полно. - Семён, отведу тебя в медпункт и пойду.
   - Эй, я не сказал, что я отказываюсь!
   - Да? - она удивилась. - Тогда...
   - Вместе пойдём, вместе. Просто мне всё это не нравится.
   - Ты повторяешься.
   - Да.
   Ужин входил в завершающую стадию. Данечка был весел и доволен собой - на стуле вожатой второго отряда обнаружилась канцелярская кнопка, и она, взвизгнув, вскочила. Ульяна не отставала от него - со стороны девочек третьего отряда доносились визги вперемешку с неумелым шипением, кто-то уже снял несчастную колонку и, орудуя вилкой, пытался снять контакты, а повариха отбирала её с криками о свободе музыкального творчества. Всё было как всегда, привычно и бардачно...
   - Пошли, - сказал я, вставая.
   Кутерьма вокруг стояла такая, что нашего исчезновения никто бы не заметил, и от неё у меня очень разболелась голова. Ольга к этому времени уже закончила есть и стояла у дверей, выглядывая нас. Перехватив мой взгляд, кивнула и вышла на улицу. Мы поспешили за ней. В авангарде двигалась Славя, я в середине, а замыкала шествие Лена. На выходе стояли дежурные, которые хотели было о чём-то спросить активистку, но та так зыркнула на них, что они смешались и отступили. В самых дверях Славя требовательно выставила назад ладонь, и я, вцепившись в неё, сделал то же самое. За спиной удивлённо охнула Лена, но секунда - и за мою руку взялись тонкие девичьи пальчики. С гиканьем Славя ухнула в толпу у выхода и, пронзив её как ледокол торосы, вывалилась сначала на крыльцо, а чуть позже - и с крыльца. Пионеры выкатывались на улицу, будто опасаясь, что задержавшихся заставят дежурить вне очереди - и между прочим, вполне обоснованно. Так или иначе, пять минут спустя, вооружившись фонариком и неизвестно откуда взявшейся у вожатой верёвкой, мы выдвинулись на поиски. Я засмотрелся на велосипед, который вполне мог бы быть уместен.
   - А как давно заброшенный лагерь заброшен? - поинтересовался я.
   - С 74-го, - ответила Славя. - Пятнадцать лет уже.
   Значит, финт ушами с велосипедом отпадает. По тем дорогам, наверное, продраться можно только на тракторе.
   Болтун - находка для шпиона. Ещё чуть-чуть в таком духе, и я узнаю название ближайших населённых пунктов и, возможно, речки рядом с лагерем.
   - Семён! Не спи!
   Я споткнулся и чуть не уронил спешащую по левую руку Славю:
   - Прости, что-то я...
   Она остановилась и посветила мне в лицо:
   - Что? Если вдруг не очень самочувствие, говори сразу, не заставляй себя.
   - Перестань, - я заслонился ладонью и возмущённо посмотрел на неё. - Ты не знаешь, что светить в глаза невежливо? Не в КГБ на допросе!
   - Прости, я немного испугалась. Ты как?
   - Живой. Просто давайте не будем бежать, и всё будет в порядке.
   - Тебя пошатывает, - заметила Лена.
   - Это потому что бегаем слишком много, - отрезал я. - Если мы пойдём как белые люди, со скоростью пять километров в час, обещаю вам, что справлюсь.
   - Может, обратно в лагерь пойдёшь? - засомневалась блондинка.
   - И пропущу всё приключение? - фыркнул я. - Не выйдет.
   Славя кивнула, пробурчав нечто вроде "чёртов гордец и упрямец", и вернулась на прежний курс. Фонарик она отдала мне, когда я настоял на том, чтобы мне разрешили "поиграться". Лена скромно молчала, двигаясь по другую сторону от Слави - меня она, кажется, отчаянно стеснялась. Не знаю, наверное, в условиях заданного Славей темпа мы бы и правда добрались бы до старого лагеря за полчаса, не больше. Но раз с ними теперь шёл почётный герой-ветеран-инвалид, приходилось ковылять неторопливо. Наверное, если бы мы со Славей встречались - ругались бы постоянно из-за этого. Вывели мы друг друга в город, например, в парк, выгулять и вообще воздухом подышать. И для меня "подышать", например, железобетонно ассоциируется с неторопливым перемещением. Если ты не шествуешь неторопливо, не фланируешь - ты куда-то бежишь, суетишься и вообще озабочен. И какой уж тут отдых. А Славе, наоборот, похоже, подавай перемещение вприпрыжку. Я заметил недовольный взгляд, который кинула на неё Лена. Кажется, я не один здесь, кого не устраивает темп перемещения. Но так или иначе, сумасшедшая гонка по полускрытой травой, молодыми ёлками и поваленными стволами деревьев дороге закончилась спустя полтора часа у какого-то небольшого здания в два этажа. Оно было окружено тем, что с известной долей воображения можно было бы назвать детской игровой площадкой. Судя по разбросанным тут и там бетонным блокам, когда-то здание окружала приличная стенка, призванная не столько защитить пионеров от враждебной окружающей среды, сколько оборонить враждебную окружающую от пионеров.
   - И это всё? Весь лагерь? - спросил я.
   - Ну! - кивнула Славя.
   - Что? Тут два этажа всего, размер маленький, сколько тут человек заселится?
   - Сам лагерь был вокруг, - терпеливо, как умственно отсталому, пояснила мне Лена. - Это здание административное, здесь никто не жил.
   - А где тогда...
   - Не понимаешь? - Славя покачала головой. - Палатки!
   - Серьёзно?!
   - А что не так?
   - Что это за лагерь такой, с палатками?!
   - Обычный, пионерский. У меня сюда папа ездил дважды. Жили в палатках, обедали там, - Лена указала рукой на бетонированную площадку с рядком полузаросших ямок по периметру. Когда-то здесь был навес, а под ним длинные лавки со столами, где и кушали пионеры, - тихо улыбнулась Лена. - И папа. Сейчас, - она подошла к карусели и, поискав, достала оттуда бутылку из непрозрачного чёрно-синего стекла. - Посылка. В будущее, - она прикрыла глаза и прочитала по памяти: - Привет! Я - Антон, но мои друзья зовут меня Тохалем, и ты, открывший эту бутылку, теперь тоже мой друг! Поэтому даже не думай забывать про меня! Мне чертовски приятно с тобой познакомиться, дружище, и помни - я всегда буду тебе рад. Если хочешь поболтать - заходи. И дальше адрес, где мы с ним живём. Он так маму нашёл... - прошептала она, и её глаза влажно блеснули.
   - В самом деле?
   - Да.
   - Герой, наверное, был? Спасатель-пожарник?
   - Нет, просто инженером. Но приврать всегда любил. Он маму покорил, явившись под окна в костюме, с гвоздикой и корочками союза писателей. Маме он сказал, что служит в десанте и ему скоро уезжать в Афганистан. Поверила, конечно, через полгода поженились. У нас до сих пор эти корочки хранятся. Тихонов Антон, издатиль, саюз песателей. Сам их вручную нарисовал, а когда всё всплыло, было поздно, полным ходом шли приготовления к свадьбе. Так-то он до тридцати лет жил с мамой. Но сейчас ничего, закончил школу милиции, работает, - она опять немного покраснела и спрятала бутылку обратно под карусель.
   Я всё равно не понимал, какой потаённый смысл был в лагере с палатками?
   Зачем? Можно же ровно так же навьючить рюкзак, прыгнуть в электричку и несколько часов пути спустя разбить бивуак где-нибудь абсолютным дикарём, без правил и предписаний.
   А это же лагерь. Здесь же распорядок. Я представил себе, как сплю в палатке, а меня в семь утра будят на зарядку. Кошмар же.
   Славе, кажется, надоело ждать, она направилась к зданию администрации.
   - Пойдёмте! Нам ещё Сашу искать, - позвала она.
   Скрип двери показался очень, очень жутким в опускающихся потёмках.
   - Эй, подожди! - крикнул я.
   - Да, подожди нас! - присоединилась Лена.
   Мы бегом догнали активистку и снова пристроились рядом с ней. В какой-то момент под ногой у меня неприятно заходила доска, и Лена поддержала меня под локоть, за что удостоилась благодарного взгляда. Не то, что активистка - та засветила фонарик и пошла подальше в здание.
   - Шурик, ау?! - позвал я. - Ты здесь?
   Старый корпус выглядел пугающе знакомым. Крыльцо, от которого расходятся в разные стороны два пути, две дорожки. Я даже примерно мог сказать, какая куда вела. Налево, не заходя в дальние помещения, кабинет начальника, сразу от него дальше, через закуток с выходом на вторичное крыльцо, шла дорожка к радисту. Направо утеплённый сектор и сушилки для зимних вещей - огромные такие сетчатые лежбища, на которых куда чаще загорали лисички и маслята, чем действительно мокрая одежда. Возможно, этому есть рациональное объяснение. Не знаю. Там, типовая застройка, видел одну - видел все, как это с квартирами-хрущёвками происходит. Мой старый лагерь отличался поразительно похожим зданием администрации. Даже кривобокая лестница, ведущая на второй этаж, была такой же. Разве что выкрашена была в другой цвет, и там неизвестно откуда взялось большое окошко, дающее некоторое количество света. Или?.. Я подошёл поближе и с сожалением констатировал, что дело не в конструктивных особенностях. Сама конструкция, покрытые штукатуркой деревянные планки, была глубоко порочной. Так строили бараки, временные обиталища для самых упёртых урбанистов, не желающих селиться в отдельных домиках, пока небо оцарапают очередные уродливые двенадцатиэтажные корабли. А тут детский лагерь. Я удивлён ещё, что оно столько простояло.
   - Ребята, я наверху посмотрю, а вы здесь, хорошо? - сказала Славя.
   Я кивнул и, указав Лене направление, в котором собираюсь вести поиски, отчалил в сторону кабинета начальника лагеря. Соответственно, ей достались сушилки и утеплённый сектор. Надеюсь, с ней не случится там какой-нибудь гадости. За Славю я почему-то не переживал. Складывалось такое впечатление, что уж эта-то девочка точно в беду не попадёт. Не липнут к ней неприятности, не липнут и всё тут. Не то, что к нам. Неудачникам. Потому раздавшемуся с той стороны здания пугающему треску не удивился. Ожидал.
   - Я в порядке! - крикнула Лена. - Тут доска треснула!
   Продолжаем поиски, значит.
   - Славя, как дела? - спросил я.
   - У меня ничего пока, - отозвалась девочка сверху.
   Ясно. Похоже, право первонаходца опять отходит в зрительский зал?
   Дверь в кабинет начальника лагеря была выкрашена в коричневый, причём, судя по геологическому срезу краски, даже не десятым слоем поверх предыдущих бежевых, белых и больнично-салатовых. На полу слежался толстенький слой пыли, который скопился, судя по всему, только из-за того, что местной пионерии не слишком свойственна тяга к вандализму. Наши-то уже давно бы расколотили все стёкла, а это значит, никакой пыли, никакой консервации. В шкафу рядом с монументальными останками рабочего стола удалось найти несколько альбомов-летописей разных лет. Бумага посерела от старости, кое-где рвалась просто под собственным весом, но это не мешало мне на несколько минут уйти в страну грёз, в чужую историю. Всё верно, ведь чужая история всегда куда интереснее собственной, даже если тебе некогда продохнуть от приключений. И удостовериться - да, и правда. Вокруг большого здания, будто цыплята круг наседки, сгрудились палатки, сгруппированные по отрядам. Странное то было зрелище - готовое здание администрации, флагшток с флагом СССР, лагеря и дежурного отряда, небольшой барак с кружками - и всё. Остальную инфраструктуру представляли собой брезентовые растяжки, навесы и иже с ними. Поискав несколько минут, нашёл и фотографию с кухней - походной, солдатской.
   - Что ж, это хотя бы не на костре.
   Удивительная картина! Но вынужден признать, было во всём этом что-то! Да и структура получилась... Самодостаточная.
   - Как дела? - спросила Славя.
   Я пожал плечами:
   - Никак.
   - А что ты здесь делаешь?
   Я поднял альбом перед собой:
   - Приобщаюсь к истории.
   - Вместо поисков? - кажется, Славе это не очень понравилось.
   - Совмещаю. Странно, что их здесь просто так бросили. Всё-таки память. Нет?
   - С этим местом связана одна очень нехорошая история, - сказала Лена. - Вот и...
   - Не знал, что современные пионеры суеверны. В просвещённый век же живём, - не удержался от шпильки я.
   - Знаешь, не стоит шутить с такими вещами! - сказала Славя. - Наука далеко не всё ещё объяснила.
   - Самое грустное, что наука не объяснила, куда Шурик подевался, - я со злостью пнул остатки стола. Заскрипев, они повалились назад, при этом ударив по чему-то со специфическим металлическим стуком. - Ну-ка... - обойдя обломки по периметру, я расшвырял мешающие куски носком сандали. - Что у нас здесь?
   Свет фонаря выхватил из потёмок какое-то прямоугольное пятно.
   Похоже... Да.
   Тоже краска, тоже облупившаяся от старости. Но, в отличие от двери, здесь был металл, и по правую руку была ручка - подобная той, что обычно делают в люках и дверях в подвал.
   - Люк, - сказал я.
   Продеть фонарик под ручку, висящую там же, в техническом отверстии, было вопросом пары секунд.
   - Девочки, ну-ка, на пару шагов назад, а то мало ли.
   Девочки послушно отступили. И... Шан-да-рах! Удивительно легко открывшийся люк грохнул так, что у меня загудело в моей многострадальной голове. Отскочил от пола и загудел. В свете фонарика можно было разглядеть пологую лестницу в три прута, ведущую куда-то в темноту.
   - Как я туда лезть не хочу, кто бы знал...
   - Не лезь, - согласилась Лена. - Давай просто запомним это место и скажем вожатой.
   - Ага, а там Шурик, и он...
   - Что?
   - Страшно подумать, - огрызнулся я.
   Славя наблюдала за нами с мягкой улыбкой матери, следящей за ссорой своих неразумных чад.
   - А вот и след, - сказал я.
   Фонарь выхватил отпечаток сандалии в пыли. Здесь кто-то был, и был недавно. Значит, нам туда. Спасибо, кэп.
   - Я первой пойду. Если что, подсвечу вам снизу, - мы, не сговариваясь, согласно кивнули, и Славя скрылась на лестнице.
   - Сейчас я, если что, тебя поймаю, - сказал я.
   Лена странно на меня посмотрела, но ничего не ответила и молча кивнула.
   - Я внизу, спускайтесь! - позвала Славя.
   - Ну, что, удачи? Увидимся в морге? - я встал на первую ступеньку. Держала она мой вес уверенно.
   - Аккуратнее только, там последняя ступенька гуляет.
   - Ясно.
   Ещё две минуты - и мы проводим беглую ревизию нашего состояния. Вроде бы, всё на месте, все живы и здоровы: я болею, Славя улыбается, Лена смущается. Модус вивенди. Темно здесь было, как... как в подвале. Хотя не сказал бы, что это подвал. Больше похоже на какой-то туннель. Настоящий рай для диггера - проложенные в несущих крюках толстенные жилы кабелей, лампы в сетчатых плетёных плафонах и сводчатый потолок. Застенки инквизиции на советский манер. Но видно, что строили с душой и совестью - несмотря на запустение, выглядело здесь всё крепким и добротным. Разве что самую чуточку запылившимся. Да кое-где совершенно нелишним было бы поменять лампочку. Потому что рабочие лампочки встречались здесь так редко, что я радовался каждой, как доброй знакомой. Несмотря на их неказистость, запылённость, работу вполнакала ватт на двадцать. Не по себе мне было в этих тёмных туннелях, ведущих из ниоткуда в никуда - поневоле в голову приходили аллегории со светом в конце.
   - Надеюсь, эти туннели не ведут к объекту типа "перед заходом на территорию застрелиться", - сказал я.
   - Бурчишь как старый дед, - рассмеялась Славя. Кажется, на неё гнетущее настроение подземных коммуникаций не производило никакого впечатления. - Смотри, нам туда, - она посветила на пол - в темноту уводила цепочка следов. Я представил, как углубляюсь в эту темноту, со всех сторон окружаемый толщей породы и бетона, и невольно поёжился. А если в какой-то момент у меня погаснет фонарик... Нет, лучше даже не думать об этом. Казалось бы, откуда у человека, живущего в коробке, взяться клаустрофобии?
   - То есть, даже не будет классического направо-налево?
   - У нас есть следы, - пожала плечами Славя. - Пошли быстрее, может быть, ему требуется помощь!
   - Надеюсь, он не успел уйти далеко, - Ленка за спиной солидарно засопела, а я продолжил: - Или мы тут ищем, а он уже в домике сидит.
   - Семён, хватит страдать. Хочешь вернуться? Иди, отправлю с тобой Лену.
   - А...
   - Да, а сама буду искать. Я без Шурика в лагерь не пойду.
   - Но Ольга Дмитриевна сказала только до старого корпуса и обратно. Не боишься, что по шапке прилетит?
   - Лучше по шапке, чем знать, что могла помочь, а не стала! - она гневно сверкнула глазами и отвернулась.
   - Нельзя помочь всем, - глядя под ноги, произнесла Лена.
   Некоторое время мы шли молча, дуясь друг на друга. То есть, дулись мы со Славей, а Лена привычно уже старательно стеснялась.
   - Ого, - в голосе Слави звучало уважение, и я отвлёкся от балансирования между обломками и трещинами в полу.
   Итак, уважаемая публика, предлагаю вашему вниманию... Дверь. Нет, не так. ДВЕРЬ! Как будто прямиком перенесённая сюда из какого-нибудь Убежища-111. Такая же тяжёлая, большая, солидная. Разве что не круглая. Будто в пику всем этим серьёзным кнопкам, противовандальным петлям и огромному поворотному колесу, выкрашена дверь была в весёленький голубенький цвет, поверх которого угрожающе-жёлтым был нанесён трафаретный значок радиационной опасности.
   - Наверное, эту дверь в одиночку не откроешь, - я попытался провернуть колесо - с ожидаемым результатом.
   - А как же тогда Шурик? - спросила Лена.
   - Откуда ж я знаю.
   Славя вместо ответа подсветила отпечаток сандалии у самой двери.
   - Может быть, было открыто. Так или иначе, нам надо туда. Попробуем-ка... - на всякий случай я попробовал провернуть колесо ещё раз. С тем же успехом. - Придётся кому-нибудь из вас нажимать на кнопку.
   Переглянувшись, девочки решили между собой эту дилемму, и Лена отступила ещё на шаг назад. Славя же подошла к запирающей кнопке и с любопытством осмотрела её:
   - Чёрную или красную кнопку нажимать?
   - Красную, конечно. Чёрная для других целей. Давай, на "три-четыре". Три... - внутри двери что-то звонко щёлкнуло и с грохотом отодвинулось, и я начал было поворачивать колесо - и Славя, охнув, отпустила палец. Обратным движением мне чуть не повыламывало кисти из суставов. - Эй, осторожнее! Я чуть руку не вывихнул!
   - Прости, кажется там...
   - Жук? - Лена испуганно отступила ещё дальше. Скоро она таким образом до лагеря спиной вперёд дойдёт.
   - Нет, - сказала Славя. - Не знаю. Там что-то шевелилось под кнопкой.
   Ох, блин. В темноту с фонариком, значит, мы лезем бесстрашно, а как что-то где-то зашевелилось - мы визжим и убегаем? Логика блондинки.
   - Боишься, что кто-то укусит? Вот, - я подобрал с пола круглую арматурную палку и протянул ей. - Используй это, Люк.
   - Да, спасибо.
   - Три...
   В этот раз всё прошло без сучка без задоринки. Правда, вскоре и я тоже расслышал угрожающее шипение со стороны Слави, но она, хоть и побледнела, не моргнув и глазом додержала кнопку нажатой ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы раскрыть кремальеры и отпереть дверь. И вот, нашему взгляду предстал миниатюрный рай для отшельника. Полностью укомплектованная, отлаженная и пугающе самодостаточная система. Правда, судя по атмосфере запустения, здесь гости последний раз были лет эдак двадцать назад. Двухъярусная кровать с толстым слоем пыли - демонстрирующая, что на ней никогда не спали, уголок радиста и индивидуальные шкафчики, один из которых был распахнут. Что удивительно - сюда до сих пор подавалось электричество! Даже системы вытяжки - топорные, советского производства - ощутимо гудели из-под потолка. Но не было неуловимого духа, присущего помещениям, где живут люди. Шурика не было и здесь.
   - Смотрите, что нашла! - Лена подобрала со стола тяжёлый советский фонарик - не чета той игрушке, которая жужжала в ладони Слави. Такой штукой если в лоб получить, то и поглупеть недолго. Лена щёлкнула выключателем, но фонарик даже не засветился. - Эх, такая полезная штука могла бы быть, - вздохнула она.
   - Дай-ка, - не то чтобы я был большим докой по части техники, но уж со сменой запчастей в советском фонарике способен справиться кто угодно. Тем более, что уж в таком месте просто обязаны быть запасные источники питания. Так и есть - парой минут поисков позже я был вознаграждён коробкой с батарейками и пачкой запасных лампочек для фонаря. Три минуты скручиваний-раскручиваний - и, проверив свечение, а попутно чуть не ослепнув на левый глаз, я вручил фонарик Лене: - Владей и помни мою доброту.
   - Спасибо, - пряча глаза, ответила она. Кажется, чувствовала себя немного виноватой за то, что так и не приняла участие в увлекательном аттракционе под названием "открой дверь в бомбоубежище".
   - Очевидно, Шурика здесь нет. Под кроватью искать глупо.
   - Да! - кивнула Славя. - Мы идём дальше.
   - Дальше? Разве это не... - бомбоубежища обычно делали в слепых тупиках - это облегчало решение некоторых инженерных проблем с вентиляцией и энергоподводом. Но здесь... Я обратил внимание на вторую дверь. Эта дверь была абсолютным близнецом той, что пустила нас сюда. Поэтому комментарии были излишни, но я на всякий случай напомнил: - Давай ещё раз, ты на кнопку, я на кремальеры, - в свете размышлений, последних событий и вообще всей этой истории я вдруг понял, что сейчас не имело значения - куда и зачем я иду. Не имело значения, найдём ли мы что-нибудь. Я оказался в парадоксальной гипотетической ситуации, в существование которой никогда не верил - момент, когда процесс важнее самой цели. Сам факт приключения был важнее результата поисков. И благодарности за создание этого парадокса отходят непосредственной, милой и очень красивой девочке с необычным именем. - Никого там внутри? - Славя вежливо постучала по зуммеру и отрицательно покачала головой. - Тогда, три... Шестнадцать, - она зажала кнопку, а я повернул поворотное колесо.
   Мотивирует, ничего не скажешь.
   - Такое ощущение, что вернулись в тот же коридор, - прошептала Славя. Кажется, ей было не по себе. И я полностью разделял её чувства! Цепочка следов, однако, вела cюда, поэтому выбора у нас не было.
   - Ну, мы пошли? - вооружённая фонарём, Лена, напротив, чувствовала себя превосходно и рвалась в бой!
   - Куда-то опаздываешь? - подмигнул я.
   - Найдём Шурика и вернёмся в лагерь! Я сыта этими подземельями по горло!
   Переглянувшись, девочки неизвестно чему рассмеялись, оставляя меня в недоумении. Я пожал плечами. И сделал первый шаг в новый коридор. Видимо, это изначально так и строилось - бункер и два туннеля в разные стороны. Дохлое место у чёрта на куличках. Короче, случись что, и будет очень, очень грустно.
   - Ты что-то притих, Семён, - нарушила молчание Славя. Она выдвинулась вперёд, а за ней пошла Лена, в этот раз тоже вооружённая фонариком, светя по левую руку. Я же двигался в тылу, чувствуя себя с боку припёкой. Посомневавшись, я всё же решил поделиться своими размышлениями.
   - Я слышала про эти туннели, - отозвалась Лена, идущая сейчас впереди. - Их построили в конце сороковых, но до того времени на том берегу была разработка угольных месторождений. Так что если вода где и просачивается, она уходит вглубь, не затапливает помещения.
   - И откуда ты столько про геологию знаешь... - проворчал я.
   - Читаю много, - усмехнулась девочка. - Стоп. Она резко затормозила и схватила Славю за ремень. Вовремя - ещё бы один шаг, и... В полу зиял заметный такой пролом. До того края дырки нечего было и пытаться допрыгнуть.
   - Те самые шахты?
   Лена кивнула и посветила вниз. Световое пятно выхватило из мрака кучу обломков, а чуть дальше тускло блеснули металлические рельсы.
   - Наверное, подмыло почву, вот всё и обрушилось, - сказала она.
   Световое пятно пробежало по периметру ямы, выхватило перспективную горку земли в середине. Не очень глубоко, метра полтора-два, если удачно прыгнуть, то риска никакого.
   - Шурик, наверное, здесь спрыгнул вниз, - сказал я. - Придётся нам за ним.
   - Хочешь идти дальше? - спросила Славя.
   - Нет. Но, полагаю, обратно идти уже дольше, чем в нужную нам сторону.
   - А также во имя героического спасения товарища!
   Я улыбнулся одними губами. Такие вещи полагается произносить с толстым-толстым слоем сарказма поверх реплики, но, похоже, активистка всерьёз верила в то, что несла.
   - Хорошо, я первый, вас буду страховать. Подсветите мне, - к мощному световому пятну присоединилось пятнышко чуть потусклее. Подрагивающее, мерцающее - издержки механического фонарика. Но важнее был момент психологической поддержки. - Ни пуха мне, - я размашисто перекрестился и, сев на самый край, аккуратно сполз вниз, метя туда, где можно было разглядеть ещё один отчётливый отпечаток. Кажется, я... Э? Свет куда-то исчез, и всё, что у меня оставалось - это жуткое ощущение осыпающейся под ногами почвы. Я даже испугаться не успел, как кубарем покатился вниз. Приземлился я на четвереньки, очень больно ударился ладонями о те самые пресловутые рельсы. Немного потоптавшись на месте приземления, чтобы ничего не рухнуло если что, я отошёл назад и отсигналил: - Можно!
   Рядом со мной тут же спрыгнула Лена. По-моему, она всё-таки сумасшедшая. Нельзя же так очертя голову нырять в темноту только потому, что кто-то перед тобой провернул аналогичное.
   Кажется, ей очень не хотелось оставаться одной в темноте.
   Откуда такие выводы?
   А иначе зачем бы ей так вцепляться в тебя?
   Её всю потрясывало.
   - Лена, ты мне больно делаешь.
   - Прости, - она позволила себя отвести на пару шагов.
   - Славя, прыгай! - позвал я.
   Наконец наша команда воссоединилась, и мы снова могли приступить к поиску Шурика. Мы все набрали много опыта, получили новый уровень, и теперь нам противостоят монстры опаснее предыдущих. А самый злобный из них - очкарик.
   - В прошлый раз жаловалась Лена, - сказала Славя. - Теперь жалуюсь я. Я устала и хочу на ручки. Понесите меня.
   - Хорошо, - согласился я. - Я понесу тебя, а Лена меня.
   - Я тебя не унесу, ты вон какой большой, - подыграла Лена, а Славя рассмеялась.
   Я воспринял намёк правильно, и мы взяли пятнадцатиминутный перерыв в поисках. Отряхнули рельсы и уселись на них. Никогда бы не подумал, что элементарное отсутствие неба над головой на несколько часов так угнетающе действует на психику.
   Или всё дело в гуделке? Не знаю.
   Но голова болела всё сильнее - я не жаловался, но цвет лица моего был достаточно красноречив, судя по всему, так как Славя настояла на отдыхе. Но не прошло и получаса, а я поднялся. Не сиделось мне здесь, в этой затхлой атмосфере.
   - Держишься? - сочувствующе спросила Лена.
   - Лена, скажи, а ты-то зачем с нами увязалась? - спросил я. - Только не ври, что за Шурика беспокоилась.
   Она покраснела и отвела глаза:
   - Ну... Это...
   - Я же её попросила, неужели забыл? - пришла на помощь Славя. - Ещё до ужина. Раз Лене всё равно заняться было нечем, она и согласилась пойти с нами.
   - И всё? - спросил я.
   - Да... - ответила Лена.
   - Странно всё это. Но мы идём?
   Девочки поднялись вслед за мной. Наконец, после долгих блужданий, мытарства по подземельям закончились. Мы уже довольно долго не разговаривали, лишь дежурно обмениваясь короткими репликами, предупреждая об опасности. Все вымотались. Но и нашим бедам пришёл конец.
   - Разнообразие... - всё, что сумело выдавить моё пересохшее горло.
   - Что? - спросила Славя.
   - Дверь, - хвала Рандому, не очередная взрывостойкая, а то я точно решил бы, что мы каким-то волшебным образом вернулись обратно в бункер!
   - Да, вижу.
   - Надеюсь, приключение на этом закончится. Очень! - я с силой дёрнул ручку и открыл дверь. Два световых луча скрестились на противоположной стене небольшой комнаты. Я чуть не наступил на одну из бутылок, в изобилии валяющихся на полу: - Портвейн 72, - растерянно прочитал я, подняв одну такую. - Значит, не шахтёры пили, и не строители?
   - Эм, ну, да... - Славя почему-то смутилась.
   Но я не стал заострять на этом внимания. Я воздал должное мастерству неизвестных наскальных живописцев, расписавших похабными картинками и нецензурными выражениями почти все доступные поверхности. И отсюда заключил, что до поверхности есть куда более короткая дорога. Значит, есть и другой выход. Судя по всему, Шурик, как Штирлиц, ушёл через вход. Я подавил желание матерно обложить чёртова очкарика и несколько минут боролся с подступающей тошнотой.
   Если бы знал, чёрта с два я бы ему помогать согласился.
   Если бы ты не помог, ему помог бы кто-нибудь другой.
   - Славя, Лена, его нет. Я устал и сдался, похороните меня под осиной!
   - Может, ещё небольшой привал? - предложила Славя.
   - Привал? Да будет тебе известно, - часы на смартфоне показывали начало третьего, - что мы шляемся под землёй уже больше шести часов. Здесь уже впору ложиться спать и молиться, что нам хватит здесь воздуха, - я погасил экран и спрятал телефон в карман, не обращая внимания на диковатые взгляды, которыми одарили меня девочки. Не про них эта игрушка, и на невысказанные вопросы я отвечать не собираюсь.
   - Это та... - начала Лена.
   - Не спрашивай.
   - ...которая...
   - Не спрашивай, я сказал.
   - О чём вы говорите? - заинтересовалась Славя.
   - Ты тоже не спрашивай. Не заставляйте меня врать, я всё равно ничего по существу не скажу.
   Девочки переглянулись, но от меня отстали. И вовремя. Моё внимание привлекла ещё одна дверь - родная сестра той, через которую мы сюда пришли. Вернее, не сама дверь. А приближающиеся из-за неё шаркающие шаги. Кто-то целеустремлённо двигался сюда.
   Кто бы ты ни был, молись, чтобы ты был Шуриком.
   Любого другого я сейчас застучал бы по лбу трофейным фонарём и выбросил на съедение местной плесени на стенах.
   Здесь нет плесени на стенах.
   Да.
   - У нас компания, - сказал я.
   Девочки среагировали почему-то совершенно одинаково - они как-то странно повернулись и сместились относительно двери. Я мог бы поклясться, что они сейчас изобразили некий оборонительный порядок. К счастью, это оказался Шурик. К счастью для него.
   Ты себе не представляешь, как же тебе повезло.
   - А вот и вы! - сказал Шурик. - Я слышал, как вы ходили по коридорам, как заводили меня! Думали, я за вами пойду и сгину в дальнем углу? А я не пошёл. Думали, я вас не найду? А я нашёл!
   Кажется, он окончательно двинулся.
   - И напрасно, - сказал я. - Походил бы пару дней в туннелях, есть захотел бы, сам бы вылез.
   - Семён, перестань издеваться над Александром! - возмутилась Славя. - Не видишь, он не в себе?
   Я пожал плечами:
   - Да я и сам не в себе. Я - раненый в голову инвалид, которого заставили искать ущербного на ту же голову от рождения.
   Девочки синхронно прыснули.
   - Это было жестоко и зло, - сказала Лена.
   - Но забавно, - сказала Славя.
   - О чём вы говорите, не понимаю? - Шурик растерянно переводил взгляд с меня на девочек, потом обратно. Из его руки выпала и задребезжала на полу какая-то железяка, которую он, кажется, собирался использовать в качестве оружия.
   - Объяснишь, за каким чёртом ты убежал? - спросил я.
   - Я? Никуда я не убегал! Когда мы из клуба вылезли, меня оглушили голоса. А потом эти голоса начали кричать, и говорить мне что делать, и вести куда-то!
   Я влепил ему несильную пощечину, приводя в чувство, и испачкался в чём-то мокром и липком. Шурик взвизгнул и умолк.
   Кровь.
   На щеке беглеца красовались три продольные и довольно глубокие царапины, будто оставленные кошачьими когтями.
   - Это ещё что? - спросил я.
   Он промокнул пальцем ранку и сморщился:
   - Кровь? Когда я успел пораниться?
   - Это ты мне сказать должен. След такой, будто тебя кошка полоснула.
   - Какая кошка в шахтах? Это антинаучно, - он говорил ещё что-то, рассказывал, сбиваясь и перепрыгивая с пятого на десятое, но не подходил вплотную к самой важной теме.
   - Ладно, это всё, конечно, замечательно, - перебил его я, когда он в пятый раз уже затянул свою волынку о том, как бродил влево-вправо по шахтам. - Ты скажи, здесь есть короткий путь на поверхность?
   - Я помню, как заходил в затопленное крыло, там была лестница, ведущая наверх. Сквозь неё можно было увидеть автобусную остановку.
   - Затопленное крыло, говоришь?
   - Я же говорю, я был не в себе. Не уверен, что сумею вывести вас туда.
   - Вообще за этой дверью есть подъём наверх, мне о нём Борис Александрович рассказывал, - сказала Славя.
   - И ты молчала? - спросил я.
   - Кажется, мы и правда очень недалеко от лагеря, - сказала Лена.
   - Почему ты так считаешь?
   - Ну... Я просто чувствую, - покраснела она.
   - Мне тоже так кажется, - кивнула Славя. - Не могу объяснить, почему, просто какое-то чувство направления.
   Геймерские инстинкты, не иначе.
   - Давайте вернёмся обратно в лагерь! - сказал Шурик. - Похоже, что-то со мной в клубах там произошло. Нехорошее.
   - Нехорошее - это очень мягко сказано. Добро пожаловать снова в ряды разумных, - протянул я руку, которую Шурик несмело пожал. - И давай уже выбираться отсюда. Видимо, реакция такая. У меня просто голова поболела.
   - Семён, ну вот зачем ты туда сунулся? - покачала головой Славя.
   - Как будто что-то плохое.
   - Я же просила тебя подождать до обеда!
   - А я и подождал до обеда. Когда все пошли обедать, тогда и я гулять пошёл.
   Наработанная практика - я определённо становился специалистом по отмыканию кремальеров - и нашему взгляду открылся вертикальный ряд металлических скоб. Славя полезла первой, как многознайка и обладающая сверхмощным всеотпирающим артефактом под кодовым именем "связка ключей ото всего в лагере". Ну а я изо всех сил старался не подглядывать. Получалось, если честно, с трудом. Наконец, сверху что-то ухнуло и загудело - запылённая решётка вывалилась наружу.
   - Лена, Семён, Шурик, поднимайтесь!
   Оставлять Лену наедине с нестабильным Шуриком я не рискнул, так что Лена лезла следующей. А я вылез последним. И долго ловил отвисшую челюсть, когда понял, что в результате всех наших перипетий мы оказались там же, откуда и начинали свой путь. В центре лагеря! Как оказалось, постамент Генды был пустотелым, а прямо под ним была хорошо спрятанная вентиляционная решётка, прикрывающая лестницу в катакомбы.
   Что здесь за лагерь такой?!
   - Ребят, я, пожалуй, пойду, - сказал Шурик. - Побеспокою врача нашего.
   - В три часа ночи? Удачи, - кивнул я.
   - И... Мне не очень удобно, но - спасибо вам огромное за то, что нашли меня. И выслушали, - он направился к медпункту.
   - Ну как тебе прогулка? - улыбнулась Славя.
   - Не очень, - сказал я. - Если бы не ты, никуда бы я не пошёл и не дошёл.
   - Не прибедняйся, ты лучше, чем сам о себе думаешь. Я в тебя верю.
   После таких слов обычно следует признание, поцелуй - да что угодно, выражающее кульминацию! Не могут же врать все эти чёртовы книжки и фильмы? Но мой деревянный казённый язык и сухое горло...
   - Ребята, время и правда уже очень позднее. Или следует сказать "очень раннее"? - засобиралась Лена. - Короче, я свою задачу выполнила, я спать. Увидимся! - она махнула рукой и отправилась к себе в домик.
   - Давай посидим немного? - предложил я, когда Лена скрылась из виду. - Не насиделся я что-то внизу.
   - Надо бы тебя в медпункт... - я сделал умоляющие глаза:
   - Да.
   - И время уже позднее.
   - Тоже верно, - она была уютная и ласковая, и я с удивлением услышал, как произношу: - Ночь тёплая. Уютная. Ты куда-то торопишься? - Славя улыбнулась. - Никогда не приходилось ночевать под открытым небом?
   - Нет.
   - Как думаешь, какие сны должны сниться, когда над головой нет потолка?
   - Я не знаю. Но разве ты не боишься вымокнуть от росы? - она всё ещё играла свою роль девочки с принципами и правилами. А я подталкивал и подталкивал её к тому, чтобы ненадолго сойти с ума. - Холодно, ты простудишься, - я уселся на скамейку и увлёк её за собой. - Да и... Голова твоя, - на плечо опустилось что-то тяжёлое. - Нельзя же... наверное, - Славя положила голову мне на плечо и прикрыла глаза. - Неправильно это...
   - Но я же сегодня совершил подвиг, - я улыбнулся ей. - Я заслужил исполнение одного желания.
   - Какого же? - прошелестела она, засыпая.
   - Засыпай. Спи со мной рядом.
   Я и сам чувствовал, как глаза закатываются, как распускается что-то донельзя сжатое внутри меня.
   Я только чуть-чуть глаза прикрою... На секундочку.
   - С добрым утром, - сказала Славя. Плечо немного затекло из-за непривычной тяжести, но меня это не волновало - я не собирался шевелить им.
   - С каким же утром, ночь на дворе, - по ощущениям, поспал я полчаса, не больше.
   - Уже нет, - она качнула подбородком, указывая на восток. А там уже темнота уступала пока ещё тёмно-золотым и бордовым тонам. Но скоро они прибавят в яркости. И солнце заявит свои права на новый день. - Мы как два бродяжки, заночевали на скамейках.
   - И пусть хоть кто-нибудь попробует нас в этом обвинить, - хотелось сказать ей какую-нибудь глупость, романтическую, кажущуюся важной сейчас. Но я понимал каким-то тысячным чутьём - рано ещё. Не оценит. Или оценит, но...
   - Пойдём, сдадим тебя на руки Виолетте Церновне, надеюсь, она не заснула ещё, приняв Александра, - ненужная банальность. Спасительная в неловкой ситуации. Она была прекрасна даже в смущении. А я понял, что бесполезно врать себе. Она слишком нужна.
   - Я сам дойду, - я указал на медпункт, который можно было разглядеть прямо отсюда. - Даже не знаю, доброго утра тебе пожелать или же спокойной ночи.
   - Просто - увидимся, - девушка погладила меня по плечу и убежала.
   А я побрёл к медпункту.
   Виола уже ждала меня, несмотря на позднее (или следует сказать "раннее"?) время - на столе стоял термос, откуда ароматно веяло какими-то травами.
   - Загулялся ты сегодня, - строго сказала она. - А я, между прочим, тебя не выписывала.
   - Простите... - в голове вдруг всплыло то, в каком состоянии теперь медсестре придётся работать, после её бдения. На часах сейчас было куда ближе к подъёму, чем к отбою.
   - Давай, пей отраву, тварь.
   - Что?
   - Говорю, пей отвар трав и ложись спать. Если утром всё нормально будет - выпишу тебя.
   - Спасибо большое!
   - Вашего лазера-подвалиста накормила успокоительным, так что будешь ложиться, потише там... Пионер. Что ж, время уже позднее, давайте разбегаться на горшок и по люлькам. Завтра до полудня возьму отсыпной, а ты тут уж постарайся. Если что-то серьёзное, поднимай меня, не жалея, но с порезами и головной болью, думаю, ты сам справишься, - она взялась за ручку двери. - И товарища со стены можете уже снимать, - качнула головой сестра, - если духу хватит. - Генда с портрета грозно сверкнул глазами. - Лазеру оставлю на столе таблетку, пусть выпьет как проснётся, и может быть свободен, - второй глоток травяного отвара пошёл легче первого, и я даже начал различать в нём что-то вкусное. - Пионерку свою зря отпустил, - от порога сказала Виола, не оборачиваясь.
   - Извините?
   - Феоктистову. Но ладно, сама с ней завтра поговорю. А теперь марш спать.
   Как я мог сопротивляться такому соблазнительному предложению! Ещё не стих звук от закрывающейся двери, а я уже лежал под одеялом. Сознание выключилось вдруг и сразу.
  
   День 5
  
   Ночь... Одиночество. Всегда было интересно, сколько же на самом деле человек были неравнодушны к моей судьбе - и молчали при этом. Друзей определяют поступки. Не хочется возвращаться и мешать, но подглядеть в статистику, в посещаемость, подбросить горстку удачи и, убедившись в том, что всё в порядке, спрятаться обратно в свою нору. Всегда было интересно, сколько же на самом деле человек были в твоей жизни, но не пускали тебя в свою. В тебя смотрятся как в витрину, тратят твои силы и время, а однажды просто уходят. Раньше я куда сильнее ценил последних. А сейчас у меня остались только ночь. И одиночество. Развёрстое в иллюзорный мир окно монитора, на экране которого щедро дарит улыбки девушка, похожая на Славю. Наверное, эта девушка возможна только там - в мире, куда можно подглядеть с помощью монитора. По законам фантастики. Или же в некоем застрявшем между полюсами несбыточного мире - имени очень даже конечного лета. По законам сказки. По стенам стелются блики от проезжающих мимо машин, странным образом добивающие аж до седьмого этажа. "Писать надо только так, чтобы не стыдно потом было за слёзы из глаз" - сказал творец и сжёг вторую часть рукописи. Я тяну руку к твёрдой, горячей поверхности, разбивающей картинку под касаниями кругами на воде. Я хочу коснуться её щеки. Тщетно. Идиот. Я же сижу в своей комнате. А даже окажись я там, в беснующемся море человеческого восторга, пробивающего голову насквозь, оставляющего под черепными сводами только звенящий ликующий крик... Разве там сумел бы я прикоснуться к той, что заслуживает куда большего, чем просто жизнь? Слишком идеальная, чтобы быть правдой, слишком хорошая, я всегда буду искать подвох. В конце концов, я попросту недостоин находиться рядом. Память снова осыпается бесполезными, горькими хлопьями, ускоряя, ускоряя бег стрелок. И на выцветшем плакате с надписью "дверь в счастье" отпечаток узкой изящной ладошки. А под тумбой, сжав худые коленки, уронив руку, погибает от забвения и холода бывшая богиня. Ведь по сути любой бог в первую очередь жив и силён, пока в него верит хотя бы один человек. Я, наверное, и был тем последним человеком, верящим в хрупкую фигурку. Но угораздило же разглядеть в ней объект для снов, после которых потом спать вообще не хочется. А это не вера уже. Пока я замерзаю у порога несбывшегося, последний поклонник, последний верующий, она колеблется между небытием и полным забвением. Тщетно пытаясь найти у меня на груди хотя бы чуть-чуть тепла. Мы - антагонисты, греющие друг другу руки, не существующие, не настоящие. Поэтому крик о помощи вязнет в морозе быстрее, чем покидает пересохшее горло. Люди не видят нас, они смотрят сквозь нас, проходят сквозь нас. Сердце стучит всё медленнее - она дрожит всё мельче и слабее. И когда между разрывами туч к нам прорывается холодный голубой свет, мы уже не можем сопротивляться. Лунный свет забирает из нас то, что всегда принадлежало ему, отрицательную величину с отрицательным весом, и две пустотелые призрачные оболочки сминаются под собственным весом и тяжестью ветра.
   Я вздрогнул и открыл глаза. Приснится же такое. Потом в реальность не веришь. Ну... Насколько эту реальность можно назвать таковой. Как тут подсказывают из зала, мы вполне можем оказаться сном бабочки на склоне Фудзи-самы. Так что, Рандома ради, не надо настаивать на небесспорности объективного окружения. Пример? Начать можно хотя бы с того, что я снова открываю глаза непонятно где. Хотя... Комната была насквозь незнакомая, сводчатый потолок выдавал внутренности домика-бочки, а с соседней кровати доносилось мирное посапывание. Секунда была упущена - сон выветрился из памяти, оставляя там чёрно-белый отпечаток. И не шевелилось, не думалось и не хотелось. Больше всего сейчас нравилось именно лежать вот так и смотреть в потолок. А лучше закрыть глаза и отключиться ещё ровно на столько же, на сколько бездействовал до этого. Я ненавижу слово "спать" - и ёжусь всякий раз, когда услышу "марш в кровать, уже десятый час". Слева донесся скрип, вздох, и я скосил глаза в сторону шума. И с трудом подавил желание вскочить, вскрикнуть или каким-либо другим образом изничтожить волшебство момента. Потому что на соседней кровати, раскидав руки, улыбалась во сне... Славяна. Она пренебрегла одеялом и спала под простынёй. Очень практично в такую духоту, но из-за влажного воздуха и жары тонкая ткань, волглая от содержащейся в атмосфере воды, стала почти прозрачной, и я засмотрелся на то, как ходит туда-сюда край простынки на высокой груди девушки. Казалось ещё вот-вот, и моему взгляду откроется...
   Как насчёт того, чтобы выступить в роли первого начала термодинамики?
   Ы?
   Я о внесении внешней силы в замкнутую систему. А то там, похоже, не хватает энергии для того, чтобы несчастная простыня соскользнула, наконец!
   Да, я похотливое чудовище. И даже раздвоение личности у меня в равной же степени озабоченное. Я резво свёл ноги и отвернулся к стене. В шортах стало тесно, и я обратил внимание на то, что лежу на кровати одетый полностью, только без обуви. С сожалением констатировал, что ритмика дыхания сбилась. Несколько секунд спустя панцирная сетка заскрипела снова.
   - Не поворачивайся, я одеваюсь, - предупредил девичий голос.
   - Как будто я не насмотрелся на тебя, пока ты спала, - проворчал я.
   - А насмотрелся? - под сводами круглой крыши разнёсся мелодичный смех.
   - Ты вопросы такие задаёшь. Как будто...
   Ещё несколько секунд шорохов и поскрипываний спустя на кровать с той стороны приземлился кто-то тяжёлый.
   - Ты опять попался на невинную шутку. Какой ты всё-таки стеснительный, - рассмеялась она. А я обернулся и посмотрел мимо неё в окно, забранное прозрачным газом. Там было утро, серая меланхолия и больше августовский, чем июльский, дождь - неторопливый, размеренный и себе на уме. Славя сидела на краю моей кровати, одетая в спортивную форму.
   - Моя голова... Как я здесь очутился? - без особой надежды спросил я. - Нет, серьёзно. Мы же пришли чёрт-те во сколько, я тебя домой отпустил, а сам пошёл к Виолке.
   Во всяком случае, это то, что я помню абсолютно точно.
   - А потом?..
   - А потом я попыталась лечь спать, но не проспала и нескольких часов, как ты постучался ко мне, - с видом профессионального делопроизводителя доложила девочка. - Что-то долго пытался мне рассказать, не то о федерации, не то о республике, но в результате так ничего и не сказал.
   Я покаянно прикрыл глаза. В памяти и правда всплывало нечто привычно-непрезентабельное. Сам понять не могу, что нашло на меня такое, но что было, то было. Правда, обрывки никак не хотели складываться в общую картинку. Припоминался шум бьющей в раковину воды, треск замка, небольшая бутылочка коричневого стекла с надписью "боярышника настойка". Потом путь под тугими, тянущимися струями дождя, и где-то что-то рвалось - то ли снаружи, то ли, наоборот, в груди.
   "Хорош", с бесцветным уже покаянием констатировал я. "Я-то думал, просто из-за сотрясения немного штормит, да из-за дождя. Алкаш Евграфович, нахлестался настойки боярышника, подобно бомжу, шёл через весь лагерь и громко орал сагу о том, как "я закрыл свою дверь на тяжёлый засов", в которой приличной была только эта строчка".
   И пришёл сюда. Точнее, не сюда, а к скамейке у входа, а Славя, влекомая неведомым звериным чутьём, встала, вышла... А мне такие странные сны снились, я как дурак улыбался. Как будто я остался один в лагере. Хожу по территории, собираю обрывки бумажек, сметаю с бетонных дорожек песок и хвою. Напротив домика Лены и Мику развернул скамейку, чтобы от двери было видно того, кто сидит - было тяжело, но я справился. Наконец, аккуратно, одними пальцами, вытащил из воздуха отголоски чьего-то разочарования, злости, непокорности и просто негатива. Протёр солнце, чтобы блестело ярче. И только тогда шепнул "пора". Закольцованный кусочек пространства, крутящий в себе сотни километров шоссе, распрямился, уткнувшись прямиком в гостеприимно распахнутые ворота. Очень юная ясноглазка отразила взглядом небо, входя между створок, коснулась рукой вырезанной пятиконечной звезды, улыбнулась, а я не удержался. Подкрался, поцеловал её сзади в шею. Рассмеялся, когда девушка вздрогнула, и умчался прочь эхом и тёплым ветром.
   - Ты почти ушёл уже, - вернула меня к реальности Славя. - Что-то кричал про то, что возьмёшь лодку и сплавишься до океана, а если не найдёшь и там какого-то... Не помню, как точно. Кайбос? Сайбок?
   - Скайбокс?
   - Наверное, - задумчиво сказала она. - Потом долго рассказывал мне что-то про инфразвук и его воздействие... Что?
   - Что?
   - Ты вытаращился так, будто я сказала что-то очень странное!
   - Но ты сказала!
   - Это я тебя цитировала, не подумай чего! - Славя села спиной ко мне и уставилась в окошко, по которому струились вниз капли шального дождя.
   - Всё-таки ты слишком добрая для того, чтобы быть настоящей, - задумчиво сказал я.
   - А ты говоришь слишком глупые глупости, чтобы я стала с ними спорить.
   - Вот как? То есть, глупости.
   Сюда точно никто не зайдёт ещё несколько минут, пока молчат репродукторы и не кричит горн. А Славя, насколько мне помнится, всегда бегала с утра, по холодку, пока тихо и все спят.
   Я сглотнул горькую слюну. И подумал, что, наверное, так и сходят с ума - от ощущения, что нельзя просто так лежать на печи и смотреть на проходящую мимо жизнь. Пропустил руки под её руками, положил ладони на упругий, тёплый живот. И потянул на себя. Она была прекрасна, добра, отзывчива. Её слабостью было то, что она не умела отличать чужие чувства, что чутко, как обнажённый нерв, воспринимала из эфира, от собственных. Я же сильнее всего сейчас желал её - и морщась от гудящей головы и рвущей затылок заскорузлой повязки - звал к себе. Славяна слабо отбивалась, дрожала и прятала глаза.
   - Нет, не здесь, - шепнула она. - Подожди.
   Да где там. Она обмякла в моих руках - сразу, вдруг. Её кожа была солёной, тёплой, упругой. И под спортивной формой не было ничего. А недоумение сменилось отражением моего желания - не прошло и двух минут, как она судорожно выдохнула и перестала отталкивать мои руки. А я только добрался до уха.
   Сдалась?
   Реакция была достаточно странной, плюс девушка закрыла глаза, закусила губу...
   - Ты же понимаешь что делаешь, правда? - внятно произнесла она.
   - Что? - хрипло спросил я, приходя в себя.
   - Я хочу сказать, - она даже не пыталась вырваться, а в глазах её плескался безграничный азарт. - Зачем-то ты ведь лазишь у меня под майкой?
   - Прости, - до меня вдруг дошло, что я, кажется, только что чуть не сделал... И я закостенел.
   "Нееееет!" донёсся из глубин подсознания горестный вопль. "Выключи умника, ну же! Пока она..."
   Поздно.
   Почувствовав моё недоуменное напряжение, Славя легко выбралась из моих рук. Но вставать не спешила.
   - Всегда смеялась над рассказами, в которых кого-то тискают, а они и не отбиваются. Теперь понимаю, почему.
   - И почему же?
   Она сняла мою ладонь со своего живота и несильно сжала:
   - Ты остановился. Странно.
   - Почему?
   - Мальчишки не умеют останавливаться, или я ничего не понимаю в психологии, - она погладила костяшки моей руки. - И ты бы не остановился, а там...
   - Да?
   - Я пока пыталась отбиться, всё думала, как это гадко и мерзко. Но это же в нас природой заложено, как это может быть гадко? - она покачала головой. - А тут ещё и ты со своими сочувствующими взглядами. Ну, вчера, когда я сказала, рано мне ещё, - она говорила всё медленнее. - Я и подумала - а почему бы и не...
   - Попробовать? - естественно сорвалось с языка.
   Но вряд ли. Она же вся такая правильная, и советское воспитание... Тогда что? Женить меня на себе через залёт?
   Ух, какая коварчивая Славя.
   Прости?
   Да знаешь, есть подозрение, что она держала ситуацию под контролем до последнего.
   - Отомстить, - она полностью подтвердила подозрения внутреннего голоса. - Тем более, ты так старательно рыл себе могилу.
   - Но... Зачем?
   Она пожала плечами:
   - Низачем. Но от тебя так предвкушением заразительно веяло, - полуобернувшись, девушка задумчиво смотрела на барабанящий по стеклу дождь.
   - Да-да, ты уже говорила про похоть.
   - Не похоть. Я знаю, как она выглядит и звучит, эта твоя похоть, всё-таки не в консервной банке росла.
   - Вот как?
   Девушка кивнула, не глядя на меня:
   - Но у тебя ситуация другая. Тебя потрясывало от мысли, что это я. Безусловно льстит, знаешь ли. Я и не удержалась. Прости.
   - Значит, это и была твоя месть?
   Типично женская!
   - Если ты не против, я не буду никому рассказывать об этом, хорошо? - сказала она.
   Да уж наверное!
   Я застонал и спрятал лицо в подушку.
   Придурок! Что я наделал!
   - Семён?
   - Да, да. Пожалуйста. Никому ни слова.
   Собственными руками вручил ей все свои кнопки с паролями!
   Хотя почему-то я не сомневался, что даже если бы и не вручил - она бы подобрала сама. Ибо брутфорс даже в социальном инжиниринге никто не отменял. Потыкала бы меня палочкой, посмотрела бы на мои реакции - и вуаля. Вчера, например, я ей материала к изучению предоставил вагон и маленькую тележку.
   - Семён, не спи, - она облокотилась на меня так, что получилось, будто я обвился вокруг неё - ноги с одной стороны, голова - с другой... Змей-искуситель... Или змей-искусатель! - Почему бы нам и не попробовать.
   - Что именно? - показалось, или в её глаза добавилось лукавства?
   - Ну... - казалось, она в задумчивости расслабилась, а я боялся шелохнуться. - Стать парочкой, дурачок, - рассмеялась она. - Ты мальчик симпатичный... А в твоём интересе мы только что убедились.
   - Отказ не принимается, верно? - улыбка стала ещё шире. - Совершенно верно, - она встала. - А хотелось отказаться?
   Я пожал плечами:
   - Честно сказать, до последнего не верил, что мне всё это не снится. У тебя же сто процентов должен быть какой-нибудь молодой человек, приятный, способный, перспективный. И... А, точно! Ты же сама сказала - "рано".
   - Значит, больше не рано.
   - Это ты только что решила? - вежливо уточнил я.
   - Да! Я вдруг поняла, что сейчас в самый раз.
   - Как скажешь. Мы теперь должны пожать друг другу руки?
   - Разве парочка должна жать друг другу руки? - она немного покраснела.
   Я встречал много разных парочек. Даже старообрядцев видел, что супруга на "вы" величают.
   - Если хочешь, - сказал я. - Я не настаиваю.
   - А что теперь делать-то надо?
   Какие классные вопросы!
   Особенно после того, как ты ей тут живот наглаживал и транслировал в эфир свои похотливые мысли.
   - Ничего. Жить.
   - Ну а раз ты теперь мой - как там на западный манер? - бойфренд, должен будешь соответствовать.
   - Грудь колесом, пузо втянуть?
   Девочка отмахнулась:
   - Хватит с тебя и простой помощи по всяким делам.
   - А что, если кто-нибудь спросит, каким это образом мы вдруг решили начать встречаться?
   - Как? - распахнула пушистые ресницы она. - Неужели ты забыл? Ты принёс мне любовное письмо, так как стеснялся признаться сам. И я его приняла. Так ты и стал моим молодым человеком, - несчастную конечность наконец оставили в покое. А щеки коснулись мягкие губы: - Ну что, как тебе утро в новом качестве?
   - Даже не спрашивай, - простонал я.
   - И мне тоже понравилось.
   - Кстати, а это чья кровать, на которой я лежу?
   - А, это Женина.
   - Аааааа! - я мгновенно оказался на полу.
   - Ты чего?
   - Жужелица! Меня может страшно стошнить!
   - Ладно, хватит баловаться. Я на пробежку. Тебя с собой не зову, Ольга Дмитриевна ещё вчера сказала, чтобы я тебя сразу после подъёма к начальнику лагеря направила, - одарив меня ещё одной улыбкой на прощание, девушка выпорхнула из домика.
   Подтянутый, расправивший плечи и пахнущий барбарисовыми карамельками, по единственной улице лагеря, улице Коммунаров, двигался ваш покорный слуга. Я мог бы что-нибудь сказать про "чуть пьян, выбрит до синевы", но первое отпадает в силу вчерашнего вечера, а ко второму пока не готовы мои нынешние телесные кондиции. Славя приказала соответствовать. А сама убежала на ежедневный променад - и до лампочки ей было то, что на улице поливает, как из ведра. Как, впрочем, и мне. Мой дождь - это моя слабость. Кто ж его знает, что бы могло значить - "соответствовать", но я старался изо всех сил - разбрызгивал лужи, печатал шаг и держал хвост пистолетом. Не хватало только Маруси с платочком в окошке в тылах.
   Ага. Моя Маруся сама на войну вместо меня сходит, если я вдруг зафилонить решу.
   Итак, господа и дамы, спешу представить вашему вниманию С. Персунова - образчик настоящей пионерии. В парадной форме с белейшей рубашкой, при кумачовом галстуке на груди - ну разве не великолепен он? Блестели золотые пуговицы на парадной рубашке и значок с Ильичом на груди. Поблёскивали серо-болотного колера глаза в пуговку диаметром.
   Похоже, вчерашние нагоняи возымели действие.
   Вокруг не было видно ни мусора, ни оставленных вещей, ни чего-либо ещё, выдающего наличие человека. Под дождём лагерь выглядел нежилым и больше походил на музей под открытым небом.
   - Благодать, - не удержался я. Всё верно, под дождём никому, кроме нас со Славей, мокнуть не хотелось, а кружки были все закрыты.
   Если я ничего не путаю, клубы должны были оцепить силами добровольцев и никого туда не пускать, пока...
   А вот что именно "пока", я никак не мог взять в толк.
   Но должно же начальство принимать хоть какие-то меры - у них, блин, на территории действующий тошнильный генератор! Или здесь это в порядке вещей и полностью соответствует правилам?
   В голову со свойственной жителю двадцать первого века осмотрительной трусостью тут же прыгнул и контраргумент. Прежде чем ходить с угрозами и претензиями ко власть предержащим относительно местной машинерии, было бы неплохо учесть один любопытный момент. Дело в том, что эта техника проходит по классу специального назначения - в современных условиях её не пойдёшь и не купишь в аптеке три рубля за пучок - значит, кто-то сверху в курсе. Хотя я и припоминал, что примерно в это же время редакции "Юного техника" и "Техники молодёжи", как сговорившись, публиковали на своих страницах схемы как раз такого толка. Но это же своего рода элитный уровень допуска - собрать в домашних условиях фиговину такого толка сумел бы разве что только...
   Ага-ага, гений, решивший в лагерном радиокружке смастерить искусственный интеллект.
   Но ведь у него ничего не вышло. Не стал бы Шурик же скрывать успешные разработки, это же событие мирового масштаба.
   Может, и не вышло. Но сам факт.
   От ответа меня отвлёк звук зафонившего динамика - сволочь испоганила всё утренне-дождливое настроение. Почему-то заболела голова - не иначе, условный рефлекс, связавший с таким же звуком мой кратковременный полёт. Между тем над головой затрещало, заухало, и в утреннюю сырость с разбегу врезалась свиридовская "Время, вперёд!"
   Музыка, под которую хочется выполнить пятилетку за три года, ага?
   Угу. Если я ничего не путаю, эта музыка ещё и к новостям играет.
   Зная твою карму, тебя ожидают те ещё новости.
   Я замер, заметив несколько машин, сгрудившихся у кирпичного куба здания администрации. И их количество не внушало абсолютно никаких хороших ощущений. Наоборот, если моя интуиция правильно меня обманывала - ждал нас архибольшой абзац во все поля, с пропесочиванием правых и виноватых. С обязательной раздачей сёстрам по серьгам, братьям - по морде, так что рано или поздно интерес дойдёт и до меня. Кто-нибудь задаст сакральный вопрос: "А это что за упырь и на каких правах он здесь ест казённый хлеб?" И возьмут меня под белы рученьки и препроводят в места не столь отдалённые. Или ещё куда.
   Надо только запомнить - я простой советский пионер, просто плохо образованный, историю не помню, ничего не помню. Никакого будущего, десятых, пеки, отшельничества и развала Советского Союза. Тогда может и отбрехаюсь.
   Свиридовский марш сменил свиридовский же вальс из "Метели".
   Ум-ца-ца, ум-ца-ца, пляшем вдоль администрации темпо ди вальс и молимся, чтобы нас не заметили. А если Оленька Дмитриевна и правда нас прикрывает, тогда мы спешно прикинемся ветошью и пересидим пару часов где-нибудь... Где-нибудь! Она скажет.
   Дождь усилился, и это прибавило десять процентов к моему навыку незаметного перемещения. Я развернулся на месте и, двигаясь вдоль пятого домика, направился на север. К моей фигуристой зеленоглазой избавительнице. Чувствуя, как между лопатками неторопливо так ползёт ледяная капля.
   - Эй! - позвал Саныч.
   Фак.
   Не дрейфь, может, это не тебе.
   - Я к тебе обращаюсь, дрищ в парадной рубашке!
   Упс.
   Попытки спрятаться или сбежать были бесполезны. А последней фразой была прибита и моя надежда на то, что обращаются не ко мне. Нет, конечно, я мог бы потягаться с физруком в беге по мокрой земле - но я знаю, что не пробегу и десяти шагов. Обязательно навернусь где-нибудь - с моей-то кармой. А у меня и так голова хромая, незачем усугублять это ещё и пикантной натуральной хромотой.
   - Да? - медленно обернулся я.
   - Пойдём, - позвал Саныч. - Тебя только дожидаемся.
   - Простите?!
   - Тебе незачем извиняться за твою глупость. Я тебя прощаю. Пошли.
   - Но куда?
   Он выдохнул так, что меня чуть не сдуло:
   - Не тупи, дрищ. Тебя все ждут в кабинете начальника лагеря. Шагом марш.
   Это конец, да?
   На ослабших ногах я направился вслед за физруком. В голове крутились планы, один другого фантастичнее.
   Оглушить его ударом по затылку и убежать!
   Ага. Если бы ещё знать, куда бить.
   Тогда резкий пинок под коленочку и бежать!
   Проще тогда было попытаться убежать от него - там, когда он меня звал.
   Тогда я не знаю. Сам думай.
   Так ничего и не надумав, я продолжал пришибленно плестись в тылу здоровяка. Мы добрались до здания администрации. Тяжёлая дубовая дверь грохнула, отсекая звуки вальса, оставляя нас в недлинном коридоре. Возле самой крупной на банкетке уже потела Ольга Дмитриевна, которая поздоровалась со мной коротким кивком.
   "К кому шёл, того и нашёл", мелькнуло в голове.
   - Удачи тебе, - сказала она.
   - И почему это прозвучало как надгробная речь? - проворчал я.
   Ольга Дмитриевна встала и, догнав нас в два шага, втолкнула в святая святых лагеря. В кабинет начальника. Чувство сопричастности, поддержки и братского плеча рассыпалось осколками. Саныч сел с самого края, у двери - не иначе, чтобы если вдруг что, подскочить и поймать меня. Большой, грузный и очень глупый человек. Ну куда, а главное, зачем я побегу? Кроме меня и двоих предателей в помещении обнаружились ещё двое незнакомцев - мужчина средних лет в светлой рубашке и льняных брюках и сидящий по правую руку от него какой-то сухопарый, облачённый в серый пиджак с тонкой вертикальной полосой, отличающийся наличием какого-то необычного значка на лацкане.
   - Спортсмен, активист и вообще большой помощник. Персунов Семён, - представила меня собравшейся аудитории Ольга Дмитриевна и на цыпочках смылась на другой край необъятного стола. Моего взгляда она старательно избегала.
   - Ну, вот и свиделись, - улыбнулся мне незнакомый мужчина. Судя по тому, с каким пиететом косились на него все мои знакомые взрослые, был это ни кто иной, как самодержец и вседержитель - начальник нашего лагеря. Похоже, вместо того, чтобы как все белые люди, отсыпаться, пока на улице поливает, он с корабля на бал - то бишь, с дороги сразу на заседание.
   Надо бы не забыть потом поинтересоваться, какое у него имя-отчество. А то сущее паскудство, отдыхать под началом человека и не знать, как его обозвать при случае.
   - Вижу, надоело тебе, да? - спросил он. - Жмёт, жмёт пионерская рубашечка красавцу, не терпится уже в комсомол, а там и в партию, да?
   - Что?
   - Я наслышан о твоих подвигах, Семён, - доверительно понизил голос начальник. Выглядело это неуместно комично. - О том, как чуть ли не с первого дня согласился...
   ...впрягся!..
   - ...помогать, потом с этой твоей крышей ситуация вышла, прямо скажем, не очень приятная.
   - Слабо сказано, - пальцы опять против воли потянулись к подживающему затылку.
   - И, наконец, вчерашние твои поиски, когда ты, несмотря на нездоровье, пошёл искать товарища. И нашёл! Вот, - по столу в мою сторону прикатилась глянцевая бумажка с гербовым отрезом и шаблонными строчками.
   - Благодарность: администрация лагеря "Совёнок" благодарит Персунова Семёна за активное участие в жизни лагеря, а также проявленную смекалку, доблесть и честь, - растерянно прочитал я. - И что бы это значило?
   Смотри, чувак, это не твоя родная реальность, здесь все эти писульки кое-что значат.
   Да ладно.
   Насколько я помню, грамоты с медалями, может быть, и не особо котировались в учебных учреждениях, но благодарности - это как значок ГТО, почти пропуск за кулисы.
   - Мы не стали писать, что конкретно ты сделал, но если у тебя будет желание, это не будет проблемой. Кроме того, ты не мог бы оставить координаты ВУЗа, куда пойдёшь учиться?
   - Зачем?
   - Мы хотим отправить разнарядку в твой ВУЗ с просьбой прислать тебя в качестве вожатого.
   - Потрясающе. Я уже понял, что вы меня сюда позвали, потому что вам от меня что-то надо.
   Нет, а мне что, и правда должны вскружить голову все эти дифирамбы с благодарностями? Взрослые переглянулись.
   - Может, мы уже опоздали? Слишком уж он спокоен, - подал голос сухопарый.
   - Понимаешь, Семён, у нас тут в некотором роде чепе, - развёл руками директор. - А у тебя совершенно особенный статус, поэтому сам понимаешь...
   - Понимаю что?
   Директор кивнул сухопарому, как бы говоря "вот видите?", и сказал:
   - Проще говоря, нам сейчас по инструкции полагается отправить тебя с Анатолием Ивановичем в райцентр, где, уже предупреждённые, ожидают доктора и психологи.
   - Сурово. А в честь чего?
   - Механическая травма - раз, - начал загибать пальцы директор. - Сотрясение мозга - два. Пребывание во вредной обстановке - три. Это я про инфразвук, если что.
   - Кстати, вы собираетесь с ним что-нибудь делать? Как-то это не очень, что у вас на территории лагеря рабочая гуделка находится. Это не говоря про то, что там, вообще-то, кружки находятся.
   Он поморщился:
   - Это не должно тебя волновать. Важнее всего разобраться с нашим вопросом. Инструкции ты слышал, согласно им мы должны посадить тебя сейчас в машину и отправить к докторам и родителям.
   - А дальше?
   Он пожал плечами:
   - Ты - лечиться, а мы - держать оборону против очередной волны проверяющих.
   - И вы хотите попросить меня отказаться от претензий? - догадался я.
   - Не совсем, - лица присутствующих вытянулись, как будто я каждому скормил по лимончику. Ничего удивительного, попасть в зависимость от какого-то пионера и проколоться, дав ему знать о такой зависимости. - Мы не станем просить невозможного - мы действительно недоглядели и за это готовы понести наказание. Но мы и о тебе думаем тоже - ведь для тебя лето закончится. Даже если ты здоров как бык, как минимум месяц ты проведёшь на обследовании. Так что если вдруг что, ты себя хорошо чувствуешь и ощущаешь в себе готовность провести смену здесь до конца - просто скажи об этом. Если же нет... Тогда извини.
   - Со мной всё в порядке, - отрезал я. - Я к вам сюда своим ходом добрался, если вы не заметили. Так что я жив-здоров, гуляем каникулы, отдайте мою грамоту.
   Директор вполголоса рассмеялся - и напряжённая тишина сломалась. Люди зашевелились, зашумели. Помещение наполнилось жизнью.
   - Тогда до встречи... - сказал начальник лагеря. - Мммм... Уже, наверное, на отъезде.
   Я кивнул и, сграбастав со стола бумажку, вышел из комнаты. На улице так и бесновалась стихия. А я, не желая до поры мокнуть, замер в фойе, прижавшись носом к холодному стеклу. Лагерь просыпался, приходил в себя. И, похоже, не было ему дела до того, что у самого входа стоит этот жуткий прибор. Что от моего ответа зависело - отдыхать им и дальше или до конца смены тянуть спину и бегать с метлой наперевес. Что на самом деле меня куда больше заботило не досрочное завершение лета, а - тут я уже мог себе позволить признаться - возможная разлука с одной не в меру деятельной манипуляторшей. Она слишком много говорила на эту тему, и тон её был слишком пренебрежительным. Так что и я подыграл ей, рассмеялся, пожал плечами и заявил, что это баловство всё.
   Чертова манипуляторша! И здесь умудрилась задать мне политику партии.
   За спиной хлопнула дверь - видимо, летучка закончилась, и вожатые стали просачиваться к своим пионерам. Вскоре, судя по диалогам, в комнате осталось ещё пару человек, которые заспорили за плотно закрытыми дверьми. Я не стал прислушиваться - рядом со мной остановилась Ольга Дмитриевна.
   - Навёл шороху ты своими геройствами, Семён, - улыбнулась она. - Ты же знаешь, что порядочный пионер не станет заставлять беспокоиться своих товарищей и вожатых?
   Я пожал плечами:
   - Значит, Шурик непорядочный пионер?
   - Вообще-то я говорила о тебе.
   - Гуделку-то отключили?
   - Неужели не слышал музыку, пока сюда шёл?
   Я кивнул.
   Мог бы и сам догадаться, идиот.
   - Какие планы в это холодное, дождливое утро? - спросил я.
   А то я бы покемарил минуток триста-четыреста!
   - Для начала я хотела бы услышать о твоих похождениях, - начала вожатая. - Если у кого-то тут туго со слухом, то я могу сказать погромче о том, что отпускала только до старого лагеря и обратно! Где вы всю ночь шатались?!
   - А вам и правда интересно? - заискивающе улыбнулся я. - Мы же вернулись, и не просто так, а с целью поисков.
   - В три часа ночи, а потом спали на площади чуть ли не до рассвета! Рассказывай.
   Она сняла с вешалки у входа пару дождевиков, один надела сама, другой сунула мне так, что я несколько секунд ловил ртом воздух. Мы вышли в промозглое июльское утро. Иногда мне кажется, что я ношу за собой дождь как мантию. Серую мантию - лакмус свинцового колера моей души. И здесь, среди лета, я ничуть не удивился тому, что непогода всё-таки догнала меня. На косяке двери, ведущей вон из обители сильных лагеря сего кто-то уже накидал вертикально: "дождь не может идти вечно".
   Все дети всегда одинаково реагируют на дождь.
   Хотя лично я против того, чтобы навязывать им разную модель поведения искусственно. Насильственное разнообразие настолько же дерьмовая идея, как и насильственная унификация. Вот вложить немного ума в головы, чтобы дать человеку понятие выбора - это можно. Но мы отвлеклись. Интересно, что чувствовал бы я, окажись и в самом деле семнадцатилетним? Сопровождаемый красивой девушкой - куда, кстати? В столовую. О, значит, по делу. Отговорки. Отчаянная жажда ррромантики - любое проявление, даже нечаянное, даже косвенное, воспринимается чуть ли не как открытое проявление чувств. Коснулись друг друга плечами случайно - меня потрогали. Поцеловала в щёку - а ещё уголок губы зацепила! Провожает куда-то - у нас свидание!
   - Семён, если будешь продолжать смотреть в небо, упадёшь!
   А уж если вы оба курите, и ты ей оставил, так как у неё сигарет отродясь не бывало - там вообще туши свет. Косвенный поцелуй же! Идиот. Симптом, применительно к девушке называемый "женихаться", применительно к юноше... Хм. Я шёл рядом с вожатой и рассказывал ей о своих приключениях, слушая свою положенную долю ахов и вздохов. А относился к этому так, будто она согласилась со мной пойти в кино - а там и кафе навестить, прогуляться в парке и далее по культурной программе, согласно которой ты просыпаешься утром носителем ЗППП. Да шучу. На самом деле, несмотря на несколько крайне пикантных ситуаций, возникших между нами, я не мог относиться к Ольге как к девушке. Видимо, это что-то профессиональное, умение поставить себя как педагога, ответственное лицо, родителя, если хотите. Славе до такого ещё как пешком до Луны - учиться и учиться. Моя пассия, несмотря на врождённую эмпатию, прокололась на механизмах управления. Хотя я старательно отгонял мысль о том, что, возможно, я и был целью с самого начала. Вот уж во что я никогда не поверю. Как многократно уже было сказано вчера - не тот уровень. На безрыбье выбрали, так что радуемся, машем и старательно ценим оказанную честь. Но не знаю как она, а я собираюсь из нашего ненарочного союза выжать как можно больше. В конце концов, чья это идея была - начать встречаться? С беседой путь до столовой промелькнул незаметно. Я невольно втянул голову в плечи, переступая порог.
   Изо всех сил стараясь не думать о Славе. Не думаю, и всё тут.
   О ком не думаешь?
   Не думаю о... Чёрт!
   В столовой было немноголюдно. Даже отмена ежедневных режимных моментов и всяческие послабления из-за дождя не могли заставить пионеров выбраться из-под одеял. Известно, что в дождь спится слаще. Лагерь потихоньку возвращался к бытию - самые голодные пионеры всё-таки нашли в себе силы и добирались к храму чревоугодия.
   - Ну что, как сходил? - Славя опустилась на скамейку рядом со мной.
   Я пожал плечами:
   - Предлагали уехать и подлечиться на материке.
   Её глаза построжели:
   - И ты?
   - Разве не очевидно?
   Что за идиотские вопросы?
   - Разумеется, я согласился и уехал!
   - Да ну тебя! - рассмеялась она. Ну, разумеется. Если девочка задаёт идиотские вопросы, то она просто хорошенькая глупышка, если пытается вами управлять, то заботливая. А если то же самое пытаешься провернуть ты, то заклеймят тебя, как пить дать, заклеймят - олигофреном и кукловодом. Несмотря на то, что хоть убей, не могу понять, как эти эпитеты могут сочетаться.
   За соседний столик приземлился чем-то довольный Сыроежкин и заработал челюстями так, что за ушами затрещало. Там же облюбовали место японка и Лена, о чём-то активно шепчущиеся и бросающие взгляды в нашу сторону. Время от времени их тандем разражался смехом, и всё стихало. Правда, ненадолго. Минута, может, две, и процесс начинался заново.
   Славя некоторое время наблюдала за мной, склонив голову набок, подпирая щёку ладонью, по-бабьи так, мило, а потом устала молчать:
   - Вот, - под носом у меня оказались три листа формата А4 с машинописным текстом. Первый из них гласил, что Мироновой Ольге Дмитриевне сделан строгий выговор за сбежавшего пионера, покалеченного пионера и самую чуточку помятую пионерку. Двух. Следующий, напротив, сообщал, что благодаря успешной работе, проведённой вожатой с родителями, младшими отрядами и штатом лагеря, удалось локализовать повреждения от гуделки, за что ей выносилась благодарность от лица администрации лагеря. Ну и третий листок был точной копией моей благодарности. Разве что без пафосной геральдики на подложке. - Ты теперь на особом счету, - улыбнулась девушка.
   Угу... Герой - штаны с дырой.
   - Наверное, в следующем году работать сюда позовут, - сказала Славя.
   - Не наверное, а точно. А ты как?
   - Меня уже позвали. Будем работать вместе.
   - И всё?
   - В смысле?
   - Будем вместе работать - и всё?
   - А что? - нет, всё-таки блондинка - это диагноз! - Если ты о... Знаешь, не в столовой.
   - Значит, ты обо всём знала с самого начала? - уточнил я.
   - Я догадывалась. Мне эти приказы только-только дали. Надо будет подкрепить их к доске объявлений. Пойдёшь со мной?
   Я согласился.
   Чёрт возьми, где-то я уже слышал этот вопрос!
   - Ещё Виолетта Церновна какую-то распечатку дать хотела, но, кажется, передумала, - посетовала Славя, пока мы одевались перед выходом из столовой. - Я даже не успела посмотреть.
   - Да какая-нибудь противоклещевая гадость, что там ещё может быть.
   - Ну и что! Если их размещают, значит, их надо знать! - топнула ногой девочка.
   Обычно девочки капризничают и просят торт. Иногда новые туфли.
   Блин, но требования соблюдений правил - это какое-то извращение. Прямо подмывает уболтать её сделать какую-нибудь глупость.
   Не знаю... Голышом искупаться?
   Классная идея, кстати!
   Вот и я про что.
   На стенде уже висела какая-то бумажка явно медицинского толка. И было на этой бумажке... Объявление о том, что пионерам первого отряда после обеда будет прочитана лекция по половому созреванию.
   Охохо.
   Я подавил смешок.
   Читать-то кто будет? Неужели наша секс-бомба?
   - Читать лекцию будет доктор В. Ц. Коллайдер, - растерянно прочитала Славя. Её уши горели.
   - Ты уже в предчувствии, да? - я толкнул её локтём в бок. - В ожидании глупого смеха и солёных шуточек от рыжих? Все прочие будут сидеть и краснеть.
   - А ты? - она обернулась и оказалась слишком близко. Дождевик не справлялся с водой - кое-где можно было видеть вымокший ворот рубашки и пионерский галстук. Она почти неосознанно прижалась ко мне в поисках тепла. А я не стал отталкивать - дурак, что ли.
   - Я... Да мне, знаешь ли, сегодня высшую теорию по этому вопросу прочитали.
   - Дурак, - беззлобно обругала меня девочка и отошла на полшага назад. - Сколько бы ты ещё соображал, что девочке необходимо внимание? - я покаянно молчал. - То-то же. А теперь можешь обнять меня. Только без рук.
   - Как это? Обнять без рук.
   Со вздохом Славя взяла мои ладони и утвердила у себя на боках:
   - Хотя бы так. И только попробуй пошевелить ими вверх или вниз!
   - Тили-тили-тесто, жених и невеста! - донеслось из кустов.
   Славя вздрогнула, покраснела. Заволновалась. А я - залюбовался. Что-то отталкивающее было в поведении всегда уверенного в себе и собранного человека. Славя старалась быть идеальной настолько, что у неё это получалось - и на выходе получался манекен. Живой она мне нравилась куда больше. Человек показывает себя, оказавшись в незнакомой ситуации. Едва ли Славю часто в детстве дразнили - слишком занятая была. Искра вспыхнула и погасла - Славя взяла себя в руки.
   - Ульяна, не сиди в мокрых кустах, - строго сказала она. - А то скажу, чтобы тебя на вечернюю лекцию не пустили, как маленькую.
   Напугал кота сосиской!
   Но Ульяна меня удивила:
   - Эй! Я не маленькая!
   - А ведёшь себя именно так!
   - А что, что там за лекция будет? Про что?
   Я бы ответил: "маленькая ещё, такие вопросы задавать" - и ушёл. Но я не Славя - она приобняла мелкую за плечи и неторопливо повела куда-то, рассказывая ей о чём-то и деятельно жестикулируя свободной рукой. При этом обе не обращали внимания на мелочи вроде дождя.
   - Я пошёл тогда? - спросил я у спин.
   - Нет!
   О, разумеется: мы мокнем - значит все мокнут. Лишняя монетка в копилку моего терпения, лишний зарок и дальше выбивать почву у неё из-под ног.
   - Как самочувствие, салага? - я обернулся. Рядом неприступной скалой высился Саныч - косая сажень в плечах, сталь в прищуре, подбородок-наковальня. Больше всего он сейчас напоминал слона, страдающего запором - его было много и выглядел он уныло.
   - Бывало и лучше.
   - Ты про эту перделку? - он поморщился и помассировал виски. - Соглашусь, хреномантия редкая, оторвать бы тем, кто такое делает, то, чем они думают.
   Надо же, а он и кроме лубочного юмора на что-то способен.
   - Как вы там вдвоём столько продержались? Мы в четыре смены еле вырубили её.
   - А как именно вырубили? - спросил я.
   - Выключатель там. Да ты видел, я там в пыли очертания твоей тщедушной тушки разглядел.
   - Так её не демонтируют и не увезут?
   - А должны? Экспериментальная установка, собранная, между прочим, силами наших пионеров.
   - Не Шурика ли? А то как бы не получилось, что она свела его с ума. И тогда он своего искина начал разрабатывать.
   Или наоборот - он настолько сошёл с ума во время разработки искина, что потом собрал инфрагенератор. Или они вкупе свели его с ума...
   Рекурсия технологий и безумств так захватила меня, что я вздрогнул, когда Саныч меня окликнул:
   - Домой не едешь, да? - я молча кивнул. - И правильно. Что там дома-то ловить, - он немного пожевал губами, а потом выдал: - А не хочешь на третью смену помощником остаться?
   Я уронил челюсть на землю и долго-долго искал её в грязи:
   - Извините?!
   Саныч хрустнул костяшками:
   - Я за тобой смотрю - ты хотя и дрищ, но с понятием.
   Вот уж спасибочки
   - Дочь свою, понятно, я бы провожать в школу не доверил, а вот судить матчи и проводить соревнования, наверное, смогу.
   Предложение было лестное. Чего скромничать-то, обалденное было предложение! А если учесть, что Славя, подключив свои кое-какие дипломатические каналы, вполне сумеет задержаться здесь вместе со мной... У нас же целое лето вместе будет. Но, подумав, решил отказаться:
   - Я не знаю, как это выразить. Но, похоже, нельзя мне здесь задерживаться дольше срока. Назовите это бреднями дрища и вместе потом посмеёмся - но сейчас я прислушаюсь к интуиции и доеду до города.
   - Как знаешь.
   - Хотя бы просто чтобы сказать родителям, что со мной всё хорошо, - почему-то очень хотелось убедить здоровяка, что я не от его предложения отказываюсь.
   С каких это пор меня стало заботить его отношение?
   - Плюс все эти сомнительные вещи на территории... Хотя я отказался от обследования, не уверен, что там и в самом деле всё хорошо. Просто не хочу создавать лишних проблем. До отъезда как-нибудь продержусь, и ладно. Плюс я говорил с Шуриком ночью.
   Саныч, до этого момента хмурящийся, сразу успокоился. Кивнул:
   - А, понятно. И ты не понимаешь, что за голоса он слышал? Или тебя больше пугает то, что под лагерем можно добраться до бомбоубежища?
   - И это тоже.
   Саныч обратил внимание, что я всё то и дело смотрю в сторону Слави:
   - Вали уже, - он хлопнул меня по спине, неуклюже развернулся и отправился к себе в крытое. Спать.
   Пришлось немножко подраться с Ульяной, которая вопила про тычинки, прежде чем удалось отнять у неё активистку.
   - Семён, я хотела тебя кое о чём попросить, - Славя выглядела немного странно. Пальцы теребили косу не переставая, а взгляд никак не желал фокусироваться на мне.
   - Да, проси о чём хочешь! - я мысленно представил, как мы целый день проводим в лагере, трудясь с ней бок о бок. И почему я ожидал подобной просьбы? Неужели мне в кои-то веки САМОМУ хочется сделать что-то полезное?
   С ума сошёл, не иначе!
   - Я думаю вернуться туда, - сказала Славя.
   - Туда? А, собственно говоря, туда - это куда? - обожаю эти женские штучки: возьми ТАМ, принеси ТУДА... Никакой конкретики.
   - Мне кажется, что нам стоит вернуться в туннели под старым лагерем. Ощущение такое...
   - А зачем нам туда, Славя? Шурик уже в лагере, да и Ольга наверняка...
   - Ну я просто чувствую. Не знаю как объяснить. Будто забыла там что-то важное.
   О, ещё одна в дурдом. А я то думаю, чего это вы так быстро спелись?
   - Ну не знаю. Ты уверена? Всё в порядке?
   Славя наконец взглянула на меня. По лицу было видно, что в ее голове происходит что-то интересное:
   - Я хочу туда сходить и перекрыть всё, чтобы никто из детей больше не потерялся.
   Я призадумался. И правда, в том подземелье заблудиться - как два пальца. А искать других пионеров, или не дай Рандом, Шурика, который снова решит исполнить кренделя. Как ни крути, а нахождение рядом с лучшей пионеркой лагеря означало и то, что в случае повторения вчерашней ситуации, у Ольги сразу найдётся пара кандидатов. Так ещё и с опытом. Славя не пройдёт мимо, а я уже не отпущу Славю. И всё равно, у меня было стойкое ощущение, будто что-то не так. Что-то не так со Славей. Но я отбросил это наваждение. Гораздо важнее сейчас - помочь девочке! Я вздохнул.
   Угораздило же меня связаться с ней.
   Но делать было нечего. Если бы я отказался или начал её отговаривать, она бы точно собралась идти туда одна. Пришлось согласиться с заданием. Мы решили разделиться, чтобы сборы прошли быстрее.
   Стоило только Славе уйти, как из-за угла появилась Лена.
   - П-привет, - поздоровалась она, остановившись поодаль.
   Я только досадливо дёрнул плечом:
   - Привет. Извини, уже убегаю.
   - Жаль... Ой.
   Конечно, можно было упирать на то, что мы теперь парочка и всё вместе делать должны. Но как-то это бесчестно, что ли. Лена хотела было что-то добавить ещё, но я уже развернулся к ней спиной.
   И двадцать минут сборов спустя мы встретились у вентиляционной решётки. Мне, как ответственному пионеру, была передана связка ключей. Похоже, Славя после того раза решила больше не рисковать. После этого я открыл решётку, и мы вернулись туда, откуда вчера пришли. Хвала Рандому, маршрут в катакомбы мы вчера разведали и не пришлось идти наобум, как мы делали в прошлый раз. Я здесь второй раз, но чёрт возьми, продолжаю волноваться! Наверное, волновался бы, даже если бы мы пришли сюда в пятый, в десятый раз. Потому что - правительственные туннели, бомбоубежища и переход на нижний уровень! Вчера мы пошли кратчайшим маршрутом и не успели оценить всей прелести подземелий.
   Но сегодня мы можем нагуляться вволю - ибо мы ни от кого не зависящие добровольцы!
   В этот раз мы были экипированы посерьёзнее - у каждого был фонарик, моток верёвки, а за спиной у Слави висел узелок с бутербродами, если загуляемся. Первая дверь - тяжёлая, с поворотным колесом. Мы открыли её, но не дали захлопнуться, и я отметил её на плане, который должен будет стать Картой Сокровищ! Хотя какие там сокровища... Ничего даже полудрагоценного - тепловые коммуникации, полурабочая помповая станция и стеклянные бутылки в два слоя на полу.
   - Убраться бы здесь, - задумчиво кивнула головой Славя.
   - Хочешь заняться?
   - В смысле?
   - Я говорю, если хочешь здесь убраться, я не буду тебе мешать.
   - Ну тебя, - она надулась, догадавшись, что я её просто дразню.
   А между тем, дверь, которую прибежавший Шурик плотно-плотно захлопнул, оказалась приоткрытой. Будто этого было недостаточно, дерево возле ручки было изрезано, как будто у кого-то был острый нож и много-много свободного времени. Вчера я то ли не видел этого, то ли не обратил внимания. Отметив и эту дверь, мы вышли в туннели. Здесь всё было абсолютно ожидаемым - узкоколейка для вывоза ископаемых, крюки на крепях под фонарь. Дальше по туннелю можно было обнаружить и брошенные спецовки, почти новое кайло, лишь самую чуточку погнутое, и фигурный стеклянный абажур для керосиновой лампы. Последний был почему-то без самой лампы. Сейчас, когда мы знали о наличии этих туннелей, о том, что они такое, и даже приблизительно представляли себе схему коммуникаций, место утратило долю своего жутковатого шарма. Хотя я всё равно необъяснимо продолжал волноваться. Странное было чувство. Или, скорее, предчувствие. И не успокаивали ни неспешно бегущие назад под ногами шпалы, ни сверхсильный фонарь-дубинка, ни рука Слави в моей. Потому что где-то там, в местах, что десятилетиями не знали света, обитало что-то... ...оцарапавшее Шурика. Это в присутствии труса очкастого или накоротке с блондинкой я храбрился и грудь колесом держал. Такие царапины можно нанести, только если бить сверху вниз, самостоятельно так не поранишься. Из темноты дуло, сыро и зябко, невольно навевая мысли о похоронах заживо и прочих приятных штуках, связанных с темнотой, водой и холодом.
   - Между прочим, - сказал я, передёргивая плечами, - вчера, когда мы проходили здесь, не было здесь никакой тележки. Кайло лежало тут, помятое и поржавевшее.
   - Может, оно...
   Я покачал головой:
   - Знаешь, что? Ни на миг не выпускай меня из виду, - приказал я, чувствуя, как вокруг нас сгустились сумерки, против которых бессилен был любой фонарь.
   - В чём дело?
   - Не нравится мне здесь что-то.
   На границе слышимости кто-то рассмеялся, раздались шаги.
   - Ты слышала? - спросил я.
   - Что?
   - Не знаю! Но там в темноте что-то есть!
   - Думаешь? Может, я тогда первой пойду?
   Я немного подумал:
   - Давай лучше рядом.
   Мы продолжили нашу увлекательную экспедицию в глубины глубин местных катакомб. Почему я не сбежал? Кажется, проще всего было бы зафиксировать чьё-то присутствие и вернуться обратно в лагерь - у нас не было задачи изображать из себя главгероев какого-нибудь ширпотребного хоррор-муви. Не могу сказать. Но нет же - нам подавай возможность покорчить из себя супергероя без страха и укропа. А тут ещё и Славя.
   - Слушай внимательно, мне кажется, мы не одни здесь, - сказал я.
   Девочка послушно кивнула. Мы двигались около получаса, отмечая отроги и двери, прежде чем сковавшее меня напряжение мало-помалу начало отпускать.
   - Ты была в курсе, что у вас что-то водится здесь?
   Славя покачала головой. Я замер на полушаге. Одна из крепей была отмечена. Да как! Таким же росчерком, что украшал щёку Шурика.
   - Видала?
   - Отметила, - Славя занесла данные на "карту".
   И ещё одна развилка.
   - Помнишь, как мы вчера шли?
   - Вообще-то это ты нас вёл, - улыбнулась Славя. - Ещё и с видом, будто каждый день здесь ходишь.
   Я вздохнул:
   - Ладно, давай попробуем налево.
   Из глубин тёмных туннелей донесся звук, очень похожий на тяжёлые шаги. Не будь я таким закалённым ветераном подземных поисков, я бы струхнул, не иначе!
   Глядите на этого вьетконговского партизанена. Напугался полтора раза завываний ветра - и уже Ветеран. Да. С педалью за отвагу.
   На самом деле просто успел отметить, когда спрыгивал с верхнего яруса, что акустика здесь вытворяет крайне любопытные вещи с самыми обычными звуками. В тех штольнях, где грунтовая вода уже успела подточить почву - а угленосные пласты этим страдают - испарение создаёт конденсат, конденсат - воду, падающие с потолка капли. И вот этот удар капли о поверхность воды, пропущенный через акустические фильтры местных катакомб, и звучит как шаг какого-нибудь монстра. А ещё я обычно делаю так:
   - О! - резко выкрикнул я и, глядя в потолок, хлопнул в ладоши. Где-то далеко-далеко раздался пронзительный писк и хлопанье многочисленных крыльев. Я их больше почувствовал, чем услышал.
   - Семён, можешь не баловаться? - строго посмотрела на меня девушка. - Ты пугаешь меня до чёртиков.
   - Прости, - раскаяния в моём голосе не было ни на йоту. И даже гипотетический бегун-царапун почему-то казался чем-то дистанцированным, вынесенным за скобки. Я поднял с земли камешек и бросил его в темноту: - Вот видишь? Ничего там страшного не...
   Подступающую от недосыпа сонливость как рукой сняло. Судя по звуку, камень попал во что-то мягкое. Я мгновенно направил туда фонарь. Никого.
   - Кажется...
   - Я в кого-то попал, - кивнул я.
   - Обладаешь ты талантом... Врагов заводить, - Славя прижалась ко мне, легонько дрожа. Как будто ища защиты. А я, действуя автоматически, обнял её. И посветил через плечо. Смазаный свет фонарика отразился в чьих-то огромных, чёрных, практически без белка, глазах, двинулся дальше. Меня парализовало от страха. Я повёл фонарём назад. Пусто.
   - Мне кажется, лучше нам уйти отсюда.
   - Ммм... - всё это время Славя грелась у меня на груди, не делая попыток выбраться. - Почему?
   - Потому что тут кто-то есть, вот почему!
   - Ну и что? - она потёрлась о мою щёку как кошка. - Пять минут назад тебя это не смущало.
   - Я видел его.
   - Правда?
   - Оно стояло у тебя за спиной.
   Славя застыла:
   - Ч-что ты сейчас сказал?
   - Я сказал, оно у тебя за спиной.
   - Где?! - взвизгнула она. Дальше одновременно она умудрилась подпрыгнуть, повернуться в воздухе, включить источник света и... Никого. - Семён... - начала она.
   - Да я не шучу!
   - И, значит, оно...
   Оно передвигается очень тихо, и разносящийся плеск воды здорово его маскирует.
   - К стене, - без лишней вежливости я отодвинул её в сторону. Девочка не успела сгруппироваться, поэтому удар вышиб из неё дух. Мимо нас на всех парах пронеслось нечто, со всего маху влепилось в стенку, не вписавшись в поворот - и как было, на четвереньках, унеслось в темноту.
   - Ч-ч-что эт-т-то, - стуча зубами спросила Славя.
   - А я знаю? Херь какая-то дикая, туннельная. Подозреваю, фонариками мы от неё не отмашемся, так что...
   А что? Двигать к поверхности, закрывая за собой двери, и надеяться, что оно сдохнет от голода, оставшись взаперти? Но оно же не схарчило Шурика! Значит, питается чем-то ещё.
   Может, предпочитает другую группу крови.
   Сейчас бы какой-нибудь автомат или гранатомёт. Просто держать периметр с оружием в руках.
   Уж тебе-то, никогда не служившему, оно ой как пригодится.
   Да уж что-нибудь смогу!
   Обмочить штанишки от грохота автомата в закрытом помещении разве что.
   Славя, двигающаяся рядом, замерла.
   У меня плохое предчувствие.
   Я проследил направление её взгляда лучом фонарика - прямо перед нами стлалась по земле такая же тварь, брат-близнец той, что осталась где-то у нас за спиной. Она скалилась и прятала одной лапой глаза, слезящиеся от яркого света.
   - Сюда, - я приметил за спиной незамеченную узкую расщелину и потащил Славю за собой. - Быстрее, - за спиной кто-то вскрикнул, что-то глухо чмокнуло. И я медленно-медленно обернулся. За спиной Славя дула на отбитые пальцы, а у самых её ног на земле трясла головой оглушённая тварь. - Пошёл, пошёл!
   Я потащил нас по обнаруженной расселине. Чисто психологически я чувствовал бы себя куда увереннее, если бы слышал сзади шаги. Но, как на грех, из всего нашего трогательного квартета только я издавал различные шумы и топот во время бега - и Славя, и преследующие нас твари двигались мягко, бесшумно. Я выругался сквозь зубы.
   - Что там? - спросила Славя.
   - Назад!
   Славя кинула взгляд через моё плечо, мазнула светом фонаря по чёрной поверхности воды, рассыпая кучу зайчиков, и, развернувшись, побежала впереди. Сначала мне показалось, что меня глючит. Но когда я выключил фонарик, то понял, что это самая что ни на есть реальность - перед нами была приснопамятная дверь в распределительный участок. Каким образом мы умудрились сделать круг, непонятно - видимо, эта тропинка как раз и вела окольным путём к тому, откуда всё началось. Я подбежал к двери и взялся за ручку. И с отвращением отдёрнулся - пальцы вляпались во что-то склизкое, липкое.
   Ну и...
   Да некогда тут из себя Мисс Брезгливость строить, дёргай давай!
   Подсознание, как обычно, было деловито и строго по существу. Я снова вцепился в металлическую ручку и изо всех сил дёрнул дверь вверх - её нужно было приподнимать, чтобы она могла открыться. Но ничего больше сделать не успел. В меня затормозило что-то большое и тяжёлое. И наступила тишина.
   Наверное, мой труп сейчас доедают те глазастые твари. А рядом со мной заготовлен впрок ещё один - голубоглазый, принадлежащий одной не в меру активной пионерке.
   Меня всегда завораживала смерть - хотелось заглянуть за край и узнать, а что там. Сейчас я понимаю. Нет там ничего. Ты один в пустоте, и всё, что у тебя есть - это ты сам. Смерть. Высшая форма одиночества. Говоришь и говоришь сам с собой, не в силах ни сделать что-то, ни даже пошевелиться. В результате постоянного диалога с самим собой твоё сознание начинает распадаться. И через тысячу лет ты превращаешься в бессознательную единицу, в бесполое Ид, годное единственно на то, чтобы стать личинкой будущей новой душе.
   И назойливо жужжит над ухом мысль, что на себя мне плевать по большому счёту, но обидно, что я не уберёг одну девочку. Мы же только встречаться начали. Ну хорошо, условились начать встречаться. Кажется. Наконец, мне надоело не делать ничего и быть нигде, и я пожелал:
   - Да будет что-нибудь.
   Коль скоро ни на что моей малахольной силы не хватало, кроме как на движение фотонов и электронов, стал свет и электричество. Да будет свет, да. Под ногами гудело что-то, мимо с огромной скоростью проносились какие-то огромные объёкты. Или мы?
   Больше всего это напоминало полёты в небе, как я всю жизнь их себе представлял, видел во сне и на голубом экране. Никаких побочных эффектов, вроде рвущего горло ветра или собачьего холода - нет, просто скорость, небо и облака. Просто если бы человек и правда умел бы летать, так бы это и выглядело - неспешное левитирование себя между кучевыми сгустками тумана. Один объект на земле привлёк моё внимание, и я притормозил немного. Снизился. Это был мужчина. Скорее, даже подросток. Очень кого-то мне напоминавший. Его со всех сторон окружал серый туман, ластящийся, подбирающийся под руку, чуть ли не мурлыкающий, а парень улыбался и в никуда, будто своему лучшему другу, весело рассказывал про бригантины, алые платки, рапиры и лебединую верность. Чудна и странна была речь его - из стройного связного монолога сначала начали пропадать знаки препинания, паузы для вдоха и выдоха, потом ненужные слова-паразиты, слоги, предлоги. Целые слова, наконец. А туман волновался и волновался, вихрем закручиваясь вокруг парня. Тот же, казалось, ничего не чувствовал и не замечал. Да и зачем. Он перехватил мой взгляд - и я отвернулся, содрогнувшись, как от удара. Я никогда таких одухотворённых глаз не видел. Разве что в лагере, у Слави. Её имя больно царапнуло сердце.
   Засиделся я здесь что-то. Вызывая в себе вчерашнее чутьё, я представил объект для поиска и, оглядевшись, наметил направление. Обернулся на прощание - он так и смотрел на меня. И снова вздрогнул. то был всё тот же вьюнош с горящим взором. Разве что в глазах его больше не было никакого огня. Глаза-пуговки плюшевого медведя иной раз выглядят живее, чем смотрящие на меня пустые зрачки. Тумана больше не было - чем бы ни была эта тварь, она удалилась, закончив свои дела. Мы остались вдвоём на берегу. От берега неспешно отваливала бригантина. На борту которой пряталась в тени алого паруса невысокая, хрупкая девушка с длинными светлыми волосами самого необычного оттенка.
   "Полоумная", почему-то всплыло в голове. "Всё-таки дождалась своих парусов".
   А где-то на носу уже открывали бочки с вином, но я уже летел дальше, меня рвало и гнало чувство, подсказывающее мне кратчайший путь. Достаточно просто двигаться в избранном направлении, и... В какой-то момент я со всего маху влетел в некую препону, мягкую, тёплую, попробовал толкнуть её от себя. А она вскрикнула и дала мне по рукам. И я пришёл в себя. Я находился в каком-то полутёмном помещении, лежа на чём-то мягком.
   - Ты не успел отношениями обзавестись, а уже стремишься стать бобылём? - строго выговорила мне Славя.
   Я лежал у неё на коленях. А она сидела на полу, подобрав под себя ноги. Фонарик был направлен вдоль стены, что давало нам неплохое освещение.
   - Мы... Где? - спросил я.
   - Ты ничего не помнишь?
   - То, как меня что-то сбило, я помню.
   - После той гонки? - она покачала головой и достала из мешка карту. - Я кое-что постаралась нанести, где запомнила. Разумеется, не всё.
   - И что? Не всё, так не всё. Сюда нужно собирать целую экспедицию, а не ходить вдвоём. И твари эти! - я неохотно разорвал контакт моей головы с её коленками. - Давай подниматься на поверхность, раз уж каким-то образом оказались в начале пути.
   Славя посмотрела на меня каким-то очень странным взглядом:
   - Семён, мы не в пультовой.
   - Но я же точно помню дверь, и...
   Она смущённо улыбнулась:
   - Нет, дверь была. Но это не пультовая. Какая-то другая комната.
   Я, не поверив, поднял фонарик и осветил стены. Всё верно. Будь это та самая комната, здесь было бы много стекла, нецензурной лексики на стенах и разных вентилей с регуляторами.
   - И ты... - начал я.
   - Я не знаю, где мы. Похоже, это бытовка где-то внутри лабиринта. Мы не могли бы так быстро обогнуть целиком весь периметр. А дверь похожая, да, но, кстати, открывается в другую сторону.
   - Да, ты можешь мне рассказать, что произошло? Я, признаться, ожидал, что проснусь в желудке одной из этих тварей в переваренном состоянии.
   - Н-ну... - я не был уверен в темноте, но, похоже, она смутилась. - Я не успела затормозить... Короче, ты смягчил падение.
   И снова приложился пустой головушкой. И отключился.
   - А я дверь захлопнула, им её не открыть теперь.
   - Что ж. Раз все мы вернулись к дееспособности, попробуем пробраться к выходу.
   - Но... Как же снарк?
   - Снарк?
   - Буджум.
   Что это она уже успела употребить?
   Кэрролл же, село неасфальтированное.
   Кто бы говорил! Одну черепную коробку делим.
   - Но снарки - это эти, четырёхлапые, в противогазах, - вспомнил я.
   Четырёхлапые - это снорки. И где ты тут зону радиации видишь?
   - Они и есть четырёхлапые. А есть ли у них противогазы, извини, не посмотрела. Не помню, рассказывала ли тебе, но в третий день, когда тоже шёл дождь, вожатая собрала нас на свечку, и мы рассказывали всякие интересности. Электроник рассказал про книгу Велтистова, в честь героя которой ему и дали родители имя. А Мику ничего больше не придумала, кроме как рассказать про последнюю книгу, которую читала - как раз Льюиса Кэрролла. Шурик ещё так забавно напугался, когда она про снарков начала читать - наизусть, кстати!
   - Напугался?
   - Да. Он начал рассуждать о том, к какому бы виду могли принадлежать эти самые снарки.
   Лучше бы эту же книжку перечитал.
   - Эти животные, от которых мы убежали, очень на них похожи, - закончила Славя.
   - Ты-то откуда знаешь, как должна выглядеть вымышленная животинка?
   - Ну!
   - Ладно, прости. Как долго я был в отключке?
   - Полчаса, наверное. Они некоторое время скреблись под дверью, а потом ушли.
   - Хорошо. Что с фонариками? - Славя, видимо решив сегодня попробовать себя в амплуа Лены, покраснела ещё раз. - Ты понимаешь, тут такое произошло, - забормотала она, пряча руки за спиной.
   - Ну тут, короче... Эээ...
   - А?
   - Разбила я фонарик, в общем. Пока на тебя падала.
   - Заболела, что ли? Или от меня отрицательной удачей заразилась? Что ж, в таком случае у нас есть фонарик и одна дубинка. Не против, если я её себе оставлю? - она покачала головой. - Тогда... - она сказала, что твари убрались, но на всякий случай... Я прислушался. Снаружи было тихо. - Надо прорываться наружу.
   - Ты уверен? Всё-таки, мы еле-еле убежали от них.
   - Да. Двигайся за мной, не отставай. Кажется, можно...
   Мы сорвались с места и побежали так, будто за нами гнались все черти преисподней. Не так уж и далеко от истины. Туннелей лучше было избегать, иначе нас опять могут взять в клещи. Поэтому я старался выбирать маршрут, где в случае чего можно будет отступить в поворот. Хотя какое там "выбирать" - приходилось ориентироваться по обстоятельствам да уповать на чутьё. Я не знал, что это за твари, и знать не хотел. До сих пор я вообще не знал, что такие звери существуют. Но они смутно напоминали крыс. А я прекрасно понимал, на что способна стая голодных крыс, работающая сообща. А потому - во все лопатки, марш, марш! К центровой штольне бежалось легко, так как двигаться приходилось с горки, а дальше нас гнал адреналин.
   - Не туда! - упредила Славя мою попытку свернуть. - Следующий поворот!
   - Спасибо!
   Лучше поблагодарить сейчас, чем... Сзади, кроме тихих шагов Славяны, не слышалось больше ничего. Неужели страшные монстры-снарки и в самом деле ушли куда-то?
   Но куда?
   Судя по примерному плану, выходов из шахт было всего три, из них один представлял собой провал с верхнего яруса. А второй намертво затоплен.
   Некогда думать, ходу!
   - Не тот поворот, назад! - выкрикнул я.
   Честно сказать, я очень удивлялся тому, что мы, двигаясь непонятно как в каких-то раскопках на неровной почве, до сих пор умудрялись сохранять мобильность, никто не повредил ногу и даже не упал. Если бы я попробовал провернуть подобное при любых других условиях, закончилось бы всё как минимум крупной шишкой на лбу. Если не чем похуже. Как-то раз отключили в моей квартире электричество, и я попробовал ориентироваться с закрытыми глазами. Опущу подробности, скажу лишь, что эксперимент провалился. Я бы, конечно, старался выбирать путь ровнее, но в темноте, разгоняемой единственно фонарём, это не получалось никак. Так что локти поршнями, лёгкие мехами - чух-чух, вперёд на всех парах! Я на автомате обогнул лужу воды, выглядевшую очень глубокой и, так же автоматически двигаясь, на первом повороте забрал влево. Славя хотела было что-то сказать, но передумала - так и продолжила исправно сопеть за спиной.
   Мы затормозили, со всего маху вбежав в какое-то полукруглое помещение. Больше всего это походило на приоткрытую пасть дракона. Причём видом изнутри, как будто мы стояли на огромном каменном языке. А вот гигантские моляры были щедро сбрызнуты подсохшей кровью, кое-где можно было различить обрывки рубашки. Чуть дальше глухой камень переходил в какие-то диковинные друзы, полупрозрачные, матовые, играющие светом. Дикое и неуместное сочетание крови и прекрасных кристаллов, чей состав, похоже, полностью отрицал белковый метаболизм. Кристаллы светились слабым зелено-белым люминесцентным светом, и я погасил фонарик.
   - Давай взглянем поближе, - Славя обогнула меня и поспешила к "пасти".
   - Славя?
   Она не обратила на меня внимания, во все глаза разглядывая любопытную картину:
   - Светятся.
   - Угу, - поёжился я, стараясь не думать о количестве рентген в час.
   - Там что-то прекрасное, - чужим, потусторонним голосом пробормотала она, не оборачиваясь. - Давай посмотрим?
   И сделала ещё один шаг. Похоже, она не воспринимала меня вообще никак. Я проследил за её взглядом и содрогнулся. Между "клыками" показалась знакомая клубящаяся серость, туман. Он не казался угрожающим или враждебным и вызывал скорее любопытство.
   Твою ж дивизию.
   - Назад! - рявкнул я, одним прыжком оказавшись рядом с девушкой и попытавшись оттащить её назад.
   Развелось суггесторов - плюнуть некуда.
   Туман заволновался, отпрянул, подтверждая мои предположения о том, что он - нечто живое.
   - Пошли! - крикнул я.
   Славя вяло пошатнулась и, не глядя на меня, сделала ещё шаг вперёд. Попыталась ещё. С удивлением обнаружила, что ей что-то мешает, и досадливо дёрнула плечом. И самое жуткое то, что и я полностью разделил её желание шагать и шагать туда, потом пропустить между пальцами кудлатые клочья, погладить как старого, верного друга.
   Какого?! Сёмчик, ты долбанулся? Подъём и валим отсюда.
   Это звучало как удар по черепу изнутри и я, вздрогнув, очнулся. Обхватил Славю за живот, как следует. Примерился, чтобы не сделать ей больно. И потащил. Назад. Ещё шажок. Она вяло отбивалась, видимо, не понимая причин задержки, а я тянул и тянул её за собой. Матерясь, злясь и искренне недоумевая, в чём это моя инаковость такая, раз я худо-бедно могу сопротивляться происходящему.
   Наверное, дело в невосприимчивости.
   Рывок.
   Или в том, что я долбанулся головой как следует, и теперь у меня шарики и ролики работают несколько не так, как у обычного человека.
   Азимовщиной отдаёт, нет?
   "Угу", выдохнул я, добравшись, наконец, к куда более привычному тёмному пространству камня и земли. К границе, где белые друзы сменялись куда более обыденным гранитом. Три шага. Я понял, что происходит нечто неладное, только тогда, когда не сумел сделать и одного. Опустил глаза вниз - и выругался. Мы стояли на какой-то поверхности, что была твёрдой лишь с виду. На деле она оказалась чем-то сродни пластилину или расплавленному сыру и поддавалась под нашим весом с пугающей скоростью. Я погрузился уже по щиколотку, как наиболее тяжёлый, плюс мои попытки принять на себя весь вес девочки только усугубили ситуацию.
   - Почему ты хочешь увести меня отсюда? - спросила Славя. - Я не чувствую враждебности, здесь всё хочет мне только добра.
   Она полузакрыла глаза и протянула руку вперёд. Ну уж нет! Я развернул Славю к себе и дал несильную пощёчину, приводя в чувство:
   - Проснись! Если ты чувствуешь только добро, то зачем ему удерживать тебя силой?
   - Но меня никто не держит, - смешок прозвучал неуместно в такой ситуации. - Кроме тебя.
   - А что тогда с этим? - я кивнул на подающуюся под нашими ногами ловушку.
   - Что это?
   - Тянучка-рубль штучка, блин. Откуда ж мне знать?!
   - Не ругайся!
   - Очень уместное замечание! - убедившись в правоте моих слов, девочка взвизгнула и попыталась освободиться - с понятным результатом. - Бесполезно. Пока ты там ласкалась с этой дрянью, увязла глубже некуда.
   Я не большой сторонник злорадства и фраз в духе "я же говорил!", но сейчас просто не мог удержаться. Туман, на который мы не обращали внимания, подобрался и стал ощутимо гуще. А вот плита под нами взвихрилась вдруг и потеряла плотность - да так, что я провалился сразу по колено. Славя, весящая меньше, тоже ухнула вниз, но не так критично.
   План для спасения надо?
   Давай!
   Держи!
   В голове тут же выстроились понятные и вменяемые цепочки действий. Идеально отвечающие решению проблемы.
   Не благодари.
   - Так, в темпе, - от страха мысли стали яркими и звонкими - я почему-то очень чётко понял, что если серая пакость догонит нас, ничем хорошим это не закончится. А потому действовал на адреналине - чётко, быстро и с трясущимися руками. Я поискал в карманах и бросил перед собой первый же предмет, обнаруженный там. Недолёт - ощутимо чавкнуло там, где ключ упал в жижу. Следующий ключ. Удар металла о камень был достаточно звонким. - Бинго! Славя, сейчас нужно будет немного поработать в команде, ты как? - девушку немного потряхивало от нервов и страха, но она послушно кивнула. - Тогда смотри, - я тут же наклонился в ту сторону и, раскидав руки, с некоторым трепетом улёгся на вязкую субстанцию. - Вперёд по мне марш.
   Если она не будет достаточно оперативна... Славя понятливо кивнула. Под её весом я тут же ушёл вглубь на половину тела - панику и желание судорожно схватиться хотя бы за что-нибудь удалось подавить лишь с огромным трудом. Но девушка уже была на твёрдой земле. И снова меня спасала - схватив за руку, вытянула за собой. Это становится недоброй традицией - она тянет меня за собой, на себе. Жижа вокруг тела попыталась схватиться подобно гипсу - и подобно гипсу же схватила часть волос на затылке и ногах. Было неприятно. Но по сравнению с тем, что нас ждало... Я тяжело выпрямился на самом краю аномальной породы и замер - прямо перед моим лицом, буквально в нескольких миллиметрах, клубилась серая пустота. На долю секунды вдруг показалось, что я стою на самом краю бездны. По сравнению с этим даже шальные походы по краю крыши шестнадцатого этажа казались детским лепетом. Эта высота не просто манила - она ощутимо тянула в себя. Я взмахнул руками, всем телом и каждым нервом почти физически чувствуя, как падаю, падаю! Меня резко, переламывающе дёрнуло назад на уровне пояса. Славя. Моя валькирия, не спешащая провожать воина в Вальгаллу. Я, как был в её руках, так и привалился к стене, боком, пытаясь выровнять немного пульс и дыхание. Благодарность была бы слишком слабым словом, столько раз она меня спасала. Но проще спасти человека иногда, чем сказать, что он тебе важен. Вот и я...
   - Ты не знаешь, что это такое? - спросила она.
   - Не знаю. Но то, что это какая-то дрянь, я могу сказать точно. А ты в неё чуть не угодила!
   - Прости, - растерянно пролепетала она. Помолчала, смотря на меня. И начала рассказывать. Ничего удивительного в общем, раз уж тут речь заходила о манипуляциях такого уровня. Я не знал, что это за мерзость, и знать не желал, но её способности... Если верить рассказу девочки, между "клыками дракона" она разглядела выход наружу, причём ведущий в лес, с детства знакомый. Тут её затрясло, и я несколько минут потратил на то, чтобы крестом и пестом успокоить её, убедить успокоиться.
   - Давай-ка пойдём отсюда.
   Обитатели туннелей до сих пор не показались, но это не значило ровным счётом ничего. Я держался настороже. А для того чтобы немного скрасить путь, заставил девушку продолжить рассказ. Если верить так и не доделанной карте, мы вышли на относительно прямую дорогу, по которой можно будет выбраться вон отсюда. Я сыт подземельями по горло. Надоело. Меня теперь сюда и калачом не заманишь. Славя говорила и говорила - о её бабушке-ведунье, о том, что и ей предлагали подучиться чему-нибудь эдакому. О том, что если идти строго на восток по тому лесу, что она видела, можно было выйти к логу, куда она маленькой постоянно сбегала. Шаги, дыхание, шлёпанье воды. Я не обольщался насчёт остроты собственного слуха, но я не чуял никого вокруг нас. А это означало только одно. Перебив девушку, я схватил и потянул её за собой:
   - Побе...
   Видимо, прочитав что-то в моих глазах, Славя одним движением резко повернулась и обрушила нерабочий фонарик на голову подкравшегося снарка. Тот взвизгнул и, схватившись за повреждённое место, подвывая, убрался в темноту.
   И от этой твари мы бегали?!
   - Не подозревал в тебе такой кровожадности! - восхитился я.
   - Прости. Нервы что-то.
   Нервы? Значит, если вдруг что... Если нервы... То и меня так же, да? Фонариком по балде? Кошмар. Значит, никаких тяжёлых предметов под рукой! Вторая уникальная возможность после способности отстраниться от жизни социума - это способность аутировать даже на бегу. Пока я вяло ужасался злобной Славяне, мы галопом по Европам пронеслись через всю северную зону шахт. Ещё минута, и световое пятно заметалось по крашеным доскам знакомой двери. В этот раз я обратил внимание на окружение, поэтому здесь всё было точно, мы и в самом деле оказались у распределительной.
   - Держи фонарик, - я отдал Славе источник света и, крякнув, схватился за ручку. Тя-же-лен-ная! - На счёт "три"! Раз!
   И, с выдохом, перетащил её в положение "полуоткрыто". Славя тотчас же проскользнула мимо меня.
   И мы так беспечно ходили здесь вчера?!
   Покачав головой, я зашёл вслед за девушкой и захлопнул дверь за собой.
   Надо бы закрыть её.
   Решение логичное. А мне как раз Славя доверила свои ключи. И были эти ключи... Карман оказался пустой. В голову лезли только нецензурные эпитеты, когда я поднял голову и осёкся на полуслове. Славя стояла рядом и её глаза влажно мерцали.
   - Знаешь... - промурлыкала она. - Ты, оказывается, куда лучше, чем я думала.
   Чем она такая довольная?
   Но это же, наверное, и не так плохо, правда?
   - Храбрее, - она сделала шаг навстречу, - решительнее, - мы встречаемся, и это всё равно должно произойти.
   Девушка закусила губу и, поймав мой подбородок двумя пальцами, потянулась ко мне. А во мне, внутри где-то, что-то сладко заныло. Как будто мне и правда стало семнадцать, когда поцелуй значит очень много, когда больше него значит только робкое "согласна". Странное что-то нашло на девушку. Но после того, что мы тут в шахтах пережили, некоторая порывистость поступков вполне объяснима. Так что... Моих губ коснулись мягкие губы. Она прикрыла глаза и чувствовала меня, будто дыша моим присутствием. Грустный спектакль - красивые недра исковерканной психики, не позволяющей закрывать глаза во время поцелуя. Ловить чужое тепло каплями слёз и касаниями к чужой улыбке, ловить за плечи и не позволять отстраниться.
   - Ты... Слишком агрессивный, - выдохнула она, покачнувшись.
   - А ты опять чем-то недовольная.
   - Я не знаю... Я не умею.
   - Давай учиться?
   С трудом отстранившись от меня, Славя кивнула, пытаясь перевести дух. А я, не скрывая восторга, воскликнул:
   - Блин! Если бы я знал, что это так здорово, я бы тебя прямо у автобуса в охапку схватил и зацеломкал!
   Смех рассыпался жемчужными шариками по небольшому помещению:
   - Нельзя слишком спешить! - спешить нельзя. Тормозить нельзя. Где бы научиться соблюдать идеальные тайминги.
   - И что... Это, - кивок:
   - Да. Я, конечно, рассчитывала, что всё будет немного романтичнее, что и я однажды исполню пророчество старого Эгля.
   - А что тебе неромантично-то? - претензии какие-то странные... - Сбежали от какой-то пакости, теперь в потёмках друг другу губы мучаем.
   По мне, так для поцелуя не нужно искать каких-то лишних поводов или условий. Он всё равно запомнится. Особенно первый.
   - А коль скоро я посеял ключи, делать нам больше здесь нечего, давай выбираться наружу.
   - Ты ключи потерял?!
   Я почувствовал, как краснею:
   - Знаешь, мне больше нравилось, когда ты меня целуешь, чем когда ты на меня кричишь! Да, потерял. Судя по всему, в момент, когда мы с тобой в обманке увязли.
   Славя вздохнула. А пока она там думала, я подобрался к ней поближе, и... Короче, между первой и второй перерывчик небольшой. Мне дали по рукам и приказали не лезть куда не надо. Но от губ не отлучили.
   - Слишком много и слишком жадно... Это же просто кожа к коже, почему так колени слабеют? - она требовательно посмотрела на меня.
   Ну мне-то откуда знать, почему у тебя упадок сил...
   - Можешь держаться за меня сколько хочешь, - я подмигнул ей. - Правда, тогда придётся немного подумать, как бы отбиться от моих домогательств.
   Славя улыбнулась было, но тут же погрустнела:
   - Ольга меня убьёт. Это во второй раз уже!
   - А я тебя спасу!
   - Двум смертям не бывать. Полезли!
   Мы открыли дверь к лестнице. Славя снова полезла первой. В этот раз меня никто особо не бесил, не смущал и не мешал сделать то, что хотелось.
   - Семён, если будешь так пялиться, ты во мне дырку просмотришь, - раздался сверху смех.
   - Но я случайно!
   - Первые две секунды - верю! - решётка грохнула, пропуская в бетонный пенал свежий сырой воздух. - Выбирайся, только аккуратнее, последние две скобы мокрые.
   Я кивнул и несколько минут спустя оказался наверху. Дождь уже закончился. Мы успели вовремя - практически в тот самый момент, когда решётка встала на своё место, из репродуктора послышался горн на обед. Отойдя к ближайшей скамейке, остановились посидеть и отдышаться. Наш обед от нас точно не убежит. Мимо нас уже бежали голодные пионеры, и невдомёк им было, какая адова мерзость у них тут под боком - буквально час неторопливым пешком. Пускай и запертая за тяжеленными дверями.
   - Устроили же мы себе приключеньице, - процедил я.
   Славя согласно кивнула:
   - Я правильно понимаю, что ключи там останутся?
   - Если у тебя есть желание залезть ещё раз туда вниз, потом попетлять в самом сердце лабиринта, - Славя возбуждённо кивала головой на каждый мой довод. Глаза её горели. Кто бы сомневался. - То забудь! Я не иду вниз. И тебя не пущу.
   - Так и чем вы там занимались, детишки? - прогудел Саныч, незаметно появившийся со спины.
   Я с трудом сдержался, чтобы не закричать от испуга.
   - Да ничем особенным, - пробормотал я осипшип голосом. Рубашка моя была похожа непонятно на что, галстук набряк грязной водой, колени были испачканы и исцарапаны. Хотя бы Славя выглядела чисто и опрятно. В сравнении со мной, конечно.
   - Вы снова ходили туда, - шумно вздохнул он. Он потянул из кармана пачку, потом опомнился, затолкал её обратно. - Давай, выкладывай всё, что там видел, - заинтересовался нашим походом физрук. Обогнул скамейку и сел с нами рядом. - Не дрейфь, пионер, меня не интересует момент, где вы там тискались. Ты про туннели расскажи, - он удовлетворенно хмыкнул, сличив красноту наших ушей.
   - Я не знаю. Не могу сказать.
   - Мне показалось там, внизу, как будто я оказалась дома, в лесу неподалёку от нашей деревни. Настолько сильно, что я поверила, - Славя вздрогнула. - Как такое может быть? - прошептала она.
   - А ты, пионер? - перевёл взгляд Саныч.
   - Мне ничего не казалось, я Славю оттуда вытаскивал - потому что там бегала какая-то живность, и мне очень не хотелось с ней встречаться!
   "Правда, потом этой мерзости прилетело тяжёлым по кумполу", хихикнул внутренний голос.
   - То есть, тебе ничего не казалось? - я кивнул. - Вот как. Ну, раз вы здесь, значит, всё обошлось на этот раз, - он задумчиво потеребил подбородок.
   - На этот раз?
   Саныч сделал вид, что я ничего не спросил:
   - Занятно, занятно. Вам как, пионеры, выхлопотать освобождение от мероприятий или ещё в пионеров поиграете?
   - Борис Александрович, это не игра! - возмутилась девочка. - Мы все должны помогать друг другу!
   - Как пожелаете, - он тяжело поднялся. - Пойду вам насчёт душа похлопочу... Это самое малое, что я могу сделать.
   - Борис Александрович! - позвал я.
   - Ну? - обернулся он.
   - А кто такие снарки, которые были в туннелях?
   - Неужели морд не видели? Грызуны-переростки это, типа крота. Самые безобидные твари из тех, что могут существовать, ориентируются на звук, так как слепые, - отсалютовав нам, физрук отчалил.
   На миг повисло молчание. А потом мы посмотрели друг на друга и от души расхохотались. Сумасшедшее напряжение, наконец, отпустило тело.
   Доктора Виолетту ожидали к трём часам, поэтому первые-вторые отряды не спешили расходиться после обеда. Мы так и скучковались у крыльца, разбившись на группки, парочки, кое-кто выступал особняком. Мне, понятно, компанию составила Славя - с момента успешного завершения блужданий по нёдрам земным она не отходила от меня ни на шаг. Половина присутствующих смущённо хихикала, предвкушая нечто непристойное - и репутация сестры говорила за то. Другая просто краснела, предвкушая ровно то же самое. Вот, например, Лена - даром, что вчера явила миру чудеса храбрости в спелеологических забегах, сегодня спряталась в книжку, была бы её воля - целиком бы туда залезла. А я... Да чёрт его знает. В голове была мешанина из мыслей и переживаний, и всеми подзатыльниками на свете не раскидаешь там всё по полочкам. И чувство странное, будто на день рождения подарили поломанную нокию 3310, старательно упакованную в праздничную обёртку. Но некому вывалить на колени запыленные игрушки и попросить рассортировать - даже моей как бы девушке. Не то чтобы ей было плевать, но без знания всей истории она вряд ли сможет вывести верное суждение. А я пока не готов рассказать всё - от и до. Не в доверии дело, просто я пока не набрался духа. Ольга Дмитриевна поманила Славю пальцем, и девушка заколебалась. С одной стороны, никак ей меня не хотелось отпускать - как будто смогу защитить её от снарков, если те вдруг выберутся на поверхность. С другой стороны, прямым текстом посылать вожатую тоже странно. Решившись, она поднялась и потянула меня за собой.
   - Пойдём вместе, ладно? - тихо попросила она. - Не отпускай руку, пожалуйста.
   Бах. Бах. Бардак под висками, сбросившая ночью на пол кровать, нежданно близко ударившая молния.
   "Что Ольга скажет?.." напугался я. Она доверяет Славе настолько, что может отпустить под её началом половину отряда. Но такой вот коленкор едва ли предполагала.
   Так ничего и не решив, я остановился перед вожатой, удерживаемый Славей.
   - Семён, я хотела бы поговорить со Славей наедине, - не терпящим возражений голосом попросила Ольга.
   Ответом ей был умоляющий взгляд в мою сторону, и я остался стоять на месте.
   - У меня нет секретов от Семёна, - нахмурилась девушка.
   - Да? - пробормотал я.
   Вожатая рассмеялась, глядя на моё огорошенное лицо.
   - Что, тяжела шапка Мономаха? - подмигнула она. - Но ладно. Я насчёт костра сегодняшнего.
   - Сегодня костёр?
   - Неужели забыл? - спросила Славя.
   Я хлопнул себя по лбу:
   - Мероприятие!
   - Именно! - Ольга Дмитриевна повернулась к Славе: - Вижу, добровольного помощника ты себе уже нашла. Так что сходите после лекции на поляну и посмотрите, всё ли там в порядке.
   - Ольга Дмитриевна, а почему вы так спокойно отнеслись к тому, что мы... Ну...
   И откуда она вообще знает?! Я никому ничего не говорил!!!
   Я покосился на Славю, а та ответила безмятежной улыбкой. Вожатая прекрасно поняла мою заминку:
   - Потому что я доверяю Славе, неужели не понятно? Верю в её здравый смысл, - приветливая улыбка на секунду приобрела пугающий оттенок. - К тому же, если вдруг один не в меру умный пионер решит позволить себе лишнего... - она наклонилась ко мне и кое-что шепнула на ушко. Кажется, я побледнел. - Ага. Ржавыми пассатижами. А теперь идите... Дети мои.
   Виолы всё не было, и Ольга отправилась на разведку. А между тем ноосферу опять обогатили доброй порцией слухов. Кое-кто считал, что сестра сейчас расскажет пару банальностей, больше о валеологии, чем о половом этикете. С ними не соглашались те, кто наоборот, считали, что сейчас будут сдёрнуты завесы с самых интересных вещей.
   - О, ну да, разумеется, - Славя сидела на ступеньках, задумчиво ковыряя носком сандалии бетонную плиту. - Виолетта Церновна девушка без комплексов, но мы в лагере всё-таки, так что особой откровенности я бы не ожидала.
   Я кивнул, соглашаясь с ней. И, наконец, третья категория слухов - неизбежная в сознании толпы тяга к мистике. Кто-то пустил слух, что Виолетте Церновне дали добро на использование медицинского гипноза, и она теперь всем мальчикам поставит код на половое влечение, чтобы не хотелось, не моглось, и вообще. Услышав такую версию толкования событий, мужская половина ожидающих немного заволновалась и попыталась было под шумок улизнуть. Но подходы к столовой были перекрыты вожатыми с Санычем во главе.
   - Привет, пионеры! - пробасил он. - Куда спешим?
   - Мы не хотим гипнотизироваться! - вякнул голос из толпы, споткнувшись на третьем слоге.
   - Не хотите, не заставляем, - поймав мой взгляд, толстяк подмигнул и подкинул на ладони знакомую связку. - Зайдёте потом за пропажей.
   Похоже, Саныч услышал наш разговор про ключи и сам отправился их возвращать. Неужели переживал, что мы сами туда вернёмся? Так или иначе, Славе удалось избежать участи во второй раз предстать перед гневной вожатой.
   - Вот уж кто от снарков бегать не стал, - сказала Славя. - А мы с тобой как два трусишки.
   - Кто ж знал, - пробормотал я. - У него морда самая что ни на есть хыщная, если и не съест, то понадкусывает.
   - Только ты ему не говори. Не поймёт.
   - Да я про снарка!
   - А.
   В это время между вожатыми протолкалась Ольга Дмитриевна.
   - Ребята! - позвала она.
   Приглашенная звезда скромно держалась в кильватере, разноглазо сверкая по сторонам. Поймав мой взгляд, качнула подбородком, а переведя глаза на руки, которые мы так и не расцепили, аристократично так выгнула бровь. Но ничего не сказала - за что ей гран мерси и поллитра "бейлиза". Виола, похоже, так и спала с тех самых пор, как я к шести утра отпустил её домой. Правда, потом и сам сбежал, но я честно препоручил медицинскую епархию нашему безумному учёному. Выглядела она молодо и цветуще - вот что одиннадцатичасовой сон с человеком делает! Хотя я и склонялся к теории, согласно которой нашего лектора держали за кулисами для выдерживания МХАТовской паузы.
   Мужская половина ожидающих, непривычно притихшая, поголовно включила джентльменов, пропуская дам вперёд. Но дыши-не дыши, а перед смертью не надышишься - сомкнувшиеся ряды вожатых втолкнули в зал оставшихся. Пришлось смириться с неизбежным. Мы заходили последними, за нами закрыли дверь, щёлкнул замок - чтобы не сбежали, не иначе.
   Между тем, в столовой уже навели кое-какую перестановку, возвышение, на котором обычно столовался персонал, расчистили, а в самый центр кафедры поставили солидный такой стол и перекрыли окна матовым киноэкраном. Под потолком негромко потрескивал разогревающийся диапроектор, куда уже загнали все необходимые слайды. Короче говоря, подготовились к лекции с душой и сердцем. Кроме того, на колоннах были развешены пожелтевшие от времени плакаты, призывающие мальчиков относиться к девочкам терпимее и не чинить им гадостей - эдакий высокосветский этикет. По-советски. Виола недоумённо покосилась на них, но ничего не сказала. А вот Ольга Дмитриевна явно была полна энтузиазма - судя по всему, плакаты проходили по её инициативе:
   - Итак, девочки-мальчики, конечно, за два дня до завершения смены делать это поздновато, но сегодня поступило распоряжение провести с вами лекцию на тему взаимоотношения полов!
   - А слайды будут? - крикнула Ульяна.
   - Будут!
   - А откровенные? - подыграла Алиса.
   Вожатая немного смешалась, но ей по долгу службы приходилось повидать и не такое - пришла в себя мгновенно:
   - Увидите!
   - Нет, вы скажите! - настаивала рыжая. - Вдруг у нас тут в зале слабонервные, - при этих словах Двачевская выразительно так покосилась в сторону Лены, - которые в середине лекции от нервов стекут под стол.
   - Алиса, сядь спокойно и не мешай. Итак, вашему вниманию представляю доктора Коллайдер Виолетту Церновну. Встречаем! - Ольга картинно выставила руку в сторону. Раздались осторожные хлопки с нескольких мест - и на кафедру взошла Виолетта Коллайдер.
   "А умеет она себя подать, ничего не скажешь", восхитился внутренний голос.
   Ну и правда - и без того берёзка высоченная, Виола встала на километровую шпильку, зрительно делающую её длинные ноги умопомрачительными, белый халат распахивался при каждом шаге, показывая, что к шпильке прилагались чёрные чулки и короткая юбка в облипочку, едва скрывающая подвязки. Те самые, что боялись гипноза, гулко сглотнули и оживились, пожирая очаровательного лектора глазами. Я в целом тоже был близок к тому, чтобы скопировать их поведение, но твёрдый локоток в рёбрах оказался неодолимым препятствием.
   - Хотелось бы начать нашу лекцию с... - начала Ольга.
   - А, тут уже читают, - улыбнулась сестра. - Ну, тогда я пойду.
   Вожатая смущённо смолкла:
   - Виола!
   - Надо же... Как быстро прочитали, - вяло удивилась она. Но за стол не вернулась. Подошла к самому краю кафедры и, сложив за спиной руки так, что белоснежный халат затрещал на груди, подмигнула кому-то в толпе, кивнула нам - и с чувством, с толком, с расстановкой стала изучать аудиторию. Глазищи свои разноцветные при этом она умудрилась распахнуть так широко, что могла бы конкурировать с Мику на роль героини японской мультипликации. - Аудитория... кошмарная, - покачала головой она. - Почему мне опять подсунули детишек? Я постоянно боюсь, что меня привлекут за совращение несовершеннолетних! - не стесняясь зрителей, поинтересовалась она у Ольги.
   Ольга сокрушённо вздохнула. Часть зала расслабилась, в частности те, кто опасался слишком откровенной формы подачи информации. Те же, что говорили про гипноз, закрывали глаза - хотя какое там закрыть глаза, когда тут такое декольте?!
   - Сёмушка, не увлекайся, - меня снова ткнули локтём в рёбра.
   - Ну что. Давайте попробуем просветить вас? Хотя, судя по довольным мордам, тут меня саму просветить могут, да ещё как, по всем предметам. Ишь, скалятся с задних рядов. Сидите, думаете, наверное - зачем эта глупая тётка забралась на сцену и что-то там бормочет? - её глубокий, грудной голос разносился по столовой, заставляя стекла легонько дребезжать. - Полностью вас поддерживаю. Вместо того, чтобы лечь спа... кхм... Следить за здоровьем пионеров, я тут распинаюсь перед вами. Даже страшно стало, а вдруг там у кого-то срочный запор? - она оглядела зал ещё раз и успокоилась: - А, ну да. Там же ещё этот мальчик в смешных очках. Так или иначе... Да что же я стою-то всё, - она вытащила из-за стола стул, одной рукой вертанула его на передней ножке и поставила перед собой спинкой вперёд. Передние ряды разом выдохнули и покосились туда, где должна была заканчиваться спинка стула. - О, да, - сестра спохватилась и поставила стул как надо, на самом краю кафедры. И уселась, полностью копируя знаменитую позу Шэрон Стоун из "Основного инстинкта". Мужская часть аудитории снова утратила остатки воли.
   Надеюсь, она не станет ноги перекладывать?
   А ты против?
   Нет, но Славя же рядом.
   Это очень странное ощущение, когда кто-то смеётся внутри тебя.
   Так прогони её!
   - Сначала немного теории.
   - А практика будет? - спросила Ульяна.
   Зал грохнул. Ольга Дмитриевна на заднем плане изображала руку-лицо и тихонько сползала по колонне.
   - Будет обязательно. Знания без практики пустой груз, - зал оживился, те, кто краснел до этого, успешно сгорели окончательно, со стороны рыжих донёсся дебильный смех, а вот Мику выпрямилась, с энтузиазмом разглядывая сцену. - Но, разумеется, в другом месте и при других обстоятельствах, - поспешила развеять иллюзии собравшихся медсестра.
   - Нуууу!
   - Прежде чем вы побежите по завершении лекции строчить анонимки в партию, профсоюз или спортлото, сообщаю вам, что являюсь доктором гонорис кауза по психологии, а потому имею право просвещать детишек на этот счёт. Кто не верит мне на слово, может потом подойти в медпункт и изучить мои бумажки, только руки перед этим помыть не забудьте. Хотя я считаю, что это всё баловство, и вы сами куда больше моего знаете о том, что когда мальчик с девочкой встречаются... - она оборвала себя. - По порядку. Вообще, следует уточнить средний возраст местных бездельников, чтобы понять, на какие темы можно с вами разговаривать. Но к чертям регламент, вам же раздавали всякие брошюрки и писульки о том, что делать, когда тебе нравится девочка, а? Хотя вы все ими подтёрлись на первой же остановке автобуса. Почему-то педагоги стесняются рассказать о том, что человек - это такая тварь, которой хочется любви. А любовь в советском обществе - это целая проблема. Надо подойти к нравящейся девочке и не опозориться. А вдруг ты ей не нравишься? А вдруг у неё кто-то есть? А вдруг от тебя воняет? Хотя последнее решается ежедневным посещением душа и стиркой одежды. Дальше там идёт куча всякого барахла о комплексном подходе, профилактике и гигиене - в школе объяснят. Давайте по-простому, - она скрестила пальцы на колене - и передние ряды опять звучно выдохнули. - Что есть любовь? Невероятно большая проблема, если в двух словах. Конечно, пока ты влюблён, всё кажется не таким уж и пугающим - ты счастлив, весел и щедр. И раздражаешь окружающих. Но что потом? А? Влюблённость заканчивается и начинает хотеться чего-то посерьёзнее. А где взять "посерьёзнее", если вы из разных городов, в конце смены уезжаете и никогда больше не увидитесь? Вот у меня тут сидят два обормота, - она жестом Феникса Райта указала на нас. Ощущение было, как будто меня опять стукнули чем-то по голове. Славю же, кажется, это не задело нисколько - она приподнялась и помахала сфокусировавшей на нас внимание толпе. - Эти обормоты нашли друг друга, пара года, понимаешь... Кхм. Сегодня они уже держатся за ручку, а послезавтра во время отъезда прольют три литра крокодиловых слёз и жизнь у них будет закончена. Грустно, да? Поэтому сейчас они будут делать много странных и нелогичных вещей, отказываться слушаться вожатую, например.
   - Угу-угу, - вожатая окинула нас угрожающим взглядом.
   - Могут даже попробовать убежать жить в леса на подножный корм - молодость глупа, особенно влюблённая молодость.
   - Вы-то откуда знаете, что они будут, а что нет? - выкрикнула непонятно почему помрачневшая Алиса с места.
   - Деточка-а, - протянула Виола. - Тебя разве не учили в школе, что прежде чем гавкать из зала, нужно предварительно поднять руку и подождать, пока тебе предоставят слово? Твоя подружка ещё маленькая, с неё другие взятки. А ты хочешь уподобиться ей? - Алиса покраснела и постаралась раствориться в воздухе. - Но ладно. Вопрос и правда по существу. Откуда мне, глупой большой тётке в годах, знать, что каждый из вас, такой неповторимый и уникальный, чувствует? Ответ простой: а ниоткуда. Я уже родилась тридцати лет от роду, - оценив её шутку, зал рассмеялся. - Будьте уверены, в жизни каждого взрослого найдётся своя глупость. Все мы живые люди, - она покосилась на держащуюся за голову Ольгу Дмитриевну. - А некоторые и после двадцати не взрослеют. Так вот, возвращаясь к нашей неразлучной парочке. Ваш возраст - это возраст становления идеалов, в том числе, формирования вкусов. Для пионерки таким идеалом почему-то стал пионер и вице верса. Пионерка хочет нравиться своему избраннику, поэтому и рубашечку больше носит не мешковатую, а строго по размеру, чтобы облегала.
   Я покосился на Славю - теперь и она сидела чуточку покрасневшая.
   - Ничего не спрашивай, - шепнула она.
   - Далее, по каким-то своим причинам они миновали период привлечения внимания - девочки обычно делают это при помощи косметики, серёжек и прочего, - Виола показала на покрасневшую Лену.
   - Ой, Леночка, тебе так идёт мой блеск для губ, а почему ты его взяла без спроса, ты бы спросила, я бы дала, мне же не жалко! - в абсолютной тишине голосок Мику прозвучал эпитафией.
   Вокруг несчастной девушки мгновенно образовалось пустое пространство.
   - Тихонова, ты что, воруешь? - раздался голос Двачевской.
   - Нет! Я... - она спрятала лицо в руках.
   - Одежда также входит в число "прочего", например, нежелание носить бельё или позывы издеваться над рубашкой, - тут уже смешалась Алиса. Опасливо втянув голову в плечи, она огляделась, не смотрит ли кто. - И, наконец, девушка начинает проявлять интерес к разного рода "тайнам", куда входят как гадания, так и прочая чушь вроде любовной литературы. Надеюсь, у нас в библиотеке не завалялась "Камасутра" или "История О"?
   - Нет, - проскрипела Жужелица. - Они не входят в список разрешённой литературы.
   - Хорошо. Итак, мы закончили самую интересную и многогранную часть, описывающую нежный и бурный океан, творящийся в душе пионерки, и переходим к скучному: к пионеру. Жизнь самцов всегда скучнее, ими руководят два с половиной желания - есть, спать и...
   - Ходить в туалет! - крикнула Ульяна.
   - Не постоянно же, - безмятежно ответствовала Виола, переждав шквал смешков. - Про пионера скажу вот что: он сейчас спешит стать взрослым.
   И ему постоянно хочется-хочется!
   Пальцем в небо. Ванг развелось - не продохнуть.
   Ой ли?
   - А потому будет делать всё как взрослый, может попытаться закурить или попробовать алкоголь.
   Прости, Виолочка, но я курить бросаю уже год как, и алкоголь я не пробую, а пью.
   Я благоразумно отказался от спора вслух.
   Ибо доподлинно известно: мудрый мужчина выслушает женщину и сделает по-своему!
   - Но самое главное, у него начинает формироваться эротический интерес, с которым он не знает что делать.
   О, правда? А можно я скажу? Я знаю!
   Сказали же - практика в другое время.
   Киллджой, всё удовольствие на корню подрубить норовишь.
   - К слову, если вдруг появятся вопросы, обязательно зайди и спроси.
   Я кивнул.
   - Зайдёшь? - спросила Славя.
   - Конечно, зайду! За кого ты меня принимаешь.
   Славя задумалась.
   - И самое глупое сейчас, что мы можем сделать - это запретить им видеться и общаться, - продолжала Виола. Знаете почему? Потому что они назовут себя мучениками и - да-да! - убегут в лес на подножный корм.
   - А будут слайды? - спросила Ульяна.
   - Нет, не будут, - переждав разочарованный вопль Ульяны, Виола продолжила: - Мы должны отнестись с пониманием и тактом к этим двум. Раз уж два идиотика добровольно согласились страдать и болеть, не надо лишний раз их пинать. Потому что если мы будем давить на них, они решат удариться в сублимацию, пропустить несколько важных в развитии отношений моментов, а то и...
   - Вы договаривайте, договаривайте! - мстительно процедила Алиса.
   - Нечего тут договаривать, - сердито ответила Ольга Дмитриевна.
   - В двух словах: лучше не лезьте в эту грязь, - продолжала Виола. Хотя бы пока не закончите школу. А если уж вляпались, то постарайтесь хотя бы сделать всё так, чтобы потом перед самими собой стыдно не было. Я, Ольга Дмитриевна, Борис Александрович - мы всегда готовы помочь советом, - она встала. - Всё, язык заплетается, конец лекции. Вопросы? - аудитория ответила стройным гулом. - Тогда я пошла... - она сладко-сладко зевнула. - Мммм... Поработаю.
   Первый шок от скомканного завершения лекции прошёл - и пионеры единогласно зааплодировали ковыляющей к выходу Виоле. А потом потянулись на выход.
   - Ну вот зачем она так? - пожаловалась Славя. - Неужели нельзя было взять просто какую-нибудь воображаемую парочку?
   - А ты зачем им рассказала?
   - Но я должна была! Вожатой надо знать о таких вещах!
   Я только за голову схватился.
   Интересно, о поцелуе они тоже в курсе? А когда у нас будет что-нибудь посерьёзнее - распишет, где, как и сколько раз?
   Мы жили как хотели, чтобы потом назвать это тяготами и трудным опытом.
   - Проехали, - сказал я. - Что же до Виолы... Наглядный пример всегда доступнее. Пойдём, нам ещё костёр готовить.
   - Слушай...- Славя остановилась у двери и спиной прижалась к стене рядом с ней. Пальцы на косяке побелели. - Я не могу прямо так выходить! А вдруг они там?
   - Кто?
   - Эти... Которые всё слышали.
   - Пионеры?
   - Да! - выглядела она не на шутку перепуганной.
   - И что? Ты же сама всё всем рассказала.
   - Это не то! Не могу. Выгляни, пожалуйста, посмотри, нет ли там кого?
   - Чудеса какие, - я покачал головой, но просьбу девушки исполнил в точности. На улице никого не было.
   - Ну?
   - Никого.
   - Спасибо! - она чмокнула меня в щёку. - Я пойду захвачу всё необходимое, хорошо? Встречай меня через десять минут у ворот, - и исчезла.
   В зале же Саныч и Ольга Дмитриевна расставляли столы, уныло переругиваясь между собой.
   - Психолух, значит? Детский, да? - повторял Саныч.
   - Да кто ж знал! В прошлый раз она всё нормально прочитала, по брошюрам и так далее.
   - Олька, прости, но ты такая безалаберная.
   - Да ну тебя! - она надулась было, но заметила меня. - А ты что тут стоишь-подслушиваешь, а ну быстро отсюда!
   - Иду-иду. И незачем так орать, - я выметнулся на улицу.
   Что делать на костровой поляне, я не знал. Что вообще делают на такой поляне, кроме, собственно, разжигания костров? Не украли же дикие звери костровище? Всё ещё дурацки улыбаясь, я отправился к воротам.
   Теперь, когда стало известно, что в окрестностях обитают не только птицы и насекомые, но и какие-то другие непонятные твари, которых не успел распугать человек, лично мне перестало быть здесь так уютно и мирно, как дома. Не то чтобы страшно, но раньше я без колебаний мог бы заночевать в лесу под открытым небом. Вот до какой степени меня расположило окружение. Как-то привык за свою карьеру пионера к тому, что во время строительства ДОЛов и ПЛов всю наличную фауну разной степени опасности успешно разгоняют строительные работы. Но не сейчас. К несчастью, похоже, Славю все эти сложности ни в коей мере не тронули - она шла себе вприпрыжку, напевая что-то, впереди. А я, понятно, плёлся за ней, таща на себе дрова, мешки для мусора, метёлку и фляжку с водой. Ведь я, не только как джентльмен, но и как молодой человек Слави, просто обязан взять на себя всю заботу о переноске тяжестей. Слова, понятно, не мои. Зато моему вниманию открывалась самая приятственная картина - по-моему, искупающая абсолютно все лишения. Славя чувствовала мой взгляд, потому что поминутно озиралась, и приходилось с усилием поднимать взгляд и улыбаться. Раз на пятый мне это надоело:
   - Послушай, ты можешь идти ровно? Отвлекаешь!
   - Отвлекаю от чего?
   - От любования! - ответил я. - А то ты вся уже извертелась!
   - Любования... - Славя задумалась: - Мной?
   - По большей части.
   - Что ж ты не сказал, я бы тогда...
   "Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее!" зашевелилось нечто внутри. Нечто, считающее, что я слишком много времени на ерунду трачу.
   - ...рядом с тобой пошла.
   Да иди ты!
   - Тропинка слишком узкая, - уклончиво ответил я. И только теперь до меня дошло, что меня попросту дразнят! - Славя!
   - Да, Сёмушка? Чего ты хотел?
   - Как насчёт того, чтобы прекратить издеваться над моими низменными инстинктами?
   - Да-а? - задумалась девочка.
   - Уверен.
   - Тогда, может и ты перестанешь вести себя как человек с двумя мыслями в голове, из которых обе неприличные? - смех улетел в белесое от жары небо, и я понял, что этот ни к чему не обязывающий флирт позволил мне расслабиться. И вернуть то ощущение безмятежности, по которому я уже успел соскучиться за утро.
   - Разве таким можно насмотреться?
   - Но ведь я одетая!
   Девочка талантливая, но опыта ей определённо недостаёт. Но наверстает, потом увидишь, кто всех мужиков на пляже соберёт - она в глухом купальнике с вырезами или неизвестная науке мамзель в микро-бикини.
   - Перестань, - я углядел по правую руку от дороги какое-то тёмное пятно. - Что это?
   - ...Не знаю.
   - Ты здесь впервые, что ли?
   - Рррр.
   - Прости, не удержался, - я сгрузил дрова и метёлку на обочину: - Взглянем? -Славя кивнула. Пятно оказалось огромной кротовиной, дна которой в дневном свете разглядеть не представлялось возможным. - Не наши подземелья?
   - Они самые, - зло сказала Славя. - Судя по всему, зверьё здесь подрыло потолок и отправилось за свежатинкой в лес, - она выглядела расстроенной. - Ну да, всё верно, отошли подальше, нагадили, бросили и ушли. Ну, л-люди...
   - Ты чего?
   - Да не понимаю я людей. Зачем пакостить? Живёшь ты на земле, так живи в мире с ней! Так ведь нет - мы хотим залезть внутрь и ковырять недра. Тебе понравится, если тебе под кожу отряд муравьёв отправится, добывать лимфу и корни волос? - она ходила и злилась. - Есть у человека привычка поганить землю. Зароются непонятно куда, откопают непонятно что, а потом удивляются, что всякая дрянь оттуда лезет.
   - Ты про бомбоубежище?
   - Про него, родимое. Строят бомбы, потому что боятся бомб и надеются испугать окружающих бомбой побольше. А чтобы пережить тех, кто не напугался, лезут под землю. Гигиену отношений соблюдать надо, тогда и бомбы не пригодятся, и в землю зарываться не придётся.
   - О чём ты говоришь?
   - О том, что не мы одни на планете живём. И нас у неё много. Это она у нас одна. Доиграемся когда-нибудь, доиграемся, придумает планета какую-нибудь дрянь, чтобы извести человека, болезнь или стихийное бедствие.
   Атипичную пневмонию, например. Или ещё какую-нибудь сибирскую язву.
   Последнюю разве не человек придумал?
   Не могу тебе сказать.
   - Слишком долго мы злим её, - Славя немного подумала и велела: - Снимай галстук, - я послушно отдал ей кумачовый лепесток. Она сняла свой и натянула между деревцами верёвку с импровизированными волчьими флажками: - Чтобы никто не упал, - пояснила она.
   - Думаешь, наши грызуны выбрались в лес? - она пожала плечами. - Я таких не видела никогда, но они, судя по всему, подземные или ночные жители. Дневной лес для них враждебен. Ночью вполне могут вылезти.
   - И будут тогда от них бегать другие пионеры, - усмехнулся я, поднимая с земли свой скарб.
   Странноватые у нас взаимоотношения сложились. С одной стороны, вроде как и вместе мы - вон, даже Виола на этот счёт прошлась. С другой - никак не могу отделаться от мысли, что не в романтическом интересе девушки дело. Точнее, не только в нём. Как будто она знала нечто, со мной связанное - что-то, о чём я и сам не догадывался - и пыталась понять, как это использовать. Хотя нет, плохая формулировка. Скажем, кроме симпатии, было и что-то ещё. Мне приходилось напоминать себе, сколько ей лет. И сколько мне - с её точки зрения. Поэтому она вполне закономерно опасается того, что может случиться, если дать мне слишком много воли.
   "А вот хватать тебя за руки и лбом в тебя тыкаться она не побоялась", звительно заметил внутренний голос. "Да и танец ваш на штрафной дистанции..."
   А мне понравилось!
   Да мне тоже! Есть подозрение, что и её равнодушным не оставило. Вот было бы здорово, прибудь мы сюда на неделю раньше. На Ивашку Купалу можно было бы и того-этого!
   Охолони, чудище озабоченное. Пусть всё идёт своим чередом. Я в кои-то веки начал ощущать ответственность за свои слова и поступки, а ты предлагаешь всё свести к банальной постельной возне.
   Ты импотент, да? Эй, кто-нибудь наверху! Мне тут бракованное тело подсунули, дайте мне рабочее!
   Всё, успокоились. Гляди, у неё опять юбка вверх уползла.
   Эй, это моя реплика!
   - О чём притих? - обернулась девушка. - Или ты опять... - она пригладила подол.
   - Меня обижает твоя оценка, что я думаю только об одном.
   - А ты нет?
   - Ага. Иногда я ещё хочу есть и спать.
   - Какой многогранный человек! - тропинка влилась в просеку, откуда до костровой было всего полкилометра, и Славя пошла рядом. - Что думаешь об утреннем походе?
   - Честно? Очень старался забыть обо всём происходящем, пока ты не напомнила!
   - Ну прости, прости, - она погладила меня по голове. - Но ты выглядишь умным мальчиком, я и подумала - вдруг просветишь глупышку из райцентра.
   - Прости, солнце ясное, но нам такого в школе не преподавали, хотя и с углублённым изучением математики и прочих извращений. То есть, вполне возможно, какая-то охранная система.
   Кстати, полностью был уверен, что уж такие-то вещи всяко изобретут попозже.
   - Вязкая мерзость у выхода мне осталась непонятной, хотя я могу предположить, что там нагревательный элемент или химическая реакция, которая плавит твёрдое вещество и позволяет задержать злоумышленника.
   - То есть, если бы ты был там один или я была там одна...
   - Ага, нашли бы потомки белые косточки лет через триста.
   - Ладно. А дым, значит, это сонный газ?
   Я неопределённо дёрнул подбородком.
   Я не стану рассказывать ей свои странные видения, хорошо?
   - Не могу сказать. Уверен в одном - чем бы оно ни было, с ним лучше не контактировать. А, и на будущее - туда я больше ни ногой, - Славя кивнула. - И ты тоже.
   - И правильно! - разулыбалась девочка. - Что нам там делать?
   Я увидел их первым и чуть не выставил руку, пытаясь остановить попутчицу. К счастью, спохватился вовремя, вернул руки, перехватил свой ценный груз. Иначе собирать нам всё, не пересобирать.
   - Стой!
   Славя среагировала быстро - встала как вкопанная. И, не оборачиваясь, на всякий случай даже не шевелясь, спросила:
   - Что случилось?
   - Под ногами посмотри.
   Славя осторожно покосилась вниз. И сделала один короткий шаг назад. Разумное решение. Так-то ещё бы один шаг - и наступила бы на одну из тварюшек, которые хорошенько так погоняли нас под землёй. Мирные-то они мирные, но неизвестно, как среагируют, если на них наступить. Могут и рассвирепеть - я вспомнил, как одному знакомому самый обычный заяц-русак рассадил обе ноги до кости, обороняясь по-кошачьи, задними лапами. Было это давно и неправда, и я, по правде сказать, был уверен в том, что это самая простая побасенка. Но уж больно своевременно всплыла в памяти эта побасенка.
   - Что делать будем? - спросил я.
   - Обойдём.
   Снарк вздрогнул и, подслеповато щуря огромные глаза, вытянул вверх мордочку, повёл носом, застриг ушами. Кажется, эта животинка очень большое значение уделяла именно слуху. И я сам не успел понять, что делаю, как изобразил тот самый звук, каким всегда отгонял подъездных кошанов от своей двери:
   - Пщщщщ! - зашипел я. Снарк подскочил на месте, беспокойно заметался в разные стороны, наконец, заверещал и убрался в кусты. - Говоришь, до ночи не вылезут? - протянул я.
   - Это, наверное, самый беспокойный. Своего рода лягушка-путешественница, - Славя безмятежно пожала плечами.
   - Надо вожатых предупредить. А то здесь пионеров поведут, вдруг кто-то наступит.
   - Уверяю тебя, когда здесь поведут пионеров, фауна сама сбежит - потому что есть такой инстинкт - уходить с пути следования стада.
   Я покосился на неё - девочка безмятежно улыбалась. Наверное, не увязывала понятие "стада" с пионерами. Эх, какие же они здесь все невинные.
   Деревья расступились, и мы вышли на костровую поляну. Наконец-то. Ещё минут десять в таком режиме, и я начал бы сомневаться в такой уж большой ценности всех этих приготовлений.
   - Так всё-таки зачем мы здесь? - спросил я.
   - Вообще, конечно, убраться, - Славя улыбалась так искренне...
   - А если честно?
   - Ну так честно же!
   - Недостаточно, - отрезал я.
   - И откуда ты такой разумный на мою голову, - я старательно изобразил вежливое внимание. - Пока мне ещё доверяют, я буду злоупотреблять властью для того, чтобы вытаскивать нас куда-нибудь, где мы можем что-нибудь поделать вместе. Ты не против?
   - Я не против поделать что-нибудь вместе. Костёр сразу после ужина?
   - Да. И до отбоя. Ты как насчёт печеной картошки? - к данному лакомству я был совершенно равнодушен, о чём и сообщил девушке. - Жаль. Так бы... Но к делу. Костёр будет один, основной, поэтому остальные костровища не трогаем, работаем только с основным. Посмотри, чтобы выкладка была вся на месте, если где-то дикие звери перевернули или подрыли камень, возвращаешь в костровище. Всё понятно?
   - А ты?
   - А я буду тебе морально помогать, - ответила Славя. И хихикнула, вдосталь налюбовавшись огорошенным выражением моего лица. - Я займусь уборкой основной поляны, - наконец сжалилась она. - Посмотрю, чтобы не было мусора, веток, шишек и так далее. Работа нудная, но в отличие от твоей, не требует большой физической силы.
   Про физическую силу это ты верно загнула.
   Повздыхав немного уэллсовской треногой, я поплёлся к костровищу. Как и предупреждала Славя, работа оказалась сопряжена с тасканием тяжестей. Ещё один момент - её решительно невозможно было проделать так, чтобы не испачкаться. Я имею в виду, если бы это делала Славя - у неё безусловно получилось бы остаться чистенькой и опрятненькой. Не мой случай. Костровище представляло собой небольшое углубление в земле, выложенное камнями во избежание возгораний. Эти камни и оказались первой загвоздкой - оставляя на руках жирные чёрные следы, которые решительно нечем было оттирать. И да - их действительно оказалось меньше положенного - Славя то и дело окликала меня, находя очередной камень. И вот я такой красивый, перепачканный как трубочист, волоку очередной керамический брусок, цедя непечатное. Загвоздкой номер два стала зола и пепловые залежи - хвала Рандому за то, что их прибило немного дождиком, и можно было бы безболезненно закопать здесь же или отнести в лес на штыке лопаты... Разумеется, если бы мы взяли с собой лопату! Но, как говорится, человек - это бог лишь в сослагательном наклонении - или, ещё проще, задним умом все крепки. Пришлось изымать у Слави один из мешков и пытаться орудовать непосредственно им, поминутно чихая и кашляя от летающей в воздухе мелкодисперсной взвеси. Так что под конец уборки я выглядел как тот самый чёрт из трубы Солохи. Славя замахала на меня руками:
   - Даже не думай подходить ко мне в таком виде! - она с места отскочила на шаг назад, когда я попытался подойти поближе: - Семён, ты чумазый как я не знаю кто, - покопавшись в кармане, она достала зеркальце и, держа на вытянутой руке, продемонстрировала мне всю неземную красоту моего нового облика.
   - Сейчас в лагерь придём, схожу в душ.
   - Нет уж, в лагерь я тебя таким не поведу.
   - Что, оставишь жить в лесу? - широкая улыбка была мне ответом.
   - Ладно, - сжалилась надо мной Славя. - Здесь вообще-то прямой выход к нашей реке. Мыло у меня есть.
   - Откуда только знала... - проворчал я.
   - Семён, это же ты! Вы, мальчишки, постоянно пачкаетесь - можешь мне поверить, я в большой семье росла.
   - Да я уж в курсе.
   Интересно, ко мне теперь как к седьмому братику будет отношение?
   - А ты против? - спросила Славя.
   Не то чтобы...
   - Ладно, что мне ещё надо знать? - спросил я.
   - Ну... О том, хватит ли нам времени.
   - И хватит?
   - С лихвой! Пошли, - противореча самой себе, она взяла меня за руку и повела за собой. - Меня можешь не стесняться, опыт купания братьев у меня есть, я тебе помогу.
   И не думал стесняться.
   - Просто не мешай мне, я со стороны всё лучше вижу, - добавила Славя.
   Мы вышли на берег речки с довольно удобным спуском. Кажется, здесь пионеры отрабатывали трудовую повинность, отмывая котлы с помощью песка и горчицы. Ну или хотя бы просто хозяйственного мыла.
   - Я знаю, что ты в плавках, поэтому даже не думай убедить меня в том, что стесняешься, - сказала Славя. - Раздевайся!
   - Ох, как здорово это прозвучало, - фыркнул я, тряся перед собой руками с явным намёком.
   - Охохонюшки, горе ты моё, - вздохнула девочка, расстегивая на мне рубашку.
   - Извините, это вам не шишки собирать.
   - Это... Можно? - её пальцы легли на пряжку ремня.
   - Если я скажу "нет", что ты сделаешь?
   - Опять подкалываешь.
   Я затаил дыхание, наблюдая за тем, как она ослабляет ремень, расстегивает верхнюю пуговицу шорт.
   "Это не эротика! Это - порнография!" резюмировал внутренний голос, тем не менее, явно стараясь ухватить как можно больше впечатлений.
   - Спасибо, дальше я сам, - внутри меня кое-что шевельнулось, и я решил, что если мы продолжим в том же духе, то Славя увидит больше, чем мне хотелось бы. Я выпрыгнул из шортов и направился в воду. Несколько секунд спустя обострённый слух уловил, как на землю упал ещё один комплект одежды, и рядом со мной в воду зашла Славя.
   И-ииии-ййййеху!
   В купальнике. Девочка встала рядом.
   - Что? - удивилась она.
   Что-что! Купальник!
   Я отрицательно покачал головой. Находиться рядом с девушкой в воде само по себе переживание достаточно волнующее. А если эта девушка ещё и в таком купальнике...
   - Семён, не распускай руки, - деловито посоветовала девушка. - Закрой глаза, сейчас лицо тебе умою.
   Она встала вплотную, чтобы намыть меня, и я застыл. В предвкушении.
   До контакта! Пять... Четыре...
   Мы безмолвно заулюлюкали в унисон.
   А теперь она медленно намыливает лапки и начинает возюкать по твоему... Твоему всему!
   - Мыло-то дай! - сказала Славя.
   Давай-давай, пока она не спохватилась, что у вас там по земле какие-то снусмумрики ползают, а вы тут в воде глупостями занимаетесь.
   Вроде бы, партия постановила, что они безобидные?
   Я на секунду отвлёкся и, как результат, пропустил самый смак - первые секунды прикосновений. Хотя холодными мылкими руками - это, конечно, несколько не та ласка, на которую я рассчитывал.
   - Ну... Вот и всё! - я хотел было что-то сказать, но тут почувствовал, как мне на грудь легли две ладошки: - Смывайся, - и с силой толкнули в воду! Я спохватился, забился, в нос и уши хлынула вода... С поверхности донёсся весёлый смех Слави: - Вокруг тебя пятно нефти! Вызывайте экологический патруль! - Такая хорошая девочка, а такая вредина! - Семён, это никуда не годится! После ужина обязательно свожу тебя в баню. Мыться надо каждый день.
   После ужина костёр, милая, но фигушки я тебе об этом напомню.
   Она смыла остатки сажи с моего лба:
   - Вот! Теперь хотя бы на человека стал похож, - и повернула меня к себе. Мне пришло в голову, что если я сейчас захочу - а я захочу обязательно!
   Так, ты! Прочь из моих мыслей.
   Да ладно тебе! Жалко, что ли?
   - Как думаешь... - она была так близка, что я мог почувствовать ток её крови под кожей, - почему естественный процесс встречи, знакомства, ухаживаний у человека такой проблемный? - она прикрыла глаза и гладила мои плечи. - Если ты видишь кого-то, и понимаешь, что он тебе подходит, зачем все эти условности? Или венец творения должен страдать с момента зачатия?
   Я передёрнул плечами, весь покрывшись мурашками.
   - Я не знаю, - ответил я. - И это была правда.
   Целоваться она не умела - да и где бы насквозь идеалу выучиться таким премудростям? Это только добавляло прелести нашим поцелуям - как будто я соблазнил, совратил правильную во всех отношениях девочку. Наверное, потому второй поцелуй оказался таким же сладким, как и первый. Или всё дело в том, что моей обнажённой груди касалась почти обнажённая грудь самой желанной девочки? Уже слабо контролируя себя, я обхватил стройную спинку ладонями и потянул так, что жалкие остатки пространства канули в Лету. Оторвался от губ - с неохотой - и поцеловал туда, где заполошно колотилась сизая жилка. Славя охнула и подалась мне навстречу. Ещё ближе. Полностью покорная гладящим её спину ладоням. Второй поцелуй под ухом, я легонько укусил мочку, и она, наконец, сдалась - вздрогнула враз как-то, задрожала, закусила губу:
   - Семён... - жарко выдохнула она мне в ухо. - Это нечестно, знаешь?
   Знаю, конечно:
   - Не нравится?
   - Я боюсь, - спокойно ответила она. - Что всё будет плохо, а потом ты уйдёшь. - Я застыл. Девушка легко освободилась от моих рук, сделала шаг назад: - Я вообще жуткая трусиха, постоянно чего-то опасаюсь.
   - И сейчас тоже?
   - А сейчас - особенно.
   Да-да, целовать - целуй, а трогать не моги!
   Она посмотрела на моё разочарованное лицо и не выдержала - захихикала:
   - Так, мыть я тебя точно больше не буду, раз ты такой легковозбудимый. Держи, - вручив мне мыльницу, она развернулась и, окатив меня снопом брызг, побежала к берегу: - Догоняй! - донёсся её смех.
   Я хмыкнул и отправился вслед за ней. Когда я вышел из воды, она уже стояла на берегу одетая.
   - Как у нас вообще эта беседа состоялась, если это я - легковозбудимый? - пробурчал я, вытираясь.
   - А вот этого я не знаю. Я же правильная и позитивная девочка, всём пример и активистка, мне о таких вещах думать нельзя.
   - А если очень хочется, то можно!
   - Всё можно, только осторожно. Пошли, нас ждут великие дела!
   Столовая гудела как растревоженный улей. Все пионеры были в предвкушении похода, и я мимолётно порадовался за них. Всё-таки здорово, когда всё, что ни приготовили взрослые, находит в детях такой живой отклик. Дело, конечно, не в последнюю очередь в том, что других развлечений нет. Это вам не "Авроровец" с раздачей беспроводного, высокоскоростного и полностью бесплатного интернета на всей территории лагеря. Видел я современных "пионеров" - поголовно уткнувшихся в сотовые и планшеты. Инструмент, призванный объединить человечество, в результате разобщил его ещё сильнее. Всё-таки, те самые чёртовы тридцать процентов "стреляющих" сетевых отношений - а что делать тем, у кого и в сети всего два-три друга? Правильно. Держать их всех в сети.
   "Я мог бы подружиться с каждым из вас", безмолвно обратился я к залу. Я открывал бы глаза, а в скайпе или асе была бы отдельная группа "Совёнка", люди из которой никогда не подают и слова - равно как и из групп "личное" и "ars moriendi". В первой те, кого я выгнал из жизни, а во второй либо удалились сами, либо однажды решились пощекотать запястье стальным пёрышком. Купите мне немного вашего внимания, подарок на день рождения или Новый Год - хотя бы полчасика избавления от ужаса одиночества для сидящего в пустоте безглазого, безликого манекена. Потому что наслаждаться одиночеством можно, холить его и упиваться им тоже можно.
   Но выжить против него решительно не получится. Даже если ты одинок в толпе радующихся жизни детей.
   Чего же тебе не хватает, морда? Присоединяйся к вечеринке, толпа щедра на эмоции.
   Я не знаю. Возможно, дело в том, что для этого нужно раскрыться - а это не мой конёк.
   Очень страшно раскрыть глаза носом в монитор, обнаружить каждого человека, живого, объёмного, тёплого - лишь набором пикселей и строчек кода в очередной проходной игрушке. А мне с моей кармой только такой исход и светит в общем-то. Я ощутил себя стоящим у холодного пуленепробиваемого стекла, холодящего ладонь. Оставляющим по ту сторону тепло, лето, счастливые крики. Становящиеся всё громче и громче. Мир успешно отторгал меня, а самая моя нужная, способная одним присутствием выбить из головы чушь, где-то ходила.
   - Семён, не спи! - позвала Ольга Дмитриевна.
   Не успел заметить, как день за окнами сменился закатом. Ещё один бездарно профу... прожитый день, который я перед сном ссыплю в пакет для пыли и, повязав нарядной ленточкой, спрячу куда-нибудь в кладовку с памятью. На полку, пахнущую хозяйственным мылом, сажей и подземельями. С биркой: "Оно тебе и правда не приснилось". Напротив наконец плюхнулась переодевшаяся Славя:
   - Скучал?
   - Очень! - честно ответил я.
   - Ты бы тоже чего-нибудь накинул, - обеспокоенно склонила голову набок Славя. - Ты только-только из медпункта вышел. Нехорошо, если ты опять туда попадёшь.
   - Что, неужели так лень мне завтраки таскать?
   Её правое веко опустилось вниз в подмигивании:
   - Да нисколько! Мне только в радость. Но ты мне нужен здоровый! - прозвучало несколько двусмысленно. Поэтому я заинтересовался:
   - Зачем?
   - А ты не догадываешься? - девушка прикусила губу и склонила голову набок. В голову пришла старая французская пословица про то, что означает наклон девичьей головки.
   - Опять что-то таскать? - нахмурился я. - Площадь подметать или забор красить?
   Нет, а что? До костра ещё полчаса, как раз успеваем!
   - Предупреждаю - я буду протестовать! Я только что тяжело трудился, много ходил, меня пугали крысами и я чуть не оставил сандалии в той жиже. Лапы прочь от моего досуга!
   Славя улыбалась с каждой моей репликой всё шире и шире, пока, запрокинув голову к потолку, не расхохоталась - искренне, громко:
   - Семён, ты такой нытик! Кто бы знал! Мог бы и сказать, что тебе так всё трудно, я бы сама справилась, - девушка веселилась от души.
   - Работать не трудно, но иногда и отдыхать надо.
   - Хорошо! Сегодняшний вечер полностью посвящаем отдыху, идёт?
   Ольга, услышавшая эту реплику, хотела было что-то сказать, но её дёрнула за руку Виола и, склонившись к уху подруги, что-то прошептала.
   Нечто волшебное, не иначе!
   Вожатая мгновенно отстала от нас. Хотя, в целом, это уже второй вечер, когда Славя откровенно манкирует своими добровольными обязанностями.
   - Пожалуй, прислушаюсь к тебе, - сказал я. - Пойду свитер надену.
   - Увидимся на площади, - кивнула девушка.
   Дорогое небо, прими мой взгляд и сохрани его как отдельную звёздочку - для того, кто однажды посмотрит в тебя, одинокий. Подмигни ему моим взглядом, ведь взгляд в тебя - это взгляд в прошлое, и какие-нибудь обитатели Гаммы Цефея, мои современники, смотрят в небо и могут видеть меня, принадлежащего их времени - здесь, в мире 89-го года. Или отрази его где-нибудь на переломе в 10-12 световых лет на случай, если меня однажды бросит обратно - во мне слишком много счастья, и оно подгуливает, кружит голову вроде шампанского. Дорогое небо, однажды ты увидишь нас - взрослых, держащихся за руку - но уже совершенно в другом месте, в другом городе и, возможно, Вселенной.
   Ещё одна запечатанная посылка - адресат: небеса - и я захлопываю за собой дверь в домик. Телефон вполне логично берём с собой, есть желание поймать кадр со Славяной - сейчас каждое такое застывшее мгновение почему-то преисполняется необъяснимого значения. Всё верно, дорогой твоему сердцу человек способен превратить любую вещь в объект твоего фетиша. Но я по делу. Свитер немного "стоял" после стирки, и, немного помяв его, я завязал рукава узлом на плечах. Плавки в долгий ящик, когда теперь искупаться доведётся - неизвестно. Джинсы решил не брать - комарья здесь немного, а температуру вплоть до нуля я способен перенести и в шортах - главное, чтобы торсу было тепло.
   Плеер брать не стану, слушать музыку у меня не будет времени.
   Ещё бы розы, шоколад и резиновые изделия - и будет полный джентльменский набор.
   И нас повесят на галстуке-бабочке, ага.
   Лишний раз убедившись в том, что делать здесь мне больше нечего, я выбрался на улицу. Пионеры уже собрались на площади, выстроившись на линейке, а Ульянка, забравшись на трибуну, кидала оттуда зиги.
   Не понял?!
   Я пригляделся.
   Показалось.
   На самом деле, пионерский салют - просто немного модифицированный. Будь я помоложе, обязательно бы...
   Да?
   Нет, ничего.
   Вот-вот. Иной и про тебя подумает - а вдруг и у этого овоща есть душа?
   Да ну тебя!
   Это сколько угодно. Знаешь, кроме двух попыток влияния на подсознание, в тебе наметились и кое-какие другие изменения.
   Какие?
   Думаю, уместным будет сказать, что твоя блондинка вполне успешно влияет и воспитывает тебя.
   И в чём это заключается?
   Ну, например, свитер ты с какой целью нацепил? Неужели и правда поверил в то, что ночью озябнешь?
   Я немного покатал эту мысль.
   Да нет. Просто Славя велела одеться.
   И ты...
   Оделся, что?
   Мелко плаваешь, копай глубже.
   Намекаешь на то, что я послушался её приказа?
   Ни на что не намекаю, ты сам до всего догадался.
   Или взял его с собой потому, что она может простыть?
   Подсознание кинуло в меня улыбкой чеширского кота и смолкло. Славя протолкалась ко мне через ряды и встала рядом, не обращая внимания на косые взгляды присутствующих пионеров.
   - Тебя больше не смущает чужое внимание? - спросил я
   - А, - легкомысленно отмахнулась она. - Оно меня никогда и не смущало. Но то, что кто-то будет лезть в то, что их не касается, конечно, немного смущало, - между тем вожатая выгнала Ульяну с трибуны и взгромоздилась туда сама. - Как-то казалось это неправильным, если наша пара станет объектом обсуждения.
   - В обществе это неизбежно. Человек - животное социальное.
   - Вот! Я долго думала об этом, пока не поняла, что люди же как-то женятся, потом детей заводят, делают детям документы, вводят нового человека в общество.
   - Намекаешь на то, что надо с этим смириться?
   - Скорее на то, что это нормально, если кто-то вдруг говорит о тебе... О вас. Публичность неизбежна, - логика её была несколько выше моей головы, но я решил не спорить:
   - Значит, ты теперь будешь ходить со мной рука об руку и задирать нос?
   - Ну, нос задирать, пожалуй, не стану. Но буду помнить о том, что это нормально...
   Малышеву - в студию!
   - ...и любая тема обсуждения рано или поздно прискучивает человеку.
   С этим бы я поспорил.
   Я вспомнил анонимные доски объявлений, на которых, бывало, сиживал в бытность свою ПК-аскетом. Там люди умудрялись несколько лет обсуждать одну-единственную игру.
   Не показатель. Умственно полноценные люди быстро остывают и уходят, остаются либо духовно нищие, которым не с чем сравнивать... ...либо душевно больные, фанатики, согласные жизнь положить на алтарь служения выдуманному идолу.
   Религией отдаёт, нет?
   Для таких людей это и есть религия.
   - Лагерь, на "первый-второй" рассчитайсь! - долетела команда вожатой.
   - Первый! Второй! - улетело вдоль рядов.
   Когда тебе четырнадцать-пятнадцать лет, строевая подготовка выглядит как увлекательная игра. А потом в армии ты уже автоматом выполняешь все команды. Славя стояла рядом, так что она была первой, я вторым.
   - Второй! - донеслось с той стороны плаца. - Расчёт окончен!
   - Первые номера шаг вперёд, - скомандовала Ольга Дмитриевна.
   Стройные ряды сломались и разделились пополам. Кто бы ни придумал все эти строевые штучки, он явно был гением организаторской деятельности. Если бы мы сейчас, как стадо баранов стали разбиваться по парам по принципу "хотеть - не хотеть", проваландались бы до утра. А так... Славя вцепилась в меня с видом "не отдам", и Ольга Дмитриевна, посмотрев на нас, тихонько хмыкнула.
   - Направо! Отряды, кроме первого, на костровую поляну шагом... арш! - она сошла с трибуны и подошла к нам. - Вижу, ты уже определилась с парой, - Славя кивнула. - А как же соседка твоя? - Славя пожала плечами. - Ясненько. Шурик, пойдёшь за мной, Электроник, Женя на тебе, - я не сумел разобрать то, что проворчала Жужа, но, похоже, там энтузиазм и рядом не ночевал. - Алиса, с Ульяной? - дождавшись кивка, вожатая продолжила: - А Лена с Мику. {w}Хорошо, что вас не двадцать пять, как в первой смене.
   Представив себе двадцать пять самовольных пионеров, каждый из которых обладал собственным мнением на все вопросы мира, я вздрогнул и ещё раз зарёкся от педагогической деятельности. Ещё раз пересчитав нас по головам, вожатая повернулась и направилась к воротам, чётко печатая шаг - не хватало только горниста и барабанщика для полноты эффекта.
   Вот он, человек, всю жизнь проживший в условиях советского общества.
   Славя взяла меня за руку и повела за собой сразу за Электроником.
   - Ты ещё рукой размахивать начни, - проворчал я, больше в шутку.
   - Да? А это не слишком по-детски? - я закатил глаза.
   - Вообще-то, это была шутка, - мне казалось, она понимает шутки. Или есть топики, по которым у неё отказывает чувство юмора? Не слушая меня, Славя и в самом деле, начала размахивать сцепленными руками: - Ты себя не слишком легкомысленно ведёшь?
   - А что такое-то? Знаешь, я так сейчас делаю - и у меня настроение повышается. У тебя нет?
   Я промолчал. Просто понимаешь, что иногда мудрее всего просто принять собственное невежество или чёрствость.
   Если тебе нравится, я потерплю сколько надо.
   Я не мог сказать точно, каким, с моей точки зрения, было бы правильное поведение парочки.
   Они должны ходить рядом со страдальческими лицами и унывать в лад. А иногда позволять себе романтичные благоглупости вроде прослушивания музыки по наушнику на брата или переноса девушки через ручей на руках. Последнее - не с твоей конституцией, конечно.
   "Хочешь сказать, я её поднять не сумею?!" возмутился я и, притормозив, подхватил Славю на руки.
   Славя взвизгнула, явно не ожидая от меня такого. Строй сломался, пионеры остановились. Мы только-только вышли за ворота.
   - Всё в порядке! - пропыхтел я. Вес, конечно, чувствовался, но потаскать девушку на руках я вполне был в состоянии. - Она просто увидела мышь.
   - Где?! - Лена спряталась за Мику.
   - Она... Убежала!
   Рыжие пошептались и тихо захихикали, кидая взгляды в нашу сторону. А я спустил Славю на землю. Она улыбалась и вся раскраснелась.
   - Это было очень неразумно! - выговорила мне она. - А если бы ты меня уронил?
   - Ничуть не неразумнее, чем руками тут махать! Ты что, не доверяешь мне?
   - Доверяю. Но я же тяжелая!
   - Как видишь - недостаточно тяжёлая.
   Я зашагал, догоняя вожатую, всё ещё сжимая ладонь девушки. В этот раз первым шёл я. А она, видимо, ради разнообразия, решила уступить мне инициативу. Пуркуа бы да и не па? Остальные пионеры, судя по топотку, последовали вслед за нами.
   Смысла ходить парами по тропинкам не было никакого - всё-таки протоптаны они были исходя из расчёта отряда, двигающегося гуськом. Так что минуты не прошло, а мы выстроились в колонну по одному. Надо ли говорить, что я пропустил Славю вперёд? В этот раз она уже была морально готова к нескромным взглядам. Поэтому не вздрагивала от моих знаков внимания. Хотя и нервничала, видимо, почти физически ощущая поток внимания. Я же просто наслаждался походом. Благо, ориентиры кое-какие уже наметил себе ещё в предыдущий наш визит сюда. Придержав Славю за локоток, кивнул на провешенные нами флажки. Она кивнула и, догнав вожатую, о чём-то заговорила с ней. Ольга, выслушав её доводы, немного подумала... Кто догадается с трёх раз, кому поручили заняться этим вопросом? Набитое глухим стоном горло зачесалось изнутри. Но скрипя душой, скрепя сердце, я кивнул. Даже показушно почему-то хотелось выглядеть лучше, чем я есть на самом деле. Та самая пыль в глаза, я понимаю. Так или иначе, на завтрашнее утро у меня внезапно появилось занятие... Не было печали.
   - Тебе помочь завтра или сам справишься? - спросила Славя.
   Я пожал плечами.
   Знать бы ещё, как с этим справляться.
   - Давай я для начала сам попробую.
   - Хорошо, - кивнула активистка. - А то завтра последний день перед отъездом, будет много беготни и сутолоки.
   - Как это последний?! Разве смена не три недели?
   - Три, но ты же опоздал, помнишь? Приехал только на последнюю, вот и...
   Славя пошла рядом, воровато оглядевшись по сторонам, взяла меня за руку. Сзади тут же донеслось хихиканье, и я, не оборачиваясь, продемонстрировал свободной рукой назад оттопыренный средний палец.
   Не думаю, что они поняли значение твоего жеста.
   Хихиканье переросло в хохот.
   Кого когда это волновало. Хотя, похоже, вполне понимают.
   Славя, кажется, ничего не заметила.
   Ещё несколько минут - и взгляду открылась поляна. Кажется, я начал понимать логику действий Слави. Потому что поймал себя на мысли, что вместо поиска места, куда усесться поудобнее, я для начала окинул взглядом свободное пространство - не намусорили ли где, не напачкали? Логика человека, который не хочет уходить во Вселенную, вместо этого растягивая задний двор до её размеров. Иначе как ещё почувствовать себя хозяином на бескрайних просторах Универсума, не скатываясь до морально устаревшего игни эт ферро? Я не хочу сказать, что это плохо или хорошо. Здесь оценки как-то не работают. Потому что я каждые лет пять-семь менял место обитания, круг общения и окружение. Новое место, аглаонема без корней. А для кого-то просто вся Россия или СССР - это дом родной. Костровая поляна ощущалась частью собственного дома, поэтому бардак на ней мог бы доставить почти физический дискомфорт. Как и большинство мест, которые мы посетили вместе. Наверное, ещё и поэтому я не отказался от назначения Ольги Дмитриевны. Потому что если в твоём доме где-то что-то неладно, ты должен пойти и наладить всё как было.
   Ряды смешались, пионеры расселись по брёвнам согласно субординации или просто по кружкам, а Славя, кивнув мне, отправилась к костровищу, где уже ждали своего часа сложенные домиком дрова. Всё-таки, было что-то во всей этой пионерии и лагерях. Что-то, что утратили их идейные наследники, детские оздоровительные, спортивные и лагеря труда-отдыха. Потому что не проблема отнять у детей телефоны до конца смены под ключ в сейф или не раздавать налево-направо вайфай, развесив повсюду таблички "интернета нет, общайтесь друг с другом". Но этого всё равно недостаточно. Необходимо вариться в этом котле с самого рождения, выработать в себе менталитет именно человека советского, который понимает, что люди не идеальны, но преюдицией ставит доверие и позитив. Я прикрыл глаза, вспоминая последнюю свою костровку - это уже было в ДОЛе, проходило примерно по тому же сценарию. Но разница в том, что здесь пионеров привели, рассадили, и дальше они сами себя развлекают, получая удовольствие и от вечера и от занимающегося костерка - Славя развела его с одной спички, не пользуясь растопкой. Те же дети, которых я помнил, тоже в результате пришли к общению и получению впечатлений. Но до того были полчаса гробового молчания, капризов, попыток бунта и иже с ними. И это неплохо, в целом. Потому что на поход эти же дети потом среагировали куда позитивнее. Хотя и ныли дорогой, что и рюкзак-де тяжёлый, и обувь неудобная, и вообще устали. Зато потом было озеро Красавица, картошка с собранными грибами на сковородке прямо с костра и посиделки далеко за полночь, пока край неба восточный не трогало лёгким багрянцем. Для тех, кто постарше, понятно, была и своя часть романтики в виде лимонного самогона и непристойных песен под гитару с вполне логичным продолжением по палаткам. Дети потом дразнились "суп пересолённый - повар наш влюблённый".
   Было-было. Окажись я здесь раньше, наверное, тоже чего-нибудь в этом роде не удалось бы избежать. Разве что без спиртного. Впрочем, не факт.
   Мику из ниоткуда достала гитарку и крутила колки, настраивая её. Рыжие разместились рядом с ней, причём, судя по озорному выражению мордашки Ульянки, что-то уже задумали. Хотя что они могли задумать - либо шифер в костёр, либо дымовую туда же. Электроник долго не хотел отходить от библиотекарши, той пришлось приложить кучу усилий, прежде чем она с грехом пополам смогла отделаться от докуки. Тут же, демонстрируя высокую степень занятости, заговорила о чём-то с Леной. Шурик, которого я весь день не видел, почувствовал мой взгляд, поднял голову и кивнул, после чего немедленно вернулся к блокноту, в котором что-то то ли писал, то ли рисовал. Немного помявшись, Электроник отошёл к нему. Ольгу ещё раньше куда-то увлёк подмигнувший мне Саныч. Весь отряд был пристроен.
   - Отдыхаешь? - закончившая с костром Славя подсела рядом.
   - Да, - односложно ответил я. Немного посомневавшись, она уточнила:
   - Не против моей компании? - могла бы и не спрашивать. - Просто если мешаю...
   - Да нет. Мы же теперь тили-тили-тесто.
   - Хватит смеяться над этим! - кажется, она так и не придумала, как правильно себя вести в моём присутствии. Пока она забывалась, расслаблялась и вела себя обычно, это было здорово и легко. Девочка с талантом подбирать ключики к сердцам, она располагала к себе с первой минуты. Но стоило ей вспомнить, что "у нас всё сложно", и она начинала вести себя неестественно. Вот как сейчас. Сказать "мешаю" могла бы Лена - по уши в комплексах или тактичный Эл, который становился дуб-дубом, стоило лишь речи зайти о Женьке. Но не Славя.
   - Хватит так хватит, - покладисто кивнул я, накрывая её пальцы ладонью. Она дёрнулась, но поняла, что ничего лишнего себе позволять я не стану, и разулыбалась. Я почувствовал чей-то взгляд и резко обернулся. Лена. Она стояла и пристально разглядывала нас. Поняв, что обнаружена, девочка покраснела, прижала ладони к щекам и отвернулась.
   - Следи за рыжими, у них явно какая-то проказа на уме.
   - Я знаю.
   - Откуда?
   Неужели и она сейчас явит миру чудеса физиогномии?
   - А у них постоянно какая-нибудь проказа на уме, - сказала Славя. - Каждый раз, когда в поход ходим, что-нибудь придумывают.
   - И ты так спокойно об этом говоришь?!
   - А что с ними делать ещё? - она безмятежно пожала плечами. - Не лишать же их похода за то, чего они ещё не сделали или только хотят сделать. Остаётся только быть настороже. И стараться предупредить шалость, - такой подход к делу вызывал вполне здоровый скепсис:
   - И что? Хоть раз удалось предупредить?
   - Нет, - обескураживающе честно ответила Славя. - Но я не падаю духом - если хотя бы один раз удастся предупредить шалость, значит, не зря это всё.
   - Карманы, там, выворачивать не пробовали?
   - Ты что, как можно?! Они же ничего не сделали, - возмутилась Славя. - Погоди-ка, - с той стороны поляны раздались какие-то крики, и Славя заспешила туда. Ольга Дмитриевна, которая направлялась было к нам, также изменила траекторию и отправилась на ту сторону костра. Я ещё раз оглядел присутствующих и, немного подумав, вполне логично предположил, что рыжие, скорее всего, уже начали действовать.
   Сейчас и узнаем, насколько действенны профилактические меры.
   Я думал встать и посмотреть, что там происходит, но ветер донёс короткий смешок, раздавшийся в ближайших кустах, и я поспешил туда. Интуиция меня не подвела - судя по всему, Алиса должна была организовать шумовое отвлечение, покуда Ульяна занимается собственно воплощением замысла. А что за замысел - стало понятно чуть ли не с первого взгляда. Потому что среди "сокровищ", аккуратно выложенных на землю, взрывалось, дымило или пачкало в той или иной мере решительно всё. Судя по всему, готовились они основательно и долго. И гвоздём программы должен был стать кусок шифера... Который Ульянка прямо сейчас готовилась запустить из рогатки в костёр!
   - Не смей! - я бросился к ней. Но где там. Жгут с тихим шипением распустился, отправляя кусок покрытия прямиком в огонь. Немного не по программе - но кому легче от этого! - Ах ты маленькая... - я не успел закончить, потому что огонь дал нужную температуру и орудие преступления сработало.
   Бахнуло довольно громко - так, что все повскакивали с мест. Показав мне язык, Ульянка убрала рогатку в карман и убежала. Лагерь загудел. Все перепугались, мало приятного в том, что ты медитируешь, глядя в огонь, а тот вдруг взрывается. Так и поседеть недолго. Пожалуй, лишь то, что пионеру прививают уважение к взрослым и старшим, уберегло Алису от линчевания на месте - все почему-то сразу подумали на неё.
   Удивительно, правда?
   Но тикали минуты, сжавшиеся кулаки разжимались, злость и испуг улетучивались, всё чаще звучал дружеский смех пионеров, оценивших, как их напугали. Народ оказался слишком отходчивым, всё-таки могли бы и по балде стукнуть пару раз для острастки. Алиса это прекрасно понимала и даже не спорила, сидела себе тихонько на бревне, нелюдимо поглядывая по сторонам. Встретила мой взгляд, отвернулась. Пионеры понемногу успокаивались, только знакомый уже кудряш продолжал что-то кричать. С запозданием среагировав, вожатая позвала медсестру, которая по правилам должна была сопровождать нас в этом походе. Виола подошла и, судя по покрасневшим ушам пионера, велела тому раздеваться.
   Правильно, чего ещё ожидать от нарпросветительницы.
   Рассовав конфискованные пакости по карманам, я вышел из кустов. И подошёл к Виоле.
   - Ожог поверхностный, рассечение неглубокое, я нанесла мазь, но лучше пока не тревожить ногу, иначе может открыться кровотечение, - сказала она пострадавшему
   - Куском шифера попало? - спросил я.
   Виола кивнула:
   - Так что проси своих товарищей, чтобы отнесли тебя в лагерь.
   - Но я же... забормотал кудрявый.
   - Или, если чувствуешь в себе силы, прыгай на одной ноге. Сумеешь допрыгать до лагеря?
   Прикинув свои силы, кудряш покачал головой.
   - Может, Бориса Александровича привлечь? - предложил я. - Он сильный, унесёт пионера.
   - Я бы с удовольствием, но, боюсь, Борис... ммм... Александрович не сможет нам помочь.
   - Почему же?
   - Потому что он взял самоотвод на время костра. Его присутствие здесь не обязательно... В отличие от моего, - она кивнула и отошла к Ольге, о чём-то с той заговорив.
   - Дела... - вздохнул я. - Ладно, полезай на закорки, - велел я. - Раз уж я сегодня здоровый и грузоподъёмный, - кудрявый в сомнении посмотрел на меня и замотал головой. - Ладно, - я пожал плечами. - Тогда иди пешком. Точнее, прыгай пешком.
   Немного подумав и повздыхав, пионер всё же принял моё предложение. Ну да, ну да, как будто у него был хоть какой-нибудь выбор.
   - Кажется, ты сегодня котируешься в качестве грузчика? - спросила Славя.
   Я закатил глаза и ничего не сказал. Попытки блондинки юморить меня умиляли. Но не более.
   Обратно нас отпустили только под честное слово Слави, что с нами ничего не случится и вообще. Виола даже обещать не стала - её, похоже, забавляло кидать людей в условия, им напрочь враждебные, и смотреть, как человек будет выплывать. И это при том, что шла она вместе с нами! Мы выстроились гуськом - в авангарде шла Славя с фонарём: после первой же кротовины она включила фонарь и полностью посвятила себя слежению за дорогой. Потому что кротовина ладно, а что если там снова дырка на нижний ярус?
   - Семён, когда дойдём до лагеря, я на полчасика отлучусь, ладно? - спросила она. Я кивнул. Ангел хочет сделать нечто низменное? Искупаться, например?
   - А потом?
   - А потом решим!
   - Пионерка, следи за дорогой, пожалуйста, - сказала Виола. - Я не хочу, чтобы пионер сломал себе ногу. Потому что обоих пионеров мы с тобой не унесём! - представив себе Виолу, несущую меня на руках, я не выдержал и хихикнул. - Понравилась мысль, смотри-ка.
   Виолетта фыркнула и удвоила бдительность. Славя последовала её примеру. А пионер-то тяжёлый! В голову вдруг пришло, что я так и не спросил его имени.
   - Эй, как там тебя, - кинул я назад.
   - Что?
   - Как тебя зовут?
   - Даниил. Даня.
   - Скажи-ка, Даня, а вот вчера не ты ли, случаем, вожатой кнопку на стул подложил?
   Ответом мне было красноречивое молчание.
   "Не происходит ли сейчас так, что я спасаю Ульянку в штанах?" появилась в голове непрошенная мысль.
   Но разве жизнь-здоровье даже Ульяны не бесценны?
   Вот не знаю, не знаю. Сейчас ты его тащишь, а завтра он тебе пакость устроит - не со зла, а просто в силу проказливости натуры. Кстати, на твоём месте я бы проверил спину, когда ссадишь его в медпункте.
   С целью?
   Внутренний голос хихикнул и смолк. А я ничего не понял. Это мой конёк.
   Между тем мы уже добрались до ворот лагеря. Даня на спине притих и обмяк - судя по всему, его укачало. А я опасливо покосился на здание клубов, вызвав усмешку на полных губах медсестры:
   - Не беспокойся... пионер. Твои вчерашние подвиги не прошли даром.
   - Отключили, да?
   - С утра специалисты приезжали, кому-то по голове хорошо надавали, кого-то лишили квартальной премии. Сегодня там уже какие-то пионерки макраме плели.
   А завтра, когда добрейшая доктор отпустит Шурика, клуб кибернетиков снова оккупирует помещение и будет строить очередного механического болвана. И правильно. Обыденность - самый лучший показатель того, что всё идёт своим чередом, в базовом режиме.
   Я не был фанатом приключений. Никогда. То есть, я не против получения каких-либо достаточно ярких впечатлений. Но приключения чаще всего обозначают преодоление каких-либо неприятностей. А я терпеть ненавижу неприятности.
   - Семён, как себя чувствуешь? - Славя достала платок и промокнула мне лоб - перетаскивание тяжёлых пионеров всё-таки оказалось довольно утомительным занятием. - Может, передышку сделаешь?
   - Я целый лес протопал, а тут до медпункта триста метров.
   - Как знаешь, - она похлопала меня по плечу и встала рядом. - На площади отойду, как договаривались.
   Я кивнул.
   А пять минут спустя, сгрузив квёлого пионера в помещении изолятора, я вышел в медпункт.
   - Пионер, ты сегодня очень мне помог, - томно протянула Виолетта. - Без тебя я вряд ли бы справилась, - её халат опасно затрещал на груди, а верхняя пуговка - третья уже, кстати - расстегнулась как бы сама по себе. - Поэтому я хотела бы поблагодарить тебя, - она подошла ко мне поближе, - как следует.
   От её тона я уже привычно покрылся мурашками и покраснел. Моё отношение к Виоле было чем-то сродни уважительному опасению, что чувствуешь к внезапно оказавшемуся вне клетки сытому хищнику семейства кошачьих. То есть, сейчас она может тебе побурчать и сбить с ног, ткнувшись в живот лбом, но если она проголодается или разозлится, то... Так, об этом лучше не думать. Хотя, уверен, если мы пообщаемся подольше, я обязательно выработаю корректный модус операнди. Иммунитет к шарму женщины-вамп, понятно, не выработаю никогда - хотя бы потому, что никогда не перестану рассматривать её как крайне привлекательную особу. Но хотя бы перестану теряться как пятиклассник на медосмотре.
   Хотя для пионера она малость старовата - мне-настоящему она вполне себе сверстница. Интересно, вела бы она себя так же, окажись я здесь в своём старом облике?
   В разноцветных глазах мелькнуло недоумение, и я понял, что ушёл в себя несколько несвоевременно.
   - Так, чтобы ты не думал, - она попробовала ещё раз, подпустив в голос хрипотцы, - что я не умею быть признательной.
   - Да я и не... - запротестовал я.
   - Обожди, - я замер. Она потянулась к правому ящичку. Я перестал дышать. Потом, видимо, спохватившись, рассмеялась, хлопнула по лбу, перешла на левую сторону стола, где был один-единственный ящичек, и достала оттуда бутылку из тёмного стекла. - К сожалению, девушке нечем поблагодарить храброго юношу, - промурлыкала она.
   Как насчёт девичьей чести?
   Как насчёт заткнуться?
   - Поэтому могу предложить тебе вот что.
   Я оторвал взгляд от декольте и переключился на презент. Им оказалась бутылочка "Останкинского".
   - Опа. Простите за нескромный вопрос, откуда она у вас?
   - У меня же тоже бывает свободное время, - улыбнулась Виола. - Когда ты не заходишь. Но раз у нас тут строгие правила и вообще, если ты принимаешь подарок, то потребляй его здесь. А то пионер... На территории... С пивом... Чэпэ! Не такое чэпэ, конечно, как пионер с настойкой боярышника...
   - Откуда вы знаете?
   И пока я тормозил, за меня снова всё решили. В медпункт вошла Славя. Волосы у неё были сухими, видимо, ещё не добралась до воды. Никогда бы не подумал, что скажу такое - но сейчас она была крайне, крайне неуместной! Ёжась от продравшего между лопатками мороза, я сложил руки за спиной и предпринял попытку провалиться сквозь землю. Но в спину мне упёрлось что-то узкое, твёрдое. Это мисс Коллайдер, задумчиво разглядывая что-то на потолке, заставляла меня стоять ровно. Пиво она уже куда-то уховала - талант не пропьёшь!
   - Да вы электросенс, что ли? - просипел я. И, без лишней ласки запущенный толчком вперёд, сделал шаг к Славе. - Ты ещё не... - я не придумал ничего умнее, чем спросить очевидное. Как в самолёте, попытка познакомиться "простите, вы тоже летите в Египет? Наверное, тоже в Шарм-эль-Шейх?" Учитывая, что целью всегда выступает желание попасть в нумера, не проще ли сразу спрашивать по существу?
   No shit, Sherlock.
   - Нет пока. На пару слов.
   Она вышла на улицу, а я обречённо побрёл за ней. Ещё бы чуть-чуть - и вера Слави в меня, а попутно и в человечество в целом, могла бы пошатнуться. На улице опять собрался мелкий дождик, тот, что я называю питерским - когда в воздухе просто витает некая водянистая взвесь, доступная всем ветрам, плюющая на гравитацию и герметичность одежды. Тучи, выжавшиеся им, уже давным-давно разметало ветром, и сверху скалился не то Скорпион, не то ещё какая экзотическая живность - я астрономией никогда не увлекался, но небо было незнакомым.
   - Присядем? - Славя сняла у меня со спины что-то и, скомкав это, бросила в мусорное ведро. Кажется, её совершенно дождь не беспокоил. Смахнув шишки и сор, она присела сама, приглашающе похлопала рядом с собой. Пахло сыростью, соснами и катящимся к полуночи вечером. Волшебное время, ежедневное предвкушение праздника. Виола о чём-то бормотала, клацая кнопками своего "Микроши", из форточки окна изолятора, распахнутой настежь, доносилось похрапывание покалеченного Данечки, да откуда-то со стороны домиков были слышны негромкие переговоры. Лагерь притомился и утаптывал почву, устраиваясь на ночлег поудобнее.
   А завтра королевская ночь, и закрывать надо двери поплотнее или не спать, чтобы не проснуться с лицом в зубной пасте.
   Хотя нет, тут же порошок.
   Ну, рыжие всё равно что-нибудь придумают. Те же "ключи от танка" и "падающий потолок", например.
   - Я думала сходить поплавать в озере.
   Я кивнул. Мы замолчали.
   - Скучно, - сказал я.
   - А я почти не ощущаю скуки, - как и вчера - пардон, сегодня ночью - она положила голову мне на плечо. - День сегодня маетный выдался.
   - Как и всегда у тебя.
   - Тоже верно.
   - Ты не дуешься на меня за сцену у костровой? А то мало ли.
   - Да нисколько. Реакция позабавила. Правду говорят, что мальчики думают об этом по несколько раз за минуту.
   - Врут.
   - Так и знала.
   - Там далеко не несколько раз. Куда больше, - приобняв её за плечи, я притиснул её к себе чуть ближе. - К счастью, я не такой.
   - О?
   - Да. Я - уникум.
   - И в чём это проявляется?
   - Когда-нибудь я тебе обязательно расскажу.
   - Так! - по шаловливым ручонкам прилетело - не больно, но доходчиво. - Под рубашку мне совсем не обязательно было лезть. А то я почти поверила в то, что ты и правда не такой.
   - Но так ведь оно и есть!
   - И ты хочешь, чтобы я поверила в это? Или у тебя руки помимо разума действуют?
   - Так и есть, - я предпринял ещё одну попытку и снова получил по рукам. - Нас в любой момент может застукать доктор. Или вожатая в поисках лучшей своей пионерки припрётся. А тут мы... лапаемся.
   - И тебя это не смущает?
   - Честно? Меня это только ещё больше будоражит. Вообще, конечно, есть в этом что-то... Старый как мир сюжет о принцессе и хулигане.
   - И ты хулиган?
   - Нет-нет, ты что. Я - рассказчик.
   - А я?
   - А ты суфлёр в оркестровой яме.
   Вроде, не пил...
   - У тебя есть сценарий и ты грозишь кулаком бездарности на сцене.
   - И кто же тогда наши Принцесса и Хулиган? - разулыбалась она.
   Я подумал немного и предложил:
   - Две кандидатуры: Электроник и Женя.
   - Раз, - Славя старательно загнула палец.
   - Саныч и Дмитриевна - у них, кажется, всё на мази.
   - Тут мимо. У них чисто деловые отношения, - я недоверчиво дёрнул свободным плечом, но ничего не сказал. - М-да. Семушка, у тебя постоянно в голове такой бардак? Я тебя слушаю, и чувствую, как меня всё глубже затягивает в какой-то омут.
   - Как сегодня? В подземелье.
   Она легонько кивнула:
   - Только в этот раз ни один бравый пионер не ложится спиной на трясину, чтобы я могла перебраться на тот край, не замочив ног, - я отметил для себя, что для пионерки речь у девушки уж слишком литературная. - А ты живёшь в этом постоянно. Я бы не смогла так. Ну куда руку убрал, верни на место.
   - Можно подумать, у тебя там всё по полочкам... - я послушно вернул руку на талию. Как я понимал понятие "талия". Виола упоённо закрашивала игровое поле квадратиками, над лагерем плыли переборы "пастуха", жизнь была простая и понятная. Исключая лишь то, что где-то в дальнем углу нашего большого дома творится какая-то чертовщина.
   - Ну ты опять, да? - тихо сказала Славяна. - Неужели спокойно сидеть не можешь? Что такого в том, чтобы потрогать девушку за молочные железы? - она сняла мою ладонь, действительно находящуюся высоковато. Новый кусочек пластыря на сердце.
   Скорее, на либидо.
   Она погладила меня по руке, которую так и держала до сих пор:
   - Я купаться. А тебе советую принять холодный душ.
   Рассмеявшись, она ушла. Ну, а я пошёл обратно в медпункт. Кое-что там требовало моего решения. Пришлось, конечно, потратить немного времени на то, чтобы привести себя в порядок, взять себя в руки. А то как бы Виола не поняла неправильно.
   Вернее, она-то как раз поймёт правильнее некуда.
   Но последствия... Размазав изморось по лицу и взбодрившись немного, я пошёл в медпункт. Здесь всё было так, как я оставил - Виола у экрана EGA-монитора, закрасившая поле уже на три четверти и прикидывавшая, как бы отсечь один заполошно бьющийся о стенки квадратик от другого. Портрет Генды снова был на шкафу. Привычное бытие. Для кого-то обыденность - жить в тёплом, оранжевом празднике. Завидовать, конечно, можно. Но должен же кто-то и за полярным кругом работать, и дышать дрянью в Норильске, вахтовать по полгода на маяках. Последняя работа была моей мечтой последних лет пяти, наверное. Жаль, я не метеоролог.
   - Пионер, а ты не безнадёжен, - усмехнулась Виола, не оборачиваясь. - Есть у тебя, оказывается, кое-что промеж ушей, раз понял - не годится это, тискать пионерку в таком состоянии.
   - Что вам надо от меня, кто вы вообще такая?
   - Документ показать?
   - Что-нибудь другое покажите, - отмахнулся я. - Кому-нибудь другому.
   - Не получится, - серьёзно ответила Виола. - Аморальное поведение, совращение пионеров - кому как не тебе, после твоих утренних эскапад, и лекции в обед, понимать это? Ну не дуйся, - улыбнулась она. Управляемый ей квадратик отвоевал ещё десять процентов, и она повеселела. - Сколько там тебе? Трид... Кхм-кхм, семнадцать? - оговорочка была по Фрейду, но мои мысли были заняты несколько другим. - А, блин, механизмам тем же подчиняешься. Я сяду рядом с тобой, и трясти тебя будет так же, как десять лет назад, - она протянула узкую ладошку и поманила меня подойти поближе. Я подчинился. - Ближе, - ещё шаг, - пионер. - С такого расстояния уже можно было уловить запах пачулей и какого-то увлажняющего крема. Причём, с умом взятого и того, и другого - иные мои знакомые духами пользуются так, будто на голову льют литра по три, потом рядом не встанешь. Она продела указательный и средний пальцы между пуговицами на моей рубашке. Её подушечки были сухими и горячими. - Ты как цапля, замер на левой ноге. И стоишь, - преодолевая моё слабое сопротивление, Виола подтянула меня к себе так, что я практически касался её. - Я вижу, пиво тебе знакомо, но то, что ты до сих пор о нём не спросил, тоже наталкивает на выводы. Думаешь, сумеешь долго соответствовать высокой чести молодого человека Феоктистовой?
   Я пожал плечами:
   - Я попробую.
   - Попробуй, - она отвернулась к монитору полностью. - Иди же! Она ждёт тебя. Для неё это очень важно, - она открыла бутылку и поставила рядом с собой.
   - Спокойной ночи, - тихо притворив дверь, я вышел.
   Славя навещала меня уже под самый занавес, так что к моменту, когда меня выставили из владений свет Церновны, кое-кто уже наблюдал свой первый сон. Но, понятно, не Славя - ей, как активистке, красавице и вообще замечательной девушке, гарантировались некие поблажки. Ну и, соответственно, я тоже немножко примазался. Всегда приятно погреться в чьих-то отражённых лучах - полный эффект присутствия без побочных эффектов типа публичности и десятков любопытных носов в твоём грязном белье. Мне стоило больших трудов просто найти это место.
   "Как она одна в лесу шла?!" пришло в голову. "Неужели совсем ничего не боится?"
   Потому что я от скрипов да перекрикиваний ночных жителей чуть не поседел по дороге. Хотя, казалось бы, чего проще - следуй инструкции на бумажке, пришпиленной к той самой скамейке, где мы тискались получасом ранее. До выхода из лагеря, после ворот направо по тропинке, до входа в лес. Вдоль забора 300 м, и от калитки к муз. клубу снова налево, выйдешь на тропинку, и иди прямо-прямо, никуда не сворачивая". Бисерный почерк, буковка к буковке, 3% зарядки смартфона в качестве подсветки для шпаргалки и прочно угнездившаяся в пятках душа. Цена того, чтобы поболтать со Славей без свидетелей. Когда я вышел из леса, на небо уже вскарабкалась луна, прочертившая серебряную дорожку от того берега прямо мне под ноги.
   - Всё-таки пришёл, - сказала Славя.
   Я обернулся. Славя стояла у старых мостков, подтянутая, облитая лунным светом, невозможно красивая.
   - Можно подумать, у меня был выбор.
   - Выбор есть всегда, - тихо сказала она.
   - И какой же был у меня?
   - Тебя же никто не тянул сюда за руку, ты вполне мог полуночничать с Виолой, пивом и компьютерными играми.
   Всё-таки заметила!
   - Да как-то, знаешь... - замялся я.
   - Да?
   - Я подумал, что ты будешь грустить без меня...
   - И только-то? Успокойся, я всю жизнь купаюсь одна ночами и ни капельки не грущу.
   - ...и я подумал, что я буду грустить без тебя, - продолжил я так, будто она меня не перебивала. Она так и не надела галстук с момента, когда мы огораживали яму. Да и я пребывал в расхристанном виде. Странно даже, что вожатая не сделала ей замечания. А потом всем стало не до того.
   - Слово сказано. Искупаешься?
   - Ээээ... Да мне как бы не в чем, - после возвращения с костровой поляны я переодел плавки, так что...
   - Это ничего, - пожала плечами Славя. - Мне тоже.
   То, как она расстёгивала рубашку, могло попасть во все учебники того, как следует соблазнять мужчину, который этого не хочет. Я пришёл в себя лишь тогда, когда на ней не осталось совсем ничего и над стоячей водой во все стороны разлетелся задорный смех:
   - Ну что же ты стоишь? Раздевайся.
   Вдвоём, ночью, в лесу на озере. Было в этом что-то даже романтичное. Славя будто подталкивала меня к чему-то. При этом била по рукам и успешно отбивалась ото всех моих домогательств - видимо, ей нужно было нечто другое. А вот что? И всё-таки здорово было бы дорваться до комиссарского тела! А то она вся такая бравая, активная, везде нужная, важная, а я её тут по-своему, на руки, к груди, можно прямо там же в воде... И никаких трудностей, непонятных тварюшек, подземелий, тумана и систем безопасности запредельного уровня технологии даже по меркам двадцать первого века. Самой главной трудностью здесь был я. Не мог себя заставить принять предложение - протянутую руку, по сути. Почему? Потому что я дурак. Самый большой идиот на свете.
   - Не хочешь, да? - она оборвала смех.
   - Не то чтобы...
   - Я думала, у нас доверие...
   - Слушай, ну это нечестно - говорить так.
   - А честно одну девушку в воде оставлять? - её незатейливая шуточка помогла справиться с параличом. Я сбросил одежду, оставшись в одних семейниках с медведями. - Смелее! - она брызнула водой в мою сторону. - Да не бойся ты так, не съем. Могу даже отвернуться.
   Она и в самом деле отвернулась, позволяя мне избавиться от остатков защиты. Купаемся нагишом. Семья нудистов, блин. Не то чтобы я настаивал на обязательном купальнике... Но когда тут такие виды... Соседство получалось... волнующее. Вода оказалась настолько тёплой после дневной жары, последовавшей за дождём, что я почти не ощущал её вокруг себя.
   "Как парное молоко", пришло вдруг в голову. Я подплыл к Славе и замер рядом с ней, делая лишь небольшие движения, чтобы держаться на поверхности. Она перехватила мой взгляд через воду куда-то глубже под поверхность и звонко рассмеялась. Увидеть, к несчастью, удалось не очень много.
   - Семён, как ты вообще о чём-то другом думать умудряешься, если у тебя этой теме так много мыслей уделяется?
   - А ты совсем-совсем не стесняешься?
   - Чего стесняться-то? Мы так рождаемся, так спим, так впускаем в жизнь нового человека. Редкий момент, когда человек и Природа думают в одну сторону.
   - Я слышал что-то такое, мол, нудисты могут ощущать окружение не только привычными пятью органами чувств, но и...
   - Нудисты?
   - Любители покупаться и позагорать голышом, - ответил я. - Правильно слышал, я тебя, например, чувствую постоянно, где бы ты ни был. А без одежды ещё и твои желания уловить могу, - её улыбка сводила с ума. - Оно у тебя, впрочем, всегда одно, желание. Даже интересно, чем закончится всё, если его исполнить, - она подплыла поближе. Ещё ближе.
   - Боюсь, его как раз исполнить не получится. Это как голод, нужда насущная, которую можно лишь на время удовлетворить.
   - А потом снова? - она распахнула глаза. - И снова?
   Между нашими телами оставалось несколько сантиметров. Будь мы на берегу, я бы, наверное, уже мог бы чувствовать её тепло. А здесь оставалось лишь удовлетворяться обонянием. И, понятно, осязанием. Потому что опять не удержался. Но в этот раз по рукам не получил. Вместо этого Славя как-то странно посмотрела мне в глаза. Ночью её зрачки казались бездонными. Они такими были на самом деле, куда уж там Виоле с её медицинским гипнозом. Расстояние исчезло. Наши обнажённые тела переплелись. А Славя, наконец, добралась до моих губ. Как мы не утонули - не знаю, но в какой-то момент я обнаружил, что мы метра на три ушли под воду и на глупости вроде отсутствия воздуха внимания просто не обращаем. Я позволил руке опуститься вниз от груди, по боку, к бедру. И прижал её к себе. Она удивлённо посмотрела на меня, когда ощутила мои пальцы там, где их совсем ощутить не ожидала, и, оттолкнув меня, всплыла на поверхность, оставляя наедине с которым уже за сегодня горестным "неееет!".
   - Ты должен держать себя в руках, - строго говорила она минуту спустя, выдернув меня над водой и позволив отдышаться. - Есть надо культурно, неторопливо и получая удовольствие от еды. И заниматься любовью - тоже!
   - Тебе-то откуда знать, как ей заниматься?
   Она помрачнела и отплыла на полметра назад:
   - Я в этом уверена! Спешка нужна только при ловле блох.
   - Намекаешь на то, что я, как в анекдотах, быстро закончу свои дела и захраплю?
   - Даже думать не смей об этом. Я и так тебя постоянно на себе таскаю! Нет уж, дойдёшь до дома, тогда и засыпай сколько хочешь, а пока терпи, - я проследовал вслед за ней, и несколько метров спустя ощутил под ногами пологую отмель. - Мне хватает и того, что я с трудом отличаю собственные переживания от твоих. Помнишь, когда ты впервые мне доверился? - она положила мои руки себе на плечи. И замерла, искусно сохраняя дистанцию. А потом... Она улыбнулась: - Ты такой одинокий, такой расстроенный, огорчённый - как потерявшийся ребёнок. Настолько отчаявшийся, настолько озлобившийся... - она обняла меня сама, прижавшись изо всех сил.
   - Ничего не отчаявшийся...
   Славя положила палец мне на губы, прерывая:
   - Я чувствую тебя, у тебя не получится врать. На каком-то особом уровне я чувствую то, что чувствуешь ты. И тогда... Тогда-то и поняла, что влюбилась как дурочка и никогда не смогу уйти.
   Она извернулась в руках и поцеловала меня так, что я забыл, как дышать. Расхохоталась, уловив и это переживание, и побрела к берегу. Ведьма натуральная. Хотя на дворе и не ночь Ивана Купалы. К моменту, когда я выбрался на берег, там уже коптил небольшой костерок, Славя, так и не одевшаяся, задумчиво грела у него пятки и смотрела в небо. В отличие от неё, собственной наготы совершенно не стеснявшейся, я с голым задом под ночным небом чувствовал себя несколько неуютно, поэтому в спешке оделся. Взгляд, под которым я всё это время находился, я бы определил как немного насмешливый. И только после этого сел рядом.
   - Как думаешь, что там внизу на самом деле? - спросила Славя.
   - А шут его знает, товарищ майор, - честно ответил я. - Я прикидывал и так, и эдак, получилось два варианта, один реалистичный, другой паскудный. Какой хочешь?
   - Давай по порядку.
   - По порядку, так по порядку, - кивнул я, собираясь с мыслями. - При любом раскладе получается, что там внизу что-то, представляющее интерес, раз сегодня с утра столько народа приехало. Так что либо приедут дяди в штатском, и лагерь закроют к чёртовой матери.
   - Ага.
   - Либо эти дяди давным-давно в курсе. И тут на свет вылезает паршивая овца. Потому что ставить лагерь над неисследованным объектом - это такая некомпетентность, что... - я оборвал себя. - Я бы вообще строителям задал пару неприятных вопросов - и насчёт правительственных туннелей под лагерем, и о штольнях уровнем ниже. Почему вообще строительство разрешили - возьми километром восточнее и строй. Неужели никаких ГОСТов на этот счёт не существует?
   - Не знаю, - Славя поднялась и начала одеваться. Полная картина пары после удачной ночи. Разве что ночь была не слишком удачной.
   - Поэтому твою идею насчёт того, чтобы закрыть там всё, полностью поддерживаю. Хотя будь моя воля, я бы там всё взорвал и засыпал, чтобы прохода не было. Но это, как я понимаю, может нарушить подземную инфраструктуру, поэтому "добро" на это никто никогда не даст. И ещё гуделку эту никак не могу никуда приткнуть - вываливается, дрянь, из теории, хоть ты тресни.
   - Размышления логичные, но ответа на вопрос "что делать" они не дают.
   Извечные русские вопросы - кто виноват да что делать. Откуда ж мне знать?
   - Ничего не делать, - ответил я. - Яму завтра законопатим, чтобы снарки на поверхность не лезли. Вожатые и начальство нас не выдадут, никто не узнает, что мы там были. Доживём до конца смены и по домам, а с этим пусть высокие лбы в "чайках" разбираются.
   - Мне не нравится принцип "моя хата с краю", - нахмурилась Славя.
   А мне нравится. Лучше через сорок лет вспоминать, как лазал по катакомбам и оставил окончание истории в воздухе, чем попасть под подписку и стать невыездным, весь проступок которого в том, что оказался в ненужном месте в ненужное время.
   - Славя, милая, - я взял её за плечи и посмотрел ей в глаза. - Пойми ты, существует мера компетентности - и мы туда не входим. Ты же сама видела, люди работают, не бросили всё на самотёк. Значит, и специалисты есть, - Славя покачала головой, собираясь что-то возразить, но я положил палец ей на губы. - Ты же не идёшь вместо Виолы лечить детей или вместо поваров готовить завтраки? Потому что - что? Правильно, потому что профессиональную деятельность лучше предоставить профессионалам. Дай людям поработать. Там какая-то штука, в которой мы ничего не понимаем. Они - возможно, понимают, а вот мы - абсолютно точно нет.
   - Хорошо, - прошептала Славя. - Сделаем как ты скажешь - придумаем что-нибудь с провалом и забудем обо всём остальном.
   - Вот и умница, - я поднялся и поцеловал её в лоб. - А теперь пора по домам и баиньки.
   Путь обратно, как это всегда и бывает, был ощутимо короче, чем путь туда. Особенно, когда в руке ладошка, и глаза напротив, и можно поминутно останавливаться и целоваться, а можно просто упиваться фактом, что можно. Шаг навстречу сделан, как со склона, каждый следующий шаг будет проще. Яркий человечек, солнышко. У меня всегда было ограниченное количество "солнышек", в сердце не удерживалось много искорок греющего света. Один, два, три максимум. Люди, которым я всегда радовался, ради которых мог среди ночи встать и поехать на другой конец города встречать из воздуха или океана. Люди, рядом с которыми можно позволить себе быть щедрым, не стесняясь желания сделать им подарок или заставить их улыбаться. А последние несколько лет у меня не было ни одного такого солнышка. Наверное, сердце просто устало тосковать по теплу. Я могу закрыть глаза - не вспомню лиц, у меня всегда была плохая на них память - но отзовётся звуками голоса, касаниями, запахом. В случае со Славей это теперь ещё и вкус губ. Сладкий? Не знаю. Поцелуи переоценивают, это просто прикосновение кожи к коже, чисто вымытая не обладает ни вкусом, ни запахом. Книги врут? До поры я так и думал, в общем. Пока не понял, что дело не в пяти органах чувств. В конце концов, если любовь - это нечто в воздухе, что не ощутишь никак, то глупо уповать на сигнальную систему. Нужно оценивать чем-то ещё. Сладость в сердце, в низу живота, предвкушение, холодок под сердцем. Целовать Славю было... сладко.
   - Не думал о том, чтобы выступить на прощальном концерте? - спросила она.
   - А мне и не с чем, - пожал плечами я.
   - Ну, может быть, мы что-нибудь подготовим?
   - Прости, но не за один день же.
   Славя прикусила губу, явно немного расcтроенная:
   - Эх. Я думала, может быть стоило бы сделать что-нибудь, чтобы было чем гордиться.
   - Шурик спасён? Вот! Разве это не заслуживает гордости?
   - Нет, - отмахнулась она. - Я о том, чтобы люди говорили немного.
   - Надо же! Не замечал в тебе тщеславия.
   - А его и нет. Я хочу, чтобы люди о тебе говорили, - девушка хочет гордиться своим избранником. Как это мило.
   - Прости, придётся оценивать мои заслуги пока только на невидимом фронте.
   - Да... Ты хоть на танцы-то пойдёшь?
   - Спрашиваешь! Если ты пойдёшь, то и я - тоже.
   Она кивнула. Мы подошли к створкам, закрытым уже на замок.
   - Секунду, - сказала она.
   Простой полукруглый ключ ей удалось обнаружить при лунном свете меньше чем за минуту. Я был уверен, что она нашла бы его и в полной темноте, с закрытыми глазами, просто на ощупь.
   - Не впервые вторгаешься в частные владения? - пошутил я.
   - Что?
   - Ничего.
   Я придержал створку для своей дамы, пропустил её, зашёл сам. Лагерь окончательно и бесповоротно спал. Со стороны клубов не слышно было ни странных шумов, ни гудения. Славя закрыла замок и кивнула:
   - Ну что, спать?
   - Пожалуй, провожу тебя, если ты не против, - нам всё равно было в одну сторону. Она кивнула и взяла меня под руку:
   - Будем с тобой гулять, как взрослые люди, рука об руку.
   Главное, чтобы эти "рука об руку" не переоделись в свадебные облачения слишком рано.
   Ты против?
   Конечно, против! Брак, паря, это такой институт, который придумали импотенты с угасшей полигамией молодости. Это значит ни-ни на сторону и до конца жизни будешь жрать один и тот же торт.
   Как что-то плохое.
   Ой. Мне не понравилось, как это прозвучало.
   То есть?
   Но внутренний голос опять заткнулся, оставив больше вопросов, чем ответов. Скотина озабоченная. Славе было направо, мне прямо.
   - Ну... Это был очень длинный день, - я согласно кивнул. - А теперь мы расходимся? - с этим я бы поспорил, но... Я вздохнул. - Ну что ты вздыхаешь?
   - Я не хочу! - жалостливо произнёс я.
   - И что ты предлагаешь? - я с намёком покосился на связку в её руках. - Что? И думать не смей, что люди подумают?!
   - Ничего нового они всё равно не подумают, - я взял её за руку. - Я видел тут один домик на отшибе...
   - Должно быть, ты шутишь.
   - Я убийственно серьёзен, - она попыталась что-то возразить, но я положил палец ей на губы: - Славя, если ты не хочешь - скажи об этом вслух. Все остальные возражения отметаю как несостоятельные.
   Она открыла рот... Мы слишком долго сдерживались, слишком долго дразнили друг друга. Одежда полетела на пол, нам едва-едва хватило времени на то, чтобы не рвать её по живому, а просто расстегивать. Бесхозная скатка развернулась за доли секунды, и мы замерли, оба красные, не знающие что делать.
   - Семён, а мы и правда должны это делать?
   - Ты не хочешь?
   - Нет, но... Я же не знаю, что это и как это.
   - А что там знать, как ты сама говорила, Природа всё за нас уже придумала.
   - Ох... Страаааашно, - она прикусила губу и жалобно посмотрела на меня. Обнажённая, напуганная. Прекрасная. - Там говорили, кровь, больно будет.
   - Кто говорил?
   - Подружки, - покраснела она. - И в книжках.
   - Проверим твои книжки на практике.
   - Страааашно, - повторила она. Но шаг ко мне сделала.
   - Всё будет хорошо, - я поднялся с кровати и, поймав её руки, потянул к себе. - Главное, чтобы всё было без суеты и нервов.
   - Без нервов не получится, наверное... Ах... - она не договорила.
   Мне очень не понравилось то, какая холодная у неё кожа, и я попытался её согреть. А греть мне было нечем, кроме поцелуев и собственного тепла. Очередной поцелуй уже добавил опыта обоим, но всё ещё оставался волнующим, и это только интереса добавляло. Но мне мало было губ, мало было рук. Я провёл пальцем по её ключицам, губами по груди, обвил ладонями спину и прижал к себе. Сосок затвердел на языке чуть ли не раньше, чем я согрел его дыханием, а Славя что-то лепетала сверху и прижимала меня к себе. И тепла моего не хватало уже, но она постаралась за обоих, уже горячая, запаленно дышащая, сидящая у меня на коленях. Очень хотела контролировать всё, даже в таком деле. Но где там. Ещё несколько минут спустя я обнял её и перевернул, оказавшись сверху, прикусывая зацелованную грудь, горящие губы, масленые глаза. Пришлось повоевать, конечно, прежде чем меня пустили в святая святых - хотя Славя и не стеснялась наготы, но своё самое укромное девичье местечко берегла и пускать долго не хотела. Но я был убедителен и настойчив, и колени расслабились, разошлись, и я, наконец, сумел попробовать её на вкус. А несколько минут спустя меня подняли наверх с удивившей меня силой - и Славя, уже женщина Славя, вскрикнула больше от неожиданности, чем от боли, когда мы, наконец, стали единым...
   - И об этом столько всего написано и сказано? - она выглядела немного смущённой, но заявила это первым делом, когда, наконец, у неё получилось сложить буквы в слова. - Теперь ещё и внутри болеть будет.
   - Настолько неприятно?
   Она шлёпнула мне по лбу:
   - Не говори глупостей. Просто это больше потому... Я не знаю. Потому что это ты! Физически нет ничего... неземного.
   - Я и говорю...
   - Да нет. С тобой я готова попробовать ещё. Но только с тобой, - она покраснела, но тут же справилась с собой - и верно, чего теперь-то смущаться. - Или ты всё? Уйдёшь теперь? - полушутливо спросила она.
   - Что значит "уйду"? Ночь ещё только началась!
   Славя застонала.
  
   День 6
  
   Я лежу на тёплом песке, подставляя своё тело солнцу. На моём плече пригрелась самая красивая блондинка на свете, а вокруг тихо-тихо, словно мы одни во всём мире. Со стороны лагеря не доносится ни звука и даже привычный здесь шум волн куда-то исчез. Я даже и не помню, когда я чувствовал такое умиротворение. Славя, по-видимому, разделяла моё состояние - её голос был неторопливым и сонным.
   - Знаешь, Сёмушка... - начала она, ковыряя пальчиком пуговицу моей рубашки. - Мне так хорошо здесь, с тобой. Никогда бы не подумала, что так может быть.
   Я усмехнулся:
   - А так - это как?
   - Вот как сейчас. Лежать с тобой, любить тебя... Быть с тобой одним целым, - моя улыбка становилась шире с каждым сказанным ею словом. - Глупая я. Словно всю жизнь чего-то ждала или бежала куда-то, понимаешь? А сейчас лежу с тобой и ничего мне больше не надо, - она оставила в покое пуговицу и ткнула меня в бок. - Ну и чего ты молчишь? Я тут такие вещи говорю...
   Я поцеловал её макушку:
   - А зачем говорить? Я лучше зацелую тебя до изнеможения.
   - Дурак, - буркнула она, но попыток увернуться от сыплющихся на голову поцелуев не предпринимала. - Ну хватит!
   - Ладно-ладно, прости, - я обнял девочку покрепче.
   - Знаешь, если бы мне прямо сейчас сказали загадать мир, где всё будет хорошо, то я бы загадала этот момент.
   "Детский сад!" голос грянул как гром, внезапно ворвавшийся на пляж. От неожиданности я заозирался, пока не вспомнил, что в моей голове есть... кто-то. А через секунду понял, что мои руки обнимают воздух.
   - Какого... - я присел на песке и удивлённо застыл. Буквально за секунду солнце исчезло за облаками, а поднимающийся ветер гнал волну по воде.
   Что-то потерял?
   - А где Славя?
   Странно, что спрашиваешь меня. Ведь это, как говорится, вопрос к тебе.
   - Что? О чём ты?
   Не понял? Не удивительно, ты ведь у нас не очень сообразительный.
   - Слушай, ты...
   Ты в курсе, что выглядишь глупо? Сидишь один на пляже и разговариваешь сам с собой.
   - Я был не один, Славя...
   Была тут и говорила всякие глупости. Я видел.
   Кулаки сжались сами собой:
   - Глупости?
   Ну да, глупости. От ваших розовых соплей аж тошно стало.
   - Нам было хорошо, пока не появился ты, - злость к моему собеседнику подкатывала к горлу, готовая вырваться в любой момент.
   Понимаю, понимаю. Только вот про меня забывать не стоит.
   - В каком смысле?
   В самом прямом.
   - Слушай, прекращай уже. Я уже ничего не понимаю...
   Я заметил. Замечтался тут о идеальном мире с идеальной девочкой и совсем забыл про...
   У меня не осталось терпения слушать его едкие комментарии. Я зажмурился и изо всех сил крикнул:
   - ДА ПОШЁЛ ТЫ!!! - мой крик разлетелся по округе.
   - Надо же, какое приветствие.
   Я резко открыл глаза и уже совсем перестал понимать происходящее. Солнце сменилось луной, водная гладь прорезалась серебристой дорожкой, а рядом со мной стояла...
   - Ну, привет, - сказала она.
   - А ты кто? - она была мне смутно знакома, несмотря на то, что выглядела она, как герой фэнтези-игры. Уши от кошки, хвост впридачу, но при этом всём - вполне обычная девочка.
   - Фу, как невежливо.
   - Мне, знаешь ли, не до церемоний, - я сел на песок и устало потёр виски. Голова начала ощутимо трещать.
   - Мне, если честно, тоже. Ведь я пришла по делу.
   - И какое же дело привело тебя сюда, девочка-кошка? - я уже не воспринимал этот разговор всерьёз. Видимо, мой рассудок окончательно покинул меня, не выдержав путешествия. Шутка ли, ведь я попал в другое время, в другую страну. Ничего удивительного в том, что я поехал крышей. Почему-то захотелось противно похихикать, но я лишь улыбнулся.
   - Ты заблудился! - неожиданно серьёзным голосом сказала она.
   Я в ответ обвёл пейзаж перед собой рукой:
   - Да нет, как был здесь, так и остался. Только вот собеседники меняются...
   - Я не шучу, Семён!
   - Мы знакомы?
   - Это не важно. Главное, чтобы ты понял - это не то место, где ты должен быть.
   - О, неужели ты мне расскажешь сейчас, где моё место? Только не говори, что оно у пара...
   Кошкодевочка сжала кулачки и топнула ножкой:
   - Хватит дурака валять!
   - А что мне ещё остаётся? Разговариваю не то с кошкой, не то с девочкой. Я же уже совсем того.
   - Ничего подобного, ты просто запутался... - понизив голос, буркнула незнакомка.
   - Хорошо, ладно, я запутался. И что ты мне предлагаешь?
   Девочка заметно оживилась:
   - Всё просто, я помогу тебе вернуться.
   - Куда вернуться? Обратно? Домой? В своё удобное кресло перед монитором?
   - Нет, не туда. Туда, где ты должен быть... Ты готов проснуться? - кошкодевочка протянула свою ладонь и улыбнулась.
   - И всё наладится? - я не ожидал, что мой вопрос прозвучит так по-детски. Но это именно то, что я хотел спросить. Я перестал понимать происходящее, а голова уже готова была разлететься на куски. - Я соглашусь, если ты пообещаешь, что всё будет хорошо.
   Девочка заметно оробела:
   - Я не знаю, как оно будет - хорошо ли плохо. Я знаю только, что так будет правильнее.
   - Правильнее... правильнее... - повторял я, пытаясь осмыслить хоть что-то. С каждой секундой боль становилась всё невыносимее.
   - Семён, поверь мне, так будет лучше! - я оторвал взгляд от воды и ещё раз пристально посмотрел на девочку.
   - И всё-таки мы знакомы, - девочка не ответила, только едва заметно кивнула. - Хорошо, я согла... - я не успел договорить: голову пронзила страшная боль, голос внутри моей головы что-то громко прокричал, а я потерял равновесие и упал. Последнее, что я успел увидеть, это испуганный взгляд незнакомки.
   Меня выбросило в домик, и я судорожно выдохнул. Пришлось немного подышать, дабы успокоить своё сердцебиение. Спустя пару минут я успокоился и отметил про себя, что уже и не могу вспомнить, отчего я вскочил. Я бросил взгляд на невесть как выживший смартфон - поспать удалось всего час, но и этого показалось слишком много. Как можно спать, когда тут такое! Под боком шевельнулся кто-то тёплый, ласковый, и я потянулся к нему.
   - Сёмушка... - она, кажется, даже не проснулась. Или? Я снова дал волю рукам - лишний раз убедиться, что счастливые трусов не надевают. Снова получил по ним. - Слушай, ну ты мучал меня всю ночь, куда это годится, - скрипучим голосом попеняла мне Славя, не открывая глаз. - Я, наверное, даже подняться не смогу. Нет-нет, не смей. Не туда. Нет.
   - Мне прекратить? - спросил я.
   - Я этого не говорила. Просто не будь таким агрессивным, держи себя немного в руках.
   - Лучше я буду держать в руках тебя, - я лежал на боку, подложив под голову локоть, наблюдая за тем, как реагирует идеальная кожа на горячее дыхание.
   - Ох, и кто знал, что заниматься любовью - это такая тяжёлая работа, - она легко выскользнула из-под меня и повернулась в мою сторону, уложив голову мне на локоть. - Ты чего дорвался? Завтра помирать?
   Нет, конечно. Не помирать. Кое-что похуже.
   Я же так и не рассказал ей, что... Хотя то, что было раньше, отсюда казалось не то сном, не то ложной памятью, будто подсаженной мне с целью объяснить, как я вообще здесь очутился. Интенсивность впечатлений... Несравнима. В один из наших разов где-то в самой середине, когда от сил остались только воспоминания, меня как током по позвоночнику пронзило жутким ощущением ирреальности бытия. Как будто я лежал всё это время завёрнутый в бумагу, и она намокла, стала прозрачной и очень-очень непрочной. Сделай неловкое движение - и прорвёшь насквозь, провалишься прочь. И откуда только силы взялись... Выражение "перед смертью не надышишься" приобрело совершенно новые грани значения. Славя изумлённо выдохнула, но отбиваться уже не пыталась. Никогда бы не поверил, что с девушкой можно прозаниматься любовью ночь напролёт. Особенно если девушка таковая в прямом смысле этого слова. Похоже она снова уснула. Измотал я её.
   - Бедное моё... - я провёл пальцами по её ключице, по щеке, коснулся губами плеча... Короче говоря, когда она проснулась, отбиваться было уже поздно. А потом - не особо-то и хотелось.
   - Злодей-насильник! - проворчала Славя, меланхолично пытаясь обнаружить совершенно неуместные предметы одежды вроде трусиков. Разумеется, не находя - я их спрятал. - С тобой рядом спать небезопасно, знаешь ли. Просыпаешься в середине процесса, куда это годится?
   - Как что-то плохое, - я снова потянулся к ней, чувствуя себя на все семнадцать, что выглядел. Но любовная лихорадка уже немного отпустила обоих - не сильно и соврала вчера Виолетта, когда говорила, что плотские потребности штука преходящая. Поэтому я снова получил по рукам, у меня отняли несчастные трусики и спешно в них оделись. Серьёзная преграда, кто бы спорил. Броня на плюс сколько-то там к устойчивости против Семёнов.
   - Ну вот чего ты улыбаешься как довольный крокодил? Нет бы, как у белых людей, столик-шампанское-свечи-луна, а? Первый раз у девушки важен, запоминается на всю жизнь, ррромантика, чувства, а? - Славя ворчала и ворчала, а меня всё больше разбирал смех - до такой степени она не походила на ту идеальную и непогрешимую Славю, которую знал весь мир. - А мы что, я тебя спрашиваю? Сходили искупались, и на незастеленной кровати... Ну вот, ты опять лыбишься, соблазнил девушку и лыбишься.
   - А не надо было? - ответил я.
   - Я теперь прямо даже не знаю. Хотя, наверное, поздно отыгрывать... - насколько я помнил, в моём мире хирурги вполне могли всё отыграть, наверное, и в этом могут. - А сколько сейчас времени?
   Я посмотрел на часы:
   - Начало восьмого.
   - И мы лежим?! - Славя вскочила с кровати и обратилась смерчем, собирающим одежду, заметалась по комнате. - Так, у нас ещё минут десять на то, чтобы притвориться, что здесь ничего не было, ты ночевал в медпункте, а я просто припозднилась.
   - А надо ли? - лениво спросил я, наблюдая за мечущейся туда-сюда девушкой. Иногда попадались такие соблазнительные ракурсы... Но я иссох, иссяк и вообще было бы неплохо лечь поспать. Но злая активистка бросила в меня одеждой. Сама она к этому моменту уже полностью облачилась и даже неизвестно откуда добыла галстук. Присела на край кровати и, вглядевшись мне в глаза, крепко, с оттяжкой, поцеловала. А потом охнула и отстранилась.
   - Ух, как там саднит, - пожаловалась она, поглаживая низ живота.
   - Что-то серьёзное? - встревожился я, прыгая на одной ноге и пытаясь попасть в штанину ногой.
   - Ничего, кроме того, что меня терзали всю ночь! - рассмеялась Славя, подошла и помогла мне влезть в шорты. - Я сейчас искупаюсь, а таблетки у меня были.
   Кинув прощальный взгляд на немного потрёпанное убранство домика - не забыли ли чего - мы вышли на улицу. И захлопнули дверь за собой.
   - Ты серьёзно собираешься купаться сейчас?! - я не скрывал ужаса.
   - Сказать по правде, я бы лучше в баньку сходила, но - сам понимаешь, в такую рань мне её никто не истопит.
   - Но в речке же вода ледяная!
   - И что? Не ходить же теперь попачканной! - Славя, казалось, всерьёз не понимала, как это можно ходить в таком вот состоянии. - Тебе бы, кстати, тоже не помешало бы...
   - Ну уж нет! Я как-нибудь на умывальниках, сам.
   - Ладно. Тогда у доски объявлений через двадцать минут, хорошо? - помахав мне, она убежала к себе домой.
   А я поплёлся к умывальникам, между делом гадая, что бы такого сказать Ольге Дмитриевне в ответ на каверзный вопрос о том, где я был и что там делал. Вариант с правдой даже не рассматривался. Потому что в этом случае вожатая, вероятнее всего, повесила бы меня на ближайшей осине. Так ничего и не придумав, я оставил события на самотёк, тем более, что задача стояла куда более насущная. Выжить, умываясь.
   А ещё двадцать минут спустя, почти синхронно подойдя к стенду, мы обнаружили на доске объявлений два листочка. На первом был приказ, которым объявлялась благодарность доктору гонорис кауза психологии В. Ц. Коллайдер за проведённую лекцию и выражалась надежда на продолжение сотрудничества в этом плане.
   - Гляди, зашевелилась, шельма, - я кивнул на приказ. - Нашли, кому неудобные обсуждения спихнуть.
   - Ну... Я думаю, там и правда лучше, чтобы это делал человек с образованием, - задумчиво сказала Славя. Второй приказ я посмотреть не успел: - Гляди, только резко не оборачивайся, - Славя потянула меня за левую руку. Мимо домиков на цыпочках кралась Лена, держащая в правой руке сандалии с носками, а в левой какой-то мешочек с вышитой совой.
   - Что это она?
   - Традиция, - безмятежно сказала Славя. - Сколько сюда ни ездит, каждый год перед отъездом сбегает на целый день.
   - И ты так спокойно к этому относишься?!
   - А что делать?
   - Я не знаю... Остановить как-то!
   - Семён, ты, конечно, извини, но ты совсем ничего не знаешь, ни про Лену, ни про её жизнь. Она не хуже тебя может за себя постоять, если что. Я бы больше беспокоилась, если бы сбежала Алиса - эта как раз очень беспомощная.
   В этот ранний час на улице были только мы втроём. Даже вожатая ещё не поднялась. А приказы уже висели. И Лена уже куда-то кралась.
   - Вот стою и думаю - как же много сегодня предстоит! - она сладко потянулась, вся в предвкушении. Кошмарная девочка, которую радуют нагрузки. Трудоголик. Так и не заметив нас, Лена скрылась по направлению к пляжу. А Славя тронула меня за плечо: - Слушай, я сейчас переоденусь, и на прогулку... Пробежку. Ты со мной?
   Я подавил зевок - не выспался совершенно:
   - Как ты там меня звала... Сёмушка? Ага. Так вот... Милая моя Слааавушка. Открой мне секрет. У тебя разве после сегодняшней ночи ничего, никаких последствий?
   - У меня тоже ручки трясутся, ножки трясутся, - рассмеялась она. - Но это хорошая усталость, она превратится в новые силы, если размяться как следует! Так что пошли, не ленись! - и она с неумолимой силой потащила меня к своему домику.
   Кажется, её таблетки были не совсем болеутоляющими. Или всё дело в том, что после взрывной такой разрядки, где лично я растратил все свои силы, Славя, напротив, приобрела только больший запас энергии! Чёртова энергетическая вампирша!
   - Ну, можешь же! - выкрикнула Славя спустя полчаса, когда я свалился на ступеньки постамента Генде, жадно хватая ртом воздух и попеременно сплёвывая тягучую слюну. - Главное - не киснуть! - она не остановилась и продолжила бег на месте.
   - Угу, - выдохнул я, насилу отдышавшись. - День-два, разве что... Для меня "спорт" слово неприличное! Вообще, ты чего такая весёлая да смешная?
   - Так последний день же! Что не успела за всю смену, надо успеть! - она была неотразима в своей обтягивающей форме с белыми полосками по швам - приём, который через несколько лет лицензирует "Адидас" для своей спортивной одежды. Улыбчато щурилась на восходящее солнце и вовсю радовалась жизни. - И, конечно же, зарядиться хорошим настроением! - из динамиков донёсся некий звук, похожий на кашель, и в ало-прозрачное утро ввинтились сигналы горна. - Ты только притворяешься букой, а на самом деле тебе же всё это нравится, ну признайся же! - она запрыгала вокруг меня, затормошила, побуждая проснуться окончательно. Лагерь просыпался. - Подъём, подъём! Кто спит, того побьём!
   - Славввввя! - я ёжился и прижимал локти к бокам, пытаясь спрятаться от щекотки. Ага, сейчас. Анатомию эта девушка хорошо изучила. - Зачем ты меня задоришь, я же так хорошо...
   - Спал с открытыми глазами! Пошли, у нас полчасика есть, я тебя кое с кем познакомлю.
   - Опа. С кем это, интересно?
   В лагере есть кто-то настолько интересный, что Славя готова и ему уделять своё безраздельное внимание?
   Вообще-то она уделяет время всему лагерю, если ты не заметил.
   И тебе с добрым утром, мрачная зануда.
   Мой внутренний голос всегда просыпался с запозданием. Но коль скоро он открывал свой рот, заткнуть его было сложновато.
   - Тут тихонечко, чтобы никто не заметил, - она развернулась и, сильно забирая вправо, отправилась к дальним пристройкам столовой. Не знаю, чего боялась Славя - весь мир пионеров сейчас сузился до отобранной подушки, а у самых резвых - до умывальника с ледяной водой. Но молчал, покорно замирая там, где замирала девушка, следуя за ней след в след. - Я вижу, ты подружился с Борисом Александровичем, - заметила вдруг она, напряжённо всматриваясь в пустое пространство двора. - Хотя ваша первая встреча была не очень хорошей.
   - Он предложил мне место помощника физрука на следующую смену.
   - Вон оно что. А тебя оценили! Жаль, поздно.
   - О чём ты?
   - Он уходит после этого лета.
   - Да ну!
   - Последнее его лето в качестве преподавателя. По состоянию здоровья, - авторитетно заявила Славя, и я понял, что не слухи то, а самая что ни на есть проверенная информация. - В школе он уже рассчитался, здесь до конца лета побудет - и лечиться. А вместо него пришлют молодого, вчерашнего выпускника, и сюда, и на место в нашей школе.
   - А что у него?
   - Семён, ты вообще думаешь, о чём спрашиваешь?
   - Что?
   - Как считаешь, это наше с тобой дело, из-за какой болезни человек уходит из преподавания и спорта? - она прикусила губу, ещё раз кинула взгляд на двор и махнула рукой. Мы быстро-быстро пересекли пространство, остановившись у двойных дверей сухого склада. А через секунду уже были в помещении. Славя тут же отправилась куда-то вглубь полутёмного помещения, оставляя за мной право следовать за Госпожой. - Дядя Боря - последний мастодонт, он застал ещё переезд со старой площадки, той, где вожатая... Ну... Даже директор работает здесь меньше него, - она чем-то зашуршала, и раздался странный звук.
   Мне показалось или я ослышался?
   Да нет. Абсолютно точно.
   - Вот, Семён, познакомься, - сказала Славя, поворачиваясь ко мне, и в неярком свете, пробивающемся сквозь щели между досок, я разглядел, как она прижимает к груди что-то белоснежно-белое. Крохотное, с чёрным носом-пуговкой. Отчаянно колотящее хвостом. - Пират.
   Больше похожее на медведя, чем на кого-либо другого. А у Слави был такой напряжённый голос. Она поставила щенка на землю, и тот, неловко перебирая лапами, побрёл ко мне. Арктический шпиц, саамская лайка - в моём городе их называли самоедами и отвечали, что нет, саму себя не ест. Я протянул ему руку и поёжился, когда в ладонь сначала ткнули мокрым носом, а потом вежливо лизнули.
   - Здравствуй, щен, - я потрепал Пирата по голове. - Как твои дела? Почему Пират?
   - Потому что бандит! - хихикнула девушка. - Когда ты только приехал, а я должна была тебе лагерь показывать, он мне форму испачкал, а на замену ничего моего размера не нашлось, пришлось переодеваться в спортивное.
   - То есть, когда мы к тебе с Электроником в гости на бельевой склад пришли...
   Она кивнула:
   - Очень удачно совпали, да. Я за формой прибежала, а вы...
   - Но как же тогда твои слова про постановку на довольствие и прочее.
   - Всё это было... Но чуточку попозже, - безмятежности её улыбки позавидовал бы сам Будда. - Немножко с хронологией наврала, подумаешь!
   - Но разве содержать собаку на территории лагеря не запрещено?
   - Вообще, запрещено, конечно. Но я взяла его на передержку, он остался с прошлой смены, ребёнку родители привезли, показать и порадовать, а у него оказалась жуткая аллергия.
   - А если бы у меня тоже оказалась жуткая аллергия?
   - То ты бы о ней точно знал! А так ты просто удивился, увидев у меня на руках животинку. Ну, нравится?
   - Не так, как ты, конечно, но... - памятуя слова о попачканной форме, я не стал прижимать Пирата к себе, а просто, поймав, протянул его Славе. Благо, тот вполне себе умещался на двух ладонях.
   - Льстец! Веди себя хорошо! - строго наказала она щенку, опуская его обратно в коробку. - Если будешь вести себя хорошо, принесу чего-нибудь вкусненького. Всё понял?
   - Буф, - ответил щенок и, поворочавшись, зевнул - мы его утомили.
   - Ну и здорово тогда. Не скучай, - Славя накрыла коробку крышкой с вентиляционными дырками и повернулась ко мне: - Пошли, нас ждёт зарядка и линейка!
   - Я ненавижу график, - пробормотал я, пристраиваясь в кильватере и тоже переходя на бег. Кажется, день сегодня предстоит весёлый.
   День сегодня кувырком. Всё не так, всё не то. Привычное бытие превратилось в какой-то цирк с пробежками, щенками - и всё это ещё до зарядки даже! Так что руки прочь от моего распорядка, пускай хотя бы завтрак будет как положено! Я повторял это и повторял, маршируя в затылок за Двачевской. Короче, накаркал. До столовой мы добрались. Ну, как добрались. Даже на первую ступеньку крыльца встать успели, прежде чем появилось очередное непреодолимое препятствие.
   - Семён! - сзади стоял вчерашний пионер, которого я вёз на собственном горбу - кудрявый молодой человек с лукавыми глазами, выдающими в нём большого любителя каверз. Сейчас он, однако, совсем не был в настроении шутить - был весь каким-то помятым, встревоженным. Видимо, и правда что-то серьёзное произошло.
   - Что? - спросил я. - С ногой что-то?
   Он кинул машинальный взгляд на ногу, где поперёк голеностопа был наклеен пластырь, и отрицательно покачал головой. Славя обернулась.
   - Тебя Виолетта в медпункт зовёт, там случилось кое-что, - сказал Даня.
   - Что? - непреклонно спросил я. - Вообще-то, я питаться шёл.
   - Подождёт, - в тон мне ответила Славя. - Попозже поедим, ладно? Раз уж нас доктор зовёт, значит, что-то и правда серьёзное.
   - Но я же...
   - Да, она просила найти тебя и позвать к ней, - повторил ещё раз Даня, нетерпеливо переступая на месте.
   Интересно, и зачем это я мог потребоваться нашей добрейшей докторше - я, во всех смыслах ординарный молодой человек?
   Додумать я не успел - меня уже тащили за руку. За руки - Славя и Даня явили редкостное единодушие, схватив меня с обеих сторон, и поволокли. От столовой до медпункта было несколько сотен метров, и мы пролетели их пулей. Точнее, пролетели-то их Славя с Данечкой, а я сзади пересчитывал своей тушкой неровности ландшафта, чувствуя себя консервной банкой, что крепят по традиции к машине молодожёнов консервативные американские мамаши. На крыльце, рявкнув что-то, появился Саныч.
   Кажется, Виола и правда была на месте.
   Дверью он грохнул так, что задребезжали стёкла.
   - Что, бежите помогать вашей сестричке... Пионеры? - прищурился он. - А нужна ли ей помощь - вот вопрос?
   - Простите? - переспросил я.
   - Забыли, - он спустился с крыльца и побрёл прочь. Атмосфера вокруг медпункта царила такая, что впору было оцеплять всё силовиками и зенитки на крыши ставить.
   - Борь, если ты опять мне будешь... - донесся изнутри голос Виолы.
   - Виолетта, это Семён, - откликнулся я.
   - А. Тогда заходи.
   Данечка распахнул дверь передо мной и, втолкнув в помещение, просочился следом. В медпункте, кроме нашей весёлой компании, оказался ещё и Шурик. Он сидел на кушетке, прижимая к носу мокрое полотенце.
   "Кто это ему приложил, интересно?" без особого интереса подумал я.
   - Возвращайся в кровать, я сама с ними поговорю, - сказала ему Виола.
   - Виолетта, я могу рассказать всё, - отозвался Шурик
   Она отрицательно покачала головой, оставаясь сидеть:
   - Уже не можешь. И не спорь, пожалуйста, - Шурик открыл было рот, но Виола подняла перед собой ладонь, жестом приказывая ему умолкнуть: - В изолятор марш.
   С какой-то тоскливой безнадёжностью посмотрев на нас, Шурик поднялся:
   - Плохая, плохая. Вы зря.
   Из-за прижатого к носу полотенца его голос гнусавил, и я с трудом разбирал, что он там говорит. Какая-то бессвязная нелепица.
   - Даниил, ты тоже выйди, - сказала Виола.
   - Да я же как лучше! - воскликнул Даня.
   - Даниил.
   - Иду-иду.
   Мы остались втроём.
   - Не стану ходить круг да около, - начала Виола. - Скажу сразу - у Александра наблюдаются известные проблемы с психикой. Он может ходить во сне... У него возможны провалы в памяти, навязчивые идеи, вспышки агрессии. Он никогда не сможет жить полноценной жизнью, и он это знает. Поэтому он так увлечён своими механическими игрушками, - она замолчала, безвольно уронив руки на колени.
   - Это всё, конечно, очень печально, - сказал я. - Но почему вы нам это рассказываете?
   - Понимаете, мне удалось сделать для него кое-что, чтобы он хотя бы мог общаться с другими подростками. И у нас была положительная тенденция. Но что-то случилось позавчера, из-за чего у него начался обвальный регресс. Что-то там, у него в клубе.
   - Гуделка, - догадался я.
   - Гуделка?
   - Инфразвуковая.
   - Мне нужно знать всё, чтобы хотя бы понять, с чего начать лечение. Я хочу, чтобы ты рассказал подробнее. Присаживайся и рассказывай.
   Пожав плечами, я уселся на кушетку и подробно восстановил в памяти события, что приключились со мной позавчера.
   - Вот оно как, - задумчиво протянула медсестра после того, как я закончил рассказ.
   - Сумеете помочь ему? - спросила Славя.
   Сестра вздохнула:
   - Смотря что понимать под помощью. Он уже сейчас разговаривает на собственном языке и живёт в совершенно другом ритме. Не уверена, что сумею вернуть его таким, какой он был раньше. Спасибо всё равно. Теперь хотя бы можно прикинуть, что можно сделать. Терпеть ненавижу чувствовать себя беспомощной, - она встала, давая понять, что разговор окончен. - Ах да, чуть не забыла. О том, что мы сейчас обсуждали, никому ни слова.
   Притихшие, мы вышли прочь из медпункта.
   - Какого чёрта тут творится... - прошептала Славя. - Такой же хороший лагерь, люди хорошие, и - вот.
   - Я думаю, Шурик поправится, - сказал я - лишь бы что-нибудь сказать.
   - Хорошо бы. И хорошо бы, чтобы взрослые забрали свои взрослые проблемы и увезли их отсюда. У меня ещё целое лето детства, которое я хочу догулять.
   Детства? Боюсь, после сегодняшней ночи ты своё право на детство утратила безвозвратно.
   Намёк на то, кто сегодня стал женщиной?
   Не совсем. Скорее, дело касается ваших приключений.
   Ты что-то знаешь?
   Нет. Но тебе потребуется...
   Что? Меч-кладенец? Ковёр-самокат?
   Силы, балда! Марш питаться.
   Поделившись соображениями внутреннего голоса, я получил согласие, холодную ладошку и верного спутника. И мы пошли в столовую. Наконец-то!
   В столовой уже было шаром покати - голодные пионеры употребили всё подчистую, не осталось даже хлеба.
   - Кошмар, как их всех прокормить умудряются? - рассмеялась Славя, когда не обнаружила в хлеборезке даже корок.
   - И что теперь делать?
   Наверное, к ней приезжали родители позавчера, может быть, что-нибудь даже и привезли? Но жадная Славя безжалостно разрушила мои мечты о домашней пище:
   - Поиграем в закрытый лагерь! - она загремела связкой ключей.
   - И как в него играть?
   - Всё просто: мы ходим по столовой и смотрим, чем бы тебя накормить.
   На голодный желудок играть не хотелось совершенно. Но, кажется, это был единственный способ хоть как-то заморить червячка. Так удалось накопать относительно мягкий батон в закромах родины - и я уже потянулся было оторвать себе кусок, но получил по рукам:
   - Семён, не веди себя, как свинтус! - строго сказала мне Славя. И вместо меня накормила булкой какой-то квадратный белобокий агрегат с надписью АХМ.
   - Моя еда! - горестно воскликнул я.
   Агрегат сказал "ам" и вместо батона выдал нам ворох булочных ломтиков солдатской толщины.
   И, разумеется, большую-пребольшую горбушку - трофей для самого быстроногого, кто успевал прибежать в хлебное и крикнуть "тётя повар, есть горбушка?!"
   Даже не знаю, хорошо ли это, что я оказался здесь таким взрослым. Может быть, лет десять-двенадцать и было бы самым подходящим? С Ульянкой наперегонки бегать, разорять старую финскую мельницу, лазить по чердакам и кидать каучуковые мячики на лагерной олимпиаде - кто дальше бросит. У взрослых жизнь интересная, спору нет, но такие вот проказы из неё почти исчезают. А попытаешься воскресить их - уподобишься тому бобику с опушкой кучеряшек, тонзурой обрамляющих лысую макушку, что каждое утро выходит из дверей пищеблока, переодетый в пионерскую форму, с галстуком, в рубашке. Садится за стол рядом с пионерами, взрослый мужик, и глупо улыбается, съедая свой завтрак. Как говорится - детство в одном месте играет. Славя уже навертела на кухне цикория, который я по привычке из детства продолжал называть "Советским кофиём", на малой плите уже дребезжала алюминиевой крышкой кастрюлька. Девушка ухаживала за кавалером.
   Как трогательно! Смахиваю непрошенную слезу.
   Нет, а что, плохо?
   Да всё хорошо! Наешь себе на своих "дошираках" несварение, потом на любую, кто не поленится тебе манной кашки сварить, смотришь как на богиню во плоти. Правильно говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок! Но перед этим его лет семь было бы неплохо помариновать на холостяцкой диете.
   Я хотел было что-то сказать - несомненно, очень остроумное и оригинальное, но передо мной на столе оказалась тарелка манной каши.
   Только не говори, что ты...
   Да, я мессия и пророк! А ещё у неё на кухне тарелка с бутербродами, правда, без масла.
   Ясно, нюх как у собаки, глаз как у орла.
   - Слушай, спасибо огромное! Где ты готовить научилась?
   - Ты сначала попробуй, может, вовсе есть не захочешь, - рассмеялась явно польщённая девушка. Сходила на кухню за второй тарелкой - мой внутренний болтун не промахнулся и здесь, бутерброды и правда были без масла: - Прости, всё ушло на кашу.
   Она извиняется так, будто сама это масло сожрала. Срочно строй из себя обиженку и говори, что ты всё понял, но осадочек остался, и единственный способ обороть его - это поцелуй чистой девы.
   Ради разнообразия я поступил, как советовал внутренний голос, и был вознаграждён смехом и поцелуем. Каша оказалась более чем приличной, и я повторил свой вопрос.
   - Да знаешь... - она смущённо вцепилась в косу.
   - У меня довольно большая семья, а мальчишки... Сам понимаешь, кое в чём вы абсолютно беспомощные.
   - Ты про пропитание?
   - Да. Вот и приходилось иногда подменять маму - лет с шести стою на табуретке у плиты.
   - И тебе так легко позволяли?
   - Мать с продлёнки очень поздно возвращалась, уходила очень рано - а кушать всем хотелось. Будет справедливым сказать, что у неё не было выбора. Хотя я и не люблю готовить - для себя. Дома обычно какое-нибудь яблоко или морковка всегда есть, а мне больше и не надо, - оглядев её... кхм... стати, я решил, что она несколько покривила душой. Для работы такой мускулатуры нужно много всяких веществ, яблока вряд ли хватит. - Вкусно? - она кивнула на тарелку. Ну что тут можно было сказать?
   - Очень, - честно сказал я. - Можно я буду твоим братиком?
   Мне вдруг пришло в голову, что вопрос я задал всё-таки откровенно дурацкий. Не сочла бы девушка, что я пытаюсь задвинуть её во френдзону... Если, конечно, здесь существует это понятие. Но она отреагировала верно. Правда, сказать ничего не успела - нас грубо прервали.
   - Пионеры! - с грохотом обрушившись на лавку рядом со мной, Саныч хлопнул мне по плечу так, что я чуть не расстался с содержимым желудка. Хорошо хоть не жевал ничего в этот момент. - А я вас везде ищу!
   Не было печали...
   Кажется, с моими планами на томное утро наедине с одной красоткой можно уверенно попрощаться.
   Такое ощущение, что этим планам вообще было суждено когда-либо сбыться.
   Почему нет? Мы купались вместе, гуляли, теперь вот она меня в какой раз от голодной смерти спасает.
   Потому что время, которое она тратит на тебя, она не тратит на свою самую большую страсть. Намёк понял?
   Блин. Копится мусор и неразобранные дела, непомирившиеся дети, несвершённые чудеса, и вообще, трудно быть богом?
   Умница. Дай по голове поглажу.
   Изыди.
   - Да, Борис Александрович? - Славя со всеми милая и добрая. А ещё Саныч уходит и надо бы с ним чуть помягче.
   Он отхлебнул из моей чашки, сморщился:
   - Как ты эту бурду пьёшь?..
   Помягче!
   - ...я бы постеснялся разливать эти помои по чашкам.
   Поммммягче, я сказал.
   Я скрипнул зубами.
   - Вы искали нас, чтобы ругать мой кофе? - вежливо поинтересовался я.
   - А? - Саныч оглядел ещё раз чашку и залпом допил содержимое. - Да нет, я за другим, - с сожалением оглядев пустой сосуд, он резюмировал: - Мало. Ладно, к делу. Я слышал, тебе дали задание законопатить эту дыру по дороге к нашей костровой, да? - я осторожно кивнул. - Дыркой я, пожалуй, займусь сам, у меня есть чем её закрыть.
   - Вот как?
   - Да. А вы взамен...
   Да кто бы сомневался.
   Саныч строго-настрого запретил нам спускаться в тоннели. Нашей задачей было просто закрыть на замок дверь в старом лагере. После инструктажа Саныч отправился судить матч по волейболу между сборной лагеря и отрядом вожатых. Славя, честно сказать, тоже была далеко не прочь немного попрыгать у сетки.
   - Так и не поиграли ни разу, - огорчилась она. - Зря только записывался к нам в секцию.
   Я философски пожал плечами. Положа руку на ногу, записывался в волейбол я только для того, чтобы сделать Славе приятное.
   - Мы можем сыграть, когда вернёмся в лагерь, если хочешь, - сказал я.
   - Я бы с огромным удовольствием, но...
   Кто бы сомневался. Всегда существует какое-нибудь "но".
   - ...ты же не забыл, какой сегодня день?
   Потенциально - день зачатия какой-то голубоглазой красотки с отчеством Семёновна, наверное? Я пожал плечами: "Пятница, кажется?"
   - Последний день смены, Сёмушка, забыл?
   - И точно... Значит, ожидаем прощального мегаужина, гала-концерта, закрывающей смену дискотеки и королевской ночи?
   Славя кивала в ответ на каждое перечисляемое мероприятие. Её глаза сияли:
   - Про ужин и ночь я, честно, была не в курсе! - с восторгом произнесла она. - Как у тебя получается держать всё это в голове? Не хочешь попробовать себя активистом?
   Свят-свят!
   - Спасибо, но нет, - сказал я. - А что касается мероприятий - так я всю жизнь выступаю жертвой оных, уже немного запомнил порядок.
   Меня одарили ещё одним странным, испытующим взглядом, после чего вернулись к первоначальной теме разговора. А что теперь-то испытывать? Вчера уже призналась во всём, в чём хотела.
   - Концерт запланирован на пять часов, и для него нужно подготовить площадку, проверить технику и так далее. Поможешь мне, - она не спрашивала, и я немедленно явил миру клыки:
   - А если нет?
   - Ну пожаааалуйста, ну Сёёёёмушка, - она окатила меня таким взглядом, что захотелось упасть на спину и подставить брюхо под почесон.
   Ведьма!
   И я сдался:
   - Хорошо, как скажешь.
   - Спасибо огромное, ты чудо! - оглушительно поцеловав меня в подбородок, она свернула - показалось, в глухую стену кустов.
   - Ты куда?
   - Пошли!
   Славя повела меня какой-то малозаметной тропкой, на которую, судя по всему, просто не рискнула заходить ночью. Вероятнее всего, какой-то довольно ощутимый срез, известный только ей одной. Она же не повела нас этим путём в прошлый наш визит. А Лена ни словом не обмолвилась, что где-то можно сократить путь - не знала. Мы шли молча, сосредоточенно глядя себе под ноги. Хотя мне очень хотелось поговорить. Мыслей в голове было много, и большая часть их была совсем не о том, куда и зачем мы идём. Особенно после того, что произошло вчера! Я даже открыл было рот, чтобы... Но Славя, не оборачиваясь, положила мне палец на губы:
   - Семён, не сейчас, хорошо? - попросила она. - Я изо всех сил стараюсь не стесняться тебя, я этого не умею, и если мы заговорим, боюсь, всё-таки придётся научиться.
   После того, как она накормила меня завтраком, говорить про какое-то там стеснение было уже поздновато, на мой взгляд. Но я не стал спорить. У каждого свои загоны, мои тоже иного заставят приложить ладонь к лицу. Оставив мои губы в покое - я только воздух схватить успел - Славя продолжила путь.
   Мы прошли ещё около трёх километров - не очень много, если идти днём, но ночью, пожалуй, такой тропинкой не нагуляешься. И среди расступившихся сосен показалась полянка. Со знакомым домиком посередине. Лена что-то рассказывала, но я ничего не запомнил. Кажется, весь лагерь представлял собой мобильное сооружение, при необходимости способное перебраться куда угодно со всеми своими палатками, полевыми кухнями и иже с ними. Здесь всё было как в прошлый раз. Разве что днём половину тайн воспринимаешь куда приземлённее, ночное, мистическое мышление не работает, поэтому не кажутся угрожающими ни проржавевшие качели, ни свихнутая набок карусель.
   Или всё дело в том, что я здесь уже бывал однажды?
   С самого детства меня учили бояться всех этих заброшенных зданий, пугали рассказами о сквоттерах-люмпенах, о странных и страшных вещах, творящихся здесь. И были, были для страха все основания - причём дело далеко не в творчестве голливудских хоррор-маэстро и не в том, что большинство маньяков и убийц орудовали неподалёку как раз от таких вот мест, как крайне удобных для того, чтобы избавляться от тел. Просто это место мёртвое. Заброшенное. Забытое. А смерть всегда притягивает смерть. Можно играть в браваду сколько угодно, но место, которое по той или иной причине однажды было оживлено энергией людей, становится проклятым, когда люди уходят. Человек - это Мидас, способный превратить что угодно в радиоактивное золото. Есть, конечно, экстремалы, которые ради преодоления страха и выброса адреналина в кровь ищут по всей России-матушке такие вот места. Так называемые сталкеры. Но это экстремалы. Над поляной стояла знойная, дрожащая тишина, отдалённо доносился плеск реки и лениво шевелилась трава, никем и никогда не стриженная. В прошлый раз мы вышли с пусть и старой, но дороги, и путь наш лежал по полускрытым дёрном бетонным плитам. А в этот раз путь к зданию администрации старого лагеря перекрывали хаотичные ряды зарослей чертополоха, борщевика и крапивы.
   - Так, как бы нам тут... - Славя со вкусом оглядела предстоящий фронт работ, но я её опередил. И с криком "Йо-хо-хо!", размахивая своим кладенцом, напал на врага! Врезался в порядки неприятеля, круша и кромсая его без счёту. Сзади что-то кричала Славя, малоразличимое из-за душащего её хохота, но я не обращал внимания и продолжал биться не на жизнь, а на смерть! Пока, наконец, бесславной смертью трусливых не пал последний солдат с зонтиком. И только после этого я обернулся и посмотрел на погибающую от смеха Славю:
   - Прошу вас, светлейшество, они больше не потревожат, обещаю!
   - Семён, ты балбес, ты знаешь? - покачала головой Славя.
   - На том и стоим! - мне пришло в голову, что мы и правда неплохо друг друга дополняем - я даю Славе легкомысленности и вообще лёгкого отношения ко всему, сиюминутности, желания иногда посходить немного с ума. А она заряжает меня желанием быть чем-то большим, чем просто живым, подстёгивает почти угасшие искры тщеславия, стремлений. Из нас двоих мог бы получиться один идеальный человек. Не тот идеальный, что сигом, синтетический гоминид, непогрешимый и безошибочный, находящий счастье в порядке - Славя была опасно близка к этому состоянию со скидкой на нежный возраст. Скорее, тот, что живёт идеально, считает жизнь достойной жизни и получает удовольствие просто от тока секунд под кожей. Только поэтому, а не потому, что я инфантильный дурачок, я показал ей язык и, подскочив, схватил в охапку, затормошил, затискал, слушая её приглушённые возмущённые возгласы. А потом и вовсе схватил на руки, как вчера, и потащил.
   - Пусти, пусти, сумасшедший! - кричала она, делая осторожные попытки выбраться - понимала, что если брякнемся, то на неё. Но я позволил её ногам коснуться земли лишь тогда, когда дотащил её до самого крыльца. - Всё-таки, ты и правда что-то с чем-то...
   Здесь было тихо, мирно. Время, жизнь, суета - всё осталось за бортом. Осталась только заросшая территория лагеря. Я. И Славя. Только простое понимание - возможно, мы видимся последний день, а завтра случится что-то, способное разлучить нас. И хотелось бы действительно ловить от жизни всё, но... Я прикоснулся к чему-то, о чём никто знать не должен. Мне повезло, что передо мной двигался первопроходец - Шурик, который принял на себя основной удар местных систем безопасности. Мне повезло, что со мной всегда был человек, на которого не только можно было опереться-положиться в случае чего. Но этот человек и сам требовал того же самого - а значит, никакого места для раскисания или слабостей. Я не знал, что находится в шахтах, и знать не желал. Я не знал, что там за история с этой гуделкой, и мне было всё равно. Моя приспособленческая психика в открытый рост мне приказывала не лезть не в своё дело, и я полностью был согласен с этим. Но неприятно было понимать, что на тебе сыграл чей-то ясный, логичный расчёт - я и правда считал до последнего времени, что попал в отлаженное бытие пионерского лагеря, где основной сложностью было просто не помереть от скуки. А на деле...
   - Пошли, надо закрыть подвал, - Славя потянула меня за собой.
   Здесь творится какая-то чертовщина. А никакой чертовщине не место на территории, где отдыхают дети. Просто потому что слишком уж это отдаёт бесчеловечными экспериментами в духе товарища Менгеле. Нужен кто-то, кто хотя бы попытается разобраться с этим. Проблема в том, что я не герой кинобоевика, не Рэмбо-Сталлоне, стреляющий по-македонски с двух рук из штурмовых винтовок. Всё, на что хватит моего геройства - это замереть, втянув голову в плечи - а ну как минет беда, не хлестнёт по потылице? Вот как сейчас. Я спугнул шипением умывающегося на краю лестницы снарка, и тот с возмущённым визгом убежал куда-то во тьму. Машинально спугнул - привычно уже. Человек такая скотина, что способен привыкнуть и приспособиться ко всему. Ещё вчера меня этот грызун перепугал до дрожи в коленях и паралича. А теперь вот - шпыняю, не задумываясь. Привык, приспособился. Но где бы пройти блиц-курс по тому, как приспособиться к миру, к жизни - это вам не монстров палкой бить. Чтобы не бояться решений. Не бояться ответственности. И находить успокоение в деле, которое любишь, а не в просиживании штанов напротив окна в цифровую клоаку. В этот раз связка была у Слави. Я кивнул ей:
   - Закрывай, - она понятливо кивнула и, достав из кармана связку ключей, немного поискала, нашла нужный ключ, взяла у меня один из навесных замков. Действовала она как всегда, споро и с огоньком - вот технологические отверстия перевязаны проволокой, вот на приваренных петлях появляется красивый "бантик" всё из той же проволоки. Закрывшийся навесной замок завершил натюрморт. - Готово. Можно возвращаться.
   - А как же дырка по пути на костровую?
   Славя пожала плечами:
   - Дядя Боря сказал, что что-нибудь придумает, значит, придумает. Я в него верю. И тебе советую, - она огляделась. - Больше мы здесь ничем полезны быть не можем, да? - я пожал плечами. - Тогда пошли отчитаемся о выполненном поручении.
   Путь "обратно", как это всегда и бывает, занял куда меньше времени, чем путь "туда". На часах была половина второго, когда мы вышли к южным воротам лагеря. Немного поспрашивав пионеров, мы отправились к начальнику лагеря. Судя по всему, зачем-то ему наш Борис Саныч потребовался. Форточка в кабинет была открыта, и я, жестом попросив соблюдать молчание, подкрался поближе и превратился в слух.
   - Ты что, подслушивать собрался?! - одними губами спросила Славя.
   Я прижал палец ко рту, показывая ей соблюдать тишину, и поманил присоединяться рядом. Славя присела у стены рядом со мной. Правда вот наши меры предосторожности были явно излишни - в кабинете начальника царило такое, что мы могли бы провести тут табун слонов и никто бы внимания не обратил. Голосов было трое. Ухающий бас Саныча. Надтреснутый суховатый голос начальника лагеря, от которого у меня першило в горле и самому хотелось откашляться. Третий голос был смутно знакомым, но как ни старался, не мог вспомнить, кому он может принадлежать. Славя рядом со мной хихикала, прижимаясь ко мне бедром, и это тоже здорово отвлекало. Наверное, так бы и не понял ничего, ушёл бы несолоно хлебавши, если бы не прозвучавшее имя.
   - Анатолий Иванович, при всём уважении... - пробормотал Саныч.
   Точно! Это же тот вчерашний старик, который должен был забрать меня из лагеря! Как он так быстро обернулся?
   - Каком уважении, Боря? У тебя пионеры по Объекту шастают, а ты мне тут про уважение втираешь, - Анатолий вздохнул. - К херам ваш цирк с клоунами, честно. Тебе до комиссии два месяца, мне до пенсии полгода, зачем мы вообще друг другу нервы треплем? Пришлют из первопрестольной какого-нибудь идейного сопляка, пусть он и расхлёбывает, почему и как здесь произошло так, что технозавеса была отключена и пионеры попали на территорию Объекта.
   - Может, пора уже лагерь закрывать? - прогудел Саныч. - Детишки же...
   - Детииишки, - передразнил старик. - У тебя эти детишки без "Алгоритма" в подземку лезут!
   - Но они же не знали ничего.
   - И не должны знать. А твоей задачей ещё было и проследить, чтобы не лезли куда не попадя. Короче, всё. Мне надоело. Собирай вещи, повезу тебя в город - похоже, ты уже совсем сдал, старик.
   "Кто бы говорил" фыркнул я.
   - Но я...
   - Это...
   - ...же...
   - ...приказ, - отрезал старик. - К трём часам жду тебя у ворот. Свободен.
   Саныч со злостью стукнул кулаком в стену и, как следует хлопнув дверью, вышел.
   "Что-то он сегодня все двери решил поломать, похоже", заключил я, разгибаясь - для того, чтобы выйти на улицу, ему потребуется полминуты, за это время надо принять позу только что прибывших пионеров - и таща Славю за собой. Мы подбежали к крыльцу одновременно с тем, как там показался физрук. Сказать, что он был зол, значило бы обидеть сравнением. Толстые как сосиски пальцы будто сжимали нечто невидимое, и я сглотнул, представив себе там собственную шею. Потому что в сложившейся ситуации частично была и моя вина.
   - А, пионеры, - выдохнул он, принуждая себя успокоиться. - Чё пришли? Ещё какие-то вопросы есть?
   - Не совсем. Борис Александрович, мы заперли там всё, - отчиталась Славя. Не хватало только приложенной к козырьку ладони.
   Хотя к пустой голове руку не прикладывают.
   Цыц.
   - Сложности были? - спросил Саныч.
   - Никаких, - сказала Славя. - Встретили одного снарка, прогнали в туннель.
   - Хорошо, - он развернулся и пошёл к столовой. Двигался он как скверно сделанная марионетка.
   - Борис Александрович! - позвал я.
   - Чего тебе, пионер?
   - Что-то случилось?
   - А ты откуда... - он посмотрел поверх моей головы на окно начальника лагеря. - Ясно. Подслушивал, - он не спрашивал, а утверждал. - Много чё понял?
   - Ничего, - признался я. - Это как-то связано с болезнью Шурика, да?
   - Так, - он схватил меня за плечо и поволок за собой. - К спортзалу. Расскажешь всё по дороге.
   - Но я обедать шёл!
   - Вместе пойдём, накормлю с вожатского стола.
   Угу... Без фруктов и сладостей.
   Я бросил извиняющийся взгляд через плечо и, стараясь тщательно подбирать слова, отправился за физруком. Рассказать предстояло многое. И, сказать по правде, я не был уверен, что Санычу следует рассказывать всё.
   К счастью, в этот раз удалось отбиться достаточно быстро - обед ещё не успел закончиться. Одинокая фигура Слави маячила за нашими столами, олицетворяя собой вселенскую скорбь.
   - Наконец-то ты пришёл, - на столе передо мной мгновенно появились два краснобоких яблока. - Пришлось ради них повоевать с Ульяной, цени!
   - Спасибо! - я сходил к раздаче и притащил тарелки. Славя сидела на том же месте, задумчиво катая стакан между ладоней.
   - Расскажешь, что у вас там за беседа с дядей Борей произошла? - не поднимая глаз, попросила она. Как будто она не знала чего-то! Всё же вместе со мной и пережила.
   Я пожал плечами. Рассказывать и правда было особо нечего:
   - Просто провёл небольшую экстраполяцию: что знаю, чего не знаю. Но данных решительно недостаточно, - я начал загибать пальцы. - Гуделка - про неё знают не только в этом лагере, раз уж понаехало на сигнал столько народу. Все эти туннели, бомбоубежища, шахты-лабиринты - они тоже появились не на пустом месте. И, наконец, последний по очереди, но не по значению пункт - каким образом ко всему этому относится детский лагерь?
   Осталось только узнать наше место в этой схеме.
   Наше?
   Сём, очнись, возможно очаровательная личность Слави и заставила тебя забыть этот малозначимый факт! Но ты всё ещё являешься пришельцем из другого мира!
   Уже не из будущего?
   Какого будущего, балда?! Или ты много помнишь в Союзе генсеков с фамилией Генда, или пионеров с буферами четвёртого размера?
   - И в чём же причина? - немного напряжённым голосом спросила Славя.
   - В усталости. И постоянных нервах. Я больше чем уверен, ты и сейчас не пойдёшь отдыхать, а будешь бегать по лагерю, задрав хвост.
   - У меня нет хвоста!
   - Но ты всё равно что-то делать собралась, и это явно не повторение мытья одного чумазоида, правда?
   - Вечером действительно намечается концерт. Им занимается Мику, но она организатор, а я должна проверить технику, посмотреть - что где работает.
   - Это не должно стать большой проблемой.
   - Да. Для концерта нужен усилитель. Сходишь за ним?
   - Тяжёлый, небось? - я вспомнил, сколько весила моя "Вега".
   - Не очень. Но это же техника! Вы, мальчишки, всегда говорите, чтобы женщины не приближались к вашей технике!
   Слушай, дай я на ней женюсь!
   Цыц.
   - Годится, - сказал я. - Нужен только усилитель?
   - Да я даже и не знаю...
   - А кто знает?
   - Да, наверное, Мику... - растерялась Славя.
   - Тогда я, наверное, к ней - узнаю что брать, и тогда уже возьму всё необходимое.
   - Тебе нужны ключи?
   - Да нет, я, возможно, немного задержусь, просто открой клуб и повесь замок, я потом защёлкну.
   - Семён, так дела не делаются. Ты должен понимать, что я не могу оставить это помещение открытым!
   Зануда!
   - Ладно, тогда просто через часик подходи к клубам, думаю, к тому моменту я уже обернусь, - сказал я.
   - Что ты собрался делать там так долго? - поинтересовалась девочка.
   - Это секрет! - не говорить же ей, что я хочу принарядиться для дискотеки, чтобы соответствовать своей партнёрше! А единственное место, где можно переодеться... Я улыбнулся и вышел на улицу.
   Из всех достижений коммунистического строя мне по душе сильнее всего приходилось состояние, которое дарит радость от работы. Вернее, не так. Удовольствие начинает приносить любая деятельность, которую ты делаешь сообща с кем-то - чувство локтя, всё такое. Нечто подобное можно испытать разве что в какой-нибудь компьютерной игрушке, где ты сообща, кооперативом с кем-нибудь пинаешь монстров. И уверен в том, что в случае чего и спину прикроют, и внимание на себя оттянут, и вообще. Эдакий синтез из дружбы, романтики, боя и сопричастности к большему. Кое-кто может обозвать это сознанием шестерёнки и несильно погрешит против истины. Да, мне действительно доставляло удовольствие это впечатление, где я делаю что-то - и параллельно со мной кто-то делает что-то. А в результате у нас получается нечто большое, с чем порознь мы бы никогда не управились. Своего рода творчество - влияние на макроуровень с микропозиций.
   В смысле, то, что вы сейчас порознь кричите по углам "заг-заг", а в результате ваши "заг-заги" превращаются в, скажем, концерт? Ты это творчеством называешь?
   Что-то вроде того.
   В таком случае хотсит в "Варкрафт" тоже можно обозвать творчеством.
   А то нет! Разве то, что вытворяют с Ордой корейцы - не творчество? Это же песня натуральная!
   И кто в таком случае у нас тут главный кореец?
   "А ты разве не знаешь?" я покосился через плечо.
   В клубе было пусто. Во всяком случае, именно так мне показалось. Потому что когда Мику молчала и не двигалась, поневоле становилось понятно, что она всего метр шестьдесят, очень маленькая, очень худенькая. И места занимала ровно по диаметру собственного тельца - как та самая чугуниевая бонба, что точечнее некуда, радиус поражения равен радиусу самой бонбы. Я замер, разглядывая её во все глаза - заворожённый, околдованный. Льющийся в окна солнечный свет, дышащий, живой, в котором играют крохотные пылинки, подсвечивает золотом мраморную кожу, играется в аквамариновых прядях. На ум пришли строчки Превера, идеально подходившие к таким вот волшебным мгновениям:
   Потушите свет! На площади Виктуар... Целуются двое. Их могут увидеть. Потушите свет!
   И оставьте, пожалуйста, их в покое!
   Откуда знаешь?!
   Спрашиваешь?! Но, соглашусь, заткнувшаяся Мику - это бесценное зрелище. Настоящий ангел... Когда спит зубами к стенке.
   Но мгновение было упущено - она подняла глаза. И открыла рот.
   Так, если что - я буду... Буду... Там.
   Умеют же некоторые походя угробить такие моменты.
   - Здравствуй, Сенечка! Как твои дела? А ты мне не поможешь, а то я к концерту готовлюсь, - она развела руками. - А не успеваю - ничего не отнесла ещё, костюмы не глажены, фонограммы не сведены, неряха я!
   - Вообще-то я по делу.
   - Какой ты занятой! - восхитилась она. - Такой серьёзный весь, ходишь, делами занимаешься, почти как вторая Славя! Или даже первая! Точно! Ты теперь больше Славя, чем сама Славя! Но что же тогда ей делать, если она больше не Славя? Неужели она теперь Семён? Вот это поворот! - достала. Сам разберусь, где там какие кабели надо. Я развернулся было, чтобы уйти. - Сенечка, Сенечка, да подожди!
   - Что ещё... - пробормотал я. Меня вообще-то Славя ждёт.
   - Можно воспользоваться тобой, как мужчиной?
   - Как мужчиной?
   Мячик в туалет закатился?
   - Не в том смысле, что ты подумал, конечно же! Хотя откуда я знаю, что ты подумал, ты же постоянно молчишь и ничего не говоришь! Но я хотела тебя попросить. Попросить-попросить... - приложив палец ко лбу, она задумалась. Я почти явственно ощутил, как одиноко в этой прелестной головке немногим мыслям, что там непонятно как оказались.
   "Мику не дура!" непонятно по какой причине вступился за неё мой внутренний голос. "Она пишет и поёт песни, участвует в общественной жизни, учится и готовится поступать в РУДН".
   Про РУДН очень интересная подробность.
   Но на деле я не считал Мику дурочкой или чем-то в этом роде. Просто масочка к ней прилипла настолько прочно, что не поймёшь уже, где заканчивается настоящая Мику - та самая, что мучила гитару на вечернем костре - и начинается нынешняя барби. Лицедей в мире лицемерном.
   Наверное...
   Я прищурился и вообразил ее блондинкой.
   - Вспомнила!
   Точно! Ей определённо шло быть блондинкой!
   Или лучше рыжей?
   Да нет, для образа глупышки ей как раз нужно быть глупышкой со светлыми волосами. Идеально, вообще платиновыми.
   "Во!" в меня бросили образом оттопыренного большого пальца.
   - Надо отнести вот эту тяжёлую штуку, - Мику указала на ксилофон, кажется, вовсе не догадываясь, что только что явила свою истинную сущность. Блондинку!
   А вы знаете, что у вас есть возможность пожертвовать один или несколько жизненно важных органов в фонд повышения девичьей самооценки. Это правда.
   - Вообще-то, меня Славя ждёт, чтобы я помог ей. Между прочим, с подготовкой к твоему мероприятию!
   - Так ты и так помогаешь, и эдак.
   - Мику, я хотел бы взять у тебя список необходимой аппаратуры для выступления, - я вклинился в её потенциальный монолог, немного зацепив несколько углов на повороте. Иначе было нельзя - мы и так слишком долго стояли и болтали.
   - Нет! Сначала стулья, потом деньги! - Мику виновато посмотрела на меня. - Ну пожалуйста! Я сама его просто не унесу, он больше меня весит!
   "И где у меня написано "ездить здесь", интересно?" вздохнул я, перехватывая ксилофон поудобнее.
   Дело было вечером, делать было нечего. Деревянная бандура была не столько тяжёлой, сколько негабаритной, и её никак не удавалось перехватить поудобнее. Потому я, наверное, раз пять уже пожалел о том, что не настоял, не наорал - да вообще не ушёл, когда меня посетила такая идея. Но - товарищам помогать надо. Балансируя рамой, я поднялся по ступенькам на сцену. Наверное, здесь сейчас будет финальная репетиция или что-то в этом роде - инструмент придётся поставить где-нибудь у стеночки. Самое главное я сделал. А по работе - и награда!
   - Всё, отнёс твой инструмент! - выдохнул я, заваливаясь в клуб. - Теперь ты мне помогай!
   - Да? - сказала Мику - Хорошо. Я сейчас. Посмотришь платье?
   Посмотрю... платье?
   - Прости, боюсь, что нет - у меня целая куча дел!
   - Вот вечно вы все занятые, а на музыку никогда времени нет! - расстроилась японка. Сердито оторвала бумажку и начеркала там что-то: - Всё, держи и иди, - она протянула мне бумажку, на которой круглым детским почерком были выведены несколько строчек: - Необходимая аппаратура, кабели, штекеры, - она высокомерно отвернулась, старательно глядя мимо меня. - С удовольствием с тобой прощаюсь.
   Фыркнув себе под нос, я вышел из клуба.
   Когда я наконец сумел добраться до здания кружков, на часах уже основательно так перевалило за три часа. А ведь я просто пошёл взять список необходимой аппаратуры. Да присмотреть кое-какую обнову для грядущих танцев. Даже по самым пессимистичным прогнозам, это не должно было занять у меня больше получаса. Но человек предполагает - а ксилофон располагает.
   "Славя меня убьёт", обречённо констатировал я, обнаружив отсутствие замка на дверях. И пошёл сдаваться.
   Надеюсь, я не заставил её ждать уж слишком долго.
   Дверь скрипнула, пропуская меня в помещение.
   - Славя? - на первый взгляд, в помещении никого не было.
   И как же тогда её слова о безответственном отношении и всём таком прочем?
   Но только на первый взгляд. Стоило отметить, что раздвижная лесенка на чердак - так бы уже сто раз пора бы его заколотить - была открыта и спущена. И только глухая доска стала причиной того, что я до сих пор не разглядел самого интересного фрагмента картины. Из лаза, ведущего к основной проблеме местного лагеря, виднелись чьи-то голые ножки! Самой приятной топологии. И загар этот золотистый - даже не заглядывая вверх, по одним лишь ногам я уже мог сказать, кто полез туда, куда лезть не следовало бы. Разумеется, я не удержался - подкрался поближе и...
   - Семён, я тебя слышала! И я знаю, что ты собираешься делать! - донёсся сверху смех.
   - Ничего я не собирался делать! - обиженно ответил я.
   Я же из самых чистых побуждений!
   - Ты там зачем стоишь?
   - Я хочу закрыть люк, чтобы никто не мог сюда забраться.
   - Долго же ты собираешься!
   - Да понимаешь... Чувство такое, - её голос дрогнул, - как будто меня что-то не пускает.
   Ну, Саныч, ну исправлятор, мать твою!
   - Угрожающее, да? - сделал я уже совсем бесполезное уточнение и получил удручающий ответ.
   - Да.
   - Знаешь, давай-ка ты лучше спускайся, и мы тут просто замок по... - я не успел договорить. Потому что услышал знакомый до боли звук-не звук, ощущение-не ощущение... Но от него резко затошнило и захотелось забиться куда-нибудь в дальний тёмный угол. Славя, тоже начинавшая что-то говорить, смолкла на полуслове. И рухнула как подкошенная.
   "Непереносимость", успел подумать, прежде чем она покатилась с лестницы вниз. По мозгам как следует стукнуло остаточным эффектом. Но откуда-то взялись силы сделать ещё один крохотный шажок. Крохотный - но достаточный для того, чтобы Славя упала... Прямо на меня! Всё, что я успел - это испуганно сказать "от, блин" - и немного сгруппироваться, тщетно пытаясь сберечь многострадальную головушку. Медведь снова спасает жизнь Маше. Или - не сворачивайте в кухню, в кухне твёрдый холодильник! Тормозите о Семёна, Сёма мягкий, он простит. Я лежал в темноте на чём-то твёрдом, тщетно пытаясь заново освоить сложную науку дыхания. А сверху на мне лежал кто-то тяжёлый. Кто-то...
   - ...очнись же! Я тебя просто не унесу! Ну что же ты неподъёмный такой! - шурх. - Нет бы, выбрать кого-нибудь хлипкого, маленького, - шурх. - Угораздило втрескаться в такую жердь!
   - Кх...
   - Семён?
   - Я уже в аду? - спросил я у беспокойно заглядывающего мне в лицо ангела.
   - Семён! - она встряхнула меня. - Семён, очнись.
   Мутная хмарь потихоньку отступала.
   - Славя, как я здесь?
   - Ну... - она покраснела. - Ты снова поймал меня.
   - Недобрая традиция, - но в этот раз хотя бы голова не болела, сберёг бесполезную конечность - и то хлеб.
   - Поднимайся, - девушка с явной неохотой слезла с меня и протянула мне руку. Гуделка заткнулась, или это просто люк захлопнулся - но штуку, которая скосила нас одним залпом, я больше не чувствовал.
   Вот и хорошо.
   - Похоже, там своего рода защитный механизм, - сказал я, подбирая с пола выпавшую у Слави связку ключей. - Если кто-то подходит близко, ему должно становиться не по себе, тревожно, - я закрыл замок и дважды проверил его. Как следует проверил, чтобы уж точно никто не забрался. - Нормального человека это отпугнёт - кто ж виноват, что мы с тобой оказались такими мутантами.
   - Не обзывайся! - сердито сверкнула глазами девушка.
   - Так ведь это правда - вся схема неплохо продумана, рассчитана на нормального человека. А на нас не сработала - делаем оргвыводы.
   - Я сделала только вывод, что храбрый рыцарь снова спасает свою даму! - расхихикалась она. - А такая храбрость заслуживает награды. Закрой глаза, - сделав один длинный, скользящий шаг, она оказалась рядом. Я даже немного напугался от неожиданности. Хотя, конечно, не так сильно, как во время её попыток полетать. Но глаза послушно закрыл. И тут же ощутил её рядом - не тепло или разницу электрических потенциалов, как обычно люди чувствуют близкое присутствие кого-либо. А скорее, вчерашнее сладкое ощущение, какое чувствовал только здесь - греющее позитивное участие кого-то рядом, этакое ласковое солнышко, светящее для тебя одного. Разумеется, я попытался её заграбастать. Разумеется, я получил по рукам. - Слушай, Семён, - Славя пыталась говорить сердито, но у неё почему-то не получалось. Должно быть, потому, что всё это время она безуспешно пыталась отбиваться от моих приставаний. - Ну хватит, а? Никуда я не денусь, честное слово!
   - Ещё бы ты делась куда-то, - проворчал я, обхватывая её поперек тела и притискивая к себе, как обычно притискивает девушек в метро в часы пик. Да, эти хрупкие создания всегда страдают от толкучки куда больше всех остальных. И ничего странного в этом нет - ведь давление на всех оказывается одинаковое, а у них грузоподъёмность меньше, стойкость меньше. Именно в этом всё дело. А не в том, что к юному тельцу прижиматься куда приятнее, чем к жиробасу под сто кило весом. Славя ещё что-то лепетала, но я уже подобрался к шее, и всё, что меня беспокоило - это возможные незванные посетители, способные зайти, пока я творю свою маленькую месть. Пляски на костях конца света. Пир во время чумы. Мы только что чуть снова не стали жертвами мозголомки, чуть оба не сломали себе головы в падении. Как мы на это среагировали? Правильно. Занялись любовью. Точнее, это Славя так думала. А я остановился в тот самый момент, когда у неё сбилось дыхание, а по плечам разбежались мурашки. И так её и оставил. Иногда полезно профилактики ради дать девушке ощутить, в каком состоянии ходишь сам.
   - Эй, и почему ты остановился?! - она ожидаемо рассердилась.
   - Да так, - я пожал плечами. - Мне показалось, что я слышал шаги.
   - Какие шаги, иди сюда!
   Угу. Я отскочил на шаг:
   - Я серьёзно! Славя, держи себя в руках, ты постоянно думаешь только об одном!
   - Аррр... - девушка поднялась, оправляя форму и испепеляя меня взглядом. - Нельзя же так издеваться над человеком! - она прислушалась. - Нет там никого. Ты наврал?
   - Не, - я легкомысленно покачал головой. - Наверное, мне послышалось!
   - Семён!
   - Да я напугался, честно.
   - Ты врёшь. И мы оба это знаем, - она поднялась на носочках, проверяя злополучную дверь на чердак - отсекая все проблемы, связанные с тем, что там находится. Заперто, всё. Сейчас были вопросы поважнее. Несколько вдохов-выдохов - и на меня снова смотрит привычная мне идеальная девушка. Ни следа недовольства или желания во взгляде. Привычная кукольно-приветственная улыбка, длинная коса - по сравнению с днём первым изменился только размер рубашки. Теперь она сидела идеально, как вторая кожа, показывая всё необходимое. Одежда по фигуре - страшное оружие в умелых руках!
   Слушай, а здорово она навострилась с собственными побуждениями справляться, просто взяла и отставила неудовлетворённость в сторону! Дружит с организмом, дружит!
   В смысле?
   Ты спроси, нет ли у неё случаем такого же внутреннего собеседника, вроде меня. Мы могли бы обмениваться опытом.
   Стебись-стебись.
   - Список принёс? - она, наконец, вспомнила о деле.
   Я кивнул и достал из кармана бумажку, исписанную круглым почерком японки. Приятно всё-таки иметь дело с собранными и организованными людьми! Возможно, по части личной Мику и не была идеальной. Но в том, что касалось аппаратуры - здесь её перфекционизм доходил до небывалых высот. Усилитель и пульт находились в шкафу, один на другом, соединяясь в единую систему. Шнуры и штекеры находились в двух пакетах, также подписанных - отдельно для акустики, для микрофонов-магнитофонов и отдельно для электропитания. Забирай да проводи свой концерт.
   - С таким подходом удивительно даже, что тут так редко концерты проходят, - крякнул я, разгибаясь с усилителем и пультом на руках.
   - Сказать по правде, Мику вообще хотела проводить концерты через день - говорила, скучно ей в клубе сидеть, а территорию убирать - не барское занятие. А Ольга Дмитриевна считала, что так часто концерты никому и даром не нужны. Знаешь, сколько спорили! Ух! - Славя разулыбалась, видимо, припоминая жаркие филиппики обеих сторон, доказывающих друг другу что-то.
   - Жаль, конечно. Я не знаю, есть ли у Мику друзья, но она, похоже, довольно одинока в своём клубе.
   - Когда я предложила ей взять шефство над детским садом, чтобы она не чувствовала себя так грустно - знаешь, что она мне сказала? В своём обычном стиле - многословно - что она не настолько истосковалась по обществу, - пробежав ещё раз список необходимого, она подняла с пола мешки с проводами и отправилась на улицу. Тут-то нас и перехватили.
   - Семён! Славя! Подождите!
   Мы оглянулись - от самых ворот в нашу сторону почти бегом бежал тот самый старик, что перед обедом распекал Саныча и нашего директора. Судя по всему, очень важная шишка.
   - Переговоры поведу я, - не разжимая губ, сообщил я.
   Славя кивнула и отступила мне за спину. Старик, заметив наши эволюции, мгновенно встал как вкопанный и успокаивающе выставил перед собой открытые ладони в международном жесте мира. Только я слышал достаточно, чтобы не верить абсолютно ничему, что он может сказать.
   - Вы чего, в самом деле? Я же просто поговорить!
   - Говорите, - разрешил я, всё так же прячась за усилителем, а за собой пряча Славю.
   - Как я узнал, вы единственные, кто ходил по туннелям. А ты, Семён, ещё и пережил инфразвуковую атаку. Вы очень, очень интересные ребята, и я хотел бы посотрудничать с вами.
   - В каком это смысле?
   Старик огляделся по сторонам - не слышит ли кто - и понизил голос:
   - Справедливый обмен: ваша информация взамен на мою протекцию.
   - И что нам с ней потом делать? С протекцией вашей?
   Старик улыбнулся:
   - Для начала, представлюсь. Меня зовут Анатолий Иванович, и я непосредственный начальник вашего физрука - там, на материке. Можете так меня и называть.
   - Очень приятно, - мой тон противоречил словам.
   - Ты зря так скептически настроен, мальчик. Кое на что я всё-таки способен. Например, я мог бы помочь Славе с поступлением в ВУЗ. То есть, вообще в любой. Ты, я слышал, думала спасателем становиться? Можно в ПСС, но для этого придётся подтянуть морское дело. Или в горный спасателем-кинологом, - его голос стал вкрадчивым: - Ты ведь любишь собак, правда?
   "Он что-то знает про Пирата", с отчаянием обречённого понял я.
   Славя гулко сглотнула:
   - Д-да...
   - Тогда давайте посотрудничаем и расстанемся довольными друг другом.
   - Но почему я?
   - У нас есть практика - проверять благонадёжность кандидатов со средней школы. Ты - благонадёжна.
   - Нет, я имела в виду - почему только я? А что Семёну?
   Анатолий расхохотался:
   - Вот за это твой куратор тебя и обожает - ты же абсолютная бессеребреница, о себе вообще не думаешь.
   - Я о другом спрашивала.
   - Ладно, кроме шуток, - старик оборвал смех. - Ты и правда не знаешь, кем является твой избранник?
   О! Ещё один с откровениями! Ну-ка, давайте послушаем, какая у меня тут легенда?
   Ставишь на посольского сынка, или кто-то здесь в курсе относительно твоих эволюций?
   Им-то откуда знать?
   Не в курсе!
   - Очень хорошим человеком, - звенящим голосом ответила девушка. - Это самое важное!
   - Неужели не сказал? - он подмигнул мне. - Ну ты и жук, Сём Сёмыч!
   - Я сказал столько, сколько нужно, - пробормотал я, не спеша раскрывать карты - гамбит с посольскими родичами всё ещё не исчерпал себя полностью.
   Но давайте сначала вы расскажете мне - что вы видели - а все вопросы потом.
   - Мы ещё не знаем, можем ли вам доверять, - угрюмо обронил я - меня всё ещё немного колотило от ощущения проскользнувшей в миллиметре угрозы.
   - Мальчик мой, - грустно вздохнул Анатолий. - Тебе должно быть достаточно того, что я начальник столь любимого вами Бориса. Но вы об этом и так догадались, когда подслушивали под окнами.
   Я уже даже не удивлялся. Привык к тому, что здесь все кругом в чём-то да "сверх".
   - Так что мне - конкретно мне - вы можете довериться полностью. Потому что если кто-то кроме меня, узнает о том, где вы были и что там видели... - он выдержал паузу. Славя молчала, ожидая продолжения - она не улыбалась, но и не выглядела особо беспокоящейся. А моя физия всю жизнь отличалась выразительностью нижней трети дубовой двери. - Вас украдут и замучают под скополамином, пока вы не расскажете всё. Те же американцы и украдут. Славю-то, понятно, рано или поздно просто убьют и растворят тело в серной кислоте. Но ты, мальчик мой, рискуешь у них загоститься. И ты знаешь - почему. Правда?
   Коль скоро он излагал это таким образом... Здесь следовало бы изобразить из себя героя и спросить "а что, если я покажу тебе средний палец, а ты взамен дашь мне мой законный звонок?" Или послать его куда подальше в наиболее витиеватой форме? А потом усадить красотку перед собой на чоппер и укатить по шоссе в закат. Как жаль, что я не герой. Я кивнул Славе и начал рассказывать. Всё, что мог вспомнить. Всё, что мог сказать, не затрагивая моих двух главных тайн - происхождения. И внутреннего голоса-собеседника-защитника.
   Ах, спасибо, дорогой! Всегда приятно услышать несколько тёплых слов в свой адрес.
   Про реакцию на гуделку, про то, как я пытался её отключить, а в результате сделал только ещё хуже. Не забыл упомянуть, что она работала и сейчас - но Иваныч отмахнулся, подтвердив моё предположение о том, что она ещё и пугалкой от грызунов работает. Про какие-то голоса, которые слышал Шурик, а в результате очкарика пришлось искать. Про туннели, населяющих их снарков и странные ощущения в воздухе. Про центровую комнату и её странный интерьер. Говорил и говорил, говорил и говорил, никак не мог заткнуться. "Гони так, будто угнал эту машину", говорят американцы - и чувствовал себя примерно так: с отказавшими тормозами. Старик скептически хмыкнул, но ничего не сказал. А я продолжал говорить. Не знаю, сколько длилась моя исповедь приключенца, но не менее получаса точно. Мы успели перебраться на скамейку возле клубов и сидели там, пока я рассказывал. Мику, наверное, нас заждалась - ругаться будет...
   - Что ж, - сказал старик, когда я закончил. - Ничего особенно интересного вы увидеть не сумели. Очень жаль, я думал, у вас повыше потенциал.
   - О чём вы говорите? Нам что, следовало нырять в этот туман?
   Анатолий пожал плечами:
   - Сам-то как думаешь? Но вы же понимаете, что всё вами виденное относится к государственной безопасности, да? Поэтому придётся дать подписку о неразглашении, сами понимаете, некоторые вещи нельзя выносить из избы, - Славя понятливо кивнула, а меня смех разобрал. - Разумеется, Семён, тебя эта подписка будет касаться лишь то время, что ты будешь находиться на территории страны.
   - Простите, не поняла, - нахмурилась Славя. - То есть, я слышала, что у него родители работают в посольстве, но...
   - То есть, не страны, конечно же, - широко улыбнулся сухой. - Я открою тебе страшную тайну, Славя. Видишь ли, дело в том, что твой мальчик не совсем... Как бы это сказать...
   Момент истины.
   - Как? - спросила Славя.
   - Он - представитель сопряжённой реальности, ПСР, если коротко. Проще говоря, пришелец из другого мира.
   Блин. И всё-таки знает.
   Удивляешься, что нас до сих пор не увезли в лабораторию на опыты?
   Да нет. Это-то как раз объяснимо - мы здесь далеко не первые, спецслужбы успели уже удовлетворить своё любопытство.
   Славя вежливо улыбнулась, но воспитание не позволило ей повертеть пальцем у виска:
   - Семён, конечно, немного не от мира сего, но какой же он пришелец! - рассмеялась Славя. - Руки-ноги у него на месте. Да и всё прочее, если на то пошло.
   - Он такой же человек, милая. Но родом из мира, который отстоит от нас, - старик зачем-то кинул взгляд на часы, - на несколько десятков лет от нашего. Да ещё и не совсем в нашей истории.
   Я стоял и молча смотрел на то, как вдребезги разлетается моё прикрытие.
   А он ещё американскими врагами меня пугал.
   Да с такими друзьями никаких врагов не надо.
   - Сёмушка?.. - растерянно обернулась ко мне Славя.
   - Бредит. Наркоман, наверное, - бесстрастно ответил я. Очень хотелось удариться в панику и кричать, что это неправда, что не было никогда моего старого мира, он просто приснился и вообще! Но во все времена самым лучшим способом опровергнуть неприятную правду оставался смех. Раздуй любой аспект до гротеска, и во всё остальное, каким бы правдоподобным оно ни было, никто не поверит. Старый психологический приём. - Сейчас ещё окажется, что у меня летающая тарелка в лесу спрятана. А, вру. "Икарус" - это летающая тарелка. Но как же так - ведь Ольга Дмитриевна приехала на нём вместе со мной. Неужели?! - я закрыл рот и вытаращил глаза: - Значит, Ольга тоже пришелец! Шок!
   Наблюдавший за всей пантомимой, старик рассмеялся:
   - Восхищаюсь твоей выдержкой, Семён, - он обернулся к Славе. - Но ты, милая, наверное, поняла, почему мы предлагаем место только тебе - мы не можем взять на работу в комитет человека, который в любой момент может исчезнуть.
   Я сидел, откинувшись на спинку, и из-под полузакрытых век лениво наблюдал за игрой бликов на поверхности ворот.
   - Что значит "исчезнуть"? - спросила Славя.
   - Мы не очень хорошо знаем механизм, позволяющий таким людям попадать к нам, но они находятся здесь как бы во сне - а это значит, что сильное переживание или смерть могут... Кхм... "Разбудить" его. После чего он окажется дома. Ещё раз восхищаюсь твоей смелостью - связать себя отношениями с таким непостоянным человеком. Непостоянным. Какая хорошая тавтология, - старик поднялся. - После лагеря дашь подписку, Славя, а в следующем мае жду тебя с документами. Семёна не жду, он, скорее всего, уже исчезнет к тому моменту. Прощайте. И, Славя, - сухой обернулся. - Если ты и правда любишь собак - я бы проверил одну. Кажется, я слышал какое-то тявканье со стороны задних помещений столовой.
   Он ушёл. Несколько секунд спустя из-за ворот взревел мотор - Анатолий Иванович уехал по своим безопасным делам. И плевать ему на то, что он только что походя угробил моё счастье. Урод. Я мучительно медленно повернул голову, готовясь спорить, оспаривать, доказывать и убеждать. Славя смотрела на меня со смесью тревоги и ужаса.
   - Славя, я... - начал я.
   - Пират! - она вскочила и побежала куда-то.
   К столовой, к укрытию её щенка. Неужели он...
   Нет, об этом не хотелось даже думать. Мы бежали так, будто от нашего бега зависела чья-то жизнь. Вполне вероятно, что наша. Не вопрос существования, а вопрос бытия - появится ли когда-нибудь ещё на этих полных губах та приветливая улыбка, в которую я когда-то влюбился? Я уже выдыхался и начал сдавать, но воспоминание о полном безнадёжной тоски взгляде Слави придало мне сил. Мне и самому не хотелось бы, чтобы с Пиратом что-то случилось, но для Слави это был вообще вопрос жизни и смерти! Мы остановились у закрытых на замок дверей. Славя долго-долго не могла попасть в замок ключом - так дрожали её пальцы. Но, наконец, последняя преграда была преодолена...
   - Пират!
   Я ослеп в тёмном помещении после яркого солнца. А когда зрение ко мне вернулось, я уже увидел, как Славя, стоя на коленях, прижимает к груди щенка. Его лапки безвольно шевелились, из горла доносилось какое-то бульканье. А на складе царил полузнакомый запах...
   Мышьяка?
   - Славя? Послушай, - она продолжала раскачиваться, баюкая в руках Пирата. - Эй! - я дал ей несильную пощёчину, приводя в чувство. - Славя, ты меня слышишь? - она медленно кивнула, смотря сквозь меня. В уголках её огромных голубых глаз уже наливалось дрожащим осознание неизбежного. - Слушай, возможно, ещё не всё потеряно.
   Она меня вообще слышит?
   - Пока мы говорили, он лежал тут, - спокойно сказала она. - Лежал и... А я ничегошеньки не почувствовала, - Славя, та самая Славя, которую я знал деятельной и занятой девушкой, понимала, что ничего сейчас сделать не сможет.
   - Нам надо отнести его доктору, может быть, она что-нибудь сможет сделать.
   - Но она же медсестра...
   - Это лучше, чем сидеть здесь и плакать, - я встряхнул её. - Соберись, пошли! Нельзя терять времени! - Славя кивнула и поднялась:
   - Только бы всё получилось, только бы всё получилось, - бессвязно повторяла Славя. Поколение атеистов не знает других молитв. А у меня хотя бы есть Рандом - практически Гермес Трисмегист, только с формулой вместо лица. Сейчас не имело значения, узнает ли кто-нибудь о наличии животного на территории. Куда важнее было успеть, и, возможно... Не накаркать! Виола была у себя. Она аристократично выгнула бровь в выражении изумления, но ничего не сказала, тут же определив Пирата на кушетку и захлопотав вокруг него. Конечно, она не была ветеринаром. Да и здесь находилась на положении медсестры, так как её профилем являлась человеческая психика, а не человеческое тело. Но чему-то же её учили, каким-то общим основам? Мы-то знали и того меньше.
   - Я дала ему сироп ипекакуаны, его должно немного потошнить, - сообщила она. - Но вы должны понимать, что для полноценной помощи вам нужен ветеринар. И срочно, очень срочно. Иначе всё зря.
   - Может быть, вы могли бы... - сказала Славя.
   - Деточка, - покачала головой Виола. - Срочно - это значит, в течение ближайших двух часов. Если я повезу вас прямо сейчас, собака умрёт у вас на руках в машине. Это объективный факт.
   Не шутящая, не ироничная Виола подавляла и пугала.
   - Но что делать тогда?! - броня Славяны трещала по швам. - Что?!
   - Прости, - Виола отвернулась. - Инъекция лидокаина - это всё, чем я могу помочь в такой ситуации.
   - Так сделайте её! - выкрикнула блондинка. - Что же вы сидите, если можете сделать что-то?!
   - Славя... Славя! - я тронул разошедшуюся девушку за локоть.
   - Хха... - с усилием выдохнула она. - Что?
   - Эта инъекция... Короче, она усыпит Пирата.
   - Усыпит - в плане у... у... - у неё затряслась нижняя губа. Виола кивнула:
   - Болеутоляющее. Он не будет страдать.
   - У... - как заведённая повторяла Славя. Я кивком поблагодарил Виолетту и, забрав щенка, положил его в коробку. Кажется, активистка сейчас была решительно недееспособна. Мы вышли на улицу. Я нёс в руках коробку, выстланную старым одеялом, на дне которой беспокойно дышал щенок - страшно, с прихрипом, с присвистом. Мне стало жутко - я чувствовал смерть. Её ледяное гнилое дыхание, которое всегда чувствовал, если рядом кто-то находился на пороге. Струйкой стекающее по затылку, шее, за шиворот, льющееся по позвоночнику в сердце. Можно было подглядеть в замочную скважину в загробный мир, увидеть всех своих ушедших. Правда, от скважины отвернусь уже совсем не я. - Семён, - прозрачным, звенящим тоном обратилась ко мне Славя: - Я бесполезная дура. Я могу помочь кому угодно, - она отобрала у меня коробку, сделав вид, что просто хочет посмотреть на щенка ещё раз. Слезинка упала на чёрный нос щенка, и тот, не просыпаясь, заскулил. - Но почему я не могу помочь тому, кого люблю?! - Славя упала на скамейку, так и держа коробку в руках. Она сгорбилась безвольно и, не закрывая глаз, зарыдала: - Почему, Семён?! Что со мной не так? Я же всем хочу помочь, чтобы у каждого был шанс на счастье, на хорошую жизнь. Что я должна сделать, чтобы он был у Пирата? Или что я не так делаю?!
   Я погладил её по голове:
   - Всё так.
   Почему я не знаю, что нужно говорить в таких случаях?!
   Почему я не знаю, как сказать о том, что не всё зависит от приложенных стараний? Что все умирают. Что сейчас надо смириться и... Да. Дать Пирату умереть. Что мы можем быть милосердными и разрешить медсестре сделать ему инъекцию болеутоляющего, чтобы он ушёл светло и безболезненно. Потому что мы же и в самом деле в ответе за тех, кого вовремя не послали нахрен!
   - Просто нам не повезло, - сказал я вовсе не то, что думал. - Особенно ему. Надо было сразу бежать сюда, когда он про собаку спросил.
   - Но сейчас же можно что-то сделать?! Что-нибудь! - Славя подняла на меня глаза, в которых не осталось никакой надежды, лишь слепое нежелание сложить лапки.
   Избавить щенка от страданий.
   - Может, давай рискнём и попросим, чтобы Виола отвезла нас в город? - сказала она. - Всё лучше, чем сидеть здесь!
   - Не получится. Она сказала, нужно быстро, - Славя замолчала, продолжала глотать бегущие по щекам слёзы. Человек, который не умеет сдаваться, сломался. Человек, который хотел любить и помогать всему миру. Человек, которого я люблю за это. Поражён подлым ударом, каким-то досужим уродом обозванным "Coup de gr"ce". И я, выдыхая, вспоминая вчерашнее, понял, что ни сейчас, ни когда-либо ещё не хочу позволять ей плакать. Поэтому сейчас, когда сдалась она, я обязан держаться за нас обоих. Нельзя сдаваться. Никак нельзя. - Послушай, Славя, - обратился я к вздрагивающей макушке. - От того, что мы сидим здесь и плачем, легче не будет никому. Слышишь?! А время уходит!
   - Но что делать?
   - Я... Я не знаю. Может быть, мы могли бы сходить в библиотеку и посмотреть там ветеринарные книжки?
   - Ты сам понимаешь, что это бред, - её глаза опухли и покраснели. Её всю трясло. - Но тогда... Тогда... - мне в голову вдруг пришла мысль, от которой меня всего перетряхнуло. Простая и пугающе жуткая мысль. - А ведь способ есть, - медленно произнёс я.
   - Да? - в поднятых на меня глазах было столько надежды, что я запретил себе сомневаться.
   - Есть один способ... Спасти Пирата. Помнишь, что сказал Анатолий Иванович?
   - Про школу?
   - Про меня.
   - Какую-то чушь, как будто ты из другого мира, - она произнесла это так, что я понял: ни на йоту не поверила. - Но ведь это ерунда, - она истерически рассмеялась. - У тебя две руки, две ноги, голова. Даже прочие части тела на месте. Как ты можешь...
   - Это правда. Я и правда из другого мира, Славя, - нам нужно очень быстро попасть к ветеринару. Очень быстро, а не через пять часов тряски на машине.
   - Да даже если и так - чем это нам поможет?
   - Я могу вернуться домой, понимаешь?
   - Я не верю в это. Но даже если так, как ты его возьмёшь с собой?
   Я пожал плечами:
   - Я пришёл в себя, одетый в то, во что был одет у себя в мире, в карманах было то, что было у меня в мире. Так что, - я отчаянно улыбнулся, - я смогу взять его с собой, если очень постараюсь. А там ему помогут. У нас неплохие ветеринары.
   - И мы...
   - Придётся расстаться - на время или навсегда. Не знаю, - я кивнул. - Я попал сюда непонятным, чудесным образом, но не знаю, сумею ли вернуться.
   Её глаза стали огромными, на секунду из них даже пропало безбрежное, плещущееся горе. Но только на секунду. Она закусила губу:
   - Значит, жизнь Пирата и то, что я его тоже никогда не увижу - за наше счастье?
   - Да.
   - Но разве ты не можешь взять меня с собой? - я сомневаюсь, что мы выжили бы вдвоём в моём мире. Тем более, что нужна очень острая, режущая реакция. Не та, которую мог бы вызвать погибающий щенок - я не настолько люблю собак. Стало быть, единственный способ получить её... - И что, вот просто так отпустить, и всё?! - она закусила губу: - Я так не могу. Ты не можешь, не имеешь права заставлять меня выбирать между такими вещами, слышишь, ты?!
   - Славя...
   - Да как ты можешь?! Ты не понимаешь, что бесчеловечно делать так?!
   - Я не хочу. Я хочу, чтобы и ты, и он. Нет, должен быть другой способ.
   - Телепортация в город? Славя, мы не успеем на машине! Слышишь?
   У меня для тебя плохие новости.
   Да?
   Вообще-то, это из заблокированной области памяти - ну, знаешь, чтобы ты не депрессовал здесь, пока в лагере.
   Ближе к телу.
   Ну... Короче, ты там умер, у себя дома. Наглотавшись ледяной воды, сложив лапки, идёшь ко дну вместе с рейсом 410.
   Да я знаю.
   Поэтому ты... Что?!
   Туман этот, помнишь? Сон. Короче, я всё вспомнил, что со мной происходило.
   И всё равно пойдёшь?!
   Да. Даже если у меня будет всего несколько секунд, их должно быть достаточно. Тянуть можно ещё долго, но не бесконечно. А здесь я хотя бы принесу кому-то пользу.
   Я встряхнул её, приводя в чувство:
   - Не смей сдаваться! Если ты так раскиснешь сейчас - мы точно ничего не успеем!
   - Вообще-то, если ехать быстро, то вполне успеете, - раздался над головой усталый бас, и я медленно поднял голову. Саныч. Потрепали его последние дни, потрепали. А да кто из нас без шрамов. При всей моей неприязни к этому человеку, я должен был признать - он работал на детей и для детей. Даже не ради собственного эго, если уж на то пошло. Я понял, что Саныч, по сути, немолод. Возможно, самый старый из всех, кто есть в лагере. Точно, Славя ещё говорила, что он уходит на покой. По состоянию здоровья - но и по возрасту тоже.
   - Но разве вас не увезли?
   - Увезли. Дали час на сбор вещей, - он огляделся по сторонам. - Но у меня оказалось очень немного вещей. Мы едем? Если едем, то пошли, - он подкинул в руке ключ.
   - Бориска, если опять поцарапаешь мне машину, взыщу по полной! - донёсся голос медсестры.
   - Верну лучше, чем была, - он подмигнул нам и направился к столовой.
   Нас не было и нет, мы пустота - мираж. И каждый новый день - такой же, как вчера. А прямо сейчас - только постоянная тряска, крики страха с заднего сиденья и прилипшая к отметке "200" стрелка спидометра да надрывный вой форсированного движка. Мы летели над разбитой дорогой со скоростью, не предусмотренной никакими правилами и предписаниями. Авантюра чистой воды. Которая ничем не могла быть объяснена, кроме глупости водителя. Или спасаемой жизнью. Быстрее, ещё быстрее. По пути приходилось несколько раз уворачиваться от едущих куда-то грузовиков с песком, и едва ли их водители успевали понять что происходит - белый метеор приближался, обдавал воем движка и скрывался за горизонтом. А я сам, вглядываясь в стелющийся под колёса асфальт, собственным взглядом, собственным желанием будто прижимал нас к дороге, весь уже там - где есть кто-то, кто смог бы помочь нам. А значит... Низко стелясь над перемолотым временем асфальтом, наперегонки со смертью - сами ежеминутно рискуя разбиться в лепёшку. Дорога до города заняла чуть больше часа. И это был самый долгий час в моей жизни. Я устал переживать, устал бояться, просто устал и всё, о чём мечтаю - это чтобы всё уже закончилось. Но "Волга" уже с грохотом пересекает городскую черту, сигналами клаксона и гулом мотора распугивая голубей и малышню. Ветеринар нашёлся в верхней части города, мы успели к самому завершению смены - у нас тут же отняли Пирата и попросили нас подождать за закрытой дверью.
   - Всё будет хорошо, - пообещала дебелая тётка-ветеринар с добрыми, усталыми глазами человека, привыкшего спасать чужое счастье. Просто не надо вам сейчас смотреть. Я позову.
   Сумасшедшее напряжение последних нескольких дней, постоянный недосып, усталость...
   - Мы сделали это, - сказала Славя.
   - Да. Сделали, - криво улыбнулся я. А она положила мне голову на плечо. Подумалось ещё, что было бы неплохо погладить её по волосам - чёртов фетишист. Или хотя бы поцеловать в висок. Но я проделал такой долгий путь. Я даже сбежал из лагеря вместе с лучшей девочкой этой чёртовой реальности. Так что если вы не против...
   Знакомое место. Я снова лежал на песке, будучи не в силах понять, как я здесь оказался. Разум кольнуло неприятным ощущением, словно я уже бывал здесь. С кем-то...
   - Привет, Семён.
   - П-привет. Мы знакомы?
   - Да, знакомы. Ты что, уже забыл?
   Я призадумался. Передо мной стояла девочка с кошачьми ушками и хвостом. Но почему-то такая диковинная антропоморфность меня совсем не удивила. В памяти всплыло смутное воспоминание. Будто мы уже стояли здесь и говорили о чём-то. Но припомнить ничего конкретного не вышло.
   - Нет, не забыл. Я не уверен...
   Девочка махнула рукой, улыбнулась:
   - Ничего страшного, бывает. Ну, как ты?
   - Вроде бы неплохо.
   - Сделал хорошее дело? Спас собачку?
   - Откуда... - девочка лишь похихикала. - От тебя псиной попахивает. Шучу.
   Я осмотрелся. Вокруг не было ни души и как-то неестественно тихо:
   - Где мы?
   - Может быть во сне? Да я не знаю, если честно. Но я точно знаю, что тебя здесь быть не должно.
   - Мне надо проснуться?
   - Определённо надо, но не совсем в том смысле, о котором ты думаешь.
   - А как тогда?
   - Я тебе помогу. Но мне нужно, чтобы ты помог мне в ответ.
   - Прости, но я не совсем понимаю, что должен делать.
   - Просто пойди со мной. Вернись туда, откуда ты попал в этот мир.
   - Один? А как же...
   - С этой Славей всё будет хорошо. А вот с другой...
   - Постой, подожди, секундочку! - я поднял руки вверх. - Какой ещё другой Славей?
   Девочка вздохнула:
   - Хорошо, я расскажу. Только обещай мне, что ты поможешь мне.
   - Я не...
   - Обещай!
   - Как я могу обещать, не зная всей правды?
   Девочка нахмурилась, но всё же сдалась:
   - Сейчас ты не в том мире, в котором был ещё пару дней назад.
   - Пардон?
   - Я точно не знаю, как это произошло и почему, но ты заплутал.
   - Но ведь Славя тоже здесь, разве нет?
   - Да, она здесь. Но там тоже осталась Славя и... - она запнулась. - И есть ещё кое-кто, чью жизнь ты можешь спасти. Это не шутки, не сказки и не розыгрыш. Это реальность.
   - Но как же... - я смотрел ей в глаза и не видел в них фальши. И это смущало меня больше всего. Ведь всё, что она рассказывала, вызывало внутри меня бурный протест. - Как же Славя? Пират? Как же...
   Девочка подошла ко мне и взяла меня за руку:
   - Прости меня, Семён. Но только ты можешь помочь, - и я поверил ей. Не уговорам и доводам, а руке. Руке, которая казалась такой знакомой... Я уже понимал, что нужно делать. Осталось лишь убедить в этом щемящее в груди сердце. - Ты пойдёшь со мной? - она ласково улыбнулась мне и я кивнул. - Держись крепче!
   - Эй, а как твоё имя? Ты так и не представилась.
   - Знаешь, у меня тут серьёзное дело. Мне не до церемоний.
   Я покрепче сжал её руку и невольно улыбнулся.
   Кажется, я где-то уже это слышал.
   Старый, грузный человек несётся по туннелям. С трудом уворачиваясь от неровностей ландшафта, от висящих кое-где крепей, перепрыгивая через высыпавшуюся из стен породу. Наверное, сейчас уже поздновато-то спешить - минуты, часы уже не решат ничего. Но он всё равно выдаёт из сильного ещё организма всё, на что способен. Всё благодаря технологии стресс-бега, принесённой одним из таких вот сопляков, которые то и дело просыпаются в чужих телах. Старик не первый десяток лет занимался людьми, не принадлежащими этому миру. Кроме тех, о которых становилось известно, была ещё чёртова куча им подобных, что так и не рискнули обозначить своё присутствие. Но этот - конкретно этот - оказался проблемным. Он как будто с цепи сорвался, настолько спешил жить. И заглядывая ему в глаза, старик никак не мог определить - что же за возраст остался по ту сторону Грани, откуда такая ненасытность к получению впечатлений? Существовал ряд инструкций, предписывающих держать таких вот дуралеев подальше от Лабиринта. Потому что местные способны максимум продуцировать каких-нибудь снарков, больше забавных, чем пугающих. А на что способна искалеченная психика человека, просочившегося из другого мира... Но они и правда были полезны, попаданчики - технологический экспорт, культурный, научный. Множество миров, идущих немного разными путями развития - и их представители, согласные делиться различиями. Боевые искусства, микромашинерия, системы контроля сознания, куча глупостей, вроде датчиков объёма и электронных гироскопов. Ещё одна развилка, и он одним прыжком подскочил к зависшей в воздухе инсталляции: парню, пытающемуся оттащить девушку, обхватив её за живот. И, развернувшись в воздухе, швырнул обоих к выходу, сталкивая с невидимого "пьедестала", уплотнившегося серого тумана. Прыгнул за ними сам.
   - ...онер... пайся!
   Голова тупо мотнулась - я почти не ощутил удара. Но раздражающее шевеление продолжалось и продолжалось. Наверное, опять мальчишки безобразничают. Решили внеочередную королевскую ночь устроить. Ну, если они сейчас про ключи от танка спросят, я им скажу! Снова удар. И в этот раз уже чувствую что-то. Ну всё, я зол. Сейчас кто-то будет очень бедный. Я открыл глаза. И получил третью оплеуху тяжёлой дланью. Саныч.
   Так что, получается, это был сон?
   - Проснулся? - кивнул он. - Выглядел Саныч довольно необычно - побитым каким-то, пожёванным. Кто мог совершить такое с нашим физруком? Кто-то, кто ещё больше и сильнее? - Сколько ты помнишь?
   - Простите?
   - С момента попадания сюда в первый раз - сколько ты помнишь?
   - Довольно смутно - какой-то туман... На следующий день что-то произошло со Славиной лайкой, и мы уехали в город.
   - Хорошо, - выдохнул он. - Значит, разница меньше суток, расхождения небольшие. Давай-ка, хватай свою невесту и ступай отсюда, - он сбросил с плеча котомку.
   - А как же...
   - Иди-иди. Не задавай много вопросов - вон, с неё бери пример, - развязав горловину мешка, он стал доставать оттуда какие-то странные предметы. А я, не найдя возражений, посадил Славю себе на спину и потащил прочь. Что-то внутри меня подсказывало, что дальше задерживаться здесь не стоит. Ничего хорошего из этого не получится. Внезапно дал о себе знать и мой внутренний голос: "Что за... Что произошло?"
   Это ты мне расскажи.
   "Ничего не понимаю..." растерянно пробормотал он.
   А несколько минут спустя, когда я остановился на одном из поворотов, сзади раздался ощутимый грохот, и мимо меня пробежал Саныч. Причём пробежал с прытью, которой никак нельзя было ожидать от его туши:
   - Дрищ, не спи, невеста сама себя не отнесёт, - крикнул он, не останавливаясь.
   - Сам бы взял да отнёс, - проворчал я, тем не менее, приободрившись. Так что в комнатку, откуда был прямой доступ на поверхность, я добежал почти бегом.
   - Вижу, ты справился, - кивнул Саныч. - Я сейчас наверх заберусь, сброшу тебе ремень, поднимем её.
   - А просто разбудить её нельзя? - без особой надежды спросил я.
   - Не получится. Или ты хочешь оставить её здесь? - я покачал головой. Так что несколько минут спустя я уже обматывал Славю сброшенным сверху туристским ремнём, который позволит поднять её, не навредив. И, убедившись в том, что привязано всё на совесть, разрешил:
   - Вира!
   И полез за ней сам. Снова припахав меня к переноске тяжестей, Саныч удалился, приказным тоном велев мне дождаться его возле медпункта - беседа у нас будет. Обстоятельная и серьёзная. Произнёс он это таким тоном, что у меня пропало всякое желание спорить. Я дотащил Славю по ночному лагерю до медпункта и сдал на руки Виолетте. Я вообще очень странно себя чувствовал - будто спал в одежде или что-то в этом роде. Она поглядела на меня странно, но ничего не сказала. Всё странно было кругом. Всё. На отдельные глупости даже уже реагировать не получалось. Вместо этого я сидел и безучастно наблюдал за происходящим.
   - Ну что, как дела у неё? - спросил Саныч.
   Я пожал плечами:
   - Разве мы не должны в таком случае везти её к врачу?
   - Здесь врачи бессильны, - прогудел Саныч. - Потому что когда я понял, куда вы пошли... - он пригорюнился и замолк.
   - Может быть... - тихонько зверея, начал я, - после всего, что произошло... ВЫ МНЕ СКАЖЕТЕ, КАКОГО ЧЁРТА ТУТ ТВОРИТСЯ?!
   - Боря, не задорь пионера, - подала голос Виола, хлопочущая над Славей. - Или ты забыл инструкции?
   - Я почти перешёл к этому, прежде чем дрищ начал кричать. А ты с характером! - похвалил он. - Присаживайся, - только сейчас я заметил, что от нервов вскочил на ноги. - Ладно, давай расскажу тебе обо всём с самого начала, - Саныч устроился на скамейке и кивнул на место рядом с собой. - Да ты садись, в ногах правды нет
   - Да я постою...
   - Сядь! - рявкнул он, и я поспешил послушаться. И, как оказалось, сделал это совсем не зря. Потому что вещи, которые рассказывал мне физрук, были какими угодно - отвратительными, пугающими, нечестными. Но ни одну из них не следовало воспринимать стоя.
   Если брать, с чего всё началось - то началось всё примерно шесть-восемь миллиардов лет назад, когда по одной информации было сказано Слово, а другие считают, что произошёл Большой Взрыв. Приверженцы обоих учений сходятся в одном - в начале был ощутимый выброс вещества-энергии, которое и послужило началом всему. Из этого вещества получились звёзды, планеты, газовые облака - вообще всё, что есть в космосе, сотворено из этого вещества. Шло время, вещество извращалось, менялось, становилось статичным, теряло свойства энергии - и так получились полностью материальные объекты. Часть вещества превратилась в реликтовое излучение, которое, как я знаю, очень популярно у вас в мире. Небольшая же часть первовещества осталась в неизменном состоянии. Мы до сих пор не можем сказать сколько, новые частицы вещества продолжают находить по сей день. Как ты уже, наверное, понял, одно из таких мест находится в сердце лабиринта. И изучение его позволило сделать некоторые выводы и иначе посмотреть на привычные нам вещи. Но обо всём по порядку. Для начала о том, чем является это вещество - называли его по-разному, праной, дыханием Бога, прочими глупыми названиями. Мы остановились на названии "порридж" из-за того, как оно выглядит, если рядом нет носителя воли. Очень похоже на овсяную кашку.
   - Разве не на туман? - спросил я.
   - Нет, туман - это активная фаза, фаза бодрствования, когда оно выполняет свою очевидную функцию, - сказал Саныч. - Ты видел его, значит, был рядом - и порридж среагировал на тебя.
   - И какая же у него функция? - заинтересовался я.
   - Ты разве не догадался? - улыбнулся Саныч. - Творить миры, конечно.
   Что, если бы ты мог загадать для себя целый мир? То есть, такой, какой ты сам захочешь. Просто цена за это довольно высокая. Твоя сущность. Суть. Сознание, если хочешь. Ты представляешь себе, что ты можешь исполнить своё самое сокровенное желание, абсолютно любое, но не сможешь этого увидеть - потому что ты перестанешь существовать. Порридж построит из тебя новую вселенную, в которой твоё желание исполнилось. Автомат квантового копирования с человеческими душами в качестве платёжного жетона. Принцип работы довольно несложный - порридж читает твой психоприказ и на основе его делает новую вселенную, своего рода фантазм, где этот приказ уже воплощён в реальность. Некоторое время, пока миры ещё не разошлись, удавалось немного понаблюдать за тем, какие там произошли изменения, что и как. Иногда и оказавшихся неподалёку людей может затянуть в новую реальность, но они легко могут "проснуться" и вернуться домой. А что же до загадывающего - там всё зависит от детальности желания. Если ему просто хочется, чтобы в мире что-то изменилось, но он забывает указать, что хочет быть тому живым свидетелем, то он этого и не видит. Ну, а для тех, у кого желания эгоистичны, вроде желания читать мысли других людей, понятно, в новом мире уже приготовлено местечко. Так что первый творец заплатил за наше существование собственной сутью. Поэтому мы ему и не молимся - мы живём внутри него. Несколько отрицает религию, сам понимаешь. А коль скоро, порридж существует за счёт таких вот операций, вполне очевидно, что со временем он развил у себя некоторые дополнительные способности, вроде приманивания носителей воли. О его существовании люди знают уже довольно давно. До двадцатого века местные верили, что это место проклятое, и всячески старались его избегать. Но сейчас все слишком умные стали, не верят в мистику. Союз воспитал атеиста-материалиста, невосприимчивого к индоктринации любого уровня. Техническая завеса сделана не просто так. Она определённым образом воздействует на человека, и помогает тому противостоять воздействию порриджа. Мы называем её "Алгоритм". Мы разрабатывали механизм противодействия десятки лет, прежде чем на горизонте появился этот очкарик, походя решивший задачу, над которой бились лучшие умы Союза.
   - Но зачем вам это? - спросил я. - Не лучше ли...
   - Позволить человеку превратиться в овощ? - Саныч покачал головой. - Гуделка выполняла две основные функции - она одновременно являлась отпугивателем грызунов, а также испускала волны на определённой частоте, полностью подавляя влияние "порриджа".
   - А почему вы вообще создали эту штуку? Она же опасна, вы сами это видели. Не проще ли было...
   - Не проще. Ситуации, подобной той, что произошла в эту смену, не должно было происходить. К тому же, у нас не было выбора. Эта штука изменяет пространство близ себя. Именно поэтому бесполезно пытаться её уничтожить, засыпать подходы или выставлять охранение. Как правило, наутро уже полностью восстановлен статус-кво. С грехом пополам удалось отстроить здесь правительственный объект - уж под это-то мы надеялись пропихнуть статью с охраняемым объектом - но порридж снова смешал все карты. Так и воюем... С переменным успехом.
   - А просто оставить его в покое нельзя?
   - А ты думаешь, старый лагерь просто так появился? Просто однажды оказалось, что началось строительство - лагеря, дополнительных шахт вентиляции, туннелей для бомбоубежища. Это не говоря про угольную шахту. Я не стану рассказывать тебе, чего нам стоило сделать из обычного лагеря особо охраняемый объект, правда, несмотря на все меры предосторожности, не обошлось без трагедий. Тяжёлые были деньки, если честно, и мы потеряли тогда троих. ЧП на объекте стало причиной того, что лагерь закрыли в 74-м году, и мы немного выдохнули. А потом узнали, что несколькими километрами севернее строится лагерь с архитектурой нового образца. Короче говоря, прямо противодействовать нам он не дал - пришлось придумывать такие вот штуки. Несколько лет казалось, удалось взять напасть под контроль, но из-за глупой случайности наша техника дала сбой. И с этого момента всё пошло наперекосяк - гуделка выведена из строя, наш штатный гений вернулся к состоянию овоща, а в результате оказалось, что и не только его оприходовал порридж. Когда вашу пропажу заметили и начали поиски, было уже поздно. Но тебе повезло - вместо того, чтобы стереть твою личность, порридж всего лишь переместил её в свежесозданный фантазм.
   - И что это за фантазм?
   - Семён, ты и правда такой идиот? - Саныч впервые назвал меня по имени, и от того между лопаток продрало морозом. - Ты не понял, да? Ну, подумай же немного головой своей. Где ты был и почему вернулся один? Подумай как следует, что это может значить? - и я подумал:
   - Но это же бред! Так не бывает.
   - Я правую руку отдал бы за то, чтобы этого не было, - серьёзно ответил Борис. - Мне нет резона врать, ты сам можешь сходить и убедиться в моих словах.
   - Но... - мне подурнело. - Значит... - Саныч кивнул:
   - Всё это время ты находился в производном мире, а теперь вот, вернулся.
   - А она...
   - Она не проснётся, Семён. Порридж забрал её волю, это пустая оболочка.
   - Так она мертва?
   Саныч пожал плечами:
   - Строго говоря - да. Но ты же ПСР. Ты сумеешь найти её. Никто другой не сумеет, а ты - да.
   - Эта аббревиатура... Что она вообще значит?
   - Представитель сопряжённой реальности. Проще говоря, ты из чужого мира, и здесь находишься совсем не во плоти. Ты занимаешь место в чьём-то разуме, в своей квантовой копии. Потому ты практически неуязвим для прямого воздействия порриджа, зато все побочные эффекты действуют на тебя в несколько раз сильнее.
   - Какие побочные эффекты?
   - Притяжение, например. Я не знаю, что ты видел там, куда тебя затянуло - но это был совершенно отдельный мир.
   - Значит, вы предлагаете перебраться в её вымышленный мирок, где она жива и здорова? Но он же ненастоящий.
   - А что такое - "настоящее"? Ты всё чувствовал? Видел? Понимал? Судя по реакции, вы были там вместе - с той пионеркой.
   - Вместе... - прошептал я. - И как это сделать?
   - Думаю, ты уже догадался. Раз ты смог попасть в наш мир, то скорее всего сможешь и дальше. Да, и держись подальше от туннелей - в мире и так много людей, для которых норма то же, что и для тебя.
   - Много? Сколько же у вас таких же как я?
   Физрук замялся:
   - Достаточно, чтобы это стало проблемой, - он встал со скамейки, посмотрел на меня сверху вниз.
   - Значит, вы предлагаете бросить её вот так, как есть сейчас, и отправиться непонятно куда?
   - В этом "непонятно" есть хотя бы часть её. Память, опыт. Возможно, отношение к тебе.
   - А не случится ли так, что и там, куда я попаду, всё случится снова?
   Физрук ухмыльнулся:
   - А вот это зависит только от тебя. Но прямо сейчас ты можешь пойти туда, где она, где лагерь, где всё ещё хорошо, а у Виолы не поседели виски. Что с того, что тот мир не был создан богом? Он был создан человеком. Который любит тебя.
   Он всё говорил верно. Кроме разве что одного момента. Миры - не метрополитен. Я не могу сесть в поезд и доехать куда-то. Если верить его словам, и я обладаю какими-то там способностями (в конце концов, как-то же я сюда попал?!), то следует начинать оттуда, откуда всё началось. Как решать эту задачу по-другому, я себе не представлял. В раздумьях, я поднялся и машинально направился в сторону медпункта - так много времени я провёл там за последние дни.
   А теперь вот оказывается, что не провёл. Да и вовсе не там.
   - Никогда не проснётся, - пробормотал себе под нос я.
   Саныч вздохнул:
   - Мы сумеем создать человека, у нас есть специалисты и огромный опыт. Мозг-то функционирует, и, при должном уходе, мы сумеем...
   - Восстановить личность? - с непонятной надеждой вклинился я.
   - Нет, - покачал головой физрук. - Цепочки синаптических связей восстановлению не подлежат, Семён. Извини. Это будет совершенно другой человек... И нам потребуется начинать всё с самого начала: говорить, ходить и даже кушать девушке придётся учиться с нуля. Восстановленным выдают свидетельство о вторичном рождении. Весь процесс может занять годы.
   - И это уже будет не Славя.
   - Прости, сынок.
   - Не проснётся... - эхом отозвался я. - Мне нужно попрощаться.
   - Иди, - кивнул Саныч. И, ссутулившись, побрёл куда-то - большой человек, на которого волей судеб взвалили слишком большую ответственность.
   - Как она? - почему-то шёпотом спросил я.
   - Она нас не слышит, - отозвалась Виолетта. - И слышать начнёт только тогда, когда у неё заново появятся связи в мозге.
   - Значит...
   - Не трави душу, - поморщилась Виола. - Мы не можем ничего сделать, ни ты, ни я - никто. Её сейчас сам Бог вернуть не в состоянии, - Виола пожала плечами. - Разве что каким-то образом попадёт в прошлое, в день, когда всё и произошло... Что ты решил?
   - Я? - я погладил Славю по щеке, вернул выбившийся из причёски локон. - Я хочу быть с ней. Можно?
   - Можно. Только здесь её нет. Это оболочка. Чистый лист, на котором ещё предстоит написать новую личность. Я ничем не могу помочь. Или хочешь, я сделаю тебе укол, и ты уснёшь?
   Странно, она уже предлагала мне это однажды... Или нет? Немного постояв, Виола бесшумно вышла. Я подтащил табуретку к кушетке и, усевшись, взял девушку за руку. Лицо у неё было таким безмятежным. Спокойным.
   - Там ведь не ты, да? В том мире. Или ты? - в голове царил сумбур и каша. Я перекладывал и перекладывал кирпичики в голове, но никак не мог сложить полной картины. И первый кирпичик, самый страшный... - Ты была здесь всё это время, а я там... С копией, - я вздохнул, прокручивая в голове события последних суток, с момента попадания в сердце лабиринта. - Я прекрасно понимаю, что при всех равных условиях один и тот же человек может принять совершенно разные решения.
   Сейчас, возвращаясь назад - как можно понять, как поверить в то, что мы, оказывается, никогда не выбирались оттуда? Мы не спаслись. И тот странный, страшный туман, который был будто живой - он живой и был? Он отнял у меня Славю. Всё, происходящее, начиная с того момента было просто... сном? Или, как говорил Саныч - просто попаданием в чей-то чужой мир. И я не целовал её никогда. И роман у меня случился с... Я не знаю, как это сказать. С копией? Да откуда они вообще всё это знают? Как они могут знать? Утешают меня, врут, мол, она где-то жива, просто в новом качестве. Мол, она ушла взамен на желание.
   - Да что за бред! Это всё равно, что говорить о потустороннем мире - невозможно, ибо оттуда никто никогда не возвращался. Как они могут знать механизмы работы этого тумана, если никто никогда не мог рассказать им? Как?
   По ту сторону серого марева застыла во мгновении падения девушка, которую я любил как Славю. Которая была для меня всем. И одновременно оказалась совсем не той. У неё была самая красивая улыбка на свете, белое облачко-щенок и забота об окружающих. Было всё, кроме того, что она не была Славей. Славя - вот она... И она... Я отказывался произнести это слово вслух, оно резало дёсны, и горькая кровь струйками устремлялась в ледяную бездну. Я не чувствовал себя больше. И не жил...
   - Вместе... - в голове царил полный раздрай, и болела она всё сильнее. Ведь были же эти три дня! Были! Я их точно помню, я помню каждое мгновение! - Но с кем они были... - жалко выдавил я, глядя на безмятежное лицо стёртой. - И что мне теперь делать?.. - а та Славя так цеплялась за меня, судорожно, отчаянно. - Она как будто предчувствовала, что очень скоро откроет глаза... а меня не будет рядом. Но мне-то, мне что делать?
   А мне что делать? Жить, работать и ждать, пока ты не придёшь... Сём, у тебя с глазами что-то. Нет, всё в порядке, это просто дождь.
   - Имею ли я моральное право бросить тебя здесь в таком состоянии? Даже если ты никогда не вспомнишь меня.
   Всё-таки как было бы проще, если бы порридж убивал физическое тело.
   Заткнись!
   Я серьёзно! Ты идиот, молишься тут золотому тельцу, у которого с твоей богиней общее только тело, а она там у себя давится слезами. Там, идиот. Она. Живая. Настоящая. Любящая. А не этот кусок трупа.
   Меня перекосило от ненависти и я бросился к ящикам с лекарствами. Мне нужен был один препарат, который гарантированно убьёт эту мразь у меня в голове. На букву А... Я не понял, что произошло. Потому что на мгновение в глазах потемнело, и в голове неоновой вывеской вспыхнул тот факт, что внутренний голос добился своего. Я даже выругаться не успел. И я пришёл. Я был в ледяном аду. В том самом, который отведён болтунам и любителям спойлерить сюжет. Отличие было в том, что я был ещё жив. Всё ещё. У младенцев на рефлекторном уровне перепонка стягивает ноздри и уши, когда они попадают в воду. Этот механизм остаётся с человеком до старости - но в гораздо более рудиментарном виде. Впрочем, и бороться с ним сложнее. Мне потребовалось бесконечных шестьдесят секунд, прежде чем я победил истошное желание жить и расслабил гортань. Чёрная смерть хлынула в лёгкие.
   Ну что? Те же, там же? История началась в рифму, диковинным стихом, укладывающим в одну строчку одиночество, счастье и нежелание сдаваться. Нежелание оставаться в одиночестве. И катись - бутылкой по автостраде. Оглушённой, пластиковой, простой. Вот и катился... Интересно - а что получилось бы у нас - с той Славей. С... Не знаю даже, как это сказать. Настоящей? Тихие слёзы-молитва о том, чтобы успеть, до боли сжатая рука - и безграничная надежда, вера. В то, что всё получится. У кого повернётся язык называть голубоглазое счастье, что заснуло у меня на плече - ненастоящим? Мы были вместе - просто на одном из судьбокрёстков со мной ушла её душа, её суть. А тело-физическая оболочка осталась на месте. Посидели час, разошлись, не глядя - никаких "останься" или "постой". Дурацкая история с непонятными гуделками, спецслужбами, мирами и прочей чушью там, где уместен только счастливый смех влюблённых. Понимаете? Не слёзы в несущейся под двести "Волге" и молитвы всем силам, чтобы крохотная жизнь не угасла. Не боль под сердцем, позволяющая мне запросто открывать глаза в чужую вселенную от понимания, кого больше нет. А тепло ладони, блеск глаз и "долго и счастливо". Я запутался и мне страшно. Я ничего и никогда не понимал во всех эти вселенных, мета-вселенных и прочей чуши. Всё, чего я хотел... Это просто, чтобы меня оставили в покое. Или хотя бы простили. И человека, которым смогу дышать. А единственная девушка, которая могла бы выполнить моё желание так, как это понимаю я - в буквальном смысле этого слова... Она перестала быть. Светло, как и жила. Без страха, понимая, что ничего не может исправить. Я вспомнил свой сон - вчерашний или происшедший миллионы лет назад? Про парня, рассказывающего пространству про Ассоль, уставшую ждать паруса. Про то, что он всегда хотел, чтобы однажды на горизонте блеснула алая точка. И про его исполнившееся желание. А значит... Значит, и у Слави было так же? Не мгновенно? Может ли случиться такая фантастическая вещь, что Славя оставила мне послание? Если она и правда настолько любила, что согласилась сделать главным героем своей вселенной. Возможно, я требую слишком многого. Но мне и правда очень важно понять. Какова воля той, что не дожила даже до нашего первого поцелуя? Бегала за мной, наступала на горло собственной песне, чувствуя меня рядом. Пробуждая и сама чувствуя жгучий интерес. Чего она хотела? О чём мечтала? Но как узнать об этом? И правда... Как? Как узнать волю Вселенной, что без дураков... любит? В прямом смысле. Как? Голову скрутило болью.
   Нужно просто...
   Спросить. Вселенную по имени Славушка.
   - Так какова же была твоя последняя воля, пока ты была ещё человеком?
   И в обжигающе ледяной белизне протаяло: "Страшно хочется, чтоб она тебя обожала. Баловала и берегла", отозвалась пустота.
   Стишок, что когда-то я так и не прочитал ей. Послание языком памяти. Темнота несуществования расступилась. И я оказался там, откуда меня так бесцеремонно вытащил Саныч. На банкетке в коридоре.
   - Чтобы я действительно... - одними губами произнёс я в слепой потолок. Под плечом уже тяжело-тепло, и рядом свернулось родное, тревожно смотрящее сны в ожидании.
   - Что? - спросила Славя.
   - Нет... Нет. Ничего, - и последним словом, последним аккордом. Самой последней волей. Завершающим vale письма... Прощай. А я часто-часто моргаю в дырчатые панели звукоизоляции потолка, стараясь не разреветься: - Не смогла... - зачем-то внятно произношу я.
   Кто не смогла, чего не смогла? Ведь всё же хорошо. Правда? Наверное, просто испереживался за состояние - Слави, Пирата... Да и просто.
   - Откуда-то строчки всплыли. А откуда - не помню, - ответил я, старательно пряча в памяти невесть откуда взявшуюся дыру. Наверное, просто приснился очень страшный сон, о котором я уже забыл. Как и непонятные эти слова... Тяжёлая дверь распахнулась, оттуда полился жёлтый свет, кто-то знакомо, отрывисто тявкнул, и Славя рядом зашевелилась, просыпаясь окончательно. Я погладил её по плечу и коснулся волос губами. Впереди ещё целый месяц лета. И во взрослую жизнь совсем необязательно спешить. Я задвинул на задний план непонятно откуда взявшийся образ недвижимой, безмятежной Слави, лежащей на кушетке - видимо, разыгралось воображение. И встал навстречу докторше. В свои права вступал новый день, а с ним - и новые надежды!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"