Два телефона звонили одновременно. Жером Боск колебался. Такие неприятные совпадения случались довольно часто. Но никогда еще так рано, в пять минут десятого утра, когда только-только пришел в контору.
Из этого положения было несколько выходов. Он мог ответить одному, и пусть другой ждет, пока не надоест, или перезвонит через пять минут. Он мог снять одну трубку, спросить, кто говорит, извиниться, снять вторую трубку, спросить, попросить подождать, выбрать того, кто важнее, или того, у кого имя длиннее, во всяком случае, выслушать первой женщину, если одна из них будет женщиной, а уж потом мужчину. Женщины в делах менее многословны. Наконец, можно снять две трубки одновременно.
Жером Боск выбрал последнее. Трезвон сразу прекратился. Он взглянул на свою правую руку с зажатой в ней почти невесомой маленькой трубкой, черной и холодной. Затем на левую руку с точно такой же маленькой трубкой. И ему захотелось треснуть их друг о друга или, еще лучше, положить их рядышком на стол валетом - чтобы наушники были напротив микрофонов. И пусть оба абонента побеседуют, авось что-нибудь из этого и выйдет.
"Но для меня-то в любом случае ничего не выйдет. Я только посредник. Для этого я и сижу здесь. Чтобы слушать и говорить".
Он поднес обе трубки к ушам.
Два голоса:
- Жером, тебе | - Я первый, не
уже звонили? Отве- | правда ли?
чайте!.. Скажите! |
Голос отчетливый, уверенный. Голос взволнованный, на грани отчаяния. Оба удивительно похожие, они перекликались, как эхо.
- Алло - сказал Жером Боск. - С кем имею честь?
Вопрос сдержанно-вежливый, безличный, пожалуй, несколько нелепый, но какого черта люди не называют себя по телефону?
- Объяснять слишком долго... | - Нет... нет... не надо...
Нас могут прервать... до тебя | любой предлог... я...
невозможно дозвониться. Слушай | нет... ни в коем ......
внимательно, это единственный |
шанс в твоей жизни. Говори "да" и
отправляйся! (Щелчок, треск, шорох гравия по железной
крыше) ...без всякий колебаний!
- Кто вы? - крикнул Жером Боск сразу в обе трубки.
Молчание.
Шум помех с обеих сторон. Справа - скрежет сминаемого металла. Слева - рычание мотора. Справа - треск яичной скорлупы под ногой. Слева - визг напильника по стальной рессоре.
- Алло! Алло! - тщетно надрывался Жером Боск. Клик-клик. Гудок. Тишина. Гудок. Тишина. Справа и слева. Двойной сигнал, что линии заняты. Он повесил трубку левого телефона. Другую трубку он несколько секунд продолжал держать в правой руке, прижимая к уху и прислушиваясь к печальной механической музыке из двух йот - звука и тишины, - словно тревожная сирена надрывалась в глубине раковины из черной пластмассы.
Затем он положил на рычаг и правую трубку. Через открытое окно он видел блеклое небо с летящими городскими птицами в пятнах копоти или просто черными, перекаленную временем кирпичную стену, закрывавшую больше половины горизонта, а внутри комнаты, у самого окна, календарь с картинками, бесплатный дар фирмы электронных калькуляторов. Сейчас над таблицей с днями месяца сверкала сочная репродукция весьма странной картины "В гостях у носорога".
А голос-то был один и тот же. Но как один человек может говорить сразу по двум телефонам, по двум разным линиям, произнося при этом одновременно совершенно различные слова?
И мне этот голос знаком. Я его уже где-то слышал.
Он начал припоминать голоса друзей, голоса клиентов, голоса людей, с которыми он просто иногда сталкивался, хотя они не были его друзьями и сам он ничего не пытался им продать, голоса чиновников, врачей, лавочников, телефонисток, всевозможные голоса, какие слышишь по телефону, не имея ни малейшего представления о том, как выглядит собеседник, голоса жирные, голоса надменные или сухие, голоса насмешливые, веселые, язвительные, голоса металлические, хриплые, суровые, натянутые, изысканные, голоса манерные и простецкие, пропитые, мрачные и медоточивые, чуть ли не благоуханные, оскорбленные, обиженные, гневные, заносчивые, горькие и сардонические.
Для него было ясно одно: из обеих трубок слышался мужской голос.
"Они еще позвонят, - сказал он себе. - Вернее: он еще позвонит, ибо это явно был один и тот же человек, хотя в левом телефоне его голос звучал уверенно, четко, требовательно, почти торжествующе, а в правом казался приглушенным, испуганным, чуть не плачущим. Удивительно, как много можно узнать о людях по одному их голосу в телефоне!"
Он принялся за работу. Пачка белой бумаги, маленькая коробка со скрепками, три шариковые ручки с разноцветными стержнями и стопка всевозможных бланков - все было под рукой. Ему нужно было подготовить письмо, подобрать досье, составить отчет, проверить несколько цифровых сводок. Этого хватит на первую половину дня. С отчетом, возможно, придется повозиться и после обеденного перерыва. В перерыв перед ним возникнет другая проблема: куда пойти - в столовую или в один из маленьких ресторанчиков по соседству. И, как обычно, он пойдет в столовую.
"Не иначе, кто-то решил надо мной подшутить. Это можно сделать с помощью магнитофона. Ведь мы даже не разговаривали. Я только кричал "алло" и спрашивал, кто говорит. Бессмысленная шутка без конца и без начала".
Он начал работать. Любопытно, что за работой он не мог не думать о рассказах, которые трудно и медленно писал по вечерам в своей ярко освещенной квартире, потому что не любил погружаться в темноту при переходе из одной комнаты в другую. И не менее любопытно, что в эти вечерние часы он думал о своей дневной работе, продолжал беспокоиться о каком-нибудь незаконченном деле. Человек не может целиком отдаваться двум совершенно разным делам, говорил он себе. Дойдет до того, что у него начнется раздвоение личности и эти два разных "я" вступят между собой в непримиримую борьбу. И тогда он превратится в шизофреника.
Он схватил трубку, набрал номер внутреннего телефона.
- Мадам Дюпор? Да, это Боск. Как, поживаете?.. Благодарю, все в порядке... Принесите мне, пожалуйста, марсельское досье... Спасибо.
Когда-нибудь, когда-нибудь он будет писать с утра до вечера, только писать! Но при этой мысли сердце его внезапно сжалось. Сможет ли он тогда писать, придумывать разные истории, находить иные слова, чем те, которые мелькают в отчетах и деловых письмах?
Раздался стук в дверь.
- Войдите, - сказал он.
Женщина была молода и хороша собой. У нее было круглое лицо с остреньким носиком. "Интересно, чем бы ты занялась, - подумал он, - если бы тебе не нужно было подшивать дела, стучать на машинке? Что бы ты делала: рисовала, шила, прогуливалась, флиртовала, умножала свои победы?" Такого вопроса он никогда никому не задаст. А жаль, это тема для настоящей анкеты, единственно стоящей из всех анкет.
Она увидела, что он задумался, положила досье на стол и молча выскользнула из комнаты.
Он взял досье, раскрыл.
Левый телефон зазвонил.
- Алло, - сказал он.
- Алло. Жером Боск?
Это был тот же отчетливый голос.
- Да, слушаю.
- Я звонил тебе два дня назад. Слышимость была скверная. Теперь ты меня хорошо слышишь?
- Да, - ответил он. - Но это было только что, а не два дня назад. Если это глупая шутка...
- Для меня это было два дня назад, - оборвал его голос. - И это вовсе не шутка.
- Но послушайте! - возмутился Жером Боск. - Два дня назад или только что - это не одно и то же. А потом почему вы обращаетесь ко мне на "ты"?
- Я потратил два дня, чтобы найти нужный номер, вернее, сочетание благоприятных условий. Не так-то просто звонить по телефону из одного времени в другое.
- Простите, как вы сказали?
- Из одного времени в другое! Предпочитаю сразу выложить тебе всю правду. Я звоню из будущего. Я - это ты сам, только постаревший на... Впрочем, неважно. Чем меньше ты будешь знать об этом, тем лучше.
- У меня нет времени на розыгрыши, - сказал Жером Боск, не отрывая взгляда от досье.
- Но это вовсе не розыгрыш, - возразил голос, спокойный и рассудительный. - Сначала я не собирался говорить тебе правду, но ты не стал бы меня слушать. Вечно тебе нужно все объяснять.
- И тебе тоже, поскольку ты - это я, - сказал Жером Боск, вступая в игру.
- Но я кое в чем изменился, - отпарировал голос.
- И как ты себя чувствуешь?
- Гораздо лучше, чем ты. Я занимаюсь делом, которое мне нравится, и могу писать целыми днями. У меня куча денег, во всяком случае, с твоей точки зрения. Одна вилла на Ибице, другая в Акапулько. У меня жена и двое детей. Я доволен жизнью и счастлив.
- Поздравляю, - сказал Жером Боск.
- И все это, разумеется, твое, вернее, будет твоим. Надо только поставить на верную карту. Для этого я тебе и звоню.
- Понятно. Сведения из завтрашних газет. Прогноз биржевых курсов. Или выигрышный номер лотереи, тираж которой через неделю. Или...
- Послушай! - раздраженно оборвал его голос. - Сегодня утром, без двух минут двенадцать, тебе позвонит по телефону один человек, очень важная шишка. Он сделает тебе деловое предложение. Надо его принять. Отбросить сомнения и в тот же вечер отправиться на другой конец света. Без всяких колебаний.
- По крайней мере это будет честное предложение? - иронически спросил Жером Боск.
Голос в наушнике зазвучал оскорбление:
- Разумеется, совершенно честное. Это то, чего ты ждал годами. Я говорю серьезно, черт побери! Это единственный случай в твоей жизни. Такого больше не будет. Большой босс часто меняет свои решения. Не жди, когда он раздумает, соглашайся сразу. И это будет началом плодотворной и блестящей карьеры.
- Но для чего ты мне звонишь, если ты уже преуспел?
- Я преуспею только в том случае, если ты согласишься. А ты привык сомневаться, раздумывать, оттягивать. Кроме того...
Телефон справа зазвонил.
- Меня вызывают по другому проводу, - сказал Жером Боск. - Пока!
- Не вешай трубку! - взмолился голос. - Не ве...
Он повесил трубку.
Он подождал, прислушиваясь к звонкам другого телефона, и внезапно время замедлило бег. Звонки растягивались на километры секунд, а тишина между ними была как обширные оазисы покоя и свежести. Ибица. Акапулько. Названия на карте. Белая вилла и красная вилла на крутых склонах зеленых холмов. Все время только писать.
Жером Боск вспомнил, когда впервые услышал этот голос. Он звучал из динамика магнитофона. Это был его собственный голос. Телефон его, конечно, изменял, обезличивал, приглушал, но все же это был его голос.
Телефон справа прозвонил в четвертый раз.
Он снял трубку.
Сначала ему показалось, что на другом конце провода никого нет: он слышал только обманчивую тишину, наполненную шорохами и слабыми отзвуками, механическими шумами, далекими-далекими, словно микрофон едва улавливал дыхание обширной пещеры глубоко под землей, где происходили микроскопические оползни, сочились крохотные ручейки, скреблись невидимые насекомые. Затем, еще не разбирая слов, он услышал голос, который что-то невнятно и протяжно бормотал без передышки.
- Очень плохо слышно! - крикнул в трубку Жером Боск.
- Алло, алло, алло, алло! - повторял голос, теперь немного отчетливее. - Не надо туда лететь... ни в коем случае... Жером, Жером, вы меня слышите? Слушайте, ради бога, ради всего святого! Не надо...
- Говорите, пожалуйста, громче, - попросил он.
Голос напрягся до предела, начал прерываться.
- Откажитесь... откажитесь... позднее...
- Вы что, больны? - спросил Жером Боск. - Может быть, кого-нибудь предупредить? Где вы находитесь? Кто вы?
- Я-я-я т-т-т-т, - задохнулся голос. - Я - ты!
- Еще один, - буркнул Жером Боск. - Но другой голос говорил, что...
- ...из будущего... не соглашайтесь... тем хуже... поймите...
В дверь робко постучали.
- Войдите, - сказал Жером Боск, на мгновение оторвав трубку от уха и машинально заслоняя ладонью микрофон.
Вошел новый курьер. Он положил на край стола утреннюю газету и письма.
- Спасибо, - сказал ему Жером Боск, кивнув головой.
Дверь затворилась.
Он снова прижал трубку к уху. Но голос уже исчез, затерялся в лабиринте проводов, опутавших весь мир. Щелчок. Короткие гудки.
Он задумчиво повесил трубку. Неужели и это его голос, как и тот, первый? В этом он не был уверен. И в то же время оба голоса, справа и слева, имели что-то общее. "Два разных момента будущего, - подумал он, - два разных голоса из будущего пытаются со мной связаться".
Он вскрыл письма. Ничего интересного. Он их пометил и положил в корзинку для корреспонденции. А конверты кинул в мусорную корзину. Затем, вскрыв бандероль, быстро перелистал страницы газеты, спеша добраться до экономического раздела. Как всегда по утрам, его внимание привлек метеорологический прогноз. Не потому, что он особенно интересовался погодой. Просто метеокарта, разукрашенная всякими символическими значками, притягивала взгляд. Он прочел:
"В районе Парижа ожидается прохладная погода с незначительными..."
Он перескочил через несколько строк.
"Атмосферные возмущения, вызванные циклоном над Антильскими островами, распространяются на северо-восток... Следует ожидать..."
Взгляд его перенесся на верхнюю половину страницы, пробежал по диагонали сводку биржевых курсов и котировку основных видов сырья. Цены держатся твердо, но сделок пока маловато. Поднялось серебро. Незначительно понизилось какао. Абсолютно ничего интересного. Жером Боск свернул газету.
Он принялся за первый документ из досье. Четыре раза перечитал первый параграф и ничего не понял. Что-то было не так, и не с этим параграфом, а с его головой. Мысли кружились в ней, как ошалевшая белка в колесе, похожем на телефонный диск.
Не раздумывая, он снял трубку правого телефона и набрал номер коммутатора.
- ...вас слушаю, - сказал безличный голос.
- Мне только что дважды звонили. Вы не знаете, эти люди не оставили номеров своих телефонов?
- Ваш номер?
- 413, - ответил Жером Боск.
- ...посмотрю. Не кладите...
На другом конце провода послышалось невнятное бормотание.
Затем другой голос, женский, любезный:
- Мосье Боск, сегодня вам еще никто не звонил. Во всяком случае, никто из города.
- Мне звонили четыре раза, - сказал Жером Боск.
- Может быть, по внутреннему телефону? И, может быть, не по вашему номеру?
- Я все время сидел у себя.
- Уверяю вас...
Он прокашлялся.
- Скажите, звонок из города может дойти до меня, минуя коммутатор?
Телефонистка замешкалась с ответом, затем:
- Не представляю, как это может быть.
С беспокойством:
- Я никуда не отходила!
Вежливо, но холодно:
- Вы можете подать жалобу...
- Нет, нет, - сказал Жером Боск. - Должно быть, мне почудилось.
Он повесил трубку и провел рукой по влажному лбу.
Тишина. Дробь машинки, приглушенная двойными дверями. Отдаленные шаги. Городской гул, проникающий через открытое окно, шум проезжающих внизу автомашин.
Он смотрел на оба телефона так, словно видел их впервые в жизни. Это невозможно! Каждый телефон имел два различных звонка: пронзительный для вызовов из города и глухо жужжащий - для внутренних линий. Пронзительный трезвон, который предшествовал каждому из сегодняшних четырех разговоров, еще стоял в его ушах.
Он поднялся так резко, что едва не опрокинул кресло, в котором сидел. Пересек безлюдный коридор, постучал и вошел в приемную; секретарша повернулась к нему, руки ее замерли над клавишами пишущей машинки.
- Что, сегодня никого нет? - спросил он.
- Начались отпуска, - ответила она. - Кроме меня, остались только вы и помощник директора... И еще рассыльный, - прибавила она после паузы.
- Ах да! - сказал Жером Боск. - Я совсем забыл.
- У меня отпуск со следующей недели. - Секретарша пошевелила пальцами в воздухе. - Не забудьте! Наверное, нужно будет найти мне заместительницу?
- Право, не знаю, - сказал он растерянно. - Поговорите в дирекции.
Он оперся плечом о дверной косяк.
- Как, по-вашему, мосье Боск, погода установится?
- Не имею ни малейшего представления. Но будем надеяться.
- Утром по радио говорили о циклоне над Атлантикой. Значит, еще будут дожди.
- Надеюсь, что нет, - сказал он.
- Вам бы тоже надо отдохнуть, мосье Боск.
- Да, я скоро пойду в отпуск. Только закончу коекакие дела. Кстати, вы не слышали сегодня утром телефонных звонков в моем кабинете?
Она утвердительно кивнула.
- Два или три звонка. А что? Вас не было? Наверное, я должна была ответить?
- Нет, я был у себя, - сказал Жером Боск, чувствуя себя глупо и неловко. - Я сам брал трубку. Так что спасибо. А куда вы едете?
- В Ланды, - ответила она, поглядывая на него с любопытством.
- Желаю вам хорошей погоды.
Он вышел, прикрыл за собой дверь и несколько мгновений стоял в тишине коридора. Трескотня машинки возобновилась. Успокоившись, Жером Боск вернулся в свой кабинет.
Он снова взялся за папку с документами.
Телефон справа зазвонил.
Он взглянул на часы. Было точно без двух минут двенадцать.
- Алло?
- Мосье Боск? - спросила телефонистка. - Международный вызов. Одну секунду.
Щелчок. Он услышал расстояние, по которому шел вызов, - танец электронов, пересекающих границы без паспортов, танец волн, перепрыгивающих пространство, отраженных антеннами межконтинентальных спутников, проникающих сквозь неисчислимое переплетение нитей телефонных кабелей, проложенных по дну морей.
- Оскар Вильденштейн. Я говорю с вами с Багамских островов. Только что прочел вашу последнюю книгу - "Как в бесконечном саду". Хорошо, превосходно, дорогой мой, очень оригинально.
Это был внушительный голос, мужественный, уверенный, с легким иностранным акцентом, то ли итальянским, то ли американским, но скорее с итало-американским. Голос, от которого пахло дорогими сигарами, голос человека, одетого в белый смокинг, который говорил, сидя у прохладного бассейна под чистым лазурным небом, еще не опаленным яростью солнца.
- Весьма вам признателен, - сказал Жером Боск.
- Я читал всю ночь. Не мог оторваться. Хочу сделать из этого кинофильм. С Барбарой Силвер в главной роли. Вы ее знаете? Прекрасно. Я хочу вас видеть. Чем вы сейчас заняты?
- Я работаю в конторе, - сказал Жером Боск.
- Вы можете уволиться? Отлично. Садитесь в самолет, аэродром Париж-Орли, четыре часа по вашему времени. Погодите... Мне подсказывают: четыре тридцать. Я заказываю билет. Мой агент в Европе проводит вас до аэропорта. С собой брать ничего не надо. В Нассо найдется все, что нужно.
- Я бы хотел подумать.
- Подумать? Подумать, конечно, надо. Я не могу вам сказать все по телефону. Подробности мы обсудим завтра утром за завтраком. Барбара мечтает с вами познакомиться и места себе не находит. Она сейчас возьмется за вашу книгу. Обещает прочесть ее к завтрашнему утру. Трудные места я ей сам переведу. Наташа тоже хочет вас видеть. И Сибилла, и Мерриел, ну, это уж слишком...
Голос как бы удалился. Но, Жером Боск услышал смех женщин, затем голос Вильденштейна, не такой громкий, но вполне отчетливый, словно он говорил из соседней комнаты: "No, you cant speak to him Just now!"
- Они совсем сошли с ума. Что-то удивительное! Они хотят говорить с вами немедленно. Но это невозможно. Я им сказал, чтобы подождали до завтра. Хардинг или Харди, я уже не помню, в общем мой представитель в Европе, он обо всем позаботится. Я рад, что смог поболтать с вами. До завтра. Domani. Manana.
- Всего хорошего, - проговорил Жером Боск ослабевшим голосом.
"Который час там, на Багамах? - подумал он. - Часов шесть-семь утра. Наверное, он и вправду читал всю ночь напролет. Читал роман, который невозможно адаптировать для кино. Разве что я это сделаю сам. В конечном счете только я знаю, что я в него вложил, что внес. Он понял: все его сценаристы обломают себе на этом зубы. Это большой человек. Плодотворная работа, блестящая карьера. Две виллы, Ибица и Акапулько".
В дверь постучали.
- Войдите, - сказал он.
Секретарша остановилась на пороге со странным выражением лица. В руках у нее был клочок бумаги.
- Вам звонили, мосье Боск, пока вы разговаривали по другому телефону. Меня просили передать.
- Что передать? - радостно спросил Жером Боск.
- Я не совсем поняла. Слышимость была скверная. Видимо, кто-то звонил очень издалека. Вы уж извините, мосье Боск.
- Так в чем дело?
- Я разобрала только несколько слов. Он сказал: "Ужасно... ужасно", - два или три раза, а потом - "ненастье"... или "несчастье". Вот, я записала...
- Он не сказал, кто звонил?
- Нет, мосье Боск, он не оставил своего номера. Надеюсь, он перезвонит. Надеюсь, в вашей семье не случилось ничего страшного. Ненастье... несчастье... господи, нет ничего легче, как попасть в такую погоду под машину!
- Я думаю, нам беспокоиться не о чем, - сказал Жером Боск, пододвигая к себе принесенный секретаршей листок бумаги. Взгляд его пробежал по стенографическим иероглифам, затем задержался на трех расшифрованных ниже словах: "Ужасно... ужасно... ненастье".
В последнем слове буква "н" была подчеркнута, а наверху со знаком вопроса поставлено "сч".
- Спасибо, мадам Дюпор. Не беспокойтесь. Я не знаю, с кем бы из моих близких могло случиться несчастье. Таких у меня уже нет.
- Может быть, не туда попали?
- Конечно, не туда попали.
- Ну, тогда я пошла обедать, мосье Боск.
- Приятного аппетита.
Когда она закрыла за собой дверь, он подумал, стоит ли ему подождать, чтобы она ушла, или сразу выйти самому? Обычно они договаривались, чтобы кто-то оставался на случай, ес-
ли будут срочные звонки. Но сейчас было время отпусков. Вряд
ли кто-нибудь позвонит.
Разве что один из этих двух голосов.
Он пожал плечами, искоса поглядев на картинку с носорогом. Сейчас главное было решиться. Черт возьми, пришло время отпусков, и он мог в конце концов отлучиться на неделю, никому ничего не объясняя. Хоть на Багамские острова. А что если агент Вильденштейна вовсе не появится? Что если этот телефонный звонок был всего лишь капризом миллиардера, который возник внезапно и так же внезапно исчез?
Жером Боск сунул утреннюю газету в карман. Несколько мгновений он смотрел на телефоны, словно ожидая, что они снова зазвонят, а потом пошел по коридору, по истертой дорожке с выступающими из-под нее параллельными полосами, словно тенями рассохшегося паркета. И, спускаясь по широким каменным ступеням, он все время напрягал слух, почти удивленный, что его не зовет назад требовательный звонок телефона. Он пересек двор и очутился на улице. И направился к маленькому испанскому ресторанчику.
Боск поднялся на балкон, где в это время года, как правило, почти не бывало клиентов. Меню он просмотрел больше по привычке, поскольку знал его наизусть, и заказал салат из помидоров, цыпленка а-ля-баск и полграфина красного вина.
Уже почти час пополудни. На Багамских островах сейчас, должно быть, около восьми утра. Вильденштейн, наверное, завтракает, и за его столом сидят Барбара, Сибилла, Мерриел, Наташа и еще полдюжины секретарш, и над ними чистое синее небо, синее-синее, и тени экзотических пальм, и здесь же, не отрываясь от завтрака, он звонит в любые части света, в любые города мира, и голос его, мужественный, уверенный, звучит всюду одновременно, ибо он говорит сразу на трех или четырех иностранных языках обо всех книгах, которые он прочел за ночь.
Жером Боск развернул газету.
Он только приступил к салату из помидоров, когда к нему подбежала официантка.
- Это вы - мосье Боск? - спросила она.
- Да, - сказал он.
- Вас просят к телефону. Мужчина сказал, что вы сидите наверху, на балконе. Телефон внизу, возле кассы.
- Сейчас иду, - сказал Жером Боск, неизвестно на что обозлившись.
Телефон стоял, как на троне, на шкафчике между кассой и входом в кухню. Жером Боск втиснулся в уголок, чтобы не мешать проходившим мимо официанткам.
- Алло, - сказал он, стараясь заслонить рукой другое ухо от звона тарелок.
- Нелегко же было тебя найти! О, разумеется, я знал, где ты находишься. Но я уже не помню телефона этой харчевни. Собственно говоря, я его никогда и не помнил. Не так-то просто найти нужный номер, когда не знаешь ни имени хозяина, ни точного адреса ресторана.
Это был голос слева, отчетливый, ясный, однако вроде бы более тревожный, чем утром.
- Вильденштейн тебе звонил?
- Да, точно без двух двенадцать, - ответил Жером Боск.
- И ты согласился?
Голос был натянут, как струна.
- Я еще не знаю. Надо подумать.
- Но ты должен согласиться! Ты должен отправиться туда! Вильденштейн - потрясающий тип. Вы сразу сговоритесь и понравитесь друг другу. С первого взгляда. С ним ты достигнешь всего!
- И фильм тоже удастся?
- Какой фильм?
- Экранизация "Как в бесконечном саду".
Раздался веселый смех.
- Такого фильма не будет. Ты знаешь не хуже меня, что этот роман совершенно не годится для кино. Ты предложишь ему другую тему. Он будет в восторге. Нет, я не могу тебе сказать, что это за тема. Надо... надо, чтобы это случилось в свое время.
- А Барбара Силвер? Что она собой представляет?
Голос смягчился.
- Барбара, о! Барбара. У тебя будет время ее узнать. Ты ее узнаешь. Потому что... Но, прости, я не могу этого сказать.
Пауза.
- Откуда ты звонишь?
- Не могу тебе ответить. Из очень пристойного места. Ты не должен знать свое будущее. Иначе очень многое может полететь вверх тормашками.
- Сегодня ко мне звонил еще кое-кто, - резко сказал Жером Боск. - Кое-кто, у кого был твой голос, вернее, мой голос, но только прерывистый, измученный. Я слышал его очень плохо. Он убеждал меня не делать чего-то. Отказаться от чего-то. Может быть, от предложения Вильденштейна.
- Он звонил из будущего?
- Не знаю. - Жером Боск помолчал. Затем: - Он говорил о каком-то несчастном случае.
- И что он сказал?
- Ничего. Только одно слово: "Несчастье".
- Я ничего не понимаю, - жалобно признался голос. - Послушай, не обращай внимания. Отправляйся к Вильденштейну, и все устроится само собой!
- Он звонил много раз, - сказал Жером Боск. - И наверняка позвонит еще.
- Не трусь! - тревожно сказал голос. - Спроси его, из какого времени он звонит, понимаешь? Может быть, кто-то не хочет, чтобы ты преуспел. Просто из зависти ко мне. Ты уверен, что это был наш голос? Знаешь ведь, голос легко можно подделать.
- Нет, - сказал Жером Боск. - Я почти уверен.
Он подождал немного, потому что официантка остановилась как раз за его спиной.
- Может быть, он звонил из твоего будущего, - продолжал он. - Наверное, с тобой случится что-то нехорошее, и он хочет меня предупредить. Что-то связанное с Вильденштейном.
- Это исключено! - откликнулся голос. - Вильденштейн уже умер. Ты... ты не должен был этого знать. Забудь! Это ничего не значит. Все равно ты не знаешь, когда это случилось.
- Он... он погибнет в катастрофе, не так ли?
- В авиационной катастрофе.
- Может быть, об этом и шла речь. А ты... ты к этому причастен?
- Никоим образом! Уверяю тебя!..
Голос становился все более нервным:
- Послушай, надеюсь, ты не станешь портить свое будущее из-за этой чепухи? Ты не рискуешь ничем. Я знаю, что тебя ожидает. Я это пережил.
- Но ты не знаешь своего будущего.
- Не знаю, - согласился голос. - Однако я могу предвидеть и сопротивляться. Я буду осторожен. Со мной ничего не случится. А даже если и случится, то я уже много старше тебя... нет, я не могу сказать тебе, сколько мне лет. Предположим, у тебя впереди еще лет десять, если не больше, и превосходных десять лет! Я не отказался бы от них, даже если бы должен был умереть завтра.
- Умереть завтра? - спросил Жером Боск.
- Ну это так, к слову. Знаешь, десять лет - это немало. И я себя чувствую, как бог! Гораздо лучше, чем в твои годы, уверяю тебя! Соглашайся! Лети на Багамские острова! Это тебя ни к чему не обязывает. Обещай, что ты согласишься!
- Я хотел бы понять одно, - медленно проговорил Жером Боск, - как ты можешь со мной разговаривать? Вы что, изобрели в своем будущем машину времени? Или ты соорудил ее сам?
Голос из другого времени залился смехом.
- Такая машина уже существует в твое время. Не знаю, должен ли я тебе говорить. Это тайна. Лишь очень немногие знают о ней. В любом случае ты не сумеешь этим воспользоваться. До сих пор, даже сейчас, никто толком не знает, как это действует. Нужна удача, счастливое стечение обстоятельств. Эта машина времени - телефон.
- Телефон? - удивленно переспросил Жером Боск.
- О, разумеется, не тот телефон, что у тебя на столе. А телефонная сеть, вся мировая сеть. Это самое сложное, что когда-либо было создано человеком. Подумай о миллиардах километров проводов, о миллионах усилителей, о немыслимых переплетениях соединений на автоматических центрах. Подумай о мириадах вызовов, обегающих всю Землю. И все это взаимосвязано. Иногда бывает, что в этой путанице происходит нечто непредвиденное.Иногда бывает, что телефон вместо двух точек пространства соединяет два момента времени. Возможно, когда-нибудь об этом скажут открыто. Но я сомневаюсь. Слишком много непредусмотренного. И слишком рискованно. Лишь очень немногие в курсе дела.
- А как ты узнал об этом?
- У тебя в дальнейшем будут очень умные друзья, если ты примешь предложение Вильденштейна. Но я и так сказал слишком много. Тебе незачем это знать. Соглашайся! Это все.
- Не знаю, - пробормотал Жером Боск и услышал щелчок на другом конце провода.
Позади него кто-то стоял.
- О, простите! - сказал он. - Я заговорился...
Он попытался улыбнуться. Затем пошел вверх по лестнице, цепляясь за перила. Цыпленка принесли, пока его не было. Он был почти совсем холодный.
- Хотите, я отдам его подогреть? - предложила официантка.
- Нет, - ответил он. - Сойдет и так.
Значит, у них нет машины времени, на которой можно путешествовать. Но они открыли новое назначение телефона.
Итак, телефон.
Телефонная сеть покрывает всю планету. Нити ее накладываются друг на друга и переплетаются. Сегодня уже никто не в силах нарисовать полную диаграмму мировой телефонной сети. А что будет через десять лет? А через двадцать? Эта сеть, по-видимому, превзойдет по своей сложности даже человеческий мозг.
Жером Боск попытался представить себе темные и прохладные подземелья больших телефонных центров, где в тишине и шорохах неуловимых помех кристаллические полупроводники вылавливают и ориентируют бесчисленные голоса. Эта сеть - по-своему живой организм. Люди все время расширяют ее, тщательно ремонтируют, без конца совершенствуют.
Он вспомнил истории, может быть даже выдуманные, которые он слышал про телефон. О том, что ночью будто бы можно набрать определенный номер и услышать незнакомый голос. И не просто голос, а голоса, анонимные бесплотные голоса, которые обмениваются банальными фразами, или шутками, или игривыми намеками, или такими чудовищными признаниями, на какие не решилось бы ни одно существо, обладающее человеческим лицом или хотя бы именем. Он вспомнил о голосах-призраках, которые будто бы годами блуждают по замкнутому кольцу сети и без конца повторяют одно и то же. Он вспомнил о говорящих часах и о пунктах подслушивания.
Рано или поздно, сказал он себе, любая вещь в мире находит совсем иное применение, чем то, ради которого была первоначально создана.